Были и такие меры "убеждения и принуждения". Один борисоглебский чекист, направленный для негласной разведки ситуации в уезде, докладывал своему начальнику 30 апреля 1920 года: "28 апреля с. г. к 1-му часу дня я прибыл в Туголуковскую волость, где и приступил к своим обязанностям… В это время в Туголуковской волости находился отряд по борьбе с дезертирством, под руководством Василия Михайловича Плещеева, который действовал, согласно заявлений граждан Туголуковской волости, незаконно и преступно. Во время обысков этим отрядом забирались вещи (а ведь искали-то дезертиров! – В. С), не составлялось никаких протоколов и не давалось никаких расписок на отобранное имущество… Граждане избивались плетками красноармейцами этого отряда; кроме всего этого, над женщинами безобразничали, по заявлению одной женщины, которая была изнасилована. Все конфискованные и отобранные лошади, вместо того, чтобы использовать их для обработки и обсеменения полей, на лошадях этих только что раскатываются галопом красноармейцы этого отряда и загоняют лошадей. В общем масштабе Туголуковской волости население, граждане так напуганы этим отрядом, что жители боятся входить в разговор с незнакомым человеком. Из слов граждан, местная власть для принятия мер была бессильна".
Столь же враждебное отношение встречают в большинстве случаев и усердно насаждавшиеся до последнего времени колхозы: по коллективизации Тамб. губ. идет впереди других".
А вот представитель Тамбовской организации правых эсеров так докладывал весной 1920 года в ЦК своей партии о состоянии совхозов в губернии:
"…Уже сельскохозяйственная кампания 1918 г. окончилась в совхозах весьма плачевно, в объяснение чего власти сослались на новизну и неналаженность дела, недостаточность финансовой, агрономической и инструкторской помощи. Но вот окончился еще один сезон – 1919 г., и на состоявшемся в феврале 1920 г. губернском съезде "работников земли" были подведены первые официальные итоги хозяйничанья совхозов. По заявлению председателя съезда гр. Смоленского /Якова Львовича, бывшего в 1919 – 1921 гг. председателем Тамбовского уездного комитета РКП/б/. – B.C./, совхозы Тамбовской губернии не только не оправдали в 1919 г. возлагавшихся на них надежд, но уже сейчас сами предъявили к губпродкому требование на доставку им продовольственных и семенных хлебов общей сложностью в размере 2 милл. пудов. "Советские хозяйства потерпели крах", – откровенно сознавался на съезде первый же докладчик по "текущему моменту", член губернского комитета РКП Немцов, – "пролетарско-крестьянское хозяйничание в совхозах оказалось безобразным, хлеб или остался неубранный, под снегом, или, убранный, сгнил".
Действительно, как выяснилось из докладов с мест, совхозы совершенно не в состоянии оказались справиться с захваченною землею.
…Урожай в совхозах Тамбовской губернии гораздо ниже /по некоторым сельхозкультурам в 20 и более раз. – В. С/ урожая на крестьянских полях.
…Уход за скотом настолько небрежен, что в некоторых совхозах, по заявлению на съезде агронома Золотарева /коммуниста/, "по нескольку дней скотину оставляли некормленной". "В Знаменском совхозе /Тамбовский уезд/, – рассказывал на съезде гр. Золотарев, – лошадей так хорошо кормили, что с голодухи они изгрызли все, что было в конюшне деревянного. …Скот у нас такой, – жаловался Золотарев, – что его нужно будет подтягивать из стойла, чтобы вывести на лужок".
…Нарисованную агрономом Золотаревым картину дополнил новыми штрихами заведующий губземотделом агроном Франц. "Когда вы входите в конюшню,- говорил он, вы не
знаете, лошадь это или поросята, так они облезли. "
Такая же бесхозяйственность царила накануне восстания практически во всех 87 совхозах Тамбовской губернии. А ведь эти совхозы были организованы на месте крупных помещичьих имений; некоторые из последних до революции считались не только процветающими, но и образцово-показательными. И все же приезжавшие из города коммунисты-агитаторы, толком не видевшие до этого в глаза деревню, упрямо вдалбливали в головы тамбовских крестьян, что будущее сельского хозяйства губернии именно за совхозами и колхозами /дело в последних обстояло еще хуже, чем в совхозах/.
