И после этого у Штроопа хватило ума представить начальству семидесятипятистраничный рапорт о проведенной операции, заботливо переплетенный в кожу, с золотым тиснением, под названием "Варшавского гетто более не существует". Идиот! А главное - после всего, у Штроопа ещё доставало наглости хвастаться этим во всеуслышание. Неудивительно, что его слова звучали напыщенно. Да он и был напыщенным ослом, вдобавок к тому и неумелым мясником. До нынешней индийской кампании Модель пролил немало чужой крови - любой, кто воевал в России очень быстро узнавал, что такое настоящая бойня - но никогда не заваливал порученную ему "работу".
Равно как и не получал от нее удовольствия. Модель предпочел бы чтобы Штрооп заткнулся. Чем слушать этого самоуверенного эсэсовца, хмыкнул Модель про себя, я бы с большим удовольствием послушал бы Ганди. Скажи я это Штроопу - то-то у него глаза бы на лоб повылезли. Но нет, языку место за зубами - никогда не знаешь, кто услышит твои слова. Так спокойнее.
Коротковолновый приёмник ожил. Он находился в тайном убежище, в какой-то темной жаркой комнате, расположенной, в свою очередь, в подвале. Единственным освещением была лампочка шкалы приёмника, да красный огонёк сигареты его владельца. Отказ сдать приёмник, по новым немецким законам расценивался как тяжкое преступление. Естественно, что и предоставление убежища Ганди, также было тяжким преступлением. Всё это висело бременем на душе Ганди. Но индиец с радиоприёмником, знал на что идёт.
Индус (Ганди знал его только по имени - Лал) возился с настройкой. - Обычно мы слушаем американцев, - объяснил он. - Там хоть какую-то правду можно услышать. Но, по вашей просьбе, я настроился на Берлин.
- Да, - сказал Ганди. - Я хочу знать, что они предприняли по поводу действий Моделя.
- Если вообще что-то было, - добавил Неру. Он опять был в cвоем безупречно белом костюме, его было видно даже во мраке подвала.
- Мы уже говорили об этом, - устало сказал Ганди. - Ни одно правительство не поддержит человека, учинившего хладнокровное избиение раненых мужчин и женщин. Мир просто возопит от ненависти.
- Это правительство и так уже контролирует большую часть мира, - сказал Лал. Он поиграл с настройкой. После статических шумов прорвались звуки вальса Штрауса. Лал удовлетворенно кивнул: - Мы настроились даже немного раньше, чем нужно.
Спустя какое-то время эта музыка, так неподходящая к данной ситуации, умолкла. - Говорит англоязычная редакция Радио-Берлин, - объявил диктор. - Через несколько минут слушайте новости. - Зазвучала ещё одна немецкая мелодия - "Horst Wessel". Ганди скривился от отвращения.
Прозвучал новый голос. - Здравствуйте. С вами Уильям Джойс. - Его гнусавый оксфордский акцент, типичный для английской аристократии, сейчас постепенно исчезал из употребления, как в Индии, так и в самоё Англии. И Ганди и Неру говорили на английском именно с таким акцентом. Что же касается Джойса, то на самом деле, как слышал Ганди, тот был демагогом из Нью-Йорка, родившимся в ирландской семье, и превратившимся в страстного проповедника нацизма. Такое сочетание приводило Ганди в изумление.
- Как там англичане его прозвали? - пробормотал Неру. - Лорд Гав-Гав?
Ганди поднял руку, призывая к молчанию. Джойс читал новости, точнее сказать то, что Министерство Пропаганды в Берлине, хотело подать англоязычным слушателям под видом новостей.
Большая их часть была скучна до зевоты: подписание торгового соглашения между Маньчжоу-Го, китайской территорией, находящейся под контролем Японии и Японской Сибирью; наступление прогерманских французских войск на позиции проамериканских французских войск где-то в джунглях Африки - две державы втихую воевали против друг друга, используя третьи страны. Чуть более интересным было официальное немецкое предупреждение в адрес Америки о недопустимости вмешательства в Восточно-Азиатскую Сферу Совместного Процветания.
