- Проступок совершен по глупости и незнанию, - чеканит каждое слово король. За спиной - четверо несогласных, двое согласных, эти вообще не понимают, зачем устраивать такой переполох, да мало ли, что там болтают старики… но таких в народе не слишком много. - Намеренного вреда наш гость причинить не хотел, - вбивает каждое слово в уши слушателей король. - Но без внимания оставлять подобное нельзя, - теперь за спиной четверо согласных и двое по-прежнему не понимающих, - потому пошлите за Редаретом, отправьте ему подарки и скажите, что король просит его прибыть как можно быстрее, до заката солнца. Возьмите лучших лошадей.
Вот теперь за спиной согласны все. Старик - человек разумный, лишнего не наделает, против королевской воли не пойдет и раздувать из детской, а уж какой смешной, шалости неизвестно что не станет, хотя разговорами, конечно, всех замучает - думают двое; Редарет лучше всех разберет, что произошло, что из этого может выйти и как отвести беду - думают четверо.
Не желавший намеренного вреда глупый и невежественный гость все же, к счастью, достаточно умен, чтобы не спрашивать вслух, кого и зачем вызывают в Сербинум и что у этого вызываемого можно узнать.
Король велит отвести мальчишку в свои покои. До приезда старого колдуна его никто не должен трогать, ни товарищи, имена которых он, конечно, не выдаст перед королем и советниками, ни советники и прочие доброжелатели, особенно, такие как Аталамер. Хильдебарт хоть не позволит поступить по старым обычаям, он добрый христианин, и встанет грудью против идей, что вертятся в голове у Аталамера, а у того на лице написано желание поскорее покончить с виновниками неприятностей. Кроме заложника, конечно - этого, наверное, потребует отослать. Ничего, Редарет всех вразумит, а заодно и выспросит у мальчика, кто именно ему помогал. Хотя что там выспрашивать, вся его компания с утра оказалась умытой начисто, что им, прямо скажем, не слишком свойственно. Равно как и опасливые взгляды, которые мальчишки бросают на старших. Украдкой, конечно - но бросают… а Аталамер наблюдателен, не хуже короля.
С тех пор, как ромейский заложник освоился при дворе Алариха, случилось много преинтереснейших событий. Вчерашний ночной переполох, конечно, венец всему, но чего-то подобного стоило ожидать. Ни полтора десятка других заложников, ни молодые везиготы до такого додуматься не могли, сами не могли, а вот с тех пор, как юный сын начальника конницы Гауденция слегка обжился в Сербинуме, они способны изобрести что угодно. Нетрудно догадаться, почему.
Кто додумался швырять сосульки как дротики? Кто додумался соорудить катапульту из согнутого дерева и ремней и при помощи той катапульты зашвырнуть камень… а куда полетел, туда и зашвырнуть? Валун убил корову, возмущенный хозяин коровы потребовал виру. Король посмеялся и заплатил. Кто додумался использовать то же многострадальное дерево, чтобы запрыгнуть на самую вершину соседнего, векового дуба - не только додумался, но и запрыгнул, и удержался, и даже слез сам, при помощи заранее прихваченной веревки? Король отвесил выдумщику подзатыльник, но посмеялся. Кто, вдохновившись опытом, научил всю ораву бегать по стволам деревьев, а потом и по стенам, при помощи веревки с кошкой? Кто две недели втихаря ходил кругами вокруг самого буйного еще не объезженного жеребца, чтобы потом, перед приятелями, запрыгнуть ему на спину и прокатиться до стен города и обратно? Король уладил ссору - жеребца растили в дар Атаульфу, а слухи о проделке разошлись широко и быстро, обиделись и дарители - испортил коня, и будущий владелец - что за жеребец, на котором любой сопляк может проехаться даже без сбруи. Король все-таки посмеялся, несколько позже.
На вопрос "кто додумался" в последние два года имелся заранее известный ответ: ромейский мальчишка. Которому недавно исполнилось десять лет.
