Я в последний раз прошёлся по кабинету шута. Прощайте Франки, Хильда и Берт, прощай весь этот мир. Я вышел в коридор и запер дверь на ключ.
* * *
Переход происходил так, как будто меня перед этим основательно накачали наркотиками. Я словно плыл в чём-то густом и вязком. Передо мной мелькнула до боли знакомая физиономия; я понял - Турди. Протянул ему связку ключей от кабинета, дома и ещё каких-то помещений, в ответ в мою ладонь тоже легла полоска холодного металла. Затем всё исчезло и погрузилось во тьму.
* * *
- Юрочка, Юрчик! - послышался вопль.
Я широко распахнул глаза и потряс головой. На моей шее повисла ликующая Нина с ласковыми словами и страстным поцелуем в щёку. Я стряхнул её с себя и огляделся по сторонам. Дело шло к вечеру и происходило на даче Сергея Сергеича.
- Петрович! - закричала Нина. - Юра вернулся!
С заднего двора прибыл Петрович. Его небритую физиономию разнесло от широкой улыбки. Он с чувством пожал мне руку и похлопал меня по плечу.
- Идёмте на кухню, пока Сергеича нет! - громко зашептала Нина. - У меня там…
И она выразительно щёлкнула себя по сонной артерии.
- Сейчас, сейчас, - засуетился Петрович. - Огурчиков вот только принесу с огорода.
Я смотрел на них и глазам своим не верил. Надо же, ведь практически чужие люди, а так мне рады.
- Пойдём, - сказала мне Нина и потащила меня на кухню.
Там она извлекла из шкафчика пластмассовую бутылку от пива, наполовину заполненную прозрачной жидкостью, поставила на стол варёную картошку, розовое сало, нарезанное тонкими ломтиками, хлеб. Тут и Петрович примчался, прижимая к груди несколько мокрых огурцов и перьев зелёного лука.
Нина плеснула самогон по стаканам и провозгласила:
- За твоё возвращение!
Выпили. Нина зажевала бутербродом с салом, я захрустел огурцом, Петрович понюхал рукав.
- Ох, Юрчик, как же этот твой Турди всех замучил! - запричитала Нина. - То ему не так, это ему не эдак, злой, как собака, на людей кидается. Сергей Сергеевич, бедненький, совсем с ним задёргался.
- Паскудный тип, - подтвердил Петрович. - Турди, понятное дело.
- А ну давайте повторим, - скомандовала Нина. - Чтоб не вернулся.
Это было немедленно исполнено. Вслед за тем выпили третью - за то, чтобы Сергей Сергеич нашёл себе более безобидное хобби. Коллекционирование спичечных коробков, например.
К концу бутылки Петрович как-то сник, зато Нина раскраснелась, глаза её весело блестели.
- Тащи сюда свою "Металлику", - сказала она мне. - Будем танцевать.
* * *
Когда начало темнеть, они спохватились и ушли. Я остался сидеть на пороге, глядя на звёзды и ни о чём не думая. Ко мне подошёл Дружок, понюхал мои штаны и неуверенно махнул хвостом. Я потрепал его по лохматой башке.
Как там, интересно, проходит акклиматизация Турди? Успеть бы Доре дать дёру да подальше, ведь шут в первую очередь кинется на её поиски.
Где-то пел соловей, по дворам лаяли коллеги Дружка. Подъехало такси, оттуда высыпался Сергей Сергеич, расплатился с шофёром и направился к калитке. Дружок на всякий случай гавкнул.
- С возвращением, - сказал мне Сергей Сергеич.
- Спасибо.
- Подвинься, расселся тут.
И Сергей Сергеич примостился рядом со мной.
Некоторое время мы сидели молча, затем мой сосед брезгливо потянул носом воздух и поинтересовался:
- Ты что, пил?
- Да, - дерзко ответил я. - А вам завидно?
Сергей Сергеич открыл свой "дипломат", вынул оттуда пакет, обёрнутый газетой, и швырнул мне на колени.
- Это что? - спросил я.
- Твой заработок.
Я разодрал газету и увидел ровные ряды купюр; потрогал их, извлёк одну на пробу и пошкрябал ногтем воротник изображённого на ней президента.
- Тут не вся сумма, - предупредил Сергей Сергеич.
- А что так? Вы приложились?
Сергей Сергеич вскочил на ноги.
- Да как ты смеешь говорить мне ТАКОЕ?! - заорал он. - Как у тебя язык поворачивается?!
- Извините, Сергей Сергеич, не подумавши ляпнул. Не буду больше.
- Весь в Турди, - сердито заметил Сергей Сергеич, снова присаживаясь рядом. - Остальное получишь, когда уедет князь Мирко. Есть опасение, что он всё-таки может втянуть ваше государство в войну.
- Послушайте, Сергей Сергеич, а я так и не узнал, как называется страна, где мне довелось жить.
- Тоже ещё государственный деятель.
- Как там Турди приняли?
- Никто ничего не заметил. Но, говорят, ему не слишком понравились некоторые твои реформы и преобразования.
- Пусть привыкает.
- Счастливый ты человек, Юрка. Такое увидеть! А мне вот только фотографии достались.
