Если бы такой вопрос мне задал дворянин, то по местным понятиям я обязан был бы вызвать его на дуэль, но вопрос задал торговец, и поэтому я решил до конца доиграть роль высокомерного сноба.
Для приличия повозмущавшись, я показал бумаги, подтверждающие моё баронство, а также наличие у меня земель и замка. Мои бумаги полностью удовлетворили обоих, и мы сели писать долговую расписку. В неё я с видимым равнодушием попросил включить пункт о возможности досрочного погашения займа. Внутри же у меня всё бурлило, мне с трудом удавалось выглядеть спокойным. К счастью, ни тот, ни другой не заметили в этом условии подвоха и согласились вписать его в договор без всяких оговорок. Я внутренне выдохнул - попались на крючок. Когда два экземпляра были зачитаны вслух и подписаны всеми сторонами, мне был продемонстрирован небольшой сундучок, из которого и отсчитали деньги.
Сложив все монеты в сразу потяжелевшую сумку, я поблагодарил обоих и вышел наружу. Мне нужен был гном, с такой суммой денег я не чувствовал себя в безопасности. Гном быстро нашёлся, он пил пиво вместе с крестьянами, уже продавшими свой товар. Быстро прошептав ему на ухо новость о появившейся денежной наличности и необходимости найти надёжных людей для моей охраны, я вызвал у мастера судорожный кашель, тот подавился своим пивом.
Похлопав его по широчайшей спине, я за руку потащил гнома из-за стола.
- Давай, Дарин, быстрее, - прошипел я ему в ухо, - мне не хочется, чтобы из-за тебя рухнул мой план.
Гном пристально посмотрел мне в глаза и на минуту исчез, когда же вернулся, то его сопровождали двое крепких молодых парней. Те следовали за гномом, не задавая ни одного вопроса.
Приказав гному и охранникам следовать за мной, я обошёл ряды. Цена на зерно упала, как я и предполагал, до двух сестерциев, больше уже никто не предлагал. Крестьяне, все до единого, были взбудоражены и ошарашены - труды целого года могли уйти за бесценок. А ведь это был не только их личный урожай, многие односельчане, не имевшие телег, доверили им для продажи своё зерно.
До заката солнца, означавшего конец ярмарки, было четыре часа, и я решил выждать ещё час, прежде чем начать осуществлять свой план. Через час цены упали до одного сестерция, а единственные два скупщика зерна куда-то растворились - крестьяне были раздавлены и обескуражены. Уезжать домой с полными телегами зерна всем хотелось ещё меньше, чем продавать зерно за бесценок.
Посмотрев вокруг, я решил - настало время для моего выхода. Подойдя к первой подводе, я сказал мужику, который нервно кусал верхушку кнута:
- Покупаю всю твою пшеницу по два сестерция за мешок.
Крестьянин сначала не понял моих слов, а потом, когда до него дошло, что я сказал, он упал на колени и закричал:
- Господин, спаситель, я готов сам довезти всё зерно, куда вы скажете, но купите, пожалуйста, за два с половиной сестерция. Это всё зерно, которое мы деревней смогли собрать после уплаты оброка своему господину.
Я задумался, в предложении был смысл. Внутренне улыбнувшись, я подправил слегка свой план и сказал ему:
- Согласен, с одним условием.
Крестьянин от радости заплакал:
- Да, слушаю, господин.
- Во-первых, сейчас оббежишь всех, кто продаёт зерно, и скажешь им, что я покупаю его на условиях, о которых мы с тобой сейчас договорились, а во-вторых, сам запомни и другим передай, что куплю я только при условии, если они никому не скажут, за сколько продали пшеницу, - ответил я, протягивая ему задаток за его двадцать мешков.
Быстро схватив деньги, счастливый мужик растворился среди подвод. Вскоре ко мне стали подходить крестьяне и отводить к своим подводам, где мы с ними быстро пересчитывали мешки, я всё записывал и выплачивал задаток в размере половины общей суммы и с условием выплаты оставшейся части после доставки зерна в указанное мною место.
