* * *
Сегодня был хороший день - снабженцы приволокли крышки корабельных люков двух размеров. Маленькие, для пролезания через палубные поверхности головой вперёд. И - размером с обычную дверь. Выполнены они из стального листа штамповкой, дающей достаточно жесткий выпуклый профиль, чтобы обеспечить плотное прижатие к плоскости крыши или кормы нашей машины. Есть над чем покумекать, потому что поставки этих "узлов" нам обещаны.
И тут влетает младший сынишка соседки моей, Павлы Никитичны, или тёти Паши, и сообщает:
- Дядя Ваня! А к вам военный в гости приехал. С дамой.
Конечно, я тут же сорвался и помчался. Кто бы, вы думали, осчастливил меня визитом? Кобыланды - кто же ещё? И женщина с ним держится уверенно, будто жена.
- Познакомься с Софико, - сказал мне старый товарищ, сияя от гордости.
- Беспамятный, - смутился я, протягивая руку.
- Кобыландыева, - улыбнулась красавица, непринуждённо подавая мне свою тонкую ладошку.
Сразу видно, что из благородных. Из "бывших", как сейчас говорят. Не зевает, однако, мой друг. Да и в петлице у него уже не треугольник, а квадратик - их ещё кубарями зовут. Всего-то несколько месяцев прошло, как мы расстались, а уже два повышения в звании, причём он теперь не младший командир, а средний. Комвзвода - это примерно лейтенант.
Пока мы с гостем радостно смотрели друг на друга, его супруга продолжала "докладывать":
- Нас послали в Москву на курсы читать лекции о тактике применения бранзуколонны для доставки довольствия и питания в действующие войска в сложных дорожных условиях. Но он - такой хитрый! Хочет воспользоваться случаем и ходатайствовать о направлении его на учёбу. Поэтому ему надо где-то оставить меня на время, пока он всё это уладит и ещё попросить вас посмотреть тексты докладов и схемы маневрирования. И таблицы проверить, - и взглянула на меня просительно.
- Так ты, Софья, к Анне на квартиру просись - ей лишние деньги нынче не помешают, - встряла Павла Никитична. - А мужики пока в Ивановой халупе с этими… докладами, поразбираются. У Анны-то чистота и порядок - так что пошли, провожу тебя.
Ну да, не в моей мазанке такую "принцессу" принимать - этот намёк я понял. А с Кобыланды взял обещание сходить со мной на завод и поговорить с людьми - война-то в Грузии так и не завершилась, поэтому встретиться с фронтовиком людям будет интересно. Тем более, что воюет он на нашей технике.
* * *
Вообще-то, деньги для Анны я оставлял в её дровянике в бумажном конверте. Она забирала, отписывала в ответ благодарное слово, но встречаться нам больше не случалось. Видно, о моём таком участии в своей жизни она тётке не рассказывала - похоже, грех, что между нами был, тяготил её. Возможно, возникло у женщины чувство вины после потери дорогого человека. Сильно она своего Никодима любила - даже прелюбодействовала со мной, считай, ради него. Поэтому, я старался не мельтешить у неё перед глазами.
А с другом мы просидели над его бумагами довольно долго. Было видно, что они переписаны грамотной рукой Софико, но та не вполне владела технической терминологией, поэтому вмешиваться мне пришлось во многое. Ну и не обошлось без теоретического спора.
- Слушай, зачем ты обязательно хочешь ставить крупнокалиберный пулемёт? - возмущался Кобыланды. - Мы на наши машины ставили и Максимка, и Дегтяря пехотного - помогает отбиваться от обстрел и засада. Хотя, конечно, крупняк лучше, - добавлял он смущённо.
- А потому, голова твоя светлая, что в грузовом отсеке можно вместо груза разместить целое стрелковое отделение - красные командиры обязательно до этого додумаются. И станут посылать бранзулетки прямо на поле боя, где в них винтовочным огнём сразу сделают много-много дырок. Значит, в зону поражения лёгким стрелковым оружием входить нельзя, а для этого стрелять придётся с полутора-двух километров. То есть из крупняка.
- Ай, Ваня, зачем стрелять? Привезли людей, высадили и поехали назад.
- Ага-ага! Так командир и отпустит назад машину, вооружённую пулемётом и защищённую хоть каким-то железом в то время, когда его подразделения идут в атаку на зарывшегося в землю неприятеля. Надо ведь чем-то давить пулемёты, - продолжаю я втолковывать упёртому азиату.
- Против пулемётов полагается применять пушки, - стоит он на своём.
- Мало ли что полагается. Но они то ли есть, то ли нет. А приказ атаковать уже получен.