Король веселился, короля все эти выдумки забавляли - порой он уповал на то, что мальчик достаточно крепок, чтобы не сломать себе голову в очередной проделке, но чаще забавлялся. Вот только вчера заложник додумался до того, над чем смеяться уже не получилось. Вернее, сам Аларих, поняв, что это не нападение врага, и не явившаяся за его подданными настоящая нечисть, как раз начал хохотать. Смеялся он очень недолго. Оказалось, что большинству - не до смеха.
Если его думали запереть, то сделали это как-то неправильно. Окно, конечно, высоковато прорезано - но по такой стене только увечный не залезет. Открыть ставень изнутри и вовсе дело на двадцать ударов сердца. Это и советники должны понимать, не то что король. Так что, это все же, видимо, из вежливости по отношению к Редарету - чтобы ему ждать потом не пришлось. Или время дорого. А похоже, что дорого - если обязательно должен приехать до заката.
Кажется, не нужно было признаваться. Королю это не понравилось, а ему редко не нравятся правильные вещи. Если бы опасность была настоящей, Аларих бы, наверное, все же предпочел знать, кто, как, когда, что и почему делал. А он был недоволен, значит, опасность только у людей в головах.
Но изменить теперь ничего нельзя, можно только сидеть и ждать, все остальное будет невежливо по отношению к хозяину дома.
Мальчик сел на пол, прислонился к стене - и тут же уснул.
Редарет приехал за час до заката солнца. Высокий, прямой как сосна, с побелевшими от старости волосами и бородой. Весьма почтенная персона, судя по тому, как с ним обходились сопровождавшие. Яркий нарядный плащ - явно из сундуков короля Алариха, подарок - поверх простой одежды. В общем, старик как старик. Разве что походка, мало свойственная пожилому человеку - легкая, уверенная. С королем он явно разговаривал недолго: солнце еще не успело скатиться за холмы.
Старик зашел, прикрыл за собой дверь, оборвав на полуслове стражника, вздумавшего возражать. Посмотрел на мальчика, о котором уже успел услышать много разного и противоречивого. Источник противоречий, а также причина споров, раздоров и переполоха, выглядела весьма забавно: этакое любопытство ходячее.
Спал, проснулся от звука, встал, оправил одежду. Поклонился вошедшему - и уже смотрит и прикидывает, кто пришел, что будет делать, о чем говорить? Беспокойство к любопытству примешивалось… легкое. И не то. Так беспокоятся взрослые, когда понимают, что могли случайно обидеть кого-то, кого задеть никак не хотели.
Не предупреди посланцы короля, что речь пойдет о ромее, заложнике, ему потребовалось бы приглядываться, чтобы понять - этот мальчик чужого племени. С первого взгляда и не скажешь, не слишком-то отличается по виду от будущих доблестных воинов короля Алариха. Хорошо сложен, явно ловок (а судя по разговорам, что доносились порой до Редарета - так и слишком), умные глаза (а судя по рассказу короля, так лучше бы ума было чуть поменьше…).
Старик прошел вперед, к окну, сел на скамью, кивнул мальчику на место напротив. Плеснул из глиняного кувшина воды в две кружки, одну подвинул вперед.
Тот с благодарностью взял - видно сам здесь ничего не трогал. Отпил немного, поставил кружку рядом с собой и замер. Ждет.
- Расскажи все с самого начала, - предложил старик.
Мальчик кивнул.
- Мне сказали, что у вас в эту ночь можно увидеть нечисть. Что взрослые должны сидеть дома, пить, веселиться и не спать. В такой дом чужая сила не войдет, а будет себе гулять снаружи, по своему. Я в прошлом году пытался ее подсмотреть сам, но никто не пришел. А в этом я подумал, если они любят веселье, то, может быть, их можно приманить и все-таки посмотреть? Поспрашивал, как звучит, как должны выглядеть… и устрои…л гулянку. - Явно хотел сказать "устроили", да вовремя поправился. - Решат, что кто-то из своих, придут. Мне говорили, что такое бывало. А если не придут, все равно весело получится - внутри-то пир…
Редарет, хранитель мудрости племени, передернулся, сцепил пальцы вокруг кружки. Даже для чужака это звучало… слишком безумно. Любопытный смелый мальчик, ему хотелось посмотреть на нечисть. Посмотреть не удалось, вот он и решил ее пригласить. К живым людям. В город, во двор. Потому что хотел познакомиться поближе. Это такая глупость или что-то похуже?
