Конечно, во мне тлела надежда, что у всех найдутся деньги для откупа, но теперь, когда нужно было повесить этих троих, у меня не поворачивался язык для приказа. Ведь тогда я стану убийцей. Сколько раз я слышал от мамы и папы, что убийство - это последнее дело и убийцы - вовсе не люди, а животные.
Я посмотрел на солдат, которые всё ещё не верили, что их могут повесить, посмотрел на мёртвых парней, которые совсем недавно были живы и веселы. Посмотрел на напряжённые лица деревенских, которые пылали праведным гневом к убийцам своих сыновей и насильникам своих дочерей.
Снова пришло твёрдое внутреннее убеждение, что если я отпущу этих без наказания, то в следующий раз вырежут всю деревню. Выхода не было, если я хочу, чтобы деревня и замок жили спокойно, придётся применять такие меры, и не единожды.
Поманив пальцем старосту, я приказал ему:
- Несите верёвки.
Когда он бросился исполнять, я посмотрел на тех двоих, которых отпустил. Они так и стояли на пригорке, наблюдая за приготовлениями.
Трое связанных поняли, что я не шучу, только когда озлобленные деревенские потащили их к ближайшему дереву, через толстый сук которого были уже переброшены верёвки.
Солдаты кричали, умоляли их не убивать, обещали принести деньги, как только выберутся отсюда. У меня возникла было идея отпустить одного, чтобы он съездил за выкупом для остальных, но тогда, по прошествии времени, я точно не смогу отдать приказ об их повешении. Только сейчас, когда тела убитых парней ещё лежат на земле, а девки ревут, вытирая слёзы рукавами, я способен был на такое непростое решение.
Тела висящих солдат с вывалившимися языками и выпученными глазами долго ещё будут мне сниться в ночных кошмарах, но я был рад, что смог решиться тогда - это во многом упростило мою жизнь. Ведь первое решение всегда даётся труднее, чем последующие.
Отпущенные солдаты, увидев, что я осуществил задуманное, повернулись и уехали.
Приказав не снимать тела в течение двух недель и раздав пострадавшим семьям деньги и золото, полученные от солдат, я пошёл в замок в глубоком стрессе - вид повешенных сильно на меня подействовал. Идущий невидимой и неслышимой тенью нубиец также молчал.
- Тебя как звать-то? - спросил я его решив отвлечься от тяжёлых раздумий. - Меня - барон Максимильян.
- Зовите меня Рон, хозяин, - ответил после паузы телохранитель.
Я хмыкнул.
- Спорим на кесарий, не настоящее имя?
Нубиец улыбнулся и ответил той же монетой:
- Спорим на солид, что барон Максимильян - тоже не настоящее имя.
Я остановился и посмотрел на него, негр улыбался своей белоснежной улыбкой.
- Не на людях можешь звать меня Макс, все остальные мысли, будь добр, держи при себе.
Рон улыбнулся ещё шире:
- Ты плохо знаешь нубийцев, юный господин, мы не предаём нанимателей.
- Неудивительно, за такие-то деньги, - не преминул я подколоть его.
- Что, папочка ругать будет за траты? - съязвил в ответ тот.
Я снова остановился и, улыбаясь, сказал:
- Спорим на солид, что не будет?
Нубиец удивлённо на меня посмотрел и осторожно спросил:
- Если не будет, что же ты тогда постоянно про деньги вспоминаешь?
- А ты поспорь и увидишь, - закинул я удочку, надеясь, что Рон даст мне на нём заработать.
- Видя поведение хозяина трактира до твоего прихода и во время разговора с тобой, я поостерегусь спорить на такие суммы, - выскользнул негр из капкана.
Я тяжело вздохнул и пошёл вперёд.
- Можно тебя спросить? - задал вопрос Рон, когда мы проходили фруктовый сад.
- Валяй.
- Зачем тебе вообще такой дорогой телохранитель? Если есть проблемы наподобие той, с солдатами, то тебе стоит просто нанять небольшой отряд наёмников и оставить в деревне. Пара стычек - и больше чужие к тебе не сунутся.