Я сидел несколько расслабленный, мозги плавали в самогонке, поэтому смысл его слов дошёл до меня далеко не сразу.
- Что вы сказали?! Фотографии?!
- Ну да. А чего ты подскочил?
- Есть там у вас снимок секретарши Турди? Она - симпатичная такая девочка, тёмненькая, изящная. У неё ещё глаза…
Я не смог подобрать нужных слов и лишь сделал неопределённый жест рукой.
Сергей Сергеич положил свой "дипломат" на колени, порылся в нём, достал пачку фотографий, разложил их веером и выбрал одну.
- Она?
С карточки на меня смотрела Дора, щёлкнутая фотографом Совета где-то на улице. Она выглядела довольной и безмятежно улыбалась, словно ей никогда не приходилось быть секретаршей у Турди и терпеть его выходки.
Я потянулся за фотографией, но Сергей Сергеич отвёл руку в сторону.
- Э, мой друг, да ты, кажется, влюбился.
- Не вашего ума дело! - возмутился я. - Дайте сюда!
И силком вырвал у него фотографию.
- Юра, но ведь ты с ней никогда больше не встретишься.
- И что теперь?
- Ладно, забирай, - ответил Сергей Сергеич, пожимая плечами.
Мы помолчали, слушая собачий лай, разливающийся по селу.
- Да! - вскинулся Сергей Сергеич. - Совсем забыл. С твоей работы звонили в институт, требовали, чтобы ты немедленно явился.
- Когда?
- Позавчера.
Я тихо выругался. Получается, отпуск мне не продлили. Два дня я должен был быть на работе, а не был, так что теперь она у меня накрылась. И, несмотря на гонорар, полученный от Совета, мне стало вдруг жаль своего рабочего места, хоть и приносившего не доход, а сплошную головную боль.
А Нина с Петровичем обо всём этом даже не обмолвились.
- Да ты чего нос повесил? - заговорил Сергей Сергеич. - Я туда Турди отправил.
Только что прикуренная сигарета выпала у меня изо рта.
- Турди?
- Ну не тебя же было дёргать.
- И он поехал?
- А у него разве был выбор? Вся водка, которую он здесь выпил, прошла через мои руки. Так что он добросовестно мотался на электричке туда и обратно.
- Думаю, получится ещё хуже, - заметил я. - Характерец у него… А с моим начальством…
- Не знаю. Мы у него спрашивали, как там дела, но он молчал и только улыбался загадочно.
Я махнул рукой и принялся разглядывать при Луне фотографию Доры. Как бы мне найти здесь её ипостась?
- Ладно, идём в дом, - сказал Сергей Сергеич, ожесточённо хлопнув себя по щеке. - А то комары задолбали. Ты мне всё и расскажешь толком.
- Уже поздно, а рассказывать долго. Кстати, Сергей Сергеич, дайте мне три конверта. Я хочу сделать подарочки от Совета вам, Нине Ивановне и Петровичу.
- Дам два. Мне от тебя ничего не надо, особенно после того, что ты тут ляпнул, не подумавши. И рассказывай, рассказывай, у меня завтра занятий нет.
- Так то у вас. А мне на работу надо.
- Ничего, потом отоспишься. Будет у тебя время.
* * *
В ту ночь Сергей Сергеич так и не дал мне поспать. Я вынужден был рассказывать ему о пребывании в другом мире чуть ли не по минутам. Он, в свою очередь, поведал мне о том, что координаторы обещали его проведывать и привлекать к работе.
Затем я сказал, что могу теперь запросто купить диплом нашего института. Сергей Сергеич, относившийся к учению трепетно, рассердился и прогнал меня.
Ложиться спать уже не имело смысла. Я сходил на кухню, разложил по трём конвертам немного денег и оставил их на столе, затем поел, вернулся в дом, разбудил Сергея Сергеича, попрощался с ним и сказал, что заеду при случае. Тот что-то невнятно промычал и снова заснул.
На работу я успел и даже прибыл немного раньше. Люди стояли у входа, курили, обсуждали подробности прошедшего вчера тура футбольного чемпионата. Как назло, не было никого из нашего отдела; я не мог ни у кого спросить, чего там натворил Турди за эти два дня. Но от меня не укрылся тот факт, что поглядывали в мою сторону как-то странно.
И тут подъехала директорская машина.
Наш директор - хам и жлоб, грубый, самодовольный, жадный, дурной, крикливый, не считающийся ни с чьим мнением, кроме своего и начальственного; вечно придирающийся по мелочам; достойный (по мнению всех сотрудников моего отдела) самой позорной и мучительной казни, какая только существует на белом свете - сполз с переднего сиденья и величественным жестом отпустил шофёра.
Толпа бросилась ко входу, я устремился туда же, но меня остановил окрик:
- Юра!
Надо же, он и фамилии моей никогда не знал. Турди, что ли, занятия с ним проводил? Могу себе представить это столкновение миров.
Я остановился и повернулся к нему. Директор подошёл ко мне, поздоровался со мной за руку (небывалый случай!), а затем спросил:
- Как дела?
И оскалил зубы в льстивой улыбке.