- Представь, что у тебя получилось бы.
- Я… я, честно говоря, не очень надеялся, что получится. Но я сходил в церковь и… - решил рискнуть, - не только я. И вот, - он вытащил из кармана на поясе четыре черных боба, - это нужно бросить через дом. Выкупает всех, кто внутри, и тех, кто снаружи. У нас так каждый год делали и делают как раз в это время. И про нечисть в городской черте никто и слыхом не слыхивал… разве что на очень плохих перекрестках, и то - это еще до Христа…
Редарет сделал несколько мелких глотков. Экое… недоразумение. Не будь мальчик чужаком, хранитель счел бы происшествие необычайным везением, подарком богов, пославших ему достойного преемника. Любопытен, сообразителен - и предусмотрителен, вовсе не то, что сначала показалось: безрассудный дурак, готовый платить за свое любопытство чужой бедой.
Увы, этого шкодника себе не потребуешь, даже после того, что он натворил.
- Имена своих помощников ты мне потом назовешь. Им понадобится защита. Я прослежу за тем, чтобы их не наказывали слишком сурово. Хотя есть за что, лучше бы они тебя отговорили. Всем было бы лучше. Значит, ты обо всем подумал загодя?
- Нет, не обо всем, - мальчик сжал губы. - Я не подумал, что здесь могут так испугаться. Про то, что огонь может перекинуться, подумал. Про то, что могут узнать других, подумал. А про это - нет.
- Как ты думаешь, им было чего бояться?
- Теперь не знаю. Но думаю все-таки, что нет.
- Потому что никто не пришел?
- Да. И по вашему же обычаю, если не звать, шуметь и не спать, ничего не будет.
Редарет вздохнул. Мальчик рассуждал не так уж и глупо, но он слишком мало знал. Он даже проявил определенную осторожность, но все-таки толком не верил в то, что все происходит на самом деле. Наверное, ему казалось, что "нечисть" - такая же игрушечная, как деревянные мечи, как затупленные копья. Просто повод пировать до утра…
- Ты все перепутал. Провести ночь, как требует обычай - стоять на страже. Живой человеческой радостью отгонять беду. Но этого довольно только если никто сам не приглашает Ночных. Понимаешь? Если дверь заперта, а за дверью не спят, кто рискнет пробраться в дом? Но если предатель готов провести врагов - другое дело.
- Но кто мог этого хотеть там внутри?
- Никто не хотел, но ты-то пригласил. Захотел приманить, чтобы пришли.
- Но я не впускал их в дом, - это он не оправдывается, это он думает. - да и не мог… это же не мой дом и я был снаружи.
- Не знаю, каков закон твоего племени, но по нашему - что принадлежит хозяевам, то и гостю. Ты хотел, ты сделал, значит, ты говорил за всех. Теперь понимаешь?
Медленный кивок.
- Да. Что нужно делать?
- Ты можешь выбирать, - улыбается Редарет. - Либо просто назови мне своих помощников, я защищу вас всех, либо я могу тебе показать, с чем ты играл.
- Второе… это очень сложно и неприятно?
Забавно, думает про себя старик. То, что мальчик ведет себя как взрослый, ну, почти как взрослый, он подметил уже давно, с первых слов. Это удобно, не приходится подбирать выражения, разъяснять… Редарет отвык беседовать с младенцами, его и взрослые воины не так уж часто жалуют беседой. Времена нынче не те. Но вот этот вопрос… сгодится для рассказов о забавных случаях, которыми можно развлекать друг друга у костра.
- Для кого именно?
- Для того, кто показывает.
- Не так чтобы, - усмехается Редарет, потом щурится: - Но может быть страшно… даже тебе.
