"Бай-Бай!" - взывала к страшному духу женщина, покачивая на руках своего ребенка. Она просила духа не забирать ее дитя. Она не знала, чем она прогневала Бая - того самого Бая, который каждую ночь уносил души людей. Каждую ночь он забирал души людей, и каждое утро возвращал их обратно. Но не всегда души людей возвращались, и тогда человек больше не просыпался. И поэтому каждая мать, усыпляя на ночь ребенка, пела Баю зазывные песни. "Бай!.. Бай!" - тянули женщины. "Бай-Бай!" - тянули они, чтобы дух, прельщаясь на их пение, не отходил с душой ребенка далеко от пещеры…
Однако сейчас это было не зазывное, не сладкое пение. Это было пение отчаяния "Ба-а-ай-Ба-ай!".
Это было последнее, что пришло Борису в голову перед тем, как он повалился в пляшущий огненный хаос. Долгий тягучий плач женщины потянул его через длинную вереницу лет, но не назад, а вперед. Его снова вынесло в далекую солнечную историю. Он снова после своего непростого разговора с Юнной двигался на встречу с Даром…
Еще один отрывок из эпилога
- Ну, хватит, расслабься, - сказал мне Руслан. - Чего ты так нахмурился. Ведь все идет к лучшему. Даже в твоей повести.
Я невольно улыбнулся, стряхивая с себя грустные мысли. Мы оба посмотрели в окно. Там стояли залитые солнцем дома Грозного.
- Был я недавно в новом микрорайоне, - сказал Руслан, - видел тот дворик с избушкой на курьих ножках. Ты когда успел там побывать?
- Первый раз об этом дворике слышу, - искренне изумился я.
- Ну-ну! Рассказывай! - не поверил мне Руслан.
- Да не вру я!
Руслан удивленно посмотрел на меня.
- Тоже во сне приснилось? - усмехнувшись, спросил он.
Я рассмеялся.
- Впрочем, - сказал он через некоторое время, - такое не удивительно. Сейчас избушки на куриных ножках ставят повсюду. Это ты точно подметил. Раньше ставили на детских площадках фанерные ракеты, сейчас возвращаются к старым сказкам.
- Так нетрудно стать и Нострадамусом, - продолжил Руслан. - Пиши любые фантазии - все равно все сбудется.
Мы на некоторое время замолчали.
- В одном я не могу согласиться с твоим Борисом, - снова заговорил Руслан, - в том, что атомные бомбардировки невозможны были бы в 2000 году. Даже тогда, в сорок пятом, не будь наша страна так всесильна, разбросали бы они эти бомбы направо и налево. Да и сегодня, будь мы послабее, хозяйничали бы они уже где-нибудь в Ираке или Афганистане. Дело не в том, что человечество стало взрослее, а в том, что однажды появилась наша соцсистема.
- Ну, в этом и проявилось взросление человечества.
Руслан пожал плечами и промолчал.
- А вот расскажи мне, - спросил он через некоторое время, - что там за белое пятно в эпизоде встречи Бэрба с Даром.
Я смешался. Это был как раз тот эпизод, который я не отослал ему в своих черновых записях. К тому времени я еще не готов был его представить. Это был, возможно, самый сложный отрывок из повести. Я долго мучился над ним. Не хотелось, да и не получалось описать поступок Бэрба очень упрощенно. Тем более, что я понимал, что по логике повествования для Бэрба не могла пройти бесследно и история Бориса. Оба эти героя очень крепко связаны меж собой. Более того, история Бориса по-своему могла повлиять и на исход этого самого драматичного эпизода из жизни Бэрба и даже на исход всей солнечной истории в целом.
- Белое пятно…? - переспросил я. - Ну что ж, перескажу тебе этот эпизод на словах.
Я так долго вымучивал этот отрывок, что мог пересказать его слово в слово по памяти…
XII
Прорезая пляшущий огненный хаос, Бэрб несся в цибеле на встречу с Даром.
Еще несколько минут назад в голове Бэрба билась мысль - поскорее добраться до Дара, чтобы успеть предупредить его, но по мере приближения к месту встречи им стали овладевать совсем другие мысли.
