– "ППШ" тоже не плох, – заметил Немец.
– В июле сорок второго ГКО потребовал создать унифицированное стрелковое оружие, одинаково эффективное в атаке и обороне. Конкурс этого года прошел без победителя.
– Автомат не надежен?
– Комиссию не устроил вес оружия, рекомендовано переделать в пулемет под полный патрон, – пояснил старший инструктор.
– Сколько претендентов было на конкурсе? – поинтересовался Олег.
– За год оружие не создать, поэтому участвовал один Дегтярев с измененной дореволюционной разработкой под казачий патрон 7,62×41 образца тысяча девятьсот восьмого года.
С казачьим патроном понятно – с седла стреляют одной рукой, а отдача стандартного винтовочного патрона выбьет оружие из руки. Официально подчиняясь лично царю, казаки жили почти сами по себе, связанные с министерством финансов лишь бюрократически. Посему поданные в ГАУ прошения по поводу патронов оставались безответными, и выход пришлось искать самим. В гильзу засыпали уменьшенное количество пороха, заполняя оставшееся пространство пшеном, а пули отливали более легкие.
– Мы просили подготовить для нас две бесшумных снайперских винтовки. Приготовили? – спросил Немец.
– На СВТ невозможно установить "ПББС", поэтому пойдете на задание с "АВС-36".
– Стреляет она хорошо, и очередь из пятнадцати патронов ложится кучно, но были проблемы с газоотводной пружиной, – заметил Немец.
– Всего лишь раз лопнула при температуре минус сорок! Кто-то доложил лично Сталину, и отличную винтовку сняли с вооружения! – воскликнул инструктор.
В дальнейший разговор Олег не вникал, во-первых, он не знаток оружия, а во-вторых, специалисты плохого не посоветуют и ненадежного не дадут. С автоматами под полупатрон тоже понятно. К осени сорок третьего судьба Рейха была предрешена, а "ППС-43" Судаева окончательно снял с повестки дня проблему массового автоматического оружия. На северо-западном направлении Вермахт за три года оккупации эшелонировал оборону на полторы сотни километров, но это не помогло – Красная Армия одним ударом прошла от Пскова до Пруссии. В результате немцы бросили укрепрайоны и дожидались общей капитуляции в Курляндском котле.
8. Черный песок
Полет на пассажирском варианте "Пе-8" можно назвать комфортным, а проливной дождь перед вылетом из Поти оказался единственным неудобством. После посадки на Кипре англичане демонстративно покинули летное поле, что позволило разведчикам без лишней суеты перегрузить тяжелый багаж на грузовики и укатить в Лимассол. В маленьком порту их ждал такой же маленький пароходик, где в единственном трюме стояли три странных джипа, похожих на американские "Доджи".
– Что это за чудо в бело-голубой раскраске? – презрительно спросил Олег.
– Вездеходы "Рено", очень надежные машины, лучше немецких, не говоря об американских, – ответил Немец.
– Если разговор о покраске, то перед вами шик арабских стран. По типу славянских рун они рассказывают о жизни водителя, – пояснил Фарид.
Мерно раскачиваясь на волнах и пуская клубы черного дыма, пароходик добрался до Тартуса и буквально протиснулся в заставленный баржами ковш бухты. Олег долго глядел на идеально чистую воду, голубое небо, ухоженную городскую набережную в обрамлении цветущих кустов и не мог налюбоваться невероятной красотой Востока.
– Нравится? – спросил Фарид.
– Невероятно! Я впервые вижу арабов и поражен красотой города! – не удержался от восхищенного восклицания Олег.
– Завидую вашим эмоциям, для меня восточные страны давно стали обыденностью.
– Вы знаток арабского мира?
– Станешь им поневоле, – вздохнул радист, – восемь лет мотался между Средиземным морем и Персидским заливом.
– Разве наш отдел проводил здесь активную деятельность?
– Был переводчиком, товарищи из Коминтерна организовывали народный антиимпериалистический фронт.
– В таком случае поясните смысл швартовки судов. Причал практически пуст, а транспорты стоят на бочках кормой к волнолому.
– Французы никогда не тратятся на развитие портов, в колониях практикуется рейдовая выгрузка на баржи.
– У англичан аналогичная картина?
– Нет, они не жмотничают, строят хорошие причалы с портальными кранами. Египетские порты ничем не уступают европейским.