- Тогда лучше второе… - и не нужно ни возраста, ни опыта, чтобы прочесть написанное на лбу "хоть не зря все это будет".
- Хорошо, соберись в дорогу на одну ночь и скажи людям короля, что я беру тебя с собой. Вернешься утром.
- Спасибо, - мальчик встал и снова поклонился.
Редарет вернулся к королю, который вместе со старшими воинами ждал ответа. Говорить пришлось достаточно долго, и не всю правду, а по чести, так не все сказанное было правдой. Тому же Аталамеру не стоит знать эту самую правду, сейчас от его ревностного рвения будет больше вреда, чем пользы. Ничего не случилось, и, если никто не поднимет руку на молодых болванов, не прольет их кровь - и не случится. Вот это пришлось объяснять, и даже припугнуть.
- Наказать, чтоб впредь неповадно было - да. Но чтоб были целы. Если их и услышали, то не отозвались, а вот на кровь - придут обязательно… Ясно вам? - королю ясно, он мудр, остальным нужны зримые подтверждения того, что беда будет отвращена, и это хорошо; хуже было бы, если бы начали спорить. - Пусть три ночи проведут между костров, без воды и пищи, молча.
Слова и глупые мысли выгорят, а если Ночные все-таки надумают воспользоваться приглашением, пока луна еще полна, то никого не найдут, а потом проложенная дорожка исчезнет сама собой. Хорошо, что мальчишки только дурачились. Хорошо, что никто не решил призвать неживое своей кровью. Иначе пришлось бы сниматься с места, искать другой город для жизни, за рекой… король был бы очень недоволен, но оставаться на испорченной земле - навлекать на себя несчастье.
Выехали через пару часов после заката, ехали не так уж и далеко - сперва по дороге, а потом уже через холмы, окружавшие Сербинум, через поля. Наконец, старик остановил коня неподалеку от перелеска, велел мальчику стреножить обоих и отпустить пастись.
- Пойдем за мной, - кивнул в сторону ближайших деревьев, и пошел, не дожидаясь согласия.
Ушли совсем недалеко. Почти у края перелеска росла осина о трех стволах, которые были сплетены причудливым клубком: когда-то в дерево ударила молния, расщепила, но не сожгла. Дерево не умерло, продолжало расти, но искореженный силуэт выглядел тревожно, неестественно.
- Садись, - кивнул Редарет, потом вытащил из пояса острый камень, обойдя вокруг дерева, провел и замкнул круг. - Жди.
Мальчик кивнул. Внимательно посмотрел на дерево, на черту, сел спиной к стволу.
- Что мне можно делать? Чего нельзя?
- Выходить наружу нельзя, пока не рассветет, - Редарет уже устал удивляться, а вот жалеть, что мальчишку никогда не отдадут ему в ученики - еще нет. До чего ж досадно, ну, никто не мешает рассказать ему некоторые вещи, пригодятся. - Засыпать, а то получится, я на тебя даром время трачу. Громко говорить.
- Наружу - это за пределы круга? Спасибо.
- Зато можно послушать меня, - улыбнулся хранитель. Ромейских детей он видал хоть издалека, но достаточно, чтобы понять: вот это - нечто особенное. - Если хочешь.
- Очень хочу, - подумал и добавил. - Мне не во все разрешено верить. Наверное. Но, если можно, я хотел бы знать.
- В то, о чем я хочу говорить, тебе верить предписано твоей верой. Есть ваш бог, ты это знаешь. Есть древние боги, и это для тебя не секрет. Как ты думаешь, это все, что есть на свете?
- Древние верили, что есть духи людей, благорасположенные и не очень. Есть всякая мелочь - полезная, вредная, разная. И есть злые существа разной силы, внизу. Чтобы пожелать зла, достаточно сказать вслух, но это не обязательно прилипнет и большой беды так не сделаешь. Злость нужно написать - на камне, а еще крепче, если на тяжелом металле, на свинце. Написать и отдать земле или воде, лучше в дурном месте. И, если можно, прибить гвоздем. Закрепить. И это, говорят, не у всех получается, а то и по сделавшему бьет. Я говорил королю, у нас трудно наводить злое так, у нас предпочитают по-другому, руками.