Если он предупредит Дара об опасности, нависшей над Юнной, Дар бросится к ней на помощь. Дар единственный, кто может спасти Юнну… Спасти, чтобы… завладеть ею.
Откуда-то из далекой глубины его существа поднялся комок едкой горечи.
Он ведь знал, он боялся этого. Все эти дни он жил в гнетущем ожидании: скоро прибудет Дар, который заберет Юнну. Нет, Юнна не принадлежала Бэрбу, но, пока не было Дара, она не принадлежала никому. Теперь же Бэрб теряет ее. Ему невыносимо будет увидеть ее с Даром. Он знал, он боялся этого, и с каждым днем, приближающим прилет Дара, гнетущее состояние все усиливалось и усиливалось в нем. Он все с большим и большим трудом представлял, как сможет перенести их встречу. И, наконец, в самый последний день он почувствовал, что дошел до точки. Он вдруг почувствовал, что готов на самую крайность, чтобы не дать им встретиться.
У него перед глазами все еще стоял взгляд Юнны, и звучали ее слова о том, что не надо ничего говорить Дару.
Но если он ничего не скажет Дару, Юнна может погибнуть!
Вот и случится, - как-то отвлеченно подумалось Бэрбу, - та самая крайность, которая помешает их встрече…
И тут Бэрба словно обухом по голове ударило. На некоторое время он застыл в неподвижности.
Неясное чувство, словно от обращенного на него жуткого взгляда, большим комком подкатило к горлу и сдавило дыхание.
Неужели он действительно так подумал!?
Едкая горечь, точившая его изнутри, вдруг обрела запах дыма. Точнее говоря, на него вдруг будто дохнуло дымом.
Бэрб вздрогнул. Это был тот самый запах дыма, который приходил к нему в кошмарных снах. Вместе с этим запахом он будто снова ощутил на себе жуткий взгляд. Он словно начал погружаться в свой страшный сон, одновременно оставаясь наяву.
На душе у Бэрба похолодело. Такого с ним еще ни разу не было: сновидение обволакивало его не спящий разум, ему уже виделся выглядывающий из темноты этого сна Черный Дух, и этот дух сейчас вкладывал в его руки страшное оружие. Это было оружие вершителя судеб… Ведь от него теперь зависела жизнь Дара и Юнны. И этим оружием оказывалась та самая крайность - единственная возможность предотвратить их встречу.
Откуда-то изнутри подкатили ощущения подступающей к нему страшной ночной боли.
Нет! Нет! Нет!
Бэрб начал лихорадочно подбирать слова, какие он скажет Дару при встрече…
Цибель прорвался сквозь разбушевавшиеся слои и попал в зону относительного затишья. Здесь Солнце было спокойно. Но это обманчивое, тревожное спокойствие. Затишье - неизменный спутник предстоящих солнечных вспышек. Поднимающийся Гиг разрушал стройные конвективные потоки, и свечение солнечного вещества ослаблялось. Из космоса такие зоны видны как темные пятна, но самому Бэрбу затихшие окрестности виделись как надвинувшиеся сумерки. Ему трудно было понять, то ли действительно потемнело все вокруг, то ли непонятный "сон наяву" окутал его своим полупрозрачным мраком.
Нет! Нет! Нет! - повторял он себе, и вдруг его, как громом, поразила другая мысль - мысль о том, что он ничего не сможет сказать Дару. Ничего! Темные сумерки сжимали его душу, и у него уже не хватало воли бороться с омертвляющей хваткой Черного Духа. А мысль о предстоящей встрече Дара и Юнны отбирала у него последние остатки сил. У него не хватит сил свести Дара и Юнну. Он безвольно отправит их на погибель!!!
Бэрб почувствовал, что нарастающая боль переросла в какое-то необычное дубящее оцепенение. Будто его члены оказались стиснуты в невидимые латы.
Такое с ним случалось иногда на Плутоне. Там однажды после очередного кошмарного сна он почувствовал, что ему стали в наслаждение жуткие страхи, он почувствовал, что настолько привык к ночным мучениям, что совсем их не ощущает, вернее, не ощущает именно как мучения, что они ему стали приятны. Тогда к нему пришли мысли о том, что в прежние века он мог бы быть воином - воином, не знающим боли и страха. Теперь он снова ощутил себя воином. В голове пронесся шум. Мышцы словно отвердели.
