Глава 18
А уже на следующий день Валентина, вернувшись из поликлиники, и дождавшись, когда Ленка убежит к подруге, заявила, пряча глаза:
– Сережа, тут такое дело… В общем, я проверилась у врачей, в результате меня направили к гинекологу.
– Что-то серьезное?
– Как тебе сказать…
– Так, Валя, не томи, я приму все, что ты скажешь, я буду тебя поддерживать во всем.
А у самого уже начало закрадываться смутное подозрение. Гинеколог, тошнота, задержка месячных… В прежней жизни мне не довелось испытать радости отцовства, но в целом я был наслышан о симптомах беременности.
– Погоди, ты… Ты беременна?
Валя обреченно кивнула и подняла на меня глаза. В ее взгляде непостижимым образом смешались страх, радость и надежда.
– Ага, пятая неделя.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Это что же, у меня… у нас с Валей будет ребенок? Вот уж новость так новость!
– Погоди, а ты УЗИ делала? Хотя, наверное, еще рано…
– Чего делала?
Тьфу ты, вот я балда. УЗИ плода, когда можно определить пол будущего ребенка, появится лишь несколько лет спустя, и только в 90-х эта процедура стала вроде бы обязательной. Хорошо, что Валентина не стала заострять внимание на моем неосмотрительно заданном вопросе. Да и я постарался быстрее увести разговор в сторону.
– Какая же ты у меня молодец! Дай я тебя расцелую.
Она смущенно подалась в мои объятия, ее щеки медленно наливались румянцем.
– Ты правда рад? Я ведь так боялась…
– Чего боялась, дурочка? Что я заставлю делать тебя аборт, брошу тебя? Да ни за что на свете! Это же так здорово, у нас будет ребенок!.. Погоди, а как твое начальство отнесется к тому, что ты, являясь кандидатом в члены, так сказать, и вдруг рожаешь в гражданском браке? Это же не вписывается в нормы строителя коммунизма.
– Ну уж как-нибудь переживут. Пожурят на собрании, не без того. Что ж теперь, плакать что ли?
– А давай-ка, солнышко, мы с тобой распишемся. Думаю, можно обойтись без ресторана и платья подвенечного, все это у тебя уже было, перебьемся как-нибудь… Или ты все же хочешь отметить бракосочетание с помпой?
Эк я разогнался. Еще Валя мне не успела ответить, согласна она выйти за меня или нет, а я уже расписываю ей нашу свадьбу. Но, как выяснилось, возражений от моей благоверной не последовало. Она только заметила, что вообще-то сначала заявление подают, а не раньше чем через месяц можно будет и расписаться.
– Надо только Лене сегодня все рассказать. Что у нее будет братик или сестренка, и что мы решили зарегистрировать наши отношения.
Ну это само собой, Ленка все равно узнает, надеюсь, что ее реакция будет адекватной. И на этот раз я не ошибся в своих предположениях. Девушка, узнав о беременности матери и грядущей росписи, искренне обрадовалась, да еще и прикололась:
– Ну что, дети мои, совет вам да любовь… А когда заявление подавать будете? А то ведь я уеду через пять дней.
Мы с Валей переглянулись. Проведя телепатический диалог, я выдал:
– Да чего тянуть-то, я готов хоть завтра. Завтра же у нас понедельник, ЗАГС работает?
– А может, тогда уж послезавтра? – предложила Валя. – У Ленуськи как раз день рождения, сразу и отметим в узком семейном кругу два таких события.
– Что, серьезно день рождения? Блин, это ж надо насчет подарка подсуетиться…
– Ой, Сергей (она с первого дня меня называла просто по имени), я уже взрослая, как-нибудь без подарка обойдусь.
– Это мы с твоей матерью еще обсудим на досуге. В общем, послезавтра подаем заявление, и вечером посидим… А где посидим? Дома, или может, в кафе хотя бы какое-нибудь сходим?
