– Ладно, друг Емеля, – невежливо прервал оратора Егор. – Конечно, большое спасибо тебе за лечебную сыворотку! Спас ты Петра…. Но вот советы высокоумные эти – прибереги для собственных подчинённых. Не обижайся, но мы уж как-нибудь сами решим, что делать дальше…. И, вообще, ночь уже не за горами, а тебе до Алёховщины – путь совсем неблизкий. Так что, приятель, давай прощаться на сегодня! Пойдём, я тебе соли с килограмм отсыплю…. Да, пойдём, кому говорю! Хватит из себя строить девственницу стеснительную и непорочную…
Через десять минут Пугач, громко топая своими сапожищами сорок пятого размера, скрылся в густом и вязком вечернем сумраке.
– А где весь народ? – удивился Егор, заинтересованно оглядываясь по сторонам.
Они с Санькой – тет-а-тет – сидели на лавочке возле костра, куда он пару минут назад бросил поверх дотлевающих сиреневых углей охапку сухих сосновых веток.
– Я так думаю, что все они – без исключений – заняты старательным исполнением супружеским обязанностей, – недвусмысленно и нежно поглаживая ладонью крепкую шею мужа, неожиданно заявила-промурлыкала Сашенция. – Одна я осталась несчастной и неприкаянной…
– Ты это серьёзно?
– Более чем…. Наблюдается очередной местный феномен: во всех организмах женского пола неожиданно проснулся сильнейший материнский инстинкт. Я уже с девчонками подробно переговорила на эту интимную тему. У всех наблюдаются полностью одинаковые ощущения…
– Объясни поподробней! – строго велел Егор, неотрывно и сердито глядя жене в глаза. – Что конкретно имеется в виду? Что это за бред – насчёт "сильнейшего материнского инстинкта"? Кто-то из вас собрался рожать ребёнка? Здесь – рожать? В этих ужасных условиях? Вы все с ума сошли?
– Может и сошли, – Санька смотрела на него какими-то шалыми и затуманенными глазами, откровенно призывно смотрела. – А может, во всё эти "грибы" виноваты, проклятые? Именно после них мне родить хочется…. Ужасно хочется! – очень медленно провела ладонью по высокой груди, по плоскому животу. – Не просто хочется – быть с любимым мужчиной, а именно – родить от него (от тебя, дурака, то есть!) ребёночка. Маленького такого, славного! Понимаешь? И у девчонок – абсолютно всё то же самое…. Думаешь, почему Галка так посматривает на этого волосатого и грубого Пугача? И ей тоже хочется родить ребёнка! Вот такие у нас нынче пироги необычные, вологодские…
– Да, дела-делишки! – Егор помотал из стороны в сторону головой. – И что теперь прикажешь делать?
– Пошли в пещеру! – жарко зашептала Сашенция, настойчиво и сильно потянула его за рукав кожуха. – Пошли, глупый! Пошли!
– Да ты совсем сошла с ума! – слегка упирался Егор, чувствуя, что и сам безумно сильно хочет того же. – В пещере Петька, да и остальные ребята скоро вернуться…
– Мы по быстрому! А Пётр ещё часов десять-двенадцать будет дрыхнуть без задних ног…
Наступило утро, обычное русское осеннее утро, так характерное для конца третьей декады сентября месяца: редкий нудный дождик, белёсая туманная дымка, опавшие жёлто-красные листья под ногами, лёгкая, неповторимая печаль…
Сквозь чуткий сон Егор слышал, как через мужскую спальню на цыпочках пробежала Вера Попова – по графику она отвечала сегодня за приготовление завтрака (обычно – за разогрев ужина, но, в связи со вчерашним происшествием, вечером полноценного ужина не было), тихонечко пробрался к своему спальному месту Федонин, сдавший Сени Брауну обязанности дозорного. Генка имел право ещё на целый час полноценного и здорового сна.
Егор тоже приготовился погрузиться в сладкую пелену сна – минут на пятнадцать-двадцать – когда в подземной камере раздался громкий и испуганный шёпот:
– Где я? Что со мной? Почему вокруг так темно? Командир! – шёпот неожиданно перешёл в визгливый и заполошный крик: – Командир! Где я? Что со мной происходит?