Цибель вылетел на поверхность и, покрутившись вокруг оси, повернулся к далекой искрящейся точке.
Бэрб посмотрел на нее и непроизвольно вздрогнул. Там был Дар. Там был человек, который приехал, чтобы получить Юнну.
Бэрбу вдруг померещилась картина, которую он когда-то будто уже видел. Ему увиделось, как Дар несется сквозь огненную бурю к Юнне, как он, Бэрб, сам устремляется к залитой лиловым свечением точке и как оба они… опаздывают.
Бэрб медленно направился к Дару. Померещившаяся картина немного смутила его.
Дар протянул ему руку для пожатия и широко улыбнулся.
Бэрб с трудом выдавил из себя ответную улыбку.
Но стоп! Почему… почему к нему вообще приходят какие-то колебания? Он - воин! Воин Черного Духа, он не должен колебаться!
Дар второй рукой хлопнул Бэрба по плечу.
В голове у Бэрба все смешалось. Опять захотелось улыбнуться, но над душой снова возник устремленный на него жуткий взгляд. Этот взгляд вдохнул в него новую порцию желчи. По телу пробежала дрожь.
Да! Он отправит! Он отправит на погибель Дара и…
И тут будто что-то скрутило его изнутри. Он едва нашел в себе силы устоять на месте. Он вдруг понял, что вносило смятение в его ум.
Он отправит на погибель Дара и… Юнну.
Юнну!!!
Дар продолжал смотреть на него, дружелюбно улыбаясь.
В голове у Бэрба опять всплыла картина, на которой то появлялась, то исчезала в бушующих плазменных вихрях далекая фигурка Дара, и еще дальше - едва видимая искрящаяся лиловая точка…
Но почему?! - мысли Бэрба снова смешались. - Но почему должна погибнуть Юнна?…
Стоп! Откуда у него такие мысли!? Откуда смятения!? Почему в нем разворачивается непонятная борьба? Почему он бьется над вопросами, которые раньше никогда бы не возникли?! Почему перед его глазами постоянно возникает какая-то картинк…
Солнце! - вдруг что-то будто озарило Бэрба. - Это Солнце! Это оно вносит смятения в его душу.
Бэрбу вдруг вспомнилось, что здесь, на Солнце, он утратил ощущение наслаждения от болей, ему опять стал ведом страх, который совсем затупился на Плутоне. Солнце опять обнажило его затупившиеся чувства. Он опять стал ощущать боль как боль, страх как страх, ложь как ложь, он опять стал бояться ночных кошмаров. Солнце постепенно растапливало броню, в которую его глухо заковало на Плутоне. Он потерял прежнюю уверенность. Конечно, Солнце… Солнце в этом виновато.
И Юнна!
Бэрбу вспомнились его долгие сидения перед видео Юнны. Вспомнилось глубокое ноющее чувство, которое сопровождало его в эти часы.
Но почему должна погибнуть именно Юнна?! - тут же вскипело в нем.
Бэрб посмотрел на Дара.
Если сейчас он все скажет Дару, то может спасти ее.
Жуткая горечь быстро нарастала, выжигая все внутри.
В нем, действительно, будто разворачивалась жестокая битва. С одной стороны в нем бился закованный в латы Черного Духа темный воин, с другой стороны - какой-то неясный, непонятный, абсолютно невидимый противник.
Бэрб постарался собраться.
Надо мобилизоваться. Надо уйти от этих мысл… Он воин, он отправля… Дара…
Однако собраться никак не получалось. В его голове все рвалось и металось. Бэрб почувствовал, что неведомое сражение внутри него стремительно раскручивается, он ощутил, как резко возрастает его размах. Ему вдруг вспомнилась баллада, которую однажды прочитал Дар. Вспомнились бестелесные гиганты, которые ведут свою вековечную битву. Будто это они развернули в нем свое сражение.
Перед глазами опять всплыла далекая лиловая точка, и Бэрб вдруг понял, почему это видение постоянно приходит ему в голову. У него в голове прокручивается событие, которое должно будет случиться!
Да, должно будет случиться! - будто дохнуло на него из обволакивающей темноты. - Цепочка событий уже выстроена.
Выстроена!!!