Когда-нибудь, подумал Ганди с грустью, две могучие державы Старого Света объединятся против этой великой нации, что стояла между ними. Он опасался за итог. Америка находилась за двумя океанами, которых считала преградами, и оставалась вне войны в Европе. Нынче, когда война вышла за пределы Европы, океаны из преград превратились в магистрали для ее противников.
Лорд Гав-Гав продолжал монотонно бубнить. С плохо скрытым злорадством он объявил о судьбе пойманных мятежников в Шотландии: их публично повесили. Неру наклонился к приёмнику. - Сейчас, - предположил он. Ганди кивнул.
Но комментатор продолжал разглагольствовать о процветании Европы в условиях Нового Порядка. Ганди почувствовал, как в нём поднимается гнев, помимо воли. Что, для Рейха индийцы были настолько незначительны, что о них не стоило и упоминать?
Прозвучала ещё одна мелодия: первые строки официального немецкого гимна Deutshchland Ьber Alles. Уильям Джойс торжественно объявил: - А теперь, специальное сообщение Министерства Управления Приобретенными Территориями. Reichsminister Рейнхард Гейдрих высоко оценил умелые действия фельдмаршала Вальтера Моделя по героическому подавлению мятежа в Индии. Гейдрих также предупредил, что местное население не должно надеяться на подобную снисходительность в случае дальнейших попыток.
- Снисходительность! - Неру и Ганди воскликнули одновременно, у последнего это получилось отдаленно похожим на ругательство.
Как будто в объяснение, Джойс продолжил: - Начиная с текущего момента, при малейших нарушениях установленного порядка, будут браться заложники, которые, в случае продолжения беспорядков, незамедлительно будут казнены. Фельдмаршал Модель также назначил награду в пятьдесят тысяч рупий за поимку преступного революционера Ганди и двадцать пять тысяч рупий за поимку его приспешника Неру.
Снова зазвучал Deutshchland Ьber Alles, как сигнал того это важное сообщение закончилось. Джойс перешел к другим новостям. - Выключи его, - попросил Неру. Лал щелкнул тумблером и комната погрузилась в кромешную тьму. Ганди удивился, услышав как Неру рассмеялся. - Подумать только, я никогда не был раньше приспешником преступного революционера.
Старик как будто его не слышал. - Они его похвалили, - сказал он. - Похвалили! - Неверие ослабило его голос, обычно он звучал сильнее и моложе.
- Что вы будете делать? - тихо спросил Лал. Вспыхнула спичка, замерцал огонёк новой сигареты.
- Им не удастся править нашей страной такими методами, - резко сказал Ганди. - Начиная с сегодняшнего дня, ни одна живая душа не будет сотрудничать с ними. Нас больше в тысячи раз, что они смогут сделать без нас? Мы должны использовать это преимущество.
- Я надеюсь, что цена за свободу нашего народа не будет слишком высока, - задумчиво сказал Неру.
- Англичане тоже стреляли в нас, но мы шли и шли вперёд к своей цели, - сказал Ганди решительно. И добавил, после некоторой паузы: - Я тоже надеюсь.
Фельдмаршал Модель нахмурился и одновременно зевнул. Чайник со свежезаваренным чаем должен был находиться на его столе, но однако его не было видно. В животе заурчало. Рядом с чайником должен был стоять поднос с печеньем - но и он отсутствовал.
- Ну и как я смогу обойтись без завтрака? - фельдмаршал задал себе вслух риторический вопрос: всё равно в кабинете никого не было. Однако это его мало удовлетворило. - Лаш! - позвал он.
- Mein herr? - на пороге появился адъютант.
Модель повёл подбородком в сторону пустого стола, где должен был находиться серебряный поднос с кучей разных приятных вещей. - Что случилось с этим, как-его-там? Наороджи, так? Если он лежит дома, страдая от похмелья, то уж, по меньшей мере, мог бы и предупредить нас.