– Правительство его величества связано с колониями экономически, а руководство Франции только политически, – разъяснил Немец.
Тут на палубу хлынул кипяток, а через несколько минут в патрубках засвистел пар. Матросы торопливо перекрыли спускные клапаны и встали у рычагов управления лебедками. Под лязг кулис, мат матросов и причитания капитана три раскрашенных вездехода выгрузили на причал, а разведчики побежали собирать личные вещи. Олег отправился расплачиваться с капитаном, ибо контракт на контрабандный рейс предусматривал наличный расчет по факту доставки.
– На выезде из порта стоит вооруженная охрана, так что не спешите уезжать, сейчас придет главный начальник.
– Сколько ему заплатить? – деловито осведомился Олег.
– Ничего, он идейный борец за независимость и всецело поддерживает немцев. Посему в разговоре соблюдайте осторожность.
Ждали недолго, главным начальником оказался узколицый араб в немецком френче и заправленных в сапоги традиционных мусульманских штанах с низкой мотней. Остановившись на пороге, он приложил ладони к щекам и поздоровался:
– Салам аллейкум.
– Аллейкум ас салам, – ответил капитан.
Зато Олег выдал экспромт и сказал:
– Аллах Акбар.
Гость и хозяин каюты послушно повторили:
– Аллах Акбар.
Начальник вальяжно устроился в кресле у капитанского стола, внимательно посмотрел на Олега в десантном комбинезоне Вермахта и спросил на сносном немецком языке:
– Могу я узнать о цели вашего прибытия?
– Моя группа должна проверить состояние аэродромов.
– Они под охраной турецких отрядов, солдаты никого не подпустят на пушечный выстрел.
– Османы виляют попой перед Рейхом и перед Великобританией. Мне приказано проверить, и я выполню распоряжение начальства.
– Затем вернетесь обратно? – небрежно спросил начальник.
– На берегу Евфрата меня ждут друзья, – ответил Олег.
– В таком случае не теряйте попусту время и езжайте в Эль-Каим, с османами мы разберемся сами.
Интересный расклад, названный городок на берегах Евфрата находится в Ираке! Турецкое присутствие или захват сирийских аэродромов, неожиданное для Москвы известие. По результатам Первой мировой войны Османская империя потеряла огромную территорию, ранее простиравшуюся вплоть до Индийского океана и Персии. Летом сорок первого Берлин и Стамбул заключили договор о дружбе и согласовали новую карту мира. Президент Иненю получал империю в былых границах, а Рейх довольствовался лишь Египтом.
Вторжение турецкой армии в Сирию имело значение лишь для Великобритании. Франция уже потеряла свои колониальные владения, а после войны юридически оформила фактическую свободу. Независимость получилась однобоко-политическая, французы сохранили за собой шахты, рудники и плантации, а денежной единицей остался колониальный франк. Тем не менее Олег незамедлительно составил радиограмму и отдал шифровку радисту. Его обязанность докладывать о событиях, а дальнейшие шаги предпримут знающие люди.
* * *
– Куда едем? – закрывая за радистом брезентовый полог, поинтересовался Немец.
– Прямиком в Эль-Каим, все аэродромы Сирии под контролем турецкой армии.
– Одним махом полтысячи километров?
– Ты спешишь на свидание? – усмехнулся Олег. – Едем спокойно, обед, кофе и ужин в местных ресторанчиках.
Насыпанная в далекие века щебенка давно превратилась в гальку и намертво утрамбовалась в почти идеальное дорожное полотно. Машины катили меж растущих на холмах садов, порой выезжали на пшеничные или хлопковые поля и снова окунались в пряный запах мандаринов. Когда на холмах встречались ливанские кедры, аромат смолы приятно щекотал ноздри. Иногда дорога рассекала оранжевое облако финиковых пальм или усыпанных хурмой деревьев.
Еще одним эмоциональным дополнением к путешествию были местные крестьяне. Неспешное движение маленьких осликов с огромными одноосными телегами вынуждало сбавлять скорость. Несмотря на качественное покрытие, ехать пришлось медленно, узкая дорога затрудняла обгон, а феллахи демонстративно не съезжали на обочину. По "Табелю о рангах" они занимают верхнюю строчку, подчиняясь только правителю, а военные и горожане стояли ниже крестьян.