И он в этой цепочке - лишь послушный воин. Он должен будет выполнить ту роль, которая в этом сценарии отведена ему. Прав Дар: бестелесные гиганты вершат свою битву руками малых земных тварей. И он - одна из них. Он воин Зла. Его роль, его оружие, его миссия в этой борьбе будет заключаться в том, - прорывалось в его сознание из мрака окутавшего его полусна, - что он должен будет… должен будет… предать!!!
Предать!!!
Новое открытие ошеломило Бэрба. На некоторое время он потерял способность соображать. Мысль о предопределенности событий вознесла уровень разыгравшегося в нем сражения на невообразимую высоту, однако мысль о предательстве резко приземлила его роль в этой битве.
Но неужели он предаст?!! - закричало в голове у Бэрба, едва он пришел в себя. Где-то высоко над головой незримые титаны вели свои баталии. Их орудиями были судьба, предопределенность, неотвратимость, а его Бэрба - маленького солдатика этой битвы - обожгло его оружие - предательство.
Но разве это предательство? - его мысли опять отбросило в другую сторону. - Это - возмездие! Он воин… Он - карающий меч Зла…
Ну почему?! Почему к нему приходят такие вопросы? Там, на Плутоне, к нему не приходили бы никакие колебания. Ну почему здесь вопросы о предательстве так невыносимо болезненны?
Солнце! Это опять Солнце! Это оно обнажает душу! Сдирает все защитные панцири. Здесь не только боль ощущается как боль, а ложь - как ложь, но и предательство - как предательство. Он не может спрятаться от гнетущих вопросов даже под прикрытием своей миссии. Здесь нестерпимы любые пороки. Они вызывают невыносимо болезненную, жгучую реакцию. Знали бы люди, которые направляли его на Солнце на перевоспитание, каким будет это перевоспитание!
Но он - воин! Он - Зло!!! Он должен это сделать! Пусть будет больно! Должно быть больно! Должно быть как можно больнее!
Борьба внутри него продолжала развиваться с бешеной силой. Бэрб почувствовал, что приближается ее кульминация.
Что-то похожее - похожее на такую же приближающуюся кульминацию - однажды уже происходило с ним. Вернее, не с ним, совсем даже не с ним…
В его разыгравшееся наяву сновидение ворвался еще один эпизод. Ему вдруг будто вспомнилась прочитанная им когда-то книга о далеком прошлом. Откуда в нем взялось это странное воспоминание, Бэрб понять не мог. Там описывалась криминальная казнь. В толпе, которую привезли на показательный расстрел, стоял человек. Он смотрел на обреченного молодого парнишку и порывался что-то крикнуть. Он понимал, что его крик может остановить казнь, но ценою этого могла стать его собственная жизнь. В конце концов, он собрался с духом, чтобы крикнуть, но не успел. Выстрелы прозвучали на мгновение раньше. Всего лишь на малое мгновение. Не вырвавшийся наружу крик так и застрял в его горле.
Вот и сейчас Бэрб вдруг ощутил нечто подобное. Он точно так же теперь стоял перед кульминацией… Но стоп! Разве он тоже хочет крикнуть что-то Дару? Дар стоит перед ним и улыбается, он не знает, что над ним уже занесен карающий меч. И разве он, Бэрб, хочет предупредить Дара?! Он воин!
Но почему?! Почему ему вспомнилась та казнь? Почему?!! Тот человек, который стоял в толпе зрителей, так же метался. Ему нужно было произнести только первый звук. Этот звук занял бы всего один миг - миг, который опередил бы трагедию. И сейчас, чтобы предупредить Дара, тоже нужно хотя бы выдохнуть из себя звук, тоже нужен всего лишь миг. Если он этот миг упустит, то слова также застрянут в его горле, и события потекут по злой воле неведомого чудовища.
Бэрб почувствовал, что этот самый решающий миг уже наступает, и обнаружил, что его глаза потянуло в сторону. Они уже избегали встречи со взглядом Дара.
Вот она - кульминация! Сейчас Дар тоже отведет от него свой взгляд, и всё!!! Обратного хода не будет!!!