Так вот мы и теоретизировали о разных случаях, проводили расчёты, прикидывали всячески подходы - от этого доклад моего товарища распух и сильно переструктурировался.
Оказывается, вскоре после того, как меня демобилизовали, в наш полк привезли ещё четыре гусеничных транспортера, когда-то сделанных у нас в мастерских для уважаемых людей и спешно мобилизованных для армейских надобностей. Командовать этой колонной поставили моего товарища, отчего он и в звании быстро подрос, и заработал репутацию расторопного и распорядительного командира - давалось ему дело военное.
На завод он заглянул, поблагодарил рабочих за нужные машины, поглядел на наши наброски, на фанерный макет, воздвигаемый на козлах в углу сборочного участка и вывалил целую кучу мелких замечаний. И как пробку топливного бака защитить, и куда лопату прикрепить, по составу ЗИПа прошёлся и напомнил о необходимости "приблизить" землю к водителю спереди - а то не видно, что творится прямо перед машиной.
Потом он уехал, а недели через три и супруга за ним последовала. В этот вечер, после того, как я отвёз Софико на станцию и посадил на поезд до Сталинграда, ко мне пришла Анна. Началось у нас всё, как обычно, в сарайчике на верстаке. Она в этот раз лица не прятала и выражение его мне понравилось - видно, что не напрасно стараюсь, хотя и темновато тут. А потом она меня сильно озадачила:
- Знаешь, Ваня, - сказала она теплым голосом, - не сватайся ко мне - не пойду я за тебя. Ты, конечно, хорошо зарабатываешь, не злой и грешить с тобой сладко, а только нет в тебе душевного тепла - одни железки на уме.
И опять в жизни моей наступил период тишины и приятных хлопот - мы как раз завершили макет новой машины в дереве и принялись за воплощение её в металле. Так уж вышло, что она сильно напоминала МТ-ЛБ, с которыми я был неплохо знаком, только уменьшенный - четыре метра в длину и метр семьдесят в ширину. Метр семьдесят - это по днищу, да плюс гусеницы по тридцать сантиметров на каждую сторону, но над ними не крыло, а тоже герметичный корпус - мы умудрились так согнуть лист, что образовали пазухи, нависающие над ходовой - дополнительный запас плавучести. Этот прием нам не стоил даже добавки массы, только трудов на листогибке. Корма прямо обрублена и в ней две герметичных двери - тут крышки палубных люков - только-только протиснуться человеку ползком. Ну и снарядный ящик проходит, если не самый большой. Зато наверху над грузовым отсеком тоже два люка - на этот раз продолговатых, размером с обычную дверь. Если их приоткрыть, то вполне можно отстреливаться из пистолета.
Водительская башенка слева совсем низкая - исключительно, чтобы можно было поднести глаза к смотровым щелям, направленным сразу на восемь сторон. Она не поворотная и без люка, но с хорошим обзором. Пулемётная же повыше, поворотная, и тоже без люка. Лаз для экипажа находится по центру - ему как раз между башенками хватило места - он такой же, как в корме. Тут ведь у нас ширина два тридцать - вполне просторно.
Двигатель из самого переда нам пришлось сместить назад и он теперь между грузовым отсеком и кабиной - иначе машина бы слишком "клевала" носом в воде. Теперь "кабина" управления находится в самом носу, поскольку всё равно остаётся довольно много пустого места рядом с частями трансмиссии. Водомёты - те же насосы с электроприводом от генератора постоянного тока. Их можно переводить и на осушение "салона", если возникнет течь.
Скорость, поскольку двигатель не стал мощнее, те же десять-двенадцать километров в час. Ну, можно разогнаться и до пятнадцати, но так насиловать мотор не рекомендуется. По воде получается вытягивать пару километров. Зато нагрузить можно аж полторы тонны, хотя, для себя, мы проверили до двух - везёт и даже по воде плывёт.
А потом начались испытания, устранение косяков, технологические отступления - обычный набор проблем рождения новой техники. Только летом тридцать третьего года мы со спокойной совестью сменили предыдущую модель "бранзулетки" новой. Если кто-то интересуется мнением госкомиссии, то её не было. Как и на первой модели. Просто комбат Кузьмин вылез из-за рычагов, проконтролировал взвешивание груза, с которым "катался" по Волжской пойме, хранящей следы недавнего половодья. Потом придирчиво осмотрел машину и махнул рукой: "Давайте делать такие. Подписываюсь".
