* * *
- В институте меня страшно выбранили. Мой поступок назвали хулиганской выходкой. Представляете?
- И неудивительно. Сам не понимаю, как это я до сих пор по физиономии тебе не заехал.
- Да ладно, - этот тип махнул рукой. - Думаете, я это специально? Магия просто так не делается. Необходима полная отрешенность, никаких посторонних мыслей. У меня ещё так не получается. Но клянусь вам, я даже не думал про каменный век! Ни единой секунды! Когда вы исчезли, а машинка отщёлкнула ваше местонахождение, я сам обалдел. Успел, правда, заблокировать вам участок памяти.
- Зачем?
- А как бы вы это перенесли? Из двадцать первого века - в каменный?
Я промолчал.
- Мне ещё учиться и учиться, - вздохнул этот тип. - Хотя, деньги вот у вас есть…
- Я колдуну отдал тысяч пять, не меньше.
- Под проценты?
- Я очень рад тому, что чувство юмора тебе не изменяет.
- Простите. Женской любовью, как я заметил, вы тоже не обделены. Власть ваша никем не ограничена. То есть кое-что я уже могу. Но вот каменный век этот… Даже не знаю, что и придумать.
- А чего там думать? Пиши в своей курсовой, что я счастлив.
- Да перестаньте же вы! Можно водички попить?
Я кивнул. Студент шагнул к источнику и принялся лакать из горсти. А я призадумался. Ну что тут будешь делать? Пускай возвращает меня обратно. Деньги бы сохранить…
Словно угадав мои мысли, этот тип оторвался от источника и сообщил:
- Если вы решите аннулировать свой заказ, то придётся отказаться от всего. Ну а я получу за свою курсовую неудовлетворительную оценку.
- Плевать мне на это.
- Да, я понимаю. Извините.
Он сел около меня на охапку сена, крытую шкурой. За загородкой кипела жизнь: люди сновали туда-сюда, разговаривали, бранились. Бабы, моловшие муку, затянули песню.
- Пойдёмте, - сказал этот тип.
- Куда?
- Ну как же? Я переправлю вас назад.
- Зачем?
- Да ладно вам. Я виноват перед вами, не смог толком исполнить ваши желания. Ну побейте меня, если хотите.
- Говорят тебе: передай своим преподавателям, что я вполне доволен. И готов остаться здесь.
- Не понимаю, - признался этот тип. - Вы, наверное, со мной шутите.
- Да какие шутки! - рассердился я. - Делай, что сказано!
- Вы и недели здесь не протянете. Если, конечно, я опять не заблокирую вам участок памяти.
- Протяну месяц. В своём уме и рассудке.
Студент недоверчиво покачал головой.
- Великий вождь! - послышалось из-за загородки.
- Да!
- Там бабы ругаются. Из-за чего - непонятно.
- Скажи, что я сейчас выйду и накостыляю всем! Не разбираясь, кто прав, кто виноват!
- Понял, великий вождь.
Мы помолчали, прислушиваясь. Вскоре яростные женские крики, на которые, в пылу спора, никто из нас не обратил внимания, затихли, будто по команде.
- Хлопец, я ведь из Украины. Понимаешь? Из Украины, - с этими словами я шлёпнул своего собеседника по колену. - Сам знаешь, какого периода.
- Работы Юрия Сёмина в киевском "Динамо", - отбарабанил этот тип.
- А украинцев этого периода ничем не запугаешь, не удивишь, не собьёшь с толку. Мы даже в аду найдём положительные моменты. А что такое каменный век? Никаких тебе подорожаний, рож этих депутатских и правительственных не видишь…
- А как же футбол? И пиво?
- Придётся потерпеть, - ответил я. - Разве что…
- Да?
- Фантасты пишут, будто бы если человек вот так гуляет по времени, то может поменяться ход истории.
- Чепуха, - поморщился этот тип. - Время само затягивает возникшие в нём дыры. Не буду читать вам лекции. Я, знаете ли, сам вас тут не оставлю. Просто не смогу!
- Спорим, что я отбуду тут месяц? Тридцать дней?
- На что?
- На щелбан.
- Почему именно на него? - удивился этот тип.
- А на что ж ещё? Пиво ты не пьёшь, деньги из воздуха делаешь. Так не интересно.
- Я не могу! Мне совесть не позволяет!
- Преподам своим доложишь, что я категорически отказался возвращаться из каменного века. Хочешь, в глаз тебе дам для правдоподобности? Защитишь свою курсовую. А я тут побуду. Не каждый же день попадаешь в каменный век, будет потом что вспомнить.
Этот тип призадумался и ответил после паузы:
- Я вам не говорил, но с неудовлетворительной оценкой за эту курсовую нечего и мечтать об аспирантуре. И настоящим магом мне тогда не быть. Фокусником разве что. Базарным. Если вы всё-таки шутите, то с вашей стороны это жестоко.
- Великий вождь! Обед готов!
- Сами жрите! Пусть этот обед вам поперёк горла станет!
Выкрикнув это, я прислушался к удаляющимся шагам и протянул руку студенту.
- Спорим? Ну?
- Я читал об этом вашем обычае. Он называется пари. Я подаю вам руку, а кто-то должен разбить.
- Обойдёмся без этого кого-то.