Теперь перейдем к рассмотрению вопроса, чрезвычайно важного для правильного понимания того, что же произошло на Тамбовщине в конце лета 1920 года. Это вопрос об объемах госразверстки по хлебу на урожай двадцатого года.
Как известно, эта разверстка была определена для Тамбовской губернии в 11,5 миллионов пудов. Много это было или не очень? Много, если сравнить с объемом разверстки для других губерний Центрального Черноземья: Воронежской – 6,25; Курской – 6,3 и Орловской – 5,5 млн. пудов хлеба. И не очень – если учесть, что из урожая 1918 года Тамбовская губерния сдала государству почти 9 млн. пудов хлеба, а из урожая 1919 года – даже 12,3 млн. пудов.
Естественно возникает вопрос: почему же тогда в 1920 году Наркомпрод дал Тамбовщине разверстку всего в 11,5 млн. пудов? А потому, совершенно справедливо отвечают некоторые наши историки, что в этом году почти вся юго-восточная половина губернии была поражена сильнейшей засухой.
Закономерен и второй вопрос: а под силу ли было тамбовскому крестьянину "вытянуть" эти самые 11,5 млн. пудов, и что по этому поводу пишут историки? А ничего не пишут. Очевидно, такой "крамольный" вопрос у них просто не возникал. В лучшем случае, отметив мимоходом, что наложенная разверстка была все-таки тяжелой или даже "чрезвычайно обременительной", они тут же спешили перейти к рассмотрению других причин возникновения антоновщины. Эти причины виделись им, главным образом, в изжившей себя и до невозможности надоевшей тамбовскому мужику политике "военного коммунизма", в исключительной зловредности и агрессивности здешнего кулачества, а также в злодейском подстрекательстве хорошо организованных и многочисленных проэсеровских комитетов "Союза трудового крестьянства".
Все это, конечно, правильно и верно. Но ведь из этого нельзя понять, почему все-таки население одной части Тамбовщины оказалось вдруг таким "несознательным", что пошло за эсерами, СТК и Антоновым, а население другой – нет. Чтобы ответить на этот вопрос, надо вновь вернуться к анализу объема хлебной разверстки 1920 года.
По подсчетам губпродкома, потребности в хлебе самой Тамбовской губернии равнялись 64 млн. пудов, в то время как, исходя из видов на урожай в начале августа, предполагалось, что валовой сбор хлеба в губернии составит всего 62 млн. пудов. Тем не менее, тамбовские власти решили потуже затянуть пояс на крестьянстве губернии, но всю госразверстку выполнить.
Губпродком моментально "разбросал" 11,5 млн. пудов разверстки по всем 12 уездам. Однако сделал это таким оригинальным образом, что на три наиболее пострадавших от засухи уезда (Тамбовский, Кирсановский и Борисоглебский – именно эти уезды и восстали позднее) пришлось 46 процентов всей губернской разверстки. (24) И все же главная ошибка (ошибка ли?) губпродкома заключалась в другом. Как выяснилось позже, когда восстание уже полыхало, в своих прогнозах на урожай тамбовский губпродком умудрился ошибиться почти в два раза. То есть, вместо предсказанных им 62 млн. пудов хлеба, в губернии фактически было собрано лишь 32 миллиона пудов.
В августе в тамбовских селах начали свою работу продотряды. И крестьянин в пострадавших от засухи уездах, отлично знавший, сколько у него имеется собранного хлеба, и вот теперь узнавший, сколько он должен сдать государству по продразверстке, просто опешил. И было отчего. Например, в Борисоглебском уезде сложилось такое положение, что если бы крестьянство уезда в целом выполнило всю разверстку, то оставшегося хлеба хватило бы только на семена для будущего года.(26) А это означало, что в случае "успешного" выполнения разверстки 440-тысячное сельское населения богатейшего уезда Европейской части России должно было исчезнуть с лица земли в результате неизбежной смерти от голода.
