Вернулись Ной и Сим, женщины приготовили ужин, за которым всем тоже было весело, и не нашлось места больше ни одной серьезной теме. Но Хранитель и Смотритель понимающе переглядывались, как бы продолжая безмолвный диалог о Времени - самой великой и бесконечной среде, в которой обитает столько всего - большого и малого, масштабного и ничтожного, что и разговоры эти заумные, и непомерно длинные шумерские жизни, и даже всемирный потоп…
(о котором знал Смотритель и догадывался Хранитель)…
не что иное, как просто щепки, плывущие по реке с разной скоростью.
А утром в комнату Смотрителя постучался Ной:
- Проснулся? Можно к тебе?
Смотритель только встал и, как часто поутру после долгого застолья, пока еще был маловнятен и рассеян.
- Я вот что… - Ной тоже был маловнятен, - знаешь… решил тебе рассказать…
- О чем? - поинтересовался Смотритель, смутно догадываясь.
- Мне Хранитель вчера сказал, что ты уже все вспомнил и теперь снова вроде как полноценный Хранитель Времени.
- Да. Спасибо ему. Он сильно помог.
- Еще он сказал, что ты много чего знаешь, даже больше, чем он.
- Каждый из нас знает что-то такое, что неведомо другим.
- А ты не уйдешь? - вдруг выпалил Ной.
- С чего это ты? И куда мне идти?
- Вы же, Хранители, никогда на одном месте подолгу не остаетесь. Теперь, когда ты все вспомнил, ты, конечно, можешь идти, если тебе нужно, но…
- Ной, дорогой друг, я вспомнил далеко не все из того, что должен вспомнить. Мне тебя еще мучить и мучить расспросами, если ты не возражаешь.
- Я? Нет! Ты что! Оставайся, конечно. Я за этим и пришел - попросить тебя остаться.
- Спасибо, Ной. Я останусь. Настолько, насколько пожелаешь.
- Хорошо. - Ной удовлетворился результатом короткого разговора, и его мысль тотчас перескочила на другую тему. - Хранителям можно доверять секреты. Вы - самые надежные люди. А творческому человеку, сам понимаешь, охота похвастаться своими творениями, пусть даже незавершенными.
- Это ты к чему?
- Я вчера, когда ты после ужина ушел, еще поговорил с тем Хранителем о том, о сем, и он мне сказал… ну, ты знаешь, как это обычно у вас принято - ничего не говорить прямо, все околичностями, так вот, он сказал, что мое время наполнено чем-то очень занимательным и интересным. И это интересное заполняет все мои мысли и является целью жизни.
- Это хорошо, - максимально нейтрально прокомментировал Смотритель.
Ему стало любопытно. Показалось: он - где-то рядом с тем, ради чего торчит здесь, - пусть даже в почетной роли Хранителя Времени.
- Хорошо, правда. Но я никак не отреагировал на его слова. Спасибо, говорю, Хранитель, уже поздно, может, останешься переночевать? А он говорит: нет, пойду, пора мне, у тебя есть другой. То есть ты, Гай. И ушел.
- Жаль. Мне было легко с ним.
- Но я тогда подумал: раз у меня дома уже живет один Хранитель… давно живет… а другой только зашел и сразу сказал такое… значит, ты уже знаешь то же самое, что он сказал, только не говоришь вслух. Так?
- Чего не говорю? - Смотритель искренне не понимал спотыкающегося о слова Ноя.
- Нехорошо это, думаю, - решился Ной, - не буду больше скрывать от тебя ничего. Пойдем покажу.
Как Смотритель и предполагал, они дошли до той самой двери, за которую его вежливо не звали, но именно за ней Ной часто и подолгу пропадал, когда бывал дома.
Ной взялся за ручку и, прежде чем открыть, сказал:
- Еще раз извини. Мне следовало показать тебе это раньше. Но лучше поздно, чем никогда, ведь правда?
- Правда, - согласился Смотритель, потому что со сказанным трудно было спорить.
Оказывается, не англичане придумали эту пословицу.
