В том числе меня снова посетила мысль о подпольном производстве пакетов. Книги книгами, а пакеты с картинками – это возможность сразу пощупать купюры, в обмен на товар, а не через неопределенный срок. И не обязательно, наверное, обустраивать целый цех, наверняка существует возможность лепить такие пакеты кустарным способом, поштучно. А вот у кого бы узнать, как это делается…
Этот вопрос я задал и Валентине. Она обещала подумать, поспрашивать знакомых, может, кто-то и поможет с реализацией моей затеи.
– Если бы ты решил начать не с джинсов, а с пакетов, то я могла бы подключить Жанку. У нее на барахолке куча связей, я уверена, что и по этой теме она бы помогла. Но сейчас, сам понимаешь, после истории с цыганами я с ней не общаюсь.
– Мда, по большому счету ты потеряла подругу из-за меня…
– Не пори чушь, Сережка. Друзья, сам знаешь, познаются в беде. Нас, как ты говоришь, кинули, а она язык в одно место засунула, хотя могла бы при желании заскочить в магазин и сразу мне все рассказать. Нужны мне такие подруги? То-то и оно!
Менее чем через неделю Валя вышла на человека, способного помочь в этом вопросе. Человека звали Костей, это был вчерашний выпускник политеха, работавший в проектном институте, но основной доход он получал от мелкой фарцы. На встречу с Константином я поехал лично. Наше деловое свидание состоялось в коктейль-баре, называвшемся в народе, как я выяснил, "Три ступени". А все потому, что прежде чем попасть внутрь, нужно было преодолеть ведущие вниз три ступеньки. Именно здесь собирались иностранные курсанты артучилища, все больше венгры, хотя и темнокожие попадались, и тут же между ними и местной фарцой нередко проходили сделки. Костя был одним их таких фарцовщиков.
Нужный мне персонаж я узнал сразу, как мне его Валентина и описывала. Это был невысокий, узкоплечий молодой человек в потертых джинсах, с волосами до плеч, прятавший глаза за темными стеклами очков, хотя в баре царил полусумрак.
Поздоровались, заказали по чашке кофе и вазочке с пломбиром, после чего я объяснил собеседнику, что хочу заняться кустарным производством пакетов, но не имею представления, как это делается.
– Знаю я человечка, который клепает у нас в Пензе такие пакеты, – негромко ответил Константин, ложечкой помешивая сахар в чашке. – Только какой мой интерес?
– Ты же реализацией занимаешься? Какой процент берешь? Пятьдесят процентов с прибыли? А я как производитель буду в плюсе?
– Само собой, иначе какой смысл этим вообще заниматься? Допустим, себестоимость одного пакета три рубля, я толкаю его по десятке – и беру себе с прибыли 3.50. Остальное все твое, то есть те же самые три пятьдесят. Учти, десятка – это минимум, а так я обычно пакеты по 15 рупий толкаю.
– Рупий?
– Ну рублей, это сленг такой… Короче, с 10-рублевого пакета твоя чистая прибыль тоже составит три с полтиной. А с 15-рублевого пакета при себестоимости в ту же трешку ты получаешь уже
– А если ты толкнешь пакет за пятнадцать, а мне скажешь, что он ушел за десять?
– Так мы заранее все по цене обговорим! Не волнуйся, я своих людей не кидаю, если рассчитываю на долгое и плодотворное сотрудничество. Согласен?
– Хм… Ну, ладно, по рукам!
Костя допил свой кофе, принялся за подтаявшее мороженое.
– В общем, в Доме быта у меня есть знакомый, Михалыч, работает сапожных дел мастером, а втихую пакеты клеит. Послезавтра планирую заглянуть к нему за партией, взять на реализацию. Есть у него слабость – любит заложить за воротник. Но в целом меру знает, иначе я бы с ним не связывался, да и на своей работе он бы не задержался. Так что выражение "пьет как сапожник" не про него. Короче, если хочешь что-нибудь выяснить – идем со мной. Только захвати пузырь "Посольской". Обычно ею дам спаивают, но у Михалыча к ней почему-то особый респект.