Край с плодородной почвой, изобилием воды и субтропическим климатом дает три урожая в год. Завоеватели приходили с востока, запада или севера, но никто из них не трогал земледельцев, ибо они были основой богатства и процветания. Более того, никто не пытался повлиять на вероисповедание, включая воинственных римлян или османов.
– Видишь крепость Хысн аль-Акрад? Не доезжая, поверни направо. – Голос радиста вырвал Олега из раздумий.
– Нам бы пообедать да попить, – заметил он.
– Хомс – не лучшее место для остановки, город кишит жульем и ворьем. Через полчаса пересечем железную дорогу Дамаск – Баку, на станции и пообедаем.
– Дамаск – Баку? – не поверил Олег.
– Построена еще при царе, после революции капиталисты не захотели с нами торговать, и северный участок заглох.
Станция при железнодорожном узле южнее Хомса не выглядела привычным вокзалом, в первую очередь из-за полного отсутствия людей. Зато ресторанчик под сенью каштанов был вполне себе европейский.
– Заказывайте десять кувшинов свежего сока, – шепнул радист.
– А покушать?
– Не волнуйтесь, еда входит в стоимость сока, стол заставят мясом с овощами и пшеничными лепешками.
Олег действительно проголодался, но официант принес настоящую гору продуктов, которую не осилить всем отрядом. На столе появились противни с бараниной, кониной и говядиной. Отдельно поставили тазики с крупно нарезанной сырой морковью, яблоками, огурцами и помидорами. Сервировку завершили ломти белого хлеба и ковшики оливкового масла.
Надо есть, но как? Ножей и вилок им не дали, как не принесли индивидуальных тарелок. Олег посмотрел на соседние столики, где аборигены брали еду руками, а хлеб обмакивали в масло. Решение подсказал радист, он сложил овощи на ломоть хлеба, круто посолил и полил маслом, кусок баранины разместился на другом ломте. Ловко орудуя финкой, он разделил гигантские бутерброды на приемлемые части и приступил к обеду. Когда принесли тазики с водой и лимоном, народ без подсказки сполоснул руки, а изящные кувшинчики с розовым маслом для всех стали сюрпризом. Несколько капель благовоний требовалось вылить на ладони, дабы руки не пахли едой.
К вечеру отряд проехал плодородные земли, затем холмистую степь и оказался в пустыне. Поднимая завесу пыли, вездеходы мчались на восток, к пограничной деревушке. Московские специалисты строго-настрого запретили без надобности становиться на ночлег вдали от населенных пунктов. Смена власти всегда сопровождается бандитским беспределом, а шайка придет из ближайшей деревушки. В конечном итоге вместо "спасибо" разведчики получат еще бо́льшую проблему.
– Что за хренотень? – непроизвольно воскликнул Олег и резко затормозил.
– Оросительный канал и мостик через него, – пояснил радист.
– В пустыне?
– Мы давно едем среди хлопковых полей, просто вы сосредоточились на дороге и не заметили изменений.
– Откуда здесь вода?
– Из Евфрата, других рек поблизости нет.
– Мы маханули полтысячи километров?
– Кто давил на педаль, я или вы? Машина летела, словно за нами гналась стая джиннов! – заметил радист.
– Летела? – возмутился Олег. – Мы плелись ниже девяносто!
– Не суть, скоро перекресток пяти дорог и деревня с постоялыми дворами.
Сначала показались загоны с верблюдами, затем в ноздри ударил резкий запах серы, явный признак близости сырой нефти. Вереница черных от гудрона деревянных бочек на колесах протянулась на несколько километров.
– Почему они оказались в Сирии? – озадаченно спросил Олег.
– Здесь проходит кратчайший путь в Турцию, а владельцам скважин без разницы кому продавать.
– Хочешь сказать, что после переработки топливо поступает в Рейх?
– Союзники несколько раз пытались уличить турецких торговцев в контрабанде топливом, но быстро отстали.
– Турецко-болгарскую границу не проконтролировать, – согласился Олег.
– На самом деле они сами покупают контрабандное топливо. Базы на Кипре полностью зависят от поставок из Турции.
– Тем более, попробуй закрутить османам гайки, и собственная авиация останется с сухими баками.