Дверь оказалась тяжелее, чем выглядела - широкая, деревянная, с тяжелым и сложным запором, на мощных петлях, она открылась солидно, без скрипа, и захлопнулась за вошедшими так же - серьезно и грузно, Смотритель и Ной оказались в темном просторном помещении с низким потолком и обитыми деревом стенами. На потолке горела висячая тусклая лампа, ничего не освещавшая, а скорее, просто обозначавшая светом свое присутствие. Справа проглядывалась лестница, уводящая вверх и вниз - в люки, в еще большую темноту.
- Что это? - почему-то шепотом спросил Смотритель.
- Пойдем покажу, - с хитринкой в голосе ответил Нон. - Может, сам догадаешься.
- А если не догадаюсь?
- Тогда объясню. Ты только внимательней смотри. А я буду тебе рассказывать.
Он снял с крюка лампу, что-то в ней подкрутил, она разгорелась ярче. Стало видно, что все вокруг в этом странном помещении - деревянное: потолок, пол, какие-то ниши в стенах.
- Пошли туда, - Ной показал на лестницу, - там все поймешь.
Смотритель подошел к люку в полу:
- Спускаться или подниматься?
- Спускайся. Поднимемся потом… Знаешь, я очень доволен, что мой дом стоит так удачно. Когда-то давно я начал выдалбливать вторую цистерну для воды и наткнулся на огромную полость в земле. Прямо пещера. Ну, думаю, так это дело оставлять нельзя, надо приспособить подо что-то. Для цистерны - великовато, для расширения дома - темновато, да и не надо столько места нам…
- Ну что? Не догадываешься - что это?
Смотритель давно догадался. Потому что знал и потому что узнал.
Сложно было не узнать дно огромной лодки с сужающимся и поднимающимся вверх носом, шпангоуты, центральный брус и прочие крепежные и силовые элементы, названий которых Смотритель не знал, ибо в судостроении силен не был. Он на секунду задумался - что ответить? Может такое быть, что амнезия от удара о грузовик стерла из памяти образ, обозначаемый словами "лодка" или "судно"? Может. Хотя, с другой стороны - не забыл же он, что такое "стул" и "стол"?
- Это лодка. Но что она здесь делает?
- Лодка! Ха! Это не лодка, это корабль, дружище. А что он здесь делает - это отдельная история…
4
"Отдельная история" была рассказана Ноем Смотрителю днем, после обеда и после того, как они вдвоем излазили вдоль и поперек весь корабль…
(читай: Ковчег. Так будет исторически корректно)…
который оказался точь-в-точь таким, как его представляли в Службе. И каким он был описан в Книге Бытия.
Полноценное трехпалубное судно длиной около ста пятидесяти метров и шириной около двадцати пяти было замуровано…
(видавший виды Смотритель ожидал все, что угодно, но только не это!)…
в подземной скальной полости, а проще говоря - в пещере. Десятки лет…
(точный срок потерялся в толще времен, и это не банальный образ, а некая пугающая буквальность - толща)…
Ной с помощью своих сыновей и в тайне от всего города строит этот корабль, от которого до ближайших водных просторов - немерено пути!
Легко вспомнить винные бутылки, в которых умельцы из куда более поздних времен собирали модели парусных и иных судов. Модели смотрелись красиво и похоже, бутылки годами пылились на полках в тесных домах, и водные просторы им даже не снились.
Бутылка в виде пещеры посреди пустыни и двести лет за кормой. А песок на стенах - чем не вариант пыли?
Чудны дела твои, Господи! Опять буквально.
- Осталось немного - осмолить его изнутри, достроить перегородки и насыпать балласт. Шлака у нас много скопилось - отходы нашей кузницы, где мы заклепки плавили. А потом раскопаем корабль сверху…
Здесь Ной замолчал, задумался, почужел взглядом.
- И что? - тихо поинтересовался Смотритель.
- И не знаю что, - Ной стал тих и грустен, - это меня морочит все последние годы. Да что там последние - с самого начала! Моря-то нет рядом. А к ближайшему водоему эту махину дотащить - никаких сил не хватит. И из ямы ее не поднять… Да и не хочу я плавать, не умею, не знаю, как это делается.