Ровно через полчаса мне принадлежало всё зерно на ярмарке, а довольные крестьяне стали стягивать все подводы ближе к центру. Все знали, что именно я скупил всё имеющееся тут зерно.
Теперь, когда все вокруг были довольны и подсчитывали барыши, пришло моё время нервничать - настала завершающая стадия моего плана, и если я окажусь не прав, то долго буду вспоминать свою аферу.
Через час вдали показался небольшой конный отряд, который во весь опор нёсся в нашу сторону. От возбуждения у меня начали дрожать колени, гном, видимо, понявший мой план, встал рядом и успокаивающе положил руку на плечо. Под его тяжёлой рукой я стал успокаиваться и не так трястись.
Через десять минут, когда всадники - пять человек - приблизились к ярмарке, все крестьяне разом выдохнули. Как сообщил мне ближайший сосед, это и были скупщики зерна. Быстро спешившись, они подошли к гружёным подводам. Я незаметно приблизился и, встав позади крестьян, услышал, как один из них сказал мужику:
- Покупаю у тебя всё зерно по сестерцию за мешок.
Крестьянин улыбнулся и ответил:
- Сожалею, господин, но вся моя пшеница уже куплена, я жду, когда мне скажут, куда её везти.
Скупщики переглянулись и пошли дальше. Всё дальнейшее действо, пока они обходили телеги, отчётливо напомнило мне сказку про "Кота в сапогах", когда на вопрос короля о землях, лугах и деревнях он получал один и тот же ответ - "Маркиза Карабаса".
Стоя в рядах крестьян, я видел, как скупщики всё более спадали с лица при повторяющемся рефрене: "вся пшеница продана".
Мы подошли уже к десятой или одиннадцатой телеге, а скупщики опять слышали один и тот же ответ, заставлявший их от раза к разу нервничать всё сильнее.
Я вышел из-за крестьянских спин. Увидев меня, один из крестьян радостно сообщил перекупщикам:
- Так вот же господин, который скупил всю пшеницу на ярмарке.
Когда на меня уставилось несколько пар удивлённых глаз, я только скромно улыбнулся.
- Но как же так? - недоумённо спросил меня один из перекупщиков. - Вы к какой гильдии принадлежите, любезный?
Я оскорбился, и всю добропорядочность с меня сдуло, как ветром.
- Разуй глаза, почтенный, ты разговариваешь с дворянином! Барон Максимильян к вашим услугам!
Мои слова оказались для них ушатом холодной воды, торговцы побледнели.
- Но зачем уважаемому барону понадобилось скупить всю пшеницу? - задали они резонный вопрос.
- Чтобы продать её, - улыбнулся я своей самой милой улыбкой.
- И кому же?
- Вам!
- И за какую же цену вы хотите её продать? - осторожно спросил один из них.
- Шесть сестерциев за мешок, - скромно ответил я и посмотрел на скупщиков.
"Наверное, я в первый вижу наяву то, что неоднократно описывалось в литературе как "глаза, вылезающие из орбит", - удовлетворённо подумал я, любуясь ошарашенными лицами торговцев.
- Ск-ко-лько, ск-ко-лько? - заикаясь, спросил самый низкий из них.
- Шесть серебряных монет, - снова скромно ответил я.
- Но ведь два часа назад цена была всего два сестерция, - возмущённо сказал мне самый молодой из них. На него тут же зашикали все остальные.
Моё настроение улучшилось неимоверно, признание из первых рук - это круто.
- Ну, так это когда было, - спокойно ответил ему я, - а сейчас зерно стоит шесть сестерциев.
Торговцы зашумели и отошли к шатру ростовщика, оттуда показался мой знакомый скупщик, который ссудил мне деньги. Увидев своих товарищей, он обрадовался, но, приглядевшись, переменился в лице. Двадцать минут я стоял и ждал решения коллегии скупщиков. Невооружённым взглядом было видно, что они очень недовольны.
Ещё через пять минут скупщики подошли ко мне, и самый пожилой из них сказал:
- Господин барон, мы согласны купить у вас всё зерно по пять сестерциев за мешок.
Я, не меняя выражения лица, ответил:
- Уважаемые судари, я ведь назвал свою цену, разве она была пять монет?