Вот оно - предательство!!! Его жуткий смрад вдруг хлынул из каких-то неведомых глубин его существа. Он стал заполнять все его клеточки, парализуя силы и волю. Бэрб почувствовал, что бьющиеся на недосягаемой высоте гиганты полностью смяли его, они довершат свою битву без него. Он выполнит свою крохотную роль в этом сражении помимо своей воли. Его воля никем в расчет не принимается. - Но неужели… Неужели он предаст?!!!
Ну почему к н… приходя… такие мыс…? Разве это предат…? Он - вои…! Он долж… это сделать! Он должен со всем этим покончить! Это уже предначертан…!
В голове опять всплыла картина, как, прокляв себя за жутчайшую подлость, он несется к искрящейся лиловой точке, как стремится во что бы то ни стало успеть, и как эта точка вдруг и-с-ч-е-з-а-е-т.
Все вокруг затряслось и закричало. "Нужен только звук! - заколотилось в нем. - Неужели он предаст!!! - Юнну!!! Нельзя колебаться! Нельзя колеба… Но он - вои…"
- Дар! - голос, вырвавшийся из уст Бэрба, резко оборвал беснующуюся какофонию в его голове, отшвырнув его во тьму.
Дар, продолжая счастливо улыбаться, остановил на нем вопросительный взгляд.
Бэрб был в абсолютной пустоте.
Дар, продолжая счастливо улыбаться, остановил на нем вопросительный взгляд.
Бьющиеся высоко над головой титаны застыли с вознесенными мечами, обратив свои изумленные взоры вниз, на Бэрба.
Дар, продолжая счастливо улыбаться, остановил на нем вопросительный взгляд.
Бэрб не ощущал никаких звуков, движений, мыслей. Лишь одно только имя висело в его голове.
- Ю-н-н-а! - медленно, с большим трудом протянул он.
Улыбка вмиг слетела с лица Дара. Он резко побледнел. По его глазам стало видно, что он мучительно что-то вспоминает. Бэрбу было абсолютно понятно, что за "воспоминания" возникают в голове Дара. Он видит сейчас ту же самую искрящуюся лиловую точку. Он видит, как она исчезает…
Оборвавшийся было хаос в душе Бэрба снова резко обрушился на него.
- Бери цибель! - проговорил Бэрб. - Ты еще успеешь.
Его грудь начала скручивать невыносимая боль.
- Садись скорее! - закричал вдруг Дар, кинувшись к цибелю.
Бэрб отрицательно мотнул головой.
- Не задерживайся! - с трудом сдерживая стон, сказал он. - Опоздаешь!
Менее всего он сейчас хотел оказаться рядом с Даром в одном цибеле. Еще тяжелее ему будет увидеть, как Дар вызволяет Юнну из солнечных глубин…
Дверца захлопнулась за Даром, и цибель, подняв клубы золотистого тумана, рванул в недра.
Все!.. Дар знает, куда мчать машину. Он спасет Юнну. Он скоро будет рядом с ней. Цибель быстрее и мощнее квоца.
Бэрб от сдавившей его боли присел на корточки.
Вот и все!!!
Вот и все! Он переломил!
Он не просто перешагнул через себя, он только что перечеркнул предначертанное. Он изменил движение Времени. Он вернул огромное-преогромное колесо Истории на его прямую колею.
Вот и все!
Но, боже мой! Каких же страшных болей это стоит!!!
Неведомый злой дух, сорвавшись со своей высоты вниз, в невероятном бешенстве рвал его внутренности.
"Ну зачем я это сделал?! - процедил сквозь зубы Бэрб. - Зачем?!.."
Если бы он сейчас оказался колдуном, он превратил бы Юнну в страшную рыжую уродину.
Бэрб вскрикнул. Что за мысли к нему приходят!?
Как он мог?! Как он мог так тронуть Юнну?!
Нет, так больше нельзя!
Он включил размещенные на ранце "персонки" и провалился в солнечные недра.
Клыки невидимого чудовища, сжавшие его внутренности, завязли в них. Теперь не Дух держал Бэрба, а наоборот, Бэрб поволок за собой этот огромный черный сгусток Боли в солнечные глубины.
Быстрее к домену!!! Спалить там все!!!
Да! Да! Спалить! Спалить это чудовище!!!
Бэрб почувствовал, как забилось, заметалось в его грудной клетке неведомое существо.