- Ага, зато наёмники будут убивать деревенских и портить девок.
Рон хмыкнул:
- Ну не без этого, конечно, но ты не ответил на мой вопрос.
- Мне нужен учитель, - хмуро сказал я. - Через три года я или научусь владеть мечом, или на следующий день после совершеннолетия меня похоронят.
"Если, конечно, не подстрелят раньше, как барона", - про себя добавил я.
- Кому же ты так не угодил? - удивлённо спросил нубиец.
- Герцогу Наригу и его сынку.
Нубиец вскрикнул и остановил меня, положив руку на плечо, затем развернул к себе:
- Что ты сказал? Повтори ещё раз?
Я удивлённо посмотрел на него, Рон выглядел очень взволнованным и потрясённым.
- Ты чего это? - спросил недоумённо я его.
- Повтори, что ты сказал, - твёрдо сказал телохранитель, тряся меня, как куклу.
- Что ты меня трясёшь? - возмутился я. - Сказал же, граф Рональд вызовет меня на дуэль за оскорбление его персоны, а герцог Нариг убил моего отца и хочет избавиться от меня. Достаточные причины? А теперь отпусти меня.
Рон отпустил меня, и я увидел, как его спина сгорбилась. Одинокая мысль заскреблась у меня в голове.
- А у тебя он кого убил? - спросил я, высказав свою догадку.
Нубиец тяжело посмотрел на меня и молча продолжил путь.
Я разозлился:
- Слушай, Рон, я ведь сказал тебе, расскажи и мне, что у тебя за счёты с герцогом.
Нубиец сначала молча шёл, но через несколько минут всё же ответил:
- Не обижайся, но не утихла ещё у меня в сердце боль утраты. У нас ещё будет время рассказать всё друг другу.
Я замолчал и пошёл рядом с ним.
"Неспроста он сидел в таверне", - подумал я, косясь на шагавшего рядом со мной высокого жилистого негра. Широкоплечим и сильным его не назовёшь, но, вспомнив, как он сшиб солдат с лошадей, я покачал головой, даже движений копья не было видно.
Когда показался небольшой холм с моим полуразрушенным замком на вершине, шагавший рядом остроглазый телохранитель, присмотревшись, недоумённо посмотрел на меня и спросил:
- Это что?
- Твой новый дом на ближайшие три года, - усмехнулся я, глядя на его реакцию.
Нубиец недоумённо переводил взгляд с меня на замок.
- Ты уверен, что у тебя хватит денег заплатить мне?
- Затяну потуже пояс и заплачу, - проворчал я.
Не признаваться же ему, что завтра отправляю деньги трактирщику и если заплачу ему тоже, то останусь на нуле.
Когда мы зашли в замок, хмыканье Рона превысило всяческие пределы моего терпения.
- Наверное, за кров и еду в этом прекрасном месте я буду вычитать из твоего жалованья, - сказал я ему спокойным тоном после очередного хмыканья.
Телохранитель закашлялся:
- Но постой всегда бесплатный!!
Я улыбнулся ему уже отрепетированной улыбкой акулы капитализма:
- Это с чего вдруг? Договор касался только найма, ни единого слова про еду и кров не было, или я не прав?
Рон выглядел растерянным, и я решил добить его, чтобы неповадно было хаять мой дом:
- Ну, скажем, по сестерцию в день за постой и столько же за еду.
Нубиец смотрел на меня, сверкая белками вытаращенных глаз.
- Теперь я понимаю, почему трактирщик так тебя обхаживал, бегая при этом, как учёная собачка, - осторожно сказал он, - с тобой нужно держаться настороже, оглянуться не успеешь, как без всего останешься.
Я улыбнулся, наконец его проняло.
- Вот и нечего тогда мой дом хаять. Увидишь, пройдёт года два, я такой замок отгрохаю - все соседи обзавидуются.
Рон осторожно мне улыбнулся:
- Что-то мне подсказывает, что герцогу Наригу не повезло с соседом. Так как насчёт еды и постоя?
- Расслабься, это я так, чисто в воспитательных целях, - подмигнул я ему, - пошли, я представлю тебе одного адекватного жильца этого прекрасного замка, у которого я уже в учениках.