Говоривший со мной скупщик стиснул зубы и с угрозой в голосе сказал:
- Нет, господин, мы прекрасно слышали цену, но мы ведь можем совсем ничего у вас не покупать, и вы останьтесь с кучей зерна, но без денег.
- Ну что ж, попробую подождать тут несколько дней, может, удача мне улыбнётся и появятся ещё желающие купить превосходную пшеницу, - спокойно ответил я.
Конечно, я понимал некоторую двойственность этой угрозы, но был уверен, что перекупщики не пойдут на то, чтобы наши торги продолжились уже в присутствии конкурентов.
Скупщики опять отошли посовещаться, и, когда они вернулись, тот же торговец сказал:
- Мы согласны на пять с половиной сестерциев, и это наша последняя цена.
Я задумался над их словами, заставляя скупщиков резко вспотеть. Цена меня, в принципе, полностью устраивала и была даже выше той, за которую я собирался продавать зерно в самом начале.
- Договорились.
Торговцы облегчённо вздохнули, и тогда я повернулся к стоящим вдалеке крестьянам, которые наблюдали за нашими переговорами.
- Эй, мужики, сгружай все мешки по центру, - крикнул я им.
Немая сцена, произошедшая после моих слов, быстро закончилась возмущёнными криками всех скупщиков:
- Но как же так, а доставить зерно в наши амбары? Они же в полудне пути отсюда.
- Но, судари, - улыбнулся я им уже становившейся фирменной улыбкой, - договор был только об оплате за зерно, доставка не включалась в эту цену.
Натолкнувшись на мою улыбку, как волны натыкаются на волнорез, торговцы опешили.
- Но… обычно… раньше всегда… - пролепетал один из них.
- Я ведь уже говорил вам, что мне всё равно, что было до меня, - спокойно ответил я, - уговор касался только зерна, или я не прав?
- Правы, - эхом откликнулись они, - но крестьяне всегда сами свозили своё зерно в амбары.
- Я похож на крестьянина? - прошипел я.
- Конечно же нет, господин, - ответили растерянные торговцы, переглядываясь между собой.
- Могу предложить другой вариант, - после паузы задумчиво ответил я.
- Какой? - был общий ответ.
- Так и быть, я уступлю вам в этом вопросе и всё это зерно привезу в ваши амбары, но завтра и в несколько большем объёме. Вы за это время подготовите нужную сумму денег, а завтра я всё привезу. Сегодня же, извините, мне нужно ещё провести окончательный расчёт.
Услышав такое предложение, торговцы единогласно согласились.
- Ну что ж, тогда подпишем договор и расстанемся, - сказал я им.
В договор я, понятное дело, внёс, кроме крестьянского зерна, ещё и всё своё, теперь общее количество продаваемого скупщикам зерна оказалось на сумму триста двадцать четыре с половиной кесария. Я, сам ещё до конца не осознавая, что заработал невероятные деньги, спокойно подписал свою часть договора и, раскланявшись со скупщиками, пошёл к крестьянам.
- Завтра повезём всё в амбары перекупщиков, - сообщил я им. - Сегодня можете отдыхать, а с утра по моей команде выдвинемся в путь.
Крестьяне, не знавшие, почём я продал зерно, и соблюдая наш договор, помолились за меня Единому Богу.
Подойдя к Дарину, я отвёл его в сторону.
- Остался последний штрих моего плана, - сказал я ему, - нужно быстро передать старосте, чтобы брал все свободные подводы и вёз сюда всё моё зерно. Рону же скажи, чтобы был тут как можно скорее.
Гном, усмехнувшись, сказал, прежде чем уйти:
- Кто бы мне раньше сказал, что Дарин, сын Дарта, будет на побегушках у человека, рассмеялся бы тому в лицо. Сейчас же бегаю туда-сюда вместо того, чтобы наслаждаться жизнью, попивая пиво.
- Дарин, - нахмурился я, - ты что, против? Было бы лучше, если бы мы продали зерно за бесценок и потом весь год питались сыром и хлебом?
Гном улыбнулся и легонько хлопнул меня рукой по спине, звякнул металл его протеза.
- Купишь мне бочонок пива за труды?