Теперь, думается, непредубежденного читателя не удивит то, что в середине августа 1920 года в селах юго-восточной части Тамбовской губернии начались конфликты крестьян с продотрядами. А именно этого только и ждали эсеры и созданные ими комитеты СТК, наиболее воинственные из которых давно Уже, что называется, рвались в бой.
Известный историк антоновщины Игорь Петрович Донков пишет, что еще "10 июня 1920 года в селе Каревка Александровской волости Тамбовского уезда состоялся съезд делегатов партии эсеров. На нем было решено немедленно организовать две роты (400 человек) из числа членов эсеровской партии и дезертиров. Вооруженные действия намечались на 13-15 июля в деревне Синие Кусты Туголуковской волости Борисоглебского уезда. Но попытка эта не удалась. Мятеж начался в августе."
В начале месяца на границе Борисоглебского и Тамбовского уездов, в районе сел Туголуково – Каменка (но не в самих этих селах) резко возросло число и дерзость разбойных вылазок дезертиров. Поэтому сюда из Тамбова посылается группа оперативников и конный отряд губчека. Здесь же действует и отряд по борьбе с дезертирством Тамбовского уездного военкомата. Впрочем, присутствие этих отрядов не останавливает дезертиров от совершения новых разбойных акций.(28)
Наконец, наступает 19 августа, которое долгие годы считалось датой начала Антоновского мятежа, вспыхнувшего в большом селе Каменка, что в 75 километрах юго-восточнее Тамбова. Так что же произошло в этот день в Каменке?
И. П. Донков пишет: "19 августа 1920 года местный Совет в Каменке был разогнан, почти все его члены убиты. На "созванном" в принудительном порядке собрании жителей близлежащих сел (Каменка, Кашинка, Афанасьево и др.) эсер Г.Н. Плужников обратился к толпе испуганных крестьян с речью. Суть его выступления была недвусмысленна: "Началось крестьянское восстание против Советской власти!"
Однако, как следует из сохранившихся архивных документов, никаких таких событий 19 августа в Каменке не происходило. А "убитые" столичным историком И. П. Донковым каменские сельсоветчики, как мы увидим далее, были живы и здоровы, по крайней мере, до сентября. Одним словом, 19-го и даже 20 августа в Каменке все было тихо и спокойно, чего нельзя сказать о некоторых других близлежащих селах.
19 августа около пятидесяти вооруженных дезертиров напали в селе Туголуково (18 километров юго-западнее Каменки) на работавший там продотряд. В результате возникшей перестрелки погибли помощник командира отряда и два продармейца.
В этот же день в Афанасьевке (6 километров юго-восточнее Каменки) произошло объединение нескольких мелких дезертирских групп в одну – до 70 человек, все вооружены. Здесь же дезертиры схватили двух продагентов, убив одного и тяжело ранив второго. При невыясненных обстоятельствах погиб и деревенский учитель по фамилии Антонов.
Любопытно, что со имя и отчество были точно такими же, как и у будущего руководителя восстания: Александр Степанович. Кстати, обнесенная оградкой могила этого учителя сохранилась до сих пор и находится примерно в километре от Афанасьевкн вероятно, на том самом месте, где бедного учителя настигла смерть.
Утром 20 августа около сорока дезертиров напали на Ивановский совхоз (20 километров северо-западнее Каменки), убили двух совхозных рабочих, забрали 13 лошадей и скрылись. Посланный в погоню отряд губчека нападавших не догнал и вернулся в Ивановку, а затем, сославшись на усталость коней, отправился на отдых… в Тамбов.