- А зачем тогда строишь? Зачем вообще заварил кашу?
- Да было… - Ной как будто искал, с чего начать скорбный (уж явно!) рассказ. - Однажды, когда еще я и думать не думал ни о каком строительстве, мне встретился один… ну, из вашей братии - Хранитель Времени. Я его, как водится, спросил, мол, что за время… себя имел в виду… и так далее. А он, представь себе, стал толковать мне про какое-то время удивительных находок. Это для меня-то! Понимаешь?
- Не очень.
- А я тогда вообще не понял ничего. Сделал умный вид, поблагодарил, а потом долго прикидывал: о чем это он? Так прикидывал-прикидывал, а потом… через какой-то срок… взял да и наткнулся на пещеру. Представляешь: прямо под домом! Под носом… Обошел ее всю с лампой и только тогда понял, что мне говорил Хранитель. Находка-то действительно удивительная: пещера в форме корабля. Все как надо: нос, киль, корма… Я тогда загорелся идеей: это все неспроста, это знак, который нужно понять правильно. Раз подсказывают и я к тому же понял подсказку, то буду дураком, если не сделаю все, как нужно. А как нужно?
Заполнить пещеру кораблем! Как форму для литья… Показал сыновьям - те наверняка подумали, что отец с ума съехал, но виду не подали, воспитанные. Обещали помогать. Иафет, правда, сомневался, говорил вроде дельное: зачем строить корабль под землей, он ведь все равно никуда не поплывет. А я уверен был, что строить надо. Не зная - зачем, не задумываясь - почему. Надо, и все. Поплывет или не поплывет - потом разберемся… Ты бы на моем месте как поступил?
- Сложно сказать. Я - Хранитель. Я знаю многое о Времени и не могу говорить объективно. Но если бы я был простым человеком и у меня имелись более-менее свободные несколько десятков лет, то, возможно, я бы тоже занялся строительством. А может, и нет… По-человечески это, прямо скажем, малоосмысленное предприятие. По-человечески Иафет прав.
- А как Хранитель ты меня понимаешь?
- Как Хранитель - да. И более того, могу сказать, что тебе следует продолжать строительство. У этого корабля большое будущее. Он проплывет по Времени очень долго. И заплывет очень далеко. Как и почему - не спрашивай: не знаю. Только чувствую: его нужно доделать обязательно… Я останусь с тобой, если ты не против, и помогу тебе. Ведь лишние руки не помешают, верно?
- Спасибо, Хранитель. - Расчувствовавшийся Ной обнял Смотрителя за плечи и мощно притянул к себе.
Последовали два сокрушительных хлопка по спине, не раз уже символизировавшие безмерное расположение хозяина к гостю. Сдерживая кашель и стараясь не морщиться, Смотритель попытался ответить тем же. Получилось несколько более вяло, но тоже убедительно.
Отстранившись, Ной долго и радостно смотрел в глаза чуть покрасневшего Смотрителя, не скрывая эмоций.
- За что я вас, Хранителей, люблю и одновременно недолюбливаю, так это за вашу вечную двусмысленность. Никогда не скажете ничего напрямую. Все вокруг да около, рядом да мимо.
- Мы ведь не предсказатели, Ной, - попытался оправдаться Смотритель, - мы в силах ощутить лишь течение Времени, его силу, реже - его направление…
- И говорят-то они общими фразами, - Ной не услышал Смотрителя, не захотел, - и от ответов-то вечно уходят. И как вам это удается?
- Просто, - попытался отделаться Смотритель.
Не удалось.
- Просто! Именно, что просто. Простые люди как раз и мучаются: что имел в виду Хранитель? что хотел сказать? как жить теперь? как поступать?
- А вы не задавайте дурацких вопросов, - склочно заявил Смотритель, - и мучиться не станете.
Однако Ной, раз начав, с выбранного пути не сворачивал. Как, к слову, и в истории с кораблем.
- Я же сказал: и люблю и недолюбливаю одновременно.
- Продолжай, - обреченно разрешил Смотритель.
Эту песню задушить невозможно,
- Про то, что меня раздражает, я уже рассказал. Но, представь себе, это же меня и радует.