Я улыбнулся в ответ:
- А ты научишь меня секретам гномов?
Гном засмеялся и пошёл к крестьянам.
Ночь я провёл рядом с крестьянами, которые праздновали окончание ярмарки и продажу зерна. Устроившись в одной из телег, я провалился в сон.
Утром меня растолкали, и, проснувшись, я увидел над собой довольную, ухмыляющуюся рожу нубийца.
- Сгинь, нечистая сила, - сказал я спросонья, делая рукой знак, отгоняющий злых духов.
Рон засмеялся и вытряхнул меня из повозки.
- Вставайте, ваше баронство, подводы прибудут через час.
Пришлось вставать и идти умываться. Заодно я выкопал свою одежду и принёс её в лагерь.
Когда я немного размялся и лагерь стал оживать, из-за поворота показались первые подводы моих крестьян. Лошади едва тащили тяжёлые телеги, доверху гружённые мешками. Во главе каравана шёл староста.
Я подошёл, первые подводы остановились, и крестьяне поклонились мне.
- Сейчас отвезём всё в амбары, а вскоре я устрою праздник в честь окончания дня урожая, - поведал я им. - Вся выпивка - за мой счёт.
Староста поклонился, а довольные мужики принялись меня благословлять.
Собрав гигантский обоз, я возглавил его, и мы отправились к амбарам перекупщиков. Куда ехать, знал каждый, кто хоть раз продавал зерно. Торговый пост - шесть больших домов, окружённых деревянным частоколом из толстых тёсаных брёвен, - обнаружился там, где ему и положено было быть, в четырёх часах конного хода от ярмарки, чуть дальше перекрестья пяти дорог.
Как пояснил мне Рон, одна из них вела к столице, другая - в направлении соседнего королевства, третья - к замку известного мне виконта Ромуальда, четвёртая - во владения виконта Шиара и его старшего сына, барона Шаклю, ну а по пятой прибыли мы сами.
Нас увидели и заранее открыли ворота. Я въехал на первой подводе - меня уже ждали.
Слуги торговцев начали показывать крестьянам, куда сгружать зерно, а я в сопровождении Рона пошёл за скупщиками, пригласившими меня в дом. Там для нас был накрыт стол, и тот перекупщик, с которым я торговался, сказал:
- Уважаемый барон, торговцы гильдии Строна приветствуют тебя и приглашают разделить с ними обед, пока разгружаются подводы.
- С кем имею честь разговаривать? - спокойно спросил я, оставаясь пока на ногах.
- Глава гильдии, господин Строн, - представился мой знакомец.
- Приятно познакомиться с вами, господин Строн, - вежливо ответил я, - но мне хотелось бы сначала закончить расчёт, а уже потом приступить к обеду.
- Конечно, - улыбнулся скупщик, делая знак слуге позади себя.
Тот повернулся спиной, а когда развернулся, то в руках его оказалась небольшая шкатулка. Он передал её Строну, а тот поставил передо мной на стол.
Я сел за стол и, открыв шкатулку, принялся выкладывать из неё золотые и серебряные монеты. Откладывая столбиками по десятку те и другие, я быстро считал. Почувствовав на себе пристальный взгляд, я поднял голову и столкнулся глазами со Строном, который, окружённый коллегами, удивлённо смотрел на меня.
- Какие-то проблемы? - поинтересовался я у стушевавшихся скупщиков.
- Нет-нет, барон, - заверил меня Строн, - просто довольно необычно видеть дворянина, который, во-первых, пересчитывает деньги, а во-вторых, делает это так быстро и ловко.
Я улыбнулся:
- Значит, кесарии и сестерции вы специально перемешали?
Торговцы улыбнулись мне.
- Но тут вся сумма, мы не привыкли обманывать, - заверил меня один из них.
Я улыбнулся в ответ и быстро досчитал остаток - всё сошлось.
- Прошу меня извинить, но я такой человек: сначала дело, потом развлечение, - сказал я торговцам. - Поэтому, с вашего разрешения, я закончу последние два дела и тогда почту за честь присоединиться к вам.