Нубиец после моих слов облегчённо вздохнул и больше не хмыкал, видя обрушающиеся постройки и выпадающие из стен камни, заросшие мхом.
Мастер Дарин был в кузне, подковывал лошадь. Рядом стоял крестьянин и рассказывал гному, какая она у него замечательная. Гному, видимо, не впервой было выслушивать подобный бред, поэтому он молча делал своё дело, время от времени меняя свои протезы на нужные в каждом конкретном случае.
Увидев меня, крестьянин сорвал с головы шапку и в пояс поклонился.
Я подошёл ближе и, дождавшись, когда Дарин выпрямится, сказал:
- Мастер Дарин, позвольте представить вам моего нового телохранителя Рона. Рон - это мастер Дарин.
Бровь негра, конечно, поднялась вверх, когда он увидел протезы гнома, тот спокойно кивнул ему, а мне сказал:
- Марта тебя искала, хозяин.
Пришлось идти на кухню.
- Марта, - крикнул я в полумрак кухни, очаг был потушен, и поэтому желания входить туда у меня не было.
- Да, господин? - раздался голос издалека. - Слушаю.
- Иди сюда, не орать же мне всё время, - раздражённо ответил я.
Когда Марта подошла, я спросил:
- Дарин сказал, ты меня искала?
- Да, хозяин, вы наказывали говорить вам обо всём, что происходит в замке. Вот я и хочу сказать, что у нас дрова кончились, очаг нечем больше топить, - сказала женщина так спокойно, словно сообщала о том, как кот съел очередную мышь.
Я чуть не выругался от досады и, едва сдержав чувства, спросил:
- А почему Шаста не послала в лес?
- Так он носится как угорелый, выполняя ваши поручения, где же за ним уследить-то? - недоумённо спросила она.
- Так, стоп, какие такие поручения, - спросил я, не понимая, - он уже два дня говорит, что занят у тебя.
Марта недоумённо посмотрела на меня, сзади раздалось громкое хмыканье невидимого в темноте Рона.
- А где он сейчас? - милым тоном своего отца спросил я Марту.
Женщина уловив тон, задрожала.
- Да в деревню понёсся, сказал, вы послали.
- Значит, так, Марта, давай определимся раз и навсегда, - ответил я, чувствуя, как негр за спиной беззвучно смеётся, - Шаст находится в твоём непосредственном подчинении, им командуешь ты одна. Отныне, если он мне понадобится, буду спрашивать у тебя.
Марта сначала превратилась в статую, а потом залопотала:
- Но как же так, господин… вы… я… вы у меня разрешение…
- Марта, назначаю тебя шеф-поваром своих кухонь, - торжественно ввёл я женщину в звание, бывшее, кроме названия, пустым звуком. - В подчинение тебе отдаётся Шаст, а завтра прибудет ещё один боец, примешь под своё командование. Управлять ими будешь только ты, но и нести ответственность за холодные очаги и пустой стол барона тоже будешь только ты. Всё понятно?
От свалившего "счастья" женщина начала рыдать, пришлось её успокаивать, говоря, что столь высокую должность может исполнять она одна и никто другой.
Когда мы вышли из кухни, я ткнул кулаком в бок Рона:
- Ещё раз заржёшь без моего разрешения, пересмотрю оплату.
Телохранитель подавился смешком и сделался самой строгостью, но глаза выдавали его с головой. Погрозив ему кулаком, я поплёлся его устраивать. Пришлось расположить Рона в комнате покойного барона, так как нормальных помещений больше в замке не было. Притащив с ним пару лавок и стол со стулом, я устало присел на одной из лавок.
Почувствовав на себе внимательный взгляд Рона, я спросил:
- Ну чего?
- Ты какой-то неправильный барон, - честно ответил он.
- А ты неправильный телохранитель, - ответил я, - то говорит, что потерял кого-то, то ржёт всё время, сбивая мне людей с толку.
Нубиец нахмурился:
- У нас вера такая: чем больше ты смеёшься, потеряв любимого человека, тем больше он радуется в Небесной Обители.