Обе пожали плечами, явно оставляя выбор за мной. Хм, вариант с кафе неплох, но опять же, все это будет практически за счет Валентины. А если еще и подарок покупать… Мне уже надоело чувствовать себя альфонсом, с моей-то чисто символической зарплатой. Когда уже наконец мои (ну или почти мои) произведения увидят свет! Хоть гонорарами порадую любимую женщину. Завтра, впрочем, обещался заявиться Костик за пакетами, но с первой партии я точно не озолочусь, дело явно нужно ставить на поток. А вот когда литературный труд станет достойно оплачиваться – тогда можно будет не рисковать и закрыть лавочку по производству пакетов.
– Думаю, такие события случаются не каждый день. Шикарный ресторан нам ни к чему, а вот кафе вполне себе сойдет. Имеются в Пензе подходящие заведения?
Валя с Ленкой тут же принялись вспоминать названия кафе, обсуждая достоинства и недостатки этих предприятий общепита. Кафе "Парус" было отвергнуто сразу же, поскольку уже в те годы являлось притоном местной алкашни. Бар "Праздничный" считался слишком уж шумным, кафе "Засека" – слишком элитным и дорогим, практически рестораном…
– А что, может, в "Ландыше" посидим? – предложила Ленка. – Мы в прошлом году там с одноклассниками выпускной отмечали, ну ты помнишь, мам… Хорошее место, культурное обслуживание, вкусно и недорого. Только нужно заранее столик забронировать.
В итоге после недолгого обсуждения так и решили. Столик Валентина забронировала по телефону на следующий день, позвонив из магазина. А во вторник мы отправились подавать заявление в ЗАГС. И вечером на такси двинули в "Ландыш". Подарок имениннице мы вручили еще утром – букет цветов и тонкую золотую цепочку с кулоном в виде сердечка. Презент мы выбирали с Валентиной накануне вечером, сделав набег на магазин "Жемчуг", чуть ли единственный в Пензе, торгующий ювелиркой. Пришлось выложить двести двадцать рублей. Лена была в восторге, тут же примерив на себя подарок.
Посиделки прошли здорово. Нам зарезервировали угловой столик, тут же предложив выбрать из меню закуску, холодные и горячие блюда, а также напитки. Негромко играла живая музыка, мы с Валей даже немного повальсировали.
Словно по заказу, в этот день она чувствовала себя вполне сносно. Валентину не тошнило, с ее губ не сходила улыбка, и смотрела она на меня совершенно влюбленным взглядом. От Елены, конечно же, такое поведение матери не укрылось, и она сама то и дело расплывалась в понимающей улыбке. В тот вечер и я сам был по-настоящему счастлив.
Впрочем, на следующий день пришлось возвращаться в реальность трудовых будней. А тут еще Костя появился к обеду. Посетовал на Михалыча, закрывшего лавочку, выразил надежду, что наше сотрудничество получится плодотворным, и придирчиво осмотрел каждый изготовленный мною пакет.
– А ничего так, сойдет для сельской местности, – сдержанно похвалил меня Костя. – Беру все, постараюсь толкнуть по пятнашке. Думаю, в течение недели уйдут только так. Как реализую – сразу тебя наберу, тогда при встрече и рассчитаемся.
Не прошло и получаса после ухода прикинутого молодого человека, несущего в люди мою продукцию, как позвонил Михалыч. Трубку взяла Валя, сказала: "Одну секунду", и позвала меня.
– Вроде это твой Михалыч, тот самый, про которого ты мне рассказывал.
Обувщик порадовал известием, что договорился насчет меня со своей знакомой Тамарой с кондитерской фабрики, дал ее рабочий телефон, и велел созвониться, как только мне понадобятся мешки из-под сухого молока для моих пакетов. Правда, каждый мешочек обойдется мне в 70 копеек. Именно такую не круглую сумму почему-то установила Тамара. Я заверил Михалыча, что партия сегодня уже ушла в реализацию, поэтому сейчас же и наберу эту самую царицу Тамару.