Из Каменки на поиски тех же грабителей выезжал и отряд по борьбе с дезертирством, усиленный десятью продармейцами. Также не найдя никого, эта группа вечером вернулась в Каменку и заночевала в ней, выставив караулы. Ночь прошла спокойно. А утром 21 августа выступивший из Каменки на находившуюся в 35 километрах севернее железнодорожную станцию Сампур продотряд столкнулся в поле с группой неизвестных вооруженных лиц. Завязалась перестрелка. Через полчаса, потеряв одного человека убитым и двух ранеными, продотряд начал отступать к Каменке, откуда ему на помощь уже спешил отряд по борьбе с дезертирством. Объединившись, отряды перешли в наступление, но внезапно были атакованы и разбиты невесть откуда взявшимися вооруженными всадниками. Спастись удалось лишь нескольким бойцам.
А участвовавшие в бою дезертиры и каменские крестьяне (человек 150) торжественно, под красным знаменем, вступили в Каменку. Тут же в ближние деревни были посланы гонцы, а на состоявшемся затем сходе и выступил с сообщением о начале восстания против коммунистов и продразверстки (а не против советской власти!) 42-летний местный эсер Григорий Наумович Плужников, известный собравшимся еще со времен первой русской революции как неисправимый бунтарь и гроза окрестных помещиков, за что и пришлось ему узнать царские тюрьмы и ссылки.
Так в Тамбовской губернии началось восстание, которое через десять дней получит название "Антоновское", или "Антоновщина".
Весть о разгроме под Каменкой советских отрядов в этот же день достигла Тамбова. Поздним вечером 21 августа здесь состоялось экстренное заседание президиумов губкома РКП (б) и губисполкома, которое постановило образовать для руководства
Забегая несколько вперед, с горечью отметим, что сегодня никто достоверно не знает и, скорее всего, никогда уже не узнает, где покоятся бренные останки "самого" Александра Степановича Антонова. Обидно.
борьбой с восстанием военно-оперативный штаб при губчека в составе предгубчека Трасковича, губвоенкома Шикунова и губвоенрука Збруева.
В 4.30 утра 22 августа из Тамбова на станцию Ржакса (15 километров северо-восточнее Каменки) был отправлен отряд курсантов полковой школы 21-го запасного стрелкового полка (командир отряда В. М. Воробьев, комиссар – И. М. Мохначев). Сделав в пути остановку на станции Сампур, Воробьев сформировал сборный отряд из находившихся здесь красноармейцев, продотрядников и милиционеров. Командиру этого отряда Никольскому Воробьев приказал наступать на Каменку, "сбивая, если попадутся, банды или, в крайнем случае, сдерживая их", а сам с курсантами проехал по железной дороге до Ржаксы и оттуда тоже двинулся к Каменке.
Во второй половине дня у села Понзари, что в двадцати километрах севернее Каменки, отряд Никольского столкнулся с мятежниками и, не выдержав их натиска, стал беспорядочно отступать на станцию Сампур, куда тем же вечером был вынужден отойти и отряд Воробьева.
23 августа, получив из Тамбова 60 штыков подкрепления, Воробьев вновь попытался наступать, но опять неудачно. Активно действовавшие повстанцы сначала оттеснили его к станции Чакино, а затем окружили на полпути между Чакино и Сампуром у разобранного моста через речку Осиновку. Всю ночь отряд Воробьева отстреливался от наседавших со всех сторон мятежников. Лишь утром 24 августа подошла на помощь из Тамбова бронелетучка транспортной ЧК под командованием бывшего студента Сергея Саленкова и своим огнем – трехдюймовки и трех пулеметов – отогнала повстанцев от отряда Воробьева.
Неудачи советских отрядов заставили военно-оперативный штаб при губчека не только ускорить изыскание новых военных сил в самом Тамбове, но и обратиться за помощью в ближайшие к району вспыхнувшего восстания уездные города Кирсанов и Борисоглебск. Их уездным военкомам и заведующим политбюро было приказано в срочном порядке сформировать по одной боеспособной роте и немедленно отправить на подавление восстания в район Каменки.
Вечером 23 августа кирсановские военком Пластун и заведующий политбюро Сачко ответили по прямому проводу в Тамбов, что у них возникли серьезные трудности с формированием роты. Немногочисленный местный караульный батальон (300 штыков) – "весь в разгоне" по селам уезда, где тоже неспокойно.