Гляди-ка, продвинутый фарцовщик, я-то думал, что слово "респект" – то бишь "уважение" – в обиход вошло в 21 веке. Ан нет, вот живой носитель, можно сказать, сидит передо мной в 1975-м. Ну для него, наверное, это считается круто, в разговоре, особенно в компании ровесников, ввернуть иностранное словечко.
В назначенный день встретились возле черного входа в Дом быта. Я держал в руке завернутую в плотную бумагу бутылку "Посольской" за 4 рубля 42 копейки, и немного волновался. А ну как сейчас этот Михалыч даст мне от ворот поворот?
– Не мандражируй, все нормально будет, – успокоил меня Костя. – Ты, главное, сразу пузырь доставай, Михалыч всегда разговорчивее становится, как водяру увидит. А уж после первой ты хоть веревки из него вяжи. Я с вами пить не буду, мне особо у Михалыча светиться не резон. Товар заберу – и аревидерчи…
В этот момент с той стороны черного хода раздался шум, дверь распахнулась, и из сумрачного проема показалась усатая голова с всклокоченной шевелюрой.
– Здорово, Костян! – просипела голова. – Ты уже здесь… А это кто с тобой?
– Привет, Михалыч! Это Серега, у него к тебе дело есть. Давай зайдем, там и поговорим.
"Ремонт обуви" находился на нижнем этаже Дома быта. У Михалыча имелся свой закуток, оборудованный прессом и еще каким-то станком непонятного назначения с торчащим внутри ботинком. От общего коридора он отделялся простой фанерной дверью. У окна, большие стекла которого были заклеены изнутри газетами, притулился стол на тонких металлических ножках с облупившейся черной краской, накрытый клетчатой клеенкой. На этот стол я сразу и выставил бутылку "Посольской", отметив, что глаза Михалыча тут же забегали.
– Ну что, может, сначала за знакомство? – предложил я.
– А че ж, можно…
– Ты только, Михалыч, выдай мне товар, и я побегу, а вы тут хоть до завтрашнего утра сидите, – вклинился Костя. – Где у тебя пакеты?
Михалыч открыл маленьким ключом шкафчик, больше смахивающий на сейф, из внутренностей которого извлек свернутые в рулон пакеты. Положил на стол, развернул. Пакеты были сделаны на совесть, казались крепкими, каждый с матерчатыми ручками, сверху обклеены пленкой, а под пленкой – разные картинки. Один пакет ослеплял белозубой улыбкой Муслима Магомаева, с другого пронзительно глядела какая-то симпатичная женщина, не иначе актриса, на третьем были изображены "Жигули" 6-й модели…
– О, ВАЗ-2106! Новая модель! Круто… Эти я тогда толкаю по пятнадцать, окей? Так, сколько всего пакетов… Десять? Отдаешь, как обычно, по трехе, и как обычно, под реализацию? Ну все, бывайте! Беседуйте тут, и ни в чем себе не отказывайте.
Спровадив Костю, Михалыч подошел к шкафчику и извлек из него нехитрую закусь: порезанное ломтиками сало с розовыми прожилками и полбуханки черного хлеба. Молча нарезал хлеб большими кусками, налил водки каждому из нас по половине граненого стакана, поднял свой:
– Ну… Меня зовут Василий Михайлович, можно просто Михалыч.
– А я Сергей.
– Тогда за знакомство.
Осушив свой стакан, занюхал корочкой хлеба, подождал, когда я допью свою водку, и пока гость закусывал, налил по второй.
– Так чего хотел-то?
Пришлось повторять то, что я рассказал Константину при нашей первой встрече. За время повествования Михалыч успел налить по третьей, после принятия которой кончик его носа порозовел, а глаза заблестели.
– Понятно, а какие расклады тебе Костя предложил? Угу, ясно… Как я и думал.
В бутылке содержимого оставалось где-то на треть, когда Михалыч решительно поднялся и убрал початую "Посольскую" в шкаф-сейф. Туда же отправил недоеденное сало. Затем смахнул с клеенки хлебные крошки, сел, сцепив натруженные пальцы в замок.