– Отставить! Замолчать! – вскакивая со своего спального места, начальственно гаркнул Егор, дождавшись полной тишины, добавил – уже гораздо ласковее: – Всё хорошо, Петро! Всё – хорошо. Кругом только свои. Ничего не бойся…. Подожди, я сейчас зажгу светильник, – щёлкнул газовой зажигалкой, подаренной вчера Пугачом, поднёс язычок пламени к фитилю, сплетённому из особого мха.
"Плохо у нас со световыми приборами", – тут же подсказал внутренний голос. – "Барсучий жир, сволочь, заканчивается…. Надо будет на днях поохотиться на упитанных осенних барсуков, пока их норы снегом не завалило до самой весны, а то эти смолистые сосновые факелы – одна видимость: дыму и копоти много, а света – совсем мало…".
На крик Нестеренко из своего спального помещения тут же прибежали девчонки, плотно окружили Петра, стали в деталях, перебивая друг друга, рассказывать о вчерашних событиях. Петька только головой удивлённо крутил, ошарашено посматривая на раздувшуюся кисть правой руки.
Появилась Вера Попова, жалостливо посматривая на Нестеренко, громко позвала всех на завтрак:
– Рыбный день у нас сегодня, господа славяне! Кто хочет – может трескать уху из линей, всем остальным предлагаются жаренные караси. Ещё имеются просяные блины: по две штуки на брата…
По случаю прохладной и дождливой погоды завтракали внутри – в самой большой и просторной подземной камере, являвшейся одновременно складом и столовой.
– Попробуем, как оно, – Петр неуверенно взял в свою "большую" правую руку деревянную ложку, зачерпнул из глиняной миски ухи, ловко поднёс ко рту, отхлебнул.
– Так как? – заинтересованно спросил Егор.
Нестеренко широко улыбнулся:
– Просто замечательно! Уха вкуснейшая. Вера, спасибо огромное! А рука – как рука: просто отлично действует, великовата, правда, немного. Может, она потом уменьшится, сама собой?
– Запросто! – подбодрила Петра добросердечная Санька. – Ты, главное, поменьше думай об этом, не заостряй внимания лишний раз, она и рассосётся. Может быть…. Кстати, господин командир, а славяне – они же чем-то похожи на североамериканских индейцев?
– Чем-то, пожалуй, и похожи. В общих чертах…
– Тогда, дорогой Петенька, присваиваем тебе новое индейское имя – "Большая Рука". Все согласны? Возражений нет? Тогда прими наши искренние поздравления!
Завтрак, как принято сообщать в официальной прессе, прошёл в тёплой и дружеской атмосфере, приём пищи сопровождался милыми и добрыми шутками, и не менее милыми – прибаутками…
В пещере было не провести полноценного построения подразделения: элементарно не хватала места, где бойцы могли бы выстроиться в идеально ровный ряд, а строгий командир прогуливался бы вдоль этого ряда, посматривая на подчинённых строго и требовательно, отдавая при этом чёткие и краткие приказы.
Поэтому Егор решил ограничиться малым: велел всем оставаться на своих местах, а сам поднялся на ноги и сообщил:
– Вот что я вам скажу, товарищи и господа. Ближайшие сутки будут для всех нас очень и очень трудными. Может, даже, и последними…. Очевидно, сегодня нам придётся вступить в серьёзное и кровавое боестолкновение – с хорошо вооружённым и жестоким противником. И только от слаженности наших действий, от элементарной дисциплинированности и сплочённости зависит, все ли мы доживём до следующего рассвета…. Повторяю ещё раз: нас ждёт серьёзный, жестокий и кровопролитный бой! Прониклись, орлы и орлицы?
Установившаяся мёртвая тишина однозначно подтвердила: орлы и орлицы прониклись…
Глава седьмая
Час волка
Как всегда, первой не выдержала ехидная Галка Быстрова:
– Ты, Егор Петрович, мужик серьёзный и уважаемый, спору нет. Но вот эти твои разные армейские штучки: утренние построения, раздача слонов и пряников, противная привычка напускать жуткую таинственность…. Почему всё нормально не рассказать? По-простому, без этих неаппетитных понтов и двусмысленностей?