- Все так, - кивнул Редарет. - Потому что ваша земля уже очень давно под защитой, а теперь под двойной защитой. На нее трудно призвать зло. Земля, где мало почитают хоть каких-то богов, где не найдешь ни ваших храмов, ни наших защищенных мест - другое дело. Представь, что нужно проложить дорогу по болоту. Придется хорошо постараться, правда? На таком болоте мы и живем. А на нем водится то, что никогда не должно приближаться к людям.
- Но здесь уже очень давно живут люди… наши тоже. Рома сюда пришла поколения назад, а этот город, говорят, был на карте еще до рождения Цезаря.
- Он переходит из рук в руки, меняется закон и обычай. Защита истончается, ослабевает. Нужно быть осторожными, особо тщательно соблюдать все правила. Смотри-ка, - Редарет указал влево, под негустой куст.
То ли лунный свет, перебиваемый мелкими облаками, так играл, то ли там и впрямь что-то было, и вовсе не лиса или другая мелкая зверушка. Тень, полупрозрачная, переливчатая. Неприятная.
- Мелочь?
Спрашивает краем рта, не двигается, боится спугнуть.
- Да, это еще не опасная, может только напугать. Но видишь, как близко к городу, к освященной вашим богом земле? Ночное племя здесь как дома.
- Да… а что могли сделать мы?
- Призвать старших из них. Или их повелительницу.
- Просто тем, что хотели увидеть?
- Просто тем, что позвали. Там, где зовут - им всем открыта дорога. Как дорогим гостям, только они признают лишь свой собственный обычай.
- Что может сделать любопытный дурак, чтобы закрыть дорогу?
- Об этом я позаботился сам, - махнул рукой Редарет. - А ты - запомни, почему нельзя. Остальные или помнят, почему, или просто помнят, что нельзя. Тебе не рассказали. Что ты понял?
- Что если можно развести огонь в очаге, - мальчик все еще смотрел на серебристую тень, очень внимательно, - то это не значит, что это стоит делать засушливым летом на торфянике. Что они могут?
- Вот эти, - Редарет кивнул на мелкую нежить, - почти ничего. Напугать, запутать дорогу, если путник один, заманить в чащу. К старшим. Те - испугать до смерти, убить, увести с собой. Если не хватит силы с ними сражаться. С ними тоже можно сражаться, - задумчиво говорит старик. - Но лучше до того не доводить. Еще могут, - тут он морщится, делает паузу, потом все-таки решает сказать, - уговорить. На… мерзость.
- Какую?
- Отдать себя их госпоже. Ваши служители сказали бы - нечистому духу. Все они, и мелочь, и старшие, служат ей так или иначе.
- Зачем? - тут сразу и удивление, и отвращение, и даже, кажется, испуг…
- Зачем служат?
- Зачем отдают? Зачем человеку себя в чужую власть?
- Ради исполнения желаний. Славы, победы, богатства, удачи в любви, - пожал плечами старик. - Хотят так добыть то, что не могут взять сами. А уж уговаривать-то она умеет. Обещать, пугать, обманывать… верят не только простаки, но и самые умные. У нее для всякого есть слово, как на всякую рыбу есть приманка. Потому - неважно, кто стоит на страже. Такой как я или служитель твоего бога. Лишь бы граница не нарушалась…
- Понятно… хотя я все равно… ух ты… - он впервые стал похож на ребенка. - Какой страшный пришел…
В двадцати шагах колыхалось прозрачное полотно чуть выше человеческого роста. Стало холодно.
- Не так уж забавно, верно? - усмехнулся Редарет. - Вот этого тебе с приятелями не хватало на пиру?
- Нет… это на пир не нужно. Там такое случиться могло, появись там эта штука… как король меня на месте не убил, не понимаю…
- На свежую кровь их бы явилось целое воинство. Вот так-то, мальчик. Смотри, отсюда нам ничего не грозит, а поглядеть еще будет на что…