Торговцы согласились со мной и стали усаживаться за стол. Только господин Строн подошёл ко мне и спросил:
- Не возражаете, если я вас провожу?
Я не возражал и, взяв шкатулку под мышку, направился к выходу.
Мы вышли во двор, я достал бумагу, на которой записал имена всех крестьян, продавших мне зерно, а также сумму выданного им аванса и остатка к выплате.
Выкрикивая имена по списку, я рассчитывался из того кошелька, который мне был ссужен ростовщиком. После окончательного расчёта в нём осталось семьдесят кесариев.
Благодарные крестьяне кланялись мне до земли, когда я вручал им деньги по окончательному расчёту, и благодарили Единого за то, что встретили меня.
Наконец выплаты были закончены, и я направился к третьему дому справа.
- Барон, я видел, по сколько вы платили крестьянам, и я удивлён, - внезапно сказал перекупщик. - Теперь, когда всё закончено, расскажите мне, пожалуйста, кто рассказал вам о затеваемом нами деле и о том, что перекупщики из другой гильдии прибудут только сегодня? - улыбаясь, спросил меня глава.
- Вынужден вас расстроить, господин Строн, мне никто ничего не говорил, обо всём я догадался сам, - выдал я ему почти истинную правду. - Просто я раньше встречался с таким видом… э-э-э… дел.
Торговец задумчиво посмотрел на меня и сказал:
- Вы загадочный человек, барон.
- Я прост, как зрелый овощ, - улыбнулся я ему, открывая дверь постоянного жилища ростовщика. Телохранитель остался у входа.
Увидев меня, из комнаты вынырнул слуга и, кланяясь, повёл нас в рабочий кабинет ростовщика. Войдя в него, мы застали ростовщика за работой, он выдавал какому-то крестьянину деньги. Увидев меня с господином Строном, он быстро выдворил мужика и, приятно нам улыбаясь, осведомился о причине визита.
- Я пришёл, чтобы вернуть ссуженные мне деньги, - произнёс я.
Мои слова произвели на ростовщика такое же действие, как внезапный удар молнии. Он застыл на месте и, заикаясь, спросил:
- Как вернуть? Вы же заняли их только три дня назад.
Я любезно улыбнулся ему и ответил:
- Ну вот так, я продал зерно раньше, чем предполагал.
Пока онемевший ростовщик приходил в себя, я сначала вынул из кошеля все оставшиеся от займа деньги, а затем открыл шкатулку и стал отсчитывать остаток. Пытавшийся что-то сказать ростовщик при виде денег снова онемел.
- Ну вот, все сто восемьдесят кесариев, - пододвинул я к нему нужную сумму. - Пересчитайте.
Скорее всего машинально, чем руководствуясь логикой, тот принялся считать. Когда он закончил, я спросил:
- Ну что, всё?
Ростовщик отрицательно покачал головой:
- Ещё пятая часть от суммы, причитающаяся мне.
- Ах да, - вспомнил я о процентах и, отсчитав семьдесят два сестерция, положил их на стол. - Вот эта часть, простите, запамятовал.
Ростовщик непонимающе на меня посмотрел и сказал:
- От всей суммы, господин.
Я открыл долговую расписку и прочитал текст:
- "Обязуюсь выплачивать пятую часть от всей суммы каждый месяц".
Ростовщик всё ещё непонимающе смотрел на меня.
- Эх, голубчик, видимо, деньги совсем затмили ваш разум, - вздохнул я. - В месяц пятую часть, а сколько прошло дней?
- Три, - ответил за меня ростовщик, бледнея от своих слов.
- Ну вот, за три дня вы семьдесят два сестерция и заработали, отличные деньги, - закончил я. - Давайте сюда мою расписку, меня ждёт обед.
- Но как же так, ведь вы говорили о годе, - залепетал ростовщик. - Если бы я знал, что на три дня, то не стал бы просить господина Крона ссудить мне часть суммы. Я же пообещал отдавать ему половину от ваших выплат…
- Ну вот и отдайте ему тогда тридцать шесть серебряных, - спокойно ответил я, наблюдая, как ростовщик, слабея, опускается на стул. - Расписку, любезный, - уже с металлом в голосе сказал я.