* * *
Сборочный участок невелик. Да и людей у нас далеко не в избытке - поэтому держать темп выпуска получается с трудом. Ставим на тележки заготовки корпусов - согнутые из листов днища с бортами, и начинается приклёпывание кормы, крыши, носовых деталей. Потом - подвеска. Это шестнадцать поперечных труб над самым днищем, торсионы, рычаги… прорва работы. Пневмоклёпка у нас давно в ходу, поэтому магистрали со сжатым воздухом по цеху проброшены, так что я быстро вспомнил про пневмогайковёрты и шлифмашинки - нарисовал, инструментальщики сделали. Сразу веселее дело пошло.
Шаблоны чуть не на каждую операцию, кондукторы - я прекрасно знаю, насколько важны в любой конструкции точность и верная последовательность сборки - и дядя Вася Маркелов все мои начинания решительнейшим образом обеспечивал административным ресурсом. Хотя у него была масса хлопот по снабжению - мы ведь почти все детали получали с других заводов - преимущественно с СТЗ от находящегося пока в стадии разработки тягача. Связи Федотова в НАТИ сработали. А скольких хлопот стоило обрезинивание опорных катков! В саму Москву от нас ездил "толкач".
Вот тут приходит ко мне вечером Анна, да и говорит:
- Беда, Ваня. Я снова непраздна! А траур-то по Никодиму ещё не закончился. Как же я людям в глаза посмотрю? Ещё немного, и всё станет заметно.
- Так, - говорю. - Уехать тебе нужно. А, когда родишь, тогда и вернёшься, причём, не вдовой, а мужатой бабой. Всё и будет пристойно.
- Родить не проблема, а вот с мужем как мне быть?
- А я на что? - спрашиваю. - Тем более - детки-то все мои.
- А-а-а, - отвечает. - Так ты не передумал, стало быть. Ну, тогда деваться мне некуда. А куда ехать?
- Что, нет у тебя нигде дальней родни?
- Такой, про какую знаю, нет. Все в этих местах.
Призадумался я - у меня-то с родственниками положение ещё хуже. Те, кого я помню, вообще ещё не родились. Разве что Кобыланды в Москве на командирских курсах. Единственный человек, с которым тут у меня состоялась дружба. Да и Софико у него, кажется, не вредная, и с Анной они уживались без скрежета.
Ладно, говорю. Скажешь, что в столицу тебя приглашают в прислуги в дом красного командира, да собирайся. За домом мы с Тётей Пашей присмотрим. Отвезу вас, да и распишемся там.
- Обвенчаться бы… - глянула просительно Анна.
- Хочешь венчаться - ради Бога. Мне не трудно.
Посмотрела она на меня незнакомым взглядом, да и говорит:
- Ты не как человек, а будто паровоз на рельсах. Ох, и намучаюсь я с тобой.
- Ага, - отвечаю. - Намучаешься.
На том и порешили.
* * *
До Сталинграда Анну провожали отец и дядя - там пересадка с поезда на поезд, а вещей судьба моя везла с собой - страсть: подушки, матрасы… баба сдавала в багаж диван, чемодан, саквояж… я тоже отправился - взял в снабжении командировку по заводским вопросам и, вроде как попутно помогал по-соседски. Встретил нас в Москве Кобыланды на полуторке - как раз хватило места и людей посадить, и вещи погрузить. А потом мы долго ехали куда-то за город. Оказалось - станция Подсолнечная, а рядом с ней - пулемётные курсы "Выстрел". Там уже ждала Софико с обедом и две комнаты в частном доме, том же, где квартировала семья моего друга. Старушка-хозяйка помещалась тут же в закутке за печкой - чистая коммуналка с удобствами во дворе.
Пока устроились, то да сё, да расписались, да обвенчались, ну и брачная ночь - как положено. Потрепала меня Анна по голове, да и спрашивает:
- А ты не собираешься тут верстачок поставить? - и посмотрела озорно.
Я догадался, в чём дело, да и слез с неё - рядом устроился. Не скажу, что уж такой я кабанчик, но и не пушинка - верных пять пудов. А в миссионерской позе мы это самое проделали с ней впервые.
Потом я на пригородном поезде мотался в столицу по делам - командировку ведь отработать нужно, а не просто так проехаться туда-сюда. Ночевал же всегда с супругой - тут за пару часов можно добраться. Москва для меня по большей части незнакомая - я ведь не москвич, а подмосковец, то есть раньше бывал в первопрестольной по делам. Выходишь на нужной станции метро и где-то неподалеку отыскиваешь то, что нужно. Потом обратно. Нынче тут пока царит трамвай, а кого о чём ни спросишь - все ничего не знают - сплошные приезжие. Зато милиционеры толковые - они и подсказывали, как добраться до нужного учреждения.
Однажды - помню, что был выходной, и я подправлял крыльцо. Заходит к нам во двор военный с ромбом в петлице.