Уездное политбюро – орган ЧК в уезде, бывшая уездная ЧК. 22
а расквартированный в городе 2-й запасный кавалерийский полк "трогать нельзя", ибо только что получен приказ из округа сформировать из него эскадрон в 300 сабель и не позднее 27 августа отправить на фронт против Врангеля. Из округа передали также, что это приказ председателя Реввоенсовета Республики Л. Д. Троцкого. А вообще в Кирсанове имеется всего один пулемет, да и тот находится в железнодорожном батальоне, который не подчинен уездным властям.
Тем не менее военно-оперативный штаб приказал немедленно взять из железнодорожного батальона не только пулемет, но и два взвода бойцов, однако строго предупредил кирсановских товарищей: "Ни в коем случае не мешайте формированию эскадрона. Помните, что это – задание Троцкого и должно быть выполнено в срок".
В отличие от Кирсанова, в Борисоглебске не возникло особых трудностей с формированием требуемой роты. Созданная на базе местного караульного батальона, она уже в 6 часов утра 24 августа была отправлена по железной дороге на станцию Жердевка (35 километров юго-западнее Каменки). Роту возглавил сам командир караульного батальона Т. Г. Барышников, а политруком к нему напросился явно соскучившийся по боям и крови Н.А. Переведенцев- унтер-офицер старой русской армии, виднейший борец за установление советской власти в Борисоглебске. В 1918 – 1919 годах Переведенцев в качестве комиссара и командира сформированных им же полков принимал самое активное участие в боях с белогвардейцами, подавлял различные мятежи и восстания. А в ночь на 23 августа 1919 года во главе кавполка 14-й стрелковой дивизии совершил редкий по дерзости и продуманности налет на занятый белыми Борисоглебск, где находились части шести полков противника. О личной храбрости Никифора Александровича Переведенцева и о его незаурядном командирском таланте в здешних местах до сих пор ходят легенды.
Бесспорно, что присутствие такого человека сказалось на боевом духе бойцов роты Барышникова, которая, выгрузившись в Жердевке, совершила стремительный марш-бросок до самой Каменки и в 10 часов вечера внезапным ударом выбила мятежников из села, захватив много лошадей. Это дало возможность Переведенцеву посадить часть бойцов роты на коней, тем самым положив начало формированию конного отряда, известного в истории подавления антоновщины под наименованиями: эскадрон Переведенцева, дивизион Переведенцева и, наконец, 1-й кавполк Переведенцева. И с этого же самого дня 24 августа, когда красные впервые взяли Каменку, имя Никифора Переведенцева стало еще известней и в дальнейшем наводило настоящий ужас на повстанцев, а также, добавим справедливости ради, и на мирное население так называемых "злостнобандитских" сел.
В 1919- 1922 годах Тамбовская губерния, как и другие губернии Центрального Черноземья, относилась к Орловскому военному округу
25 августа, для руководства на месте всеми действующими против мятежников советскими отрядами, из Тамбова выехал губвоенком Петр Иванович Шикунов. На станции Сампур он создал штаб боевого участка, в который со следующего дня вошли 14 волостей Тамбовского, Кирсановского и Борисоглебского уездов, объявленные задним числом (с 22 августа) на осадном положении. Сюда же прибыл и уполномоченный ВЧК по Тамбовской губернии П. П. Громов.
Вечером 25 августа в Тамбове состоялось совместное заседание президиумов губкома партии и губисполкома, где начальник военно-оперативного штаба при губчека Ф. К. Траскович доложил о ходе борьбы с мятежом. Присутствующие высказали немало упреков в адрес военно-оперативного штаба и самого Федора Константиновича Трасковича как председателя губчека. В частности, руководители губернии заявили, что они, мягко выражаясь, крайне удивлены тем, что губчека до сих пор не установила, кто же так яростно сражается с советскими отрядами, чего они хотят, и кто ими руководит?