– Какую царицу? – не понял Михалыч.
– Да это в древности была такая царица Тамара. С ее правлением связан период расцвета Грузии на рубеже 12-13 веков.
– А-а-а… Ну моя Тамарка точно не царица, – хохотнул собеседник.
Не успев распрощаться с Михалычем, позвонил Тамаре. Судя по голосу, дама оказалась бойкая. Велела подходить к проходной "кондитерки" к семи вечера, обещала вынести двадцать мешков, то есть мне нужно было захватить с собой 14 рублей.
– Как я вас узнаю? – поинтересовалась она.
Я описал себя, она рассказала в двух словах о себе, на том и расстались до вечера.
При встрече с Тамарой выяснилось, что в своих предположениях относительно ее характера я не ошибся. Эта конспираторша умудрилась вынести пакеты, обмотав их вокруг талии, в результате этого значительно увеличившейся. Впрочем, предприимчивая "несунья", словно зная заранее, одела сегодня расклешенный сарафан, причем клеш начинался уже от линии груди, потому и судить о стройности ее талии было затруднительно.
– Деньги принесли? – сразу взяла Тамара быка за рога, едва мы оказались с ней наедине в подъезде ближайшего дома.
Я молча протянул ей десятку и четыре рублевых купюры. Она посмотрела червонец на свет, удовлетворенно угукнула, и ловким движением спрятала деньги в бюстгальтер.
– Как понадоблюсь – звоните, телефон мой теперь знаете.
На этом с ней и распрощались, каждый, как говорится, при своем. Я с пакетами, а она с деньгами.
Глава 19
– Ты куда в такую рань?
Валя задала вопрос, даже не открывая глаз, словно видела сквозь опущенные веки, как я тихо одеваюсь в спортивный костюм и натягиваю кеды, купленные накануне в "Спорттоварах". Ассортимент магазина вызывал грустную улыбку, особенно зимняя экипировка: деревянные лыжи "Быстрица", алюминиевые палки к ним, хоккейные клюшки с прямыми крюками, коньки-канадки и "дудочки"… Да летний не особо впечатлял. Пользуясь случаем, приобрел в магазине и пару 6-килограммовых гантелей. С ними я решил заниматься после пробежки.
– Бегать иду на набережную, – негромко, чтобы не разбудить тихо сопящую Ленку, ответил я. – Спи, еще только шесть утра.
– Ага…
Валя снова уткнулась лицом в подушку и, похоже, сразу же отрубилась.
Неслышно прикрыв за собой дверь, я миновал общую кухню, сбежал по лестнице и оказался во дворе. В такую рань было пустынно, только дворничиха мела асфальт в соседнем дворе, и до меня доносились звуки равномерно шваркающей метлы.
Я прищурился на солнце, от души потянулся, и трусцой отправил свое тело к набережной Суры. Бежать было одно удовольствие, к тому же с реки тянуло свежим бризом. Заметил вдалеке старичка, также совершавшего пробежку, больше похожую на быстрый шаг. Молодец дедуля, глядишь, протянет на этом свете еще пяток лишних лет.
Я миновал недлинный мост с колоннами, оказавшись на острове Пески. Добежал до пляжа, и тут у меня созрела мысль окунуться в прохладную утреннюю водичку. В 1975-м пляж на Песках выглядел не в пример презентабельнее самого себя в будущем. Если уж говорить честно, в 2015-м на этом месте будет заросший пустырь с консервными банками, бутылками и прочим мусором. Сейчас же тут вполне приличный песок, и даже имелась пара кабинок для переодевания.
Плавок я не взял, да у меня их еще и не было, если говоришь откровенно, как-то не озаботились мы с Валей этим вопросом. Впрочем, в округе живых существ не наблюдалось, поэтому ничтоже сумняшеся я решил окунуться в семейных трусах однотонного темно-синего цвета.