– Полагается так по соответствующим инструкциям, – скупо и многозначительно улыбнулся Егор. – А если непосредственно по делу и очень коротко, то завтра на рассвете нас атакует ватага, находящаяся под единоначалием всем вам хорошо известного атамана Пугача. По крайней мере, существует очень высокая вероятность такого развития событий…
– Зачем – атакует? – изумлённо выдохнула Галина.
– Затем! Во-первых, двум матёрым медведям в одной берлоге – всегда тесно. Во-вторых, их очень интересуют наши припасы: соль, зернотёрка, да и всё прочее…. Когда я вчера вечером отсыпал Емельяну на складе соль, он и корзину с картошкой заметил, глаза-то очень характерно сверкнули. Сразу видно, что человек опытный и бывалый, понимает, что зимняя цинга – это очень серьёзная опасность…. В-третьих, и это – главное, у них нет молодых и здоровых женщин. Две старушки не в счёт…
– Извини, командир, – вмешался Сеня Браун. – Но почему – именно на завтрашнем рассвете? Кто им мешал напасть на нас раньше? Вчера, например, позавчера? Кто мешает атаковать послезавтра, через неделю?
– Объясняю – для бесконечно любознательных и любопытных! Пугач у нас в пещере побывал только вчера: ознакомился с распорядком дня, с системой ночных дежурств, тщательно осмотрелся на местности, понял все плюсы и минусы наших, так сказать, позиций…. Почему завтра, а не послезавтра, или не через неделю? А потому! – Егор ткнул указательным пальцем в каменный потолок. – Уже несколько дней над нами нет беспилотных самолётов. И сегодня я их тоже не наблюдал, когда выходил по малой нужде. Но, при этом, отсутствуют и всякие гарантии, что они не объявятся уже через сутки другие…. А такие дела – в смысле, чёрные и кровавые – нужно вершить без свидетелей. Это – прописная азбука!
– Не верю я тебе! – гневно заявила Галка. – Не верю! Мы с Емельяном вчера целый час разговаривали. Он умный и добрый…. Не чета некоторым упёртым "фээсбэшникам"! Пугач вчера лечебную сыворотку принёс для Петра. Бежал изо всех сил, торопился…. Он не способен на такое…
– Разговаривали – целый час – до того, как Петька нашёлся? Или уже после того, как твой ухажёр притащил сыворотку?
– И до, и после, – неожиданно засмущалась Быстрова.
– Тогда, Галина, давай мы так сделаем, – нейтральным голосом предложил Егор. – Проверим, кто из нас двоих прав – сугубо на практике. Установим у входа в пещеру на ночь элементарную засаду. Если Пугачёвская ватага пожалует в гости, тогда положим их всех, не ведая жалости, к одной нам всем известной матери…. А если всё будет тихо и благостно, тогда я – у всех на глазах – сожру свою войлочную шляпу без соли и специй…. Годится такой расклад? Договорились? А раз договорились, – сменил голос на строгий и непреклонный, – тогда слушай мой окончательный командирский приказ! На ближайшие сутки ты назначаешься дневальной по пещере. В твои обязанности входит: приготовление пищи, выпечка хлеба, протопка жилых помещений, тщательная уборка, стирка. Задача ясна? Выход из пещеры наружу – строжайше запрещён! Даже по нужде!
– А как же…
– Так же! Не маленькая, сообразишь! На дневное время дверь в пещеру будет надёжно заперта снаружи, я лично проконтролирую. Всё, этот вопрос окончательно закрыт. Гражданка Быстрова! Прошу не возражать, мы из-за вас бездарно теряем драгоценное время! Переходим к следующему важному вопросу…. Вполне возможно, что днем к Чёрному холму будет отправлены лазутчики. Они не будет приближаться к пещере вплотную, остановятся – в разных местах – в километре-полутора, и будет наблюдать. Их задача – понять, трудимся ли мы в обычном порядке, или ввели какой-нибудь особый чрезвычайный режим. То есть, насторожились и ожидаем разных неприятных сюрпризов. Мы должны – всем своим поведением – однозначно подтвердить, что пребываем в полном и окончательном неведении относительно их подлых и коварных планов…
– А как – подтвердить? – дрожащим голосом спросила Юлька Федонина, преданно поглядывая на Егора – словно глупенькая первокурсница на седого и заслуженного академика, чей пиджак без всякой меры густо увешан многочисленными и важными регалиями.