- Я сейчас же соединюсь с офицером по связям с местным населением и выясню в чем дело, а также дам знать на кухню, чтобы вам принесли поесть. - Лаш набрал номер и заговорил в трубку. Чем дольше продолжался разговор, тем менее радостным майор выглядел. Когда он, наконец, повернулся к фельдмаршалу, выражение его лица было под стать Моделю: такое же холодное и ничего не выражающее. - Mein herr, никто из туземцев не вышел сегодня на работу.
- Что? Никто? - монокль Моделя впился ему в щеку. Модель помедлил: - Дитер, пусть плохая, но правда - скажи-ка откровенно, не скрывая ничего от меня, что там за жуткая эпидемия вспыхнула среди них?
Лаш опять позвонил офицеру по связям. Он покачал головой. - Ничего похожего на болезнь, mein herr, или, по крайней мере, - поправился он с осторожностью хорошего адъютанта, - ничего того, о чём не было бы известно капитану Векслеру.
Телефон на столе Моделя зазвонил. Модель вздрогнул. - Bitte? - недовольно проворчал он, смущенный тем, что он так прореагировал на звонок, хотя, кроме верного Лаша, видеть его было некому. Модель выслушал собеседника. Затем он рявкнул ответ и бросил трубку. - Это был наш начальник путей сообщения. Ни один из туземцев не пришёл на вокзал.
Телефон зазвонил снова. - Bitte? - на этот раз слово прозвучало как ругательство. Послушав полминуты, Модель огрызнулся, и бросил трубку на рычаг, не дав собеседнику на другом конце закончить фразу. - Эти чёртовы клерки также не появились в конторах, - закричал он на Лаша, как будто майор был в этом виноват. - Ей-Богу, я, кажется, знаю, что случилось с этими проклятыми аборигенами - передозировка Ганди, вот что!
- Надо было застрелить его там же, когда он возглавил этот бунт! - гневно воскликнул Лаш.
- И ведь не потому, что мы не старались этого сделать… - задумчиво протянул Модель. Теперь, когда он понял откуда идут неприятности, он опять начал мыслить как офицер Генерального Штаба. Воинская дисциплина брала своё. Модель поправил своего помощника ровным, немного задумчивым тоном: - Дитер, это был не бунт. Этот человек - искусный агитатор. Не имея в запасе ничего, кроме слов, он вызвал огромное возмущение в Англии. Между прочим, фюрер тоже начинал как агитатор.
- Да, но фюрер не колебался если надо было проломить кому-нибудь голову, чтобы подкрепить свои слова, - Лаш улыбнулся, припомнив кое-что, и поднял кулак вверх. Он был из Мюнхена, и на рукаве у него красовалась нашивка, свидетельство того что ее обладатель вступил в партию до 1933.
Модель фыркнул: - А Ганди, по-твоему, колеблется? Он просто действует по-другому: он, так сказать, проламывает голову изнутри, заставляя своих врагов сомневаться. Эти солдаты, которые согласились пойти под трибунал, но не исполнять приказа командира, у них же головы, считай, проломлены, не так ли? Не думай о нём как о политическом агитаторе, а скажем, как о командире русского танка. Он сражается так же яростно, как и русские танкисты.
Лаш задумался. Ему это явно не понравилось. - Но так воюют только трусы.
- Слабым не по плечу оружие сильных, - пожал плечами Модель. - Он делает то, что умеет и хорошо делает. Но я заставлю его сторонников засомневаться. Вот увидишь.
- Mein herr?
- Начнём с железнодорожных рабочих. Железная дорога сейчас для нас наиболее приоритетна. Составь список имён. Вычеркни каждого двадцатого. Пошли взвод по каждому из этих адресов, пусть вытащат этих бездельников на улицу и расстреляют там же в присутствии семьи. Если остальные не явятся на следующий день на работу, процедуру повторить. Повторять ее каждый день, до тех пор пока они не выйдут на работу или пока никого из них в живых не останется.