Водичка с утра казалась и впрямь бодрящей, и была даже вполне прозрачной. Зайдя по грудь, я еще мог различить свои ступни на придонном песке. Кролем отмахал метров пятьдесят, затем неторопясь возвращался, лениво перебирая руками по-собачьи.
Пока бежал трусцой назад, практически полностью обсох. Валя была уже на ногах, хлопотала на кухне, а Ленка, одетая в ночнушку в горошек, еще дрыхла, по-детски скомкав простыню между ног.
"Хороша девка", – невольно закралась мысль, которую я тут же попытался прогнать поганой метлой. Нечего на дочку своей без пяти минут жены заглядываться, это вообще-то инцестом попахивает. Потому я постарался сосредоточиться на упражнениях с гантелями, доведя себя до изнеможения. Только после этого почувствовал, что напряжение внизу живота наконец-то спало. Блин, хоть бы Ленка уехала что ли поскорее, а то как-то не себе. Сколько ей еще осталось? Два дня? Ну ничего, как-нибудь да вытерпим.
Днем в овощном появился Костя в неизменных темных очках. Принес сто сорок рублей за проданные пакеты и взамен забрал готовую партию. На этот раз я отдал ему восемь пакетов, все, что успел состряпать к сегодняшнему дню. До выходных планировал добить еще двенадцать, учитывая количество оставшихся мешков, которые мне продала Тамара.
Стараясь ничем не демонстрировать обуревавшую меня гордость, вручил Валентине деньги.
– Добытчик ты наш, – улыбнулась она, пряча купюры в кошелек. – Кстати, куда ты убегал полчаса назад? По нужде? А то из Москвы звонили, я только сейчас и вспомнила.
– Из Москвы? По какому поводу? – внутренне ликуя, поинтересовался я.
– Из журнала "Юность", они твою книгу напечатали. Первую часть вроде бы. И выслали тебе несколько… как их… авторских экземпляров. В общем, скоро придет извещение с почты. Сказали, что насчет гонорара хотят с тобой лично пообщаться. Оставили номер, нужно будет спросить какую-то Елизавету Васильевну.
Я не стал откладывать финансовый вопрос в долгий ящик и тут же набрал номер редакции. Мило пообщались с той самой Елизаветой Васильевной, выяснили, как мне удобнее получить почти что честно заработанный гонорар: подъехать в Москву самому или почтовым переводом.
– А много начислили, если не секрет? – не смог я удержаться от шкурного вопроса.
– Одну секунду… Так, Губернский… Ага, вот: чистыми одна тысяча двести шестьдесят рублей.
– Ого, неплохо так за повесть получилось!
– Это вообще-то только за первую часть. После публикации второй части получите столько же.
Ничего себе! Ха, а неплохо жилось в советское время писателям. И ведь сколько из них потом кляло советскую власть, мол, перекрывали кислород своей цензурой. Не знаю как насчет цензуры, а то, что многие из них обзаводились квартирами и машинами, да еще дети и внуки на заработанное ими безбедно жили – это факт. Глядишь, еще и мне повезет протиснуться в эту кормушку.
Но в любом случае, как пояснила собеседница, деньги появятся не раньше, чем после 8 июля. Пока я еще не знал, когда окажусь в столице, поэтому выбрал перевод, о чем и уведомил собеседницу. На прощание пообещал, как только еще что-то стоящее напишу, сразу же привезу в редакцию "Юности".
"Пожалуй, пора браться за перепечатывание очередного опуса", – подумал я, положив трубку.
Кажется, в моем "ридере" среди прочего был закачан роман Умберто Эко "Имя Розы", который я оставил после читки для коллекции. Нужно глянуть, в каком году книга издана. Этакий средневековый детектив, написанный, на мой взгляд, вполне приличным языком, но отнюдь не таящий в себе каких-то потрясающих откровений, тем не менее, в свое время стал литературной сенсацией. Что ж, если в 1975-м и в пару ближайших лет роман еще не написан, то я вполне могу его перепечатать и выдать за свое творение.