Я понял, что задел его.
- Ладно, не сердись. Пошли во двор, может, прибежал наш хитрожо…умный Шаст из деревни.
Рон улыбнулся и, идя со мной по лестнице вниз, тихо повторил:
- Ты неправильный барон.
Я не стал комментировать и направился к кузне. Мастер Дарин закончил работу и уже чистил инструменты.
- Денег дали за работу? - спросил я у него в надежде.
Дарин ухмыльнулся:
- Ага, десять фениксов.
Я погрустнел. Крестьяне редко платили деньгами, чаще продуктами или живностью.
- Подмастерье, ты когда появишься в кузне? - сурово спросил Дарин, хмуря брови.
- Некогда пока, - отмахнулся я от мастера, - не знаешь, где можно достать много денег?
- В сокровищнице короля, - одновременно ответили Рон и Дарин, затем переглянулись и засмеялись в полный голос.
- Очень смешно, - не разделил я их настроение, - а поближе ничего нет?
- В сокровищнице герцога Нарига, - снова не сговариваясь, ответили мои учителя, закатившись смехом.
- Где-то я слышал, что при кризисе, - язвительно сказал я, вспомнив новости по телевизору, - сначала сокращают жалованье наёмным работникам, а потом и вовсе избавляются от некоторых из них.
Мои слова на этих типов нисколько не повлияли, поэтому пришлось плюнуть и сесть отбирать из лежавшей под навесом кучи железа перетащенные сюда слугами и обещанные трактирщику мечи и булавы. Я выбирал те, которые не стыдно было повесить на стены.
Отложив пять относительно приличных мечей и шесть не слишком ржавых пик, булав и копий, я сказал:
- Дарин, завтра парень придёт, отдашь ему всё это барахло, хорошо?
- Чего ради хорошее железо отдавать? - нахмурился Дарин.
- Нужно, - отрезал я, но тут же, сглаживая резкость, поправился: - Для дела нужно, правда.
Гном сердито пожевал бороду, но ничего не сказал, увидев подтверждающий кивок Рона. Тот уже знал мой план по обустройству трактира.
Тут я увидел вбегающего в замок Шаста. Как обычно, он был весел и беззаботен.
- Шаст, - ласково позвал я его тоном, от которого Рон закашлялся, а Дарин стал интенсивнее жевать бороду. С каждым днём моя практика как оратора становилась всё больше и нагляднее.
Парень, ничего не подозревая, подбежал ко мне.
- Звали, хозяин?
Я обратился к Рону:
- Свяжи его и определи, пожалуйста, вон на ту лавку, возле кузни.
Парень в мгновение ока оказался скручен, связан своим же поясом и без рубахи привязан к скамье.
Заняв у Дарина позабытый кем-то кнут, я отдал его Рону и громко сказал:
- Бей со всей силы, чтобы шкура слезала.
Затем, когда Шаст взвыл, поняв, что его ждёт, я незаметно для подростка жестом попросил Рона нагнуться и тихо сказал нубийцу:
- Бей не сильно, но чтобы сесть не мог неделю.
Негр весело сверкнул глазами и с деловым видом взмахнул кнутом для пробы - кнут свистнул и громко щёлкнул. Шаст заорал так, как будто по нему уже били. На шум прибежали Марта и Герда, которые теперь стояли, выпучив глаза.
- Для начала десять ударов, - кивнул я Рону.
Тот размахнулся и начал бить, преимущественно попадая по низу спины. Шаст орал как резаный. Жалость прокралась в моё сердце, но была безжалостно задавлена моим же желудком, который остался пустым из-за потухшего очага.
- Десять, - закончил считать Рон.
Я подошёл к всхлипывающему подростку и спросил:
- За что ты наказан?
Тот, всхлипывая, ответил:
- За то, что обманывал вас, господин.
- Вот видишь, как ты всё быстро схватываешь, - улыбнулся я ему, - может, дать тебе ещё десять для закрепления материала?
- Нет, я всё запомнил, - взвыл подросток.