- Здравствуйте, - говорит, - товарищ Беспамятный. Меня зовут Григорий Семёнович, а про вас мне взводный Кобыландыев всё уже рассказал. Вы не против будете поговорить о ваших бранзулетках?
Ромб в петлице - это что-то близкое к генерал-майору нашего времени, так что отказывать этому человеку мне и в голову не пришло. Тем более - он явно нарочно выбрал для встречи выходной день - подгадал так, что я не занят по своим командировочным делам.
- Эх, - говорю, - отчего же вы, Григорий Семёнович, гусеничные транспортёры таким неказистым словом называете?
- Так, Иван Сергеевич, прилипло к ним это словечко ещё на Кавказе. Уже и не отскребёшь.
Перешли мы с ним за стол в тенёчке - денёк-то жаркий выдался. Подошел адьютант, Кобыланды попросил разрешения присутствовать, разложили бумаги, взялись за карандаши…
- Концепция моторизованнной пехоты с использованием в качестве транспорта гусеничных транспортёров выглядит привлекательной, - начал гость. - Организация снабжения и даже размещение полевой кухни на подобном транспортёре, тоже не вызывает затруднений…
- Помилосердствуйте, - отвечаю. - Зачем же кухню в транспортный отсек впихивать? Прицепите сзади в качестве прицепа - и делов-то!
- Ну уж нет. В болоте или при переправе через водную преграду неизбежно произойдёт задержка и подразделение будет разорвано.
Ага. Это выходит, ко мне пожаловал фанат бранзулеток, который намерен на них разместить решительно всё. Ладно, помолчу, послушаю. А он продолжает:
- Но пехоте требуется поддержка, как минимум, артиллерии. Как вам нравится вот такая идея? - и показывает мой гусеничный транспортёр с пушкой в башне над грузовым отсеком.
- Не пойдёт, - отвечаю. - Мало того, что получается перегруз, так ещё и горизонтальная раскачка машины при настильной стрельбе станет приводить к промахам. Лучше на ней подвезти к позиции миномёты, а саму машину отправить за вторым боекомплектом.
- Миномёты. Да, это неплохо, - согласился генерал. - Только не нужно их из кузова вынимать - пусть прямо оттуда и стреляют. Не придётся тратить времени на погрузку-выгрузку. Тогда миномётчики сразу включатся в преследование отступающего врага.
- А если в обороне? - наседаю я. - Чтобы окопать всю машину требуется вынуть около шестнадцати кубометров грунта - это что, к каждому миномёту возить бригаду землекопов?
Вижу, призадумался Семёныч.
- Так для обороны миномёт нужно в обычном окопе размещать. А если придётся отступить - то расчёт его на руках унесёт, когда расстреляет боеприпасы, - вмешался адъютант. А Кобыланды принялся строчить в толстой тетради.
- И всё-таки, нужна пушка, - продолжил настаивать комбриг - так его звание сейчас звучит правильно.
- Трёхдюймовка? - и смотрю скептически.
- Хотя бы. Но с длинным стволом, чтобы можно было и по танкам стрелять.
Вот тут уже я призадумался. Понимаете, сказать, что так нельзя - проще простого. Мол, цепляй сзади обычную ЗИС-3 (если они уже есть, а если нет, то что-то похожее), грузи на транспортёр расчёт и снаряды… но это и без меня знают. А тут - нетривиальная задачка.
- В общем, - отвечаю, - против танков эту машину можно применять только в обороне - то есть, закопанную так, что один ствол наружу. А, значит, ни щита, ни дульного тормоза у пушки быть не должно потому, что единственной защитой нашей жестянке может служить маскировка. Башню, ясное дело, сюда тоже не разместить - не вынесет Боливар её веса. Ствол может палить исключительно вперёд с поворотом вправо-влево градусов на пятнадцать, а сзади нужно будет делать подпорку в землю. Ума не приложу, какую пушку для этого приспособить, и вообще - есть ли подходящая?
- Да, насчёт пушки - вопрос непростой. Но это уж мы порешаем. А вот как быть со связью? Столь мобильным формированием, как мне сейчас видится, кроме как по радио управлять совершенно невозможно…
До вечера мы усидели два самовара, а там и уехали гости. Присел я на недоделанное крылечко и призадумался - того, чего напланировали сегодня, хватит мне на многие годы работы. Это не считая того, что ни спидометров, ни тахометров на порождениях моего "мрачного гения" и в помине нет. Количество горючего в баках определяют, погружая палочку через горловину… с вентиляцией не всё в порядке, отопления нет и в помине. Действительно, бранзулетка у нас, а не гусеничный транспортёр.