- Так точно, - Лаш заколебался. Наконец он спросил: - Вы уверены, что это необходимо?
- Дитер, у тебя есть идеи получше? У нас тут всего лишь дюжина дивизий, а у Ганди - целый полуостров. Я должен переубедить этих упрямцев, причем в сжатые сроки, что подчиняться мне куда как лучше, чем подчиняться ему. Подчинение - вот что важно. Мне глубоко плевать любят они меня или нет. Oderint, dum metuant.
- Mein herr? - майор был не силён в латыни.
- Пусть ненавидят, главное, чтобы боялись.
- А! - воскликнул Лаш. - Да, это мне нравится. - Он потёр подбородок в задумчивости. - Кстати о страхе, местные мусульмане не слишком-то любят индуистов. Я полагаю, что мы можем на них опереться в нашей охоте на Ганди.
- Вот это уже мне нравится! - сказал Модель. - Большинство ребят из нашего Индийского Легиона как раз мусульмане. Они знают людей, или знают людей, которые знают людей… И, - фельдмаршал цинично ухмыльнулся, - награда тоже не повредит. Так, подготовь приказы, и вызови сюда легион-полковника Садара. Пора уже этим шпионам браться за работу и если они её выполнят, что ж, возможно, тебе на погоны упадет ещё одна звезда.
- Благодарю вас, mein herr!
- С нашим удовольствием. Как я и сказал, ты должен её заслужить. До тех пор пока все идет заведённым порядком, со мной очень легко ужиться. Даже Ганди мог это сделать, если бы захотел. Все чего он добьётся - это гибели многих людей, только потому что он не хочет.
- Так точно, - согласился Лаш. - Если бы он способен был понять, что раз мы отбили Индию у англичан, то мы не собираемся разворачиваться и отдавать её тем, кто неспособен заявить на неё свои права.
- Дитер, да ты никак превращаешься в политического мыслителя? - рассмеялся Модель.
- Ха! Это вряд ли! - Но по глазам майора было видно, что он польщен.
- Мой дорогой друг, мой союзник, мой учитель, мы проигрываем, - с отчаянием произнёс Неру, после того как курьер, приведший их в этот дом, ушел. Они находились в каком-то безопасном убежище, за прошедшие дни они переходили из одного в другое уже много раз. - День за днём, всё больше людей выходят на работу.
Ганди медленно покачал головой, как будто движение причиняло ему боль. - Но они не должны! Каждый, кто сотрудничает с немцами, отдаляет день обретения своей свободы.
- Каждый кто не сотрудничает добивается пули для себя, - сухо ответил Неру. - У большинства нету такого мужества, как у тебя, махатма. Для одних это значит больше, чем для других. Некоторые и рады были бы оказать сопротивление, но они бы предпочли сделать это с оружием в руках, нежели придерживаться satyagraha.
- Если они возьмут оружие, они проиграют. Англичане не смогли победить немцев своими пушками, танками и самолетами; каким образом мы сможем? Более того, если мы начнем стрелять немцев тут и там, то дадим им прекрасный повод развернуться на нас в полную силу, именно этого они и хотят. Когда в прошлом месяце кто-то ночью подстерёг их лейтенанта, в отместку они послали бомбардировщики и сравняли с землей целую деревню. У них нет оправдывающих обстоятельств, когда они воюют против тех, кто избегает насилия.
- А они им и не нужны, - горько сказал Неру.
Прежде чем Ганди смог ему возразить, в лачугу, где они прятались, ворвался человек. - Вам надо бежать! - завопил он. - Немцы обнаружили укрытие! Они приближаются. Бегите за мной, быстрее! На улице стоит телега.
Неру схватил холщовую сумку со своими скудными пожитками. Для человека, привыкшего к хорошему, такая дикая жизнь беглеца была серьезным испытанием. Ганди же никогда не желал многого. Поскольку он ничего не имел, то его материальный вопрос не беспокоил. Он спокойно поднялся и пошел за человеком, предупредившим их об опасности.