- Дуализм, - мимоходом объяснил Смотритель, но что Ною его туманные слова.
- Вот ходишь, мучаешься, думаешь: что же сказал Хранитель, что подразумевал, что в виду имел? А потом - бац! - происходит нечто, что сразу все объясняет! И такая радость накатывает, знаешь? Все понятно становится, кристально ясно.
Никаких загадок и секретов. Все, что Хранитель говорил - слово в слово! - случается, как и предсказывалось.
- Еще раз тебе объясняю, мы не предсказываем, - Смотритель в общем-то вжился в роль и говорил с должным чувством, - мы только видим, как меняется Время, и оно рождает у нас ощущение грядущих событий. Повторяю: о-щу-ще-ние. Смотри, я касаюсь тебя рукой через одежду, - он положил ладонь на спину Ною, - ты чувствуешь?
- Конечно.
- Но это я сказал, что рукой. А мог бы, к примеру, ложкой. Ты бы почувствовал прикосновение, давление, касание одежды, но не смог бы знать, чем я тебя коснулся. Так же и мы - Хранители Времени: ощущение приходит неизменно, а понимание - не всегда. Впрочем, даже когда понимание есть, никто из нас все равно ничего не скажет…
- Понятно… - Ной задумался, посерьезнел. Переваривал услышанное. Недолго. Опять заулыбался. - А не зря, выходит, ты с тем… ну, которого мы встретили, которого ты домой привел… с тем, значит, Хранителем побеседовал. На пользу беседа пошла, вижу, ох на пользу. Может, ты еще и не вспомнил чего, зато Время чувствуешь - будто и не попадал под паровик.
Прямо как новенький! - Хлопнул Смотрителя каменной ладонью, засмеялся: - Это я тебя тоже рукой, а не ложкой. Сообразил?
- Трудно не сообразить, - честно сказал Смотритель, Рука у Ноя на ложку мало походила, скорей - на лопату.
Смотрителю понравилась реакция Ноя на весьма туманное объяснение возможностей (и слабостей) профессии Хранителя. Ему вообще нравилось жить в шкуре Хранителя Времени. Для его миссии эта шкура, а точнее все-таки, роль - лучшее, что могло подвернуться в этом мире и в этом времени. В мире и времени, которые доверчивы к словам. Или все-таки с прописной: к Словам. Так вернее. Всегда можно закрыться завесой из Слов и при этом не потерять уважительного к себе отношения. Хранители Времени - иные, это все знают.
Очень удобно.
Зажили дальше.
Раз в день - обязательное посещение потайной пещеры и - тяжкая работа внутри чрева корабля: заколачивание гвоздей, клепание, смоление, строгание, пиление и - Царь Небесный знает, какое еще "ение". Было, было, негодовал внутренний голос: как это так? человек, каких - наперечет, тонко настроенный инструмент, и вдруг - вот вам, пожалуйста: разнорабочий на какой-то подземной верфи! Но возгласы эти безмолвные никогда не озвучивались - сам напросился. И рад, что напросился, ибо того и хотел. К тому и шел. За тем и посылали. Да и приобретение некоторых плотницко-слесарных навыков в его, Смотрителя, пестрящей самыми неожиданными задачами работе не повредит. Плюс ко всему.
Организм Смотрителя, хоть и натренированный, но все же привычный к куда меньшему атмосферному давлению, на тяжелый физический труд реагировал неоднозначно: с одной стороны - периодические головокружение и слабость, с другой - рост мышечной массы и явное увеличение выносливости. Он представил себе, с каким смаком изучали бы его врачи из Службы, с каким удовольствием опутали бы проводами, заклеили бы датчиками и как долго держали бы в своих клаустрофобных аппаратах. Нет уж, эскулапы дорогие, погодите еще, вот превратится Смотритель в этом климате в настоящего допотопного шумера, и возвращаться к вам не захочет.
Или захочет?..
Всякий раз, когда приходили такие думы…
(праздные, надо отмстить)…
Смотритель их не прогонял, но откладывал на самую дальнюю полочку сознания, на потом, на далекое, неясное пока "потом". Сейчас - не время думать о праздном. Сейчас - работа в "поле". Сейчас - корабль. Ковчег.