– Андрюха, я Костяну еще не говорил, говорю тебе… В общем, решил я завязывать с пакетами. На кусок хлеба с маслом мне и так хватает, да еще пенсионер уже как полгода. А пакеты – ненужный риск. У нас тут недавно парикмахеров шерстило ОБХСС. Люди реальные сроки получили. Поглядел я на это дело, и что-то тошно мне стало. Подумал, что нужно завязывать, а то ведь если что – какой позор! Да и срок могут впаять. У меня по малолетке уже была судимость, получается – рецидивист. Не хочу я такого. Все думал, как Косте сказать. Но тут вот ты подвернулся. Короче, я расскажу и покажу тебе всю технологию. Но не сегодня. Приходи завтра в это же время к черному ходу. Договорились? Ну и хорошо, а сейчас давай прощаться, работа ждет.
Глава 17
Светало уже в четвертом часу утра, да еще на Пензу навалилась жара, поэтому даже с открытым окном я просыпался не позднее шести. Уже в такую рань марево нависало над городом и готовилось выжать соленую влагу из человеческого организма. На рассвете того дня, когда я должен был вновь идти к Михалычу, осваивать азы пакетноделательного искусства, меня посетила мысль относительно здорового образа жизни.
В прежнем времени я периодически посещал "тренажерку", да и с учениками любил погонять мячик после уроков. Здесь же, пока адаптировался, о занятиях спортом как-то и не задумывался, не до того было. А накануне вечером, принимая душ, отметил, что на Валиных харчах оброс жирком. Постройнеть не помогала даже работа грузчиком, все же я таскал мешки с картошкой не с утра до вечера, а два-три раза в день.
И вот, глядя, как рядом в постели сопит моя любимая женщина, подумал, что не мешало заняться хотя бы бегом, пока погода позволяет. Экипировки для занятий спортом я в квартире Валентины не замечал, значит, нужно будет купить обычные кеды и треники подешевле, чтобы не напрягать семейный бюджет.
Свои мысли я озвучил за завтраком, состоявшим из омлета и чая с бутербродами.
– Погоди, я сейчас, – сказала Валя, поднимаясь с табуретки.
Она минуты три рылась в шкафу, и наконец извлекла оттуда тренировочные штаны.
– Ну-ка, примерь.
Я натянул "треники", которые вроде бы пришлись впору. Правда, коленки отвисали, ну да что ж теперь, в это время костюмы от "Адидас" носят только спортсмены да состоятельные люди. Ни к тем, ни к другим мы не принадлежали, хотя, судя по Валиному достатку, могли рассчитывать на утверждение в среднем классе. Наверное, она могла бы достать для меня импортную экипировку, но я такого расточительства позволить не мог.
– А вот еще майка, подойдет?
Простая темно-синяя майка тоже на меня налезла без проблем. Сошлись во мнении, что осталось только приобрести кеды. На кроссовки, которые в 1975-м считались заграничной диковинкой, я даже не рассчитывал.
– На вот, пять рублей вроде должно хватить на кеды, в свободное время пробежишься по магазинам. Кстати, завтра Ленка приедет, поживет на каникулах недельку. А потом они с курсом едут в Среднюю Азию на какие-то раскопки. Я ей уже написала про тебя…
– А она что?
– Да нормально, порадовалась, что живет со мной такой интересный человек, работает грузчиком, а пишет книги, да еще без вредных привычек. Спать Ленка будет на своей кровати, так что ввиду отсутствия второй комнаты все это время будем просто спать, не отвлекаясь на… сам знаешь, на что.
– Секс, ты хотела сказать? – улыбнулся я.
В СССР вроде секса нет, как выразилась одна из участниц телемоста, кажется, Ленинграда с Бостоном в 1986 году. Только вот откуда дети берутся – загадка. Хотя, наверное, все же разъясняют на уроках анатомии.
С приобретением спортивной обуви я решил сегодня не торопиться. Главным было посещение Дома быта, где Михалыч обещал ввести меня в курс дела относительно кустарного производства пакетов. У черного хода я появился заранее, правда, решив не отсвечивать лишний раз, прохаживался чуть в сторонке, делая вид, что просто бесцельно прогуливаюсь.