Рон бил умело - кожа рассечена не была, знания об этом у меня остались после просмотра какого-то фильма.
- Ну вот, раз все счастливы, то, может быть, мы поедим сегодня? - спросил я в пустоту.
Отвязанный Шаст вместе с обеими женщинами испарился, хотя и бежал он вприпрыжку, поддерживаемый за одну руку Мартой.
Дарин усмехнулся:
- Давно пора было.
Я возмутился:
- А чего не сказал тогда?
- Может, я запамятовал, но кто из нас двоих барон? - ухмыляясь, задал он вопрос. - Сам должен знать, чем у тебя слуги занимаются.
- А ты уж и подсказать любимому хозяину не мог, - сразу остыл я от справедливого замечания гнома.
- Любимому - запросто, - ответила эта ехидина.
И снова они с негром заржали.
"Наплачусь я ещё от этой парочки", - убеждённо подумал я, уходя в свою комнату.
Там я достал гроссбух и обречённо вписал новые статьи расходов. В графе поступлений денег на сегодняшний месяц по-прежнему красовался ноль: оброк будет только через семь дней, а за фрукты обещали заплатить через десять.
Посмотрев на цифры, я решил, что Рону и трактирщику пока ничего платить не буду, а заплачу, когда сам получу деньги. Завтра часть наличности я собирался пустить в дело. Я был уверен, трактир окупит вложенные в него деньги, осталось лишь найти надёжного человека, которому можно было бы доверить расход последней наличности.
Утром я приказал Марте позвать ко мне старосту. Дожидался я его очень долго, успев попасть в руки мастера Дарина, заставившего меня выдраить кузню.
Работая, я постоянно ловил на себе удивлённые взгляды Рона, упражнявшегося со своим копьём во дворе. Кстати, я успел заметить, что утром, перед тренировкой, он был остановлен мастером Дарином, который, забрав копьё, начал его внимательно изучать, то крутя в руках, то пытаясь согнуть о землю.
В конце этого осмотра гном что-то одобрительно проворчал и отдал Рону его оружие назад. Польщённый нубиец поблагодарил мастера и начал занятия.
Когда наконец прибыл староста, я едва мог разогнуть спину и выпрямиться. Староста, завидев меня в кузне, сначала онемел, а потом, поймав мой ласковый взгляд, подбежал ближе.
"Чувствуется моя предварительно проведённая работа", - восхитился я.
Бросив все скребки, я уселся на лавке, похлопав по ней ладонью, дал знак старосте сесть рядом. Тот нерешительно примостился рядом, не зная, чего от меня следует ожидать.
- Как дела в деревне? - задумчиво спросил я у него.
Тот вздрогнул от вопроса и осторожно поинтересовался:
- А что вас интересует, хозяин?
- Как мужики с моей землёй справляются, как оброк готовится?
Староста вздохнул посвободнее:
- Мужики ещё поверить не могут, думают, отберёте весь урожай. А оброк готов, собрали почти всё, за всю деревню.
- Мужикам скажи, чтобы не волновались, всё по уговору будет, - успокоил я старосту, - а оброк буду ждать в срок, как назначил. - Я замолк, староста начал заметно волноваться. - Тебя как народ-то кличет? - спросил я, так ведь до сих пор и не узнал его имени.
- Накилом.
- Доволен ли ты, Накил, работой на меня, нравится за садом присматривать?
Староста затрясся, понимая, что настала главная тема разговора.
- Хозяин, я своё слово держу, каждый день окапываем деревья, поливаем, удобряем, в следующем году не узнаете сад свой. Неужели отобрать хотите? - со страхом спросил он, видя, что я молчу.
- Нет, сад твой, - ответил я, внимательно смотря на старосту, который после моего ответа слегка расслабился. - Думаю, кому дело ответственное поручить. Не подскажешь ли?
Староста совсем успокоился и заинтересовался:
- А что за дело? Тут ведь смотря какое.
- Знаешь таверну, что у дороги стоит? - понимающий кивок старосты. - Хочу деньги в неё вложить, как думаешь, верно будет? - спросил я, решив, что по ответу старосты определю, стоит ли ему вообще доверять.