Да, кстати. А как это вообще может получиться - не возвращаться"? А Потоп? Он не пощадит никого, как известно из Книги Книг. Разве что Ной возьмет Смотрителя в Ковчег, о чем, опять кстати, в Книге Книг - ни слова. Значит - вывод: придется возвращаться в Службу. Как всегда было. Как всегда будет.
Или возможен иной выбор?..
И снова стучал молоток, снова разогревалась на костерке смола в металлическом ведерке, снова буравились отверстия в древесине.
Смотритель сильно сожалел, что такое великое изобретение человечества, как винт, в допотопной эре неизвестно. Его изобретет Архимед многими годами позже. А ведь насколько мощнее могла развиться эта цивилизация, знай она сию нехитрую вещь! И тогда уж наверняка не пришлось бы пробивать в толстенных досках дыры по-настоящему допотопным инструментом с неизвестным в этих палестинах названием - шлямбур, а можно было бы применить обычное, банальное, но, увы, недоступное пока сверло.
Смотритель, потевший в пещерной духоте, сжимавший в одной измозоленной руке идиотскую, зубастую трубочку…
(эка ж давно, оказывается, изобретенную!)…
а в другой - молоток, трудно боролся с искушением одним простым чертежом толкнуть допотопную инженерную мысль на несколько веков вперед, взяв на себя роль Архимеда. Но - нельзя, нельзя, всему свое Время - именно так, снова с прописной буквы.
И все же червяк сомнения: почему нельзя? Ведь нее смоет Великий Потоп, ничего от цивилизации не останется, ни сверла, ни шлямбура. Все придется по новой сочинять…
Руководитель Службы любил говорить: "Если ты усомнился в правоте устава Службы или просто приказа свыше, забирай вещички и - забыли друг друга".
Множественное число здесь - фигура речи. Забывает в таком случае лишь усомнившийся: его лишают памяти о Службе вообще, о его службе в Службе, в частности.
Смотритель думал, что Ной, скрывающий свой суперпроект от постороннего внимания, конспирируется очень плохо, точнее сказать, не конспирируется вовсе: паровик Сима регулярно курсировал между лесопилкой…
(располагавшейся, кстати, неподалеку от того места, где Смотритель пересек "границу")…
и домом - возил доски и бревна, бочки со смолой, крепкие канаты, сплетенные из высушенных лиан, и прочие дары леса, нужные для постройки корабля. Это было единственное, что ввозилось в дом извне и могло навести жителей города на какое-либо подозрение. Остальное - металлические изделия, инструменты и крепеж - производилось своими силами, в кузнице, толково оборудованной во внутреннем дворе.
Когда Смотритель поделился с Ноем своими сомнениями по поводу конспирации, тот рассмеялся:
- Да от кого что прятать? Никому нет дела до того, что у меня в доме происходит. К тому же здесь все строятся, заметь, непрерывно и подолгу, возят те же доски, те же камни. И никто никого ни о чем ни спрашивает. Кто захочет - сам все расскажет и покажет. Как я тебе. А другим не хочу ничего раскрывать - это да, но это ведь понятно, верно? Ну не поймут люди…
А загруженный паровик ни у кого подозрения не вызовет, не волнуйся. Гонял бы его пустым - может, кто и удивился бы моей непрактичности, а так…
Однажды, когда Смотритель вместе с Ноем и его сыновьями, усталые и испачканные с ног до головы в смоле, выходили после очередного "рабочего дня" из пещеры, на полу перед дверью увидели записку, оставленную кем-то из женщин.
- "Идите на Каалма, там будет говорить Оракул", - прочел Ной. - Это, значит, нам вместо обеда…
- Нет, обед, наверное, оставили, - рассудил Иафет, - но есть будем после. Сейчас надо умываться и - бегом на площадь.
На вопросительный взгляд Смотрителя Ной ответил уже на ходу:
- Сам все поймешь. Переодевайся быстрее. Опаздывать нельзя. Все. Встречаемся у входа.