Ровно в 11 часов дверь черного хода приоткрылась и, как и в прошлый раз, оттуда высунулась кудлатая голова Михалыча. Он принялся озирать окрестности, щурясь на ярком свету. Заметив, как я приближаюсь, махнул рукой:
– Заходь!
Я прошмыгнул следом за Михалычем, и вот я вновь в его закуточке, а на столе уже лежат "ингредиенты" для изготовления пакетов.
– Вот, гляди сюда… Это сам пакет, изначально всего-навсего полипропиленовая тара из-под сухого молока. Беру у знакомой на кондитерской фабрике. Коли точно решишь заняться – сведу. Но если мне она их по блату дарила, то с тебя, пожалуй, копеек по 50, а то и по рублю будет просить за пакет. Ну это там решите…
Также тебе понадобится картинка и толстая полиэтиленовая пленка. Картинку можешь выдрать из журнала "Советский экран" или "За рулем"… В общем, что попадется симпатичное, желательно не рваное и не мятое. И само собой, все лишние надписи отрезай, оставляй только картинку. При желании можешь вместо картинки заделать какую-нибудь надпись на пакете, у меня где-то еще валялась пара трафаретов, надо щас глянуть. Пленку для теплиц я покупаю в хозяйственном. Одного погонного метра тебе хватит на пару пакетов. Бери больше, чтобы сто раз не бегать. А теперь запоминай, как выглядит сам процесс.
Михалыч положил на одну сторону пакета картинку с летним пейзажем, заявив, что вторую сторону можно ничем не прокладывать, а то слишком жирно будет.
– Теперь отрезаем на глазок – но с запасом – кусок полиэтилена, оборачиваем пакет, еще раз отрезаем, теперь уже с расчетом, чтобы хватило на склейку, разглаживаем, следи, чтобы картинка прилегала плотно… Так, щас утюжок нагреется… Ага, берем утюг, и аккуратно, через бумагу, склеиваем пленку. Ну, вот и все, любуйся.
Действительно, все. Как просто! Подержал в руках пакет. Удобная ручка, крепкий, и картинка смотрится вполне себе.
– Ну что, второй сам попробуешь?
На изготовление аналогичного пакета с изображением блондинки в купальнике у меня ушло чуть больше времени. Но результат получился не хуже. Я с гордостью держал в руках плод своего 10-минутного труда. Михалыч кивнул:
– Нормалек, со временем руку набьешь, еще шустрее клепать их станешь… У тебя сейчас как с расходными материалами? Пусто пока? Тогда могу свои предложить, раз уж они мне больше не нужны. У меня тут 12 пакетов из-под сухого молока, пленки метров десять, несколько журналов… Журналы могу так отдать, пленка и пакеты – 15 рублей за все. Плюс если берешь эти два готовых пакета, что мы сделали – по трехе за каждый. Костяну звонить пока не буду: выручку за те пакеты принесет – тогда и скажу, чтобы теперь с тобой дела вел. Сегодня же созвонюсь со знакомой с "кондитерки", и ты мне оставь свой номерок.
– Могу дать только телефон овощного, где я грузчиком работаю.
– Давай его, какая разница, чай позовут. Ты там один Серега? Ну и ладно, не перепутают.
– Только у меня сейчас с собой всего пять рублей. Давайте я сейчас в овощной метнусь, тут всего парой кварталов выше, спрошу у своей… начальницы. Надеюсь, не откажет помочь материально. И тогда сразу обратно к вам.
– Ты только особо не трепись про свой бизнес-то…
– Не бойтесь, Василий Михалыч, она мне не только начальница, но и… В общем, живу я с ней.
– Аааа… Ну, это другое дело, – усмехнулся обувных дел мастер. – Тогда уж пусть она особо не трещит, сам понимаешь – у баб язык без костей.
– Моя не такая.
– Ну дай-то бог, дай-то бог…
Валя на просьбу выдать мне к давешней пятерке еще пятнадцать рублей отнеслась с пониманием. Правда, для этого ей пришлось выскрести весь кошелек. Заодно попил чайку с бутербродами.
– А ты чего не обедаешь? – пережевывая кусок батона с колбасой, спросил я Валю, занятую заполнением журнала прихода-расхода.