Ну а моя "Крепость на Суре" никуда не денется. Первая глава уже написана, а вот дальше не мешало бы воспользоваться вспомогательной исторической литературой. Кстати, мне удалось найти координаты Александра Тюстина, и я намеревался навестить его в ближайшие дни в краеведческом музее, где он, будучи преподавателем истории в торговом училище, с началом каникул штудировал архивы.
При первой возможности я заглянул в электронную книгу, чтобы обновить воспоминания о романе. "Имя Розы" была написана и издана в 1980-м, а вот судя по записям "от автора", Эко занялся разработкой темы еще за десятилетие до публикации. Причем отдал этому немало времени и сил. Это меня изрядно огорчило, просто рука не поднималась украсть у итальянского профессора целых десять лет его жизни. С авторскими правами могло и прокатить, Советский Союз, как я читал где-то, мог наплевательски относиться к притязаниям зарубежных авторов. Но в этот раз моя совесть все же встала на дыбы, и я ничего не мог с этим поделать.
О, вот же "Евангелие от Иисуса" Сарамаго! И кстати, до сих пор мною не прочитано. Между прочим, роман удостоен Нобелевской премии за 1998 год. По-любому автор еще не садился за работу над ним. Ну-ка, прочитаем аннотацию получше…
"В романе раскрываются прежде всего человеческие качества Иисуса, его "земная" сторона. Произведение критиковалось Ватиканом и католическим населением Португалии…" Но, тем не менее, книга была удостоено "нобелевки". Интересно, у нас вообще прокатит? Если сомнительный текст, попробую его как раз в "Юность" и пристроить, там вроде бы подемократичнее нравы. Или сразу сунуться в "Новый мир"? Хотя в "Новом мире" после отстранения с поста главреда Твардовского году эдак в 70-м, насколько я помню, наступило реально "застойное" время. Вплоть до "перестройки", когда косяком пошли Солженицыны и прочие.
Блин, нет, не прокатит и этот вариант. Если я хочу приблизиться к власть предержащим через литературу, то нужно все же делать упор на патриотическую тематику. Например, книги о войне, как-никак страна только что отметила 30-летие Победы. А военных книг в моем "ридере" не так уж и много. Все больше Пикуль да Семенов со своим Штирлицем.
Может, что-нибудь подходящее найдется в закачанной продавцами литературе кроме "Войны и мира" и "В августе 44-го", уже увидевшей свет к 1975 году? Так, так, так… Вот же повесть Быкова "Знак беды". Написана в 1982-м, в 1986-м получила Ленинскую премию. Уже неплохо! "Война в повести отображается через углубление в психологию героев, поставленных в экстремальные условия". Нужно быстро прочитать книгу и бежать к Зинаиде, которая планировала вскоре взять отпуск и отправиться к дальней родней в Абхазию на месячишко. До ее отъезда у меня оставалось еще дней десять. Если не лениться, вполне должно хватить на перепечатывание повести.
Знакомство с Тюстиным состоялось на следующий день, а созванивались мы накануне. Причем позвонил я удачно, в администрации музея меня сразу с ним и соединили. Сегодня Тюстина я обнаружил роющимся в архивах краеведческого музея. Александр Васильевич удивился, что у простого грузчика родилась идея написать документально-художественное произведение о становлении Пензы. Краевед тут же ознакомился с рукописью первой главы моей книги "Крепость на Суре", и я увидел разгоревшийся энтузиазм в его глазах.
– Неплохо, неплохо, – бормотал он, возвращая мне общую тетрадь. – И стиль вполне читабельный… То есть теперь, как я понимаю, вам понадобились мои консультации. А какими источниками пользовались при написании первой главы?
Узнав, что я якобы использовал случайно попавший мне в руки том какой-то краеведческой энциклопедии с забытым названием, существование которой я сочинил экспромтом, Александр Васильевич нахмурился, пожал плечами, после чего взял чистый лист бумаги и карандаш.