- Скорее! - прокричал он; Неру и Ганди уже карабкались в его повозку, запряженную безразличными ко всему, горбатыми волами, сонно взиравшими на мир. Едва Неру и Ганди улеглись на дно повозки, возница принялся наваливать на них одеяла и соломенные коврики. Взобравшись на козлы, он воскликнул: - Inshallah, мы успеем уехать отсюда раньше, чем придут немцы! - Он опустил бич на спины волов, те возмущённо замычали. Повозка задребезжала по мостовой.
Лежа в этой душной полутьме, заваленный одеялами и ковриками, Ганди пытался высмотреть сквозь щели в повозке, куда именно в Дели они едут. За последние недели он играл в такую игру много раз, хотя знал, что правила запрещают это. Чем меньше он знает, тем меньше сможет рассказать при поимке. Но, в отличие от большинства людей, он был уверен, что против воли его ничто не заставит заговорить.
- Я понял, мы используем приём, который американец По назвал "похищенным письмом", - сказал он Неру. - Мы располагаемся рядом с немецкими казармами. Они не додумаются нас тут искать.
Неру нахмурился неодобрительно. - Я не знал, что у нас и тут есть убежища. - Затем он попытался максимально расслабиться, насколько это можно было сделать, находясь в такой тесноте. - Но конечно, я и не претендую на то, чтобы знать всё, что нужно о таких делах. Это очень опасно для нашего дела, знай я такие детали.
- Я думал о том же, только имел в виду себя, - Ганди тихо рассмеялся. - Действуя так, я полагаю, мы всегда будем в центре событий.
Он вынужден был повысить голос, чтобы закончить предложение. Судя по приближающемуся грохоту, к ним направлялся бронеавтомобиль. Когда механик заглушил мотор, настала звенящая тишина. Опять раздался шум, на этот раз это были голоса, кричащие что-то по-немецки.
- Что они говорят? - прошептал Неру.
- Тише, - перебил его Ганди рассеяно потому что ему необходимо было сосредоточиться, чтобы понять немецкую речь. Спустя мгновение он перевёл: - Они ругают какого-то чернобородого человека, спрашивая, зачем он подал им сигнал остановиться.
- Зачем кому-то понадобилось останавливать немецких сол… - начал Неру и в ужасе замолчал. У индийца, который прибежал в их убежище была густая чёрная борода! - Нам надо поскорее уб… - Неру снова замолчал, на этот раз потому, что возница начал сбрасывать одеяла и матрасы, их укрывавшие.
Неру начал подниматься с тем чтобы выпрыгнуть из повозки и бежать. Слишком поздно - в лицо ему уже глядел ствол, огромный как бесконечный туннель; немецкий солдат запрыгнул в телегу. Большой изогнутый магазин свидетельствовал о том, что в руках немца был один из тех убойных автоматов, что в свое время произвели ужасающие опустошения в рядах английской пехоты. Очередь из него превращала человека в кровавое пюре. Неру в отчаянии рухнул обратно.
Ганди, менее проворный, чем его друг, успел только сесть на дне повозки. - Здравствуйте, господа, - сказал он немцам, уставившимся на него сверху вниз. Судя по его голосу, на оружие он не обратил никакого внимания.
- Вниз, - немец произнес это слово на хинди с таким акцентом, что Ганди едва его понял, но направление его оружия исключало возможность ошибки.
Со страдальческим лицом, Неру выбрался из повозки. Немец помог Ганди слезть. - Danke - поблагодарил его старик. Немец молча кивнул. Он качнул своим автоматом в направлении бронемашины.
- А мои рупии? - возопил бородач.
Неру резко развернулся к вознице, солдаты моментально вскинули стволы наизготовку: - Твои тридцать сребреников, так точнее будет!
- Эх, вот оно английское образование, - пробормотал Ганди. Никто его не услышал.
- Мои рупии! - повторил чернобородый. Он не понял Неру; вот в этом-то и кроется причина, подумал Ганди с грустью, что Неру очень часто не понимают.