Кто бы ни был владельцем нефтепромыслов, на первом месте всегда стоят деньги. Ближе турецких потребителей в регионе никого нет, а самая короткая доставка приносит в карман самые быстрые денежки. Деньги? Олег напряг память, он что-то слышал или читал о финансовых аферах Рейха, но что именно, никак не мог вспомнить.
– Сбавь скорость, нам поворачивать налево.
Предупреждение радиста заставило сосредоточиться на управлении вездеходом, притормозить и свернуть в указанном направлении. Узкая улочка в обрамлении глинобитных стен действительно не располагала к автогонкам. Впереди показался человек с чадящим факелом и призывно махнул рукой – приехали. Машины еще въезжали в узкий двор, а хозяин караван-сарая с поклоном что-то предлагал своим гостям.
– Говорит, что в бане свежая родниковая вода, – перевел радист.
– Моемся, – решительно заявил Олег, – мы пропитались потом и дорожной пылью.
Баней оказался приземистый глинобитный сарай в торце двора, где посетителей дожидался ряд бассейнов различной глубины.
– Сначала заходим в мутную воду, это не грязь, а местное мыло с благовониями, – предупредил радист.
Лепота, да и только! Банщики профессионально обработали каждую частичку тела, одновременно промассировав мышцы и расслабив суставы. Мочалка из люфы сделала кожу шелковистой, а неведомые благовония придали терпкий запах грецкого ореха. Разведчики вышли из бани с ощущением небывалой свежести и чистоты. Единственным неудобством были закрепленные в стенах вонючие факелы, по сути, палки с наполненным гудроном жестяным стаканом на конце.
Завтрак при желании можно назвать "шведским столом". По периметру просторной трапезной протянулся прилавок с кусочками арбузов, дынь и всяческих сочных и ароматных плодов. Затем стояли тазики с различными видами и сортами мяса и рыбы, за ними казаны с фруктовым пловом или с обычной кашей. Выставка еды завершалась кофейниками и чайниками в окружении ароматных печений и бисквитных пирожных с высокой шапкой крема. Изобилие вкусностей в глинобитной столовой затмевало любой раскрученный пятизвездочный отель.
За нежданно комфортный отдых с потрясающе вкусным завтраком Олег добавил щедрые чаевые. Хозяин караван-сарая долго благодарил за щедрость, а перед отъездом загрузил машины корзинами винограда и непонятных алых ягод. Разведчики осторожно понюхали, лизнули и обратились к радисту:
– Что это? Мы не отравимся?
– Это называется "хлеб пустыни", а проще финиками, – засмеялся тот. – Ешьте, сколько влезет, не растолстеете.
Слуги открыли ворота, и машины осторожно выехали на улицу, остался последний и самый главный отрезок пути. Примерно через час от основной дороги отделился наезженный проселок, и Олег свернул на него. Вскоре выехали к броду, за которым виднелись нефтепромыслы. Дилемму "спрашивать аборигенов про аэродром или нет" решил пролетевший "Дорнье" с планером "Go-242" на буксире.
– Вот нахалы, летают средь бела дня! – воскликнул радист.
Маленькая колонна остановилась, разведчики достали бинокли, начали следить за полетом. Вот торпедоносец сделал круг, планер сбросил сцепку и начал неспешно спускаться.
– Едем? – спросил Немец.
– Ты первый, с интервалом в километр идет машина Таксиста, я замыкаю. Ближе пяти километров к аэродрому не приближаться, – приказал Олег.
Пшеничное поле с необычно крупными колосками уступило место загаженной нефтью равнине. К вырытым в земле бассейнам вели многочисленные канавы, по которым стекала нефть. Сами скважины представляли собой привычные деревенские колодцы, откуда с помощью ворота доставали ведрами черное золото и тут же выплескивали себе под ноги. Смрад серного духа затруднял дыхание и заставил поспешно свернуть к реке.
– Аэродром на острове!
Олег следил за "Дорнье-217", который сбросил буксировочный трос и начал разворот на посадку вслед за планером. Восклицание радиста заставило затормозить и посмотреть в указанную сторону. Широкую речную гладь рассекал большой остров, а среди различных служебных и жилых домиков просматривалась стоянка самолетов. Тем временем торпедоносец завершил разворот и, поднимая тучи пыли, пошел на посадку.
– Более двух километров в длину и километр в ширину, – прикинул размер острова Олег.