– Да что-то поташнивает с утра. Наверное, вчера тушенка для макарон по-флотски не очень свежая была. Ты-то сам как, нормально?
– Ничего вроде. Выпей какую-нибудь таблеточку.
– Выпила уже но-шпу. Не переживай, к вечеру надеюсь все пройдет… Сереж, в "Родине" кино индийское показывают, "Зита и Гита", может как-нибудь сходим?
Хм, название фильма было мне знакомо. Что-то из классики Болливуда, наверняка с песнями и танцами, ну и, само собой, с плачущими в финале зрительницами. Честно говоря, на такую лабуду меня совершенно не тянуло, но ради любимой женщины на что только не пойдешь.
– А если хочешь, можно на "Есению" сходить, – гнула свое Валя. – Говорят, отличная мексиканская мелодрама.
Ну, хрен редьки не слаще. Но для приличия предложил сходить сначала на одну мелодраму, а потом на другую, заодно поинтересовавшись, нет ли в прокате каких-нибудь фильмов с драками и стрельбой, а еще лучше исторических.
– Кажется, про индейцев еще что-то было…
– Про индейцев? Небось про апачей каких-нибудь, да еще с Гойко Митичем? А что, будет время – составишь мне компанию? Ну и отлично, а сначала сходим на твои мелодрамы.
Этим вечером я, можно сказать, играючи склеил еще девять пакетов, на большее не хватило пленки. Показал свою работу Валентине. Та была в восторге, и попросила у меня оставить один пакет для себя.
– Да бога ради! Выбирай любой. Можешь оставить себе вообще сколько хочешь.
Но моя женщина ограничилась все же одним пакетом с портретом Владимира Высоцкого, вырезанного Михалычем из журнала "Советский экран". Уже завтра я планировал затариться в хозяйственном магазине пленкой, а Валя пообещала поспрашивать у своих товарок в конторе ненужные журналы. Оставалось созвониться с Костей, договориться о реализации первой моей партии готовой продукции.
Наутро Валентину снова поташнивало. Даже на какое-то время она закрылась в уборной, вышла оттуда бледная и вспотевшая.
– Так, дорогая моя, – не на шутку встревожился я. – Давай-ка ты сходишь в поликлинику, или куда там обращаются в таких случаях? Только язвы нам не хватало.
– Ладно, схожу, хотя кажется мне, что дело не в язве, – и Валя как-то странно на меня посмотрела, но тут же отвела взгляд. – Да еще и месячные никак не приходят… Сейчас уже Ленка, кстати, должна с вокзала приехать.
– Надо было нам ее все же встретить…
– Да у нее там всего-то с собой одна сумка, не переживай… О, гляди! – она выглянула в окно. – Дочка!
Я тоже выглянул и увидел, как двор пересекает стройная, длинноволосая девушка в расклешенных джинсах, со спортивной сумкой через плечо. Она подняла голову и, увидев нас, выглядывающих в окно, радостно замахала рукой. А через минуту Лена уже перешагнула порог квартиры, тут же оказавшись в объятиях матери.
Наобнимавшись, девушка скромно поздоровалась со мной, я в ответ поинтересовался, как прошла поездка.
– Нормально, соседи веселые попались, геологи, из Якутии возвращались. Всю ночь под гитару песни пели.
– Значит, совсем не спала. Давай сейчас позавтракаешь, потом мы с Сережей убегаем на работу, а ты отдыхай, до вечера мы уже не появимся. Поесть найдешь в холодильнике. Ну все, дай я тебя поцелую, и мы побежали.
До первой разгрузки оставалось еще несколько часов. Чтобы как-то себя занять, я вооружился предварительно захваченными из дома общей тетрадью и ручкой, и приступил к написанию "Крепости на Суре". Для начала моих знаний хватало, но оттягивать знакомство с Тюстиным не стоило. Вскоре мне понадобятся архивные документы, а к ним я смогу подобраться как раз с помощью Александра Васильевича. Итак, начинаем:
"В один из майских дней 1663 года к воротам небольшого деревянного острога, расположенного на берегу узкой речушки Пенза, поднимая клубы дорожной пыли, приближалась конная процессия. Сотню казаков-черкас возглавлял московский воевода Юрий Котранский…".