– Всё должно быть как всегда: над грибоварней обязан весело куриться дымок, у "лесной биржи" должны трудолюбиво стучать топоры и визжать пилы, желательно, чтобы кто-нибудь отправился за пределы лагеря – за грибами, например, или за клюквой. Вот только одно плохо – народу у нас маловато, ведь мужчины сегодня будут задействованы на земляных работах: необходимо достойно подготовиться к визиту незваных гостей. Ладно, переходим к персональным заданиям…. Пётр Нестеренко!
– Я!
– Как самочувствие, ничего не беспокоит?
– Всё в норме, командир! Готов к труду и обороне!
– Молодцом! – скупо ухмыльнулся Егор. – Тебе поручается следующее: целенаправленно заняться охотой на жирных барсуков. Приближается зима, скоро выпадет снег, а у нас с запасами барсучьего жира очень плохо, в смысле, кот наплакал…. Зимой сидеть в темноте – последнее дело, с ума сдвинуться можно запросто. А сосновые факелы очень уж сильно дымят и коптят. Поэтому, Петро, отнесись к этому важному и ответственному поручению со всей серьёзностью…
– Подожди, командир! – обиженно набычился Петька. – Ты же сам минуту назад говорил, что, мол, все мужчины сегодня будут заняты на земляных работах…. Я что же, получается, уже не отношусь к мужскому полу? Так вот, уточняю, змея меня укусила именно за палец, а не за другой жизненно важный орган…
– Сержант запаса Нестеренко!
– Я!
– Отставить разговоры!
– Есть!
– Ты пойми, дурья башка, – Егор резко сменил тон на проникновенный и отеческий. – Наш доктор, – кивнул головой на Сашенцию, – не рекомендует загружать твой организм существенными физическими нагрузками. Пока, по крайней мере…. Опять же, как я уже говорил, подлые лазутчики должны видеть, что наши люди – безбоязненно, как и всегда – отходят от пещеры. Понимаешь теперь? Барсучих нор в округе достаточно много, так что активно перемещайся туда-сюда: капканы расставляй, дымом выкуривай этих толстяков наружу…. Ну, не мне тебя учить! Двигаемся дальше…. У нас остаются три барышни. Вы уж, дорогие мои, сами определитесь, кто из вас грибами занимается, а кто – дровами. В течение дня можете меняться местами. Главное, чтобы над грибоварней дым исправно поднимался вверх, а от "лесной биржи" звучали жизнерадостные песни и смех – вперемешку с визгом пилы. Задача ясна? Всё, господа и дамы, разбредайтесь по своим объектам! Генка и Симон – за мной!
Они вышли на свежий воздух: дождик почти перестал, на востоке сквозь низкие серые тучи прорывались скупые солнечные лучи.
– Вот ты, Гена, поставь себя на место Пугача, – Егор положил приятелю руку на плечо. – Как бы ты действовал, если бы решил всерьёз напасть на нашу пещеру?
Генка неуверенно почесал в затылке, повесил на свою щекастую физиономию паутинку лёгкой задумчивости, через полминуты принялся излагать – солидно и вдумчиво:
– Перед входной дверью в пещеру расположена ровная горизонтальная поверхность, площадью метров шестьсот пятьдесят квадратных. Вся площадка хорошо просматривается часовым через дверные "глазки"…. Имеется всего два естественных объекта, за которыми можно надёжно спрятаться, – показал рукой. – Длинный и высокий навес с дровами, и вон тот здоровенный гранитный валун. Если осторожно пробраться вдоль склона холма и правильно сориентироваться, то часовой не заметит, как ночью бойцы выберутся из-за склона и затаятся за этими эффективными укрытиями…
– Отлично, соображаешь! – похвалил Егор. – А, дальше?
– Дальше всё очень просто. У них, как мы знаем, имеется три ствола: автомат, карабин и тэтэшка. Двое прячутся за навесом с дровами (там просторнее), один – за валуном. Терпеливо ждут утра…. Пугачёвцам точно известно, что один браунинг всегда находится при тебе, командир, а другой – либо у Саньки, либо у кого-то из мужчин. Наступает утро, мы выходим из пещеры на утреннее построение. В этот момент они открывают огонь на поражение. Цель – убить всех мужчин и Саньку, а оставшихся девчонок захватить в плен. Вот как-то так я предполагаю…
– В общем и целом, правильно видишь ситуацию, – болезненно поморщился Егор. – Неплохой диверсант может со временем получиться из тебя…. А теперь, уважаемый Симон Браун, что мы в данной ситуации – по твоему разумению – должны делать?
– Ты же, командир, сам сказал, что сегодня мужчины будут весь день заниматься земляными работами, – Сеня беззаботно передёрнул широкими плечами. – Следовательно, за валуном и дровяным навесом мы будем усердно копать просторные окопы. Весь вынутый грунт тщательно соберём и унесём в сторону – для конспирации…. Замаскируем окопы. Ночью спрячемся в них. Будем ждать противника. По мере появления – уничтожим…
– Вы, бродяги, растёте прямо на глазах! – восторженно объявил Егор. – Что ж, тогда взяли инструмент, и за работу!
Время было в достатке, земля мягкая, да и землекопов Бог не обидел здоровьем. Поэтому работа спорилась и уже до обеда узкие полутораметровые ямы были готовы, а вынутый грунт и камни убраны по сторонам – как можно дальше от дровяного навеса и валуна.
– Неплохо получилось, товарищи бойцы! – довольно резюмировал Егор, оглядывая плоды их общих трудов. – Осталось совсем немного: после короткого отдыха из осиновых веток сделаем дуги, закрепим их в стенках окопов, сверху набросим лосиные шкуры, войлок, тщательно замаскируем щепками, ветками кустарника, мхом, прочим мусором…. Всё должно выглядеть очень естественно, несмотря на то, что дело будет происходить ночью. В таких серьёзных делах – мелочей не бывает….
На обед славяне опять собрались в подземном помещении – на этот раз из-за нежелания Егора выпускать Галку Быстрову "на улицу".
"Кто же её знает, шалую бабу?", – советовал осторожный и подозрительный внутренний голос. – "Ещё учудит чего. Например, рванёт со всех ног в Алёховщину, чтобы предупредить ухажёра…".
В обеденное меню входили вчерашняя уха и жареные караси, ещё Галина напекла тонких пшеничных лепёшек, а Санька от грибоварни принесла – с гордым видом – двух рябчиков горячего копчения, которых утром лично извлекла из охотничьих силков. Нормальный обед получился, почти праздничный.
– Ты что задумался, Егора? – Санька ласково дёрнула мужа за мочку правого уха. – Что-то не сходится? Прорезались неожиданные трудности?
– Да, понимаешь, есть одна нестыковка, – честно признался Егор. – Операцию нужно проводить синхронно, а объектов у нас – целых два. Опять же, тёмная ночь вокруг. По логике вещей, надо дождаться рассвета. Хорошо, допустим, дождались. Дальше что? Один пистолет находится у тех, кто прячется в окопе за дровяным навесом, другой у того, кто в яме за валуном. Между объектами – метров шестьдесят пять. Нужен однозначный сигнал, по которому следует одновременно выскакивать из укрытий и открывать огонь. А кто его подаст?
– Глупый, я и подам! – негромко рассмеялась жена. – Поздним вечером в дверные петли сыпану мелкого песочка, они скрипеть будут знатно, на всю округу. Как солнышко покажется, так я дверь чуть приоткрою (сама внутри останусь, конечно же), она и заскрипит. Вот тогда и начинайте свою пальбу…. Главное, родные, не промахнитесь! – Санька говорила совершенно серьёзно, без малейшей тени страха и волнения, словно бы ей каждый день приходилось принимать участие в таких опасных операциях…
Галка Быстрова, которая с самого утра находилась "на нервах", неожиданно подняла вверх руку:
– Слушайте! Это ещё что такое?