- Знаете, я не думаю, что сразу смогу вытащить вас отсюда, если здешняя жизнь покажется вам невыносимой.
- Значит так. Мы сейчас вместе пойдём на обед. И я заставлю тебя жрать полусырое мясо и лепёшки грубого помола. Очень грубого.
Студент подал мне руку.
- Всё, - сказал я. - Срок действия нашего пари начался. Запомни: месяц. Тридцать дней.
- А чем я объясню своим преподавателям необходимость вашего возвращения по истечению этого срока?
- Скажи им, что спать не мог, переживал за меня. Совесть тебя грызла. И ты уговорил меня вернуться. К патриотизму взывал, объяснил, что киевскому "Динамо" позарез нужен такой болельщик, ну я не знаю. Придумаешь за месяц.
- Если мне утвердят курсовую, - прошептал этот тип, - то я найду способ оставить за вами деньги. Хотя бы их часть.
- Кстати, о деньгах. Разменяй мне немного на разноцветные ракушки. По курсу.
- Разве что по весу.
- Грабитель, - вздохнул я. - Ладно, давай.
- Всё-таки хорошо, что именно вас машина в отделе статистики выщелкнула на монитор, - возбуждённо заговорил этот тип. - Методом случайного отбора. Я так боялся! Знаете, какие люди бывают?
- Знаю.
- Даже не догадываюсь, что вам сказать на прощание. Как приободрить…
- Слушай, иди ты куда подальше.
Этот тип хлопнул меня по плечу и посоветовал:
- Держитесь.
* * *
Ещё крепкие и жилистые старики мастерили копья, топоры, ножи и скребки. Пыхтя, колотили они камнем о камень, сверлили, прилаживали. Те, что постарше и послабее, плели корзины и считались старейшинами племени. При мне, правда, этот орган управления практически утратил свою власть. Совсем старых и немощных раньше принято было убивать, но я запретил этот обычай.
- Куда делся тот человек, великий вождь? - спросили меня из толпы корзинщиков.
- Не ваше дело. Давно хотел вам предложить: обмажьте корзину изнутри глиной, а когда она высохнет, обожгите всё это дело. Будем с посудой.
- Даром испортим корзину, - вздохнул Старейшина.
- Сплетёте новую. Свистните Наставницу, пусть дети вам глины натаскают.
Мастера-оружейники прислушивались к нашему разговору. Было их трое. Увидев, что я собираюсь уходить, они подошли ко мне.
- Великий вождь, ночи становятся холоднее. Люди, которые спят на улице, под утро замерзают. Пора задуматься об уходе в Зимние Пещеры.
- Ну вот ещё! Мы останемся здесь.
В разговор вмешался Старейшина:
- Великий вождь, ты говоришь, будто неразумное дитя. Здесь половина племени замёрзнет зимой.
- Послушайте меня, - ответил я. - Мы наберём много глины, смешаем её с сухой травой и из всего этого налепим большую кучу равноугольных камней. Для краткости назовём их кирпичами. А из них, когда они хорошенько высохнут, построим себе ещё одну пещеру. Большую и тёплую.
Старики смотрели на меня во все глаза.
- Не понимаете? - спросил я их.
- Пещера из глиняных камней? Великий вождь, злые духи забрали твой разум, - догадался Старейшина.
- А по-моему, ты забываешься.
- Но мы же должны уйти в Зимние Пещеры, - не сдавался старый корзинщик. - Ведь так делали все наши предки.
- И что в этих Пещерах? Рай земной? Всю зиму ваши предки там голодали и мёрзли. А мы останемся на месте.
- Но предки так не делали…
- Старик, я начинаю терять терпение.
- Послушай меня, великий вождь…
- Нет, это ты меня послушай! Вспомни, когда я нашёл соль и принёс её вам, что вы говорили? Забыл уже?! Вы бубнили, что она горькая и только испортит еду! И про предков тоже мычали! А теперь из всего племени без соли едят две безмозглые старухи. И не потому, что им так вкуснее, а из ослиного упрямства!
- Но то соль, а тут - Пещеры.
- Что вы гавкали, когда я привёл двух коров и велел сделать для них загородку?! Про предков! Предки так не делали! А что у тебя вон там, в сухой тыкве? Не молоко ли?! Я велел вам посеять зёрно, и мы теперь не столь сильно зависим от охотничьих неудач! Всегда можно набить пузо лепёшками! Но вы продолжаете мне препятствовать! Я говорил вам, чтобы вы оставили овощи на семена?! Не слышу!!!
- Говорил, великий вождь, - смиренно ответил Старейшина.
- И что?! Капусту я спас только потому, что она росла рядом с моей пещерой. Её просто побоялись трогать. А кабачок где?! Сожрали! И после этого я ещё должен с вами церемониться? Предки! Да кем вы были при них?! Ваших предков все драли, как сидоровых козлов, баб уводили табунами, забирали охотничью добычу! Без меня бы вы тут с голоду дохли, мышей и ящериц жрали! Вам ли сомневаться во мне?! Что вы каркали, когда я организовал профессиональную армию? Воины не работают, воины не охотятся! Зато теперь нас все боятся! И мира с нами ищут!
- Но ведь никто не делает глиняных пещер, - выложил старец последний козырь.
- А мы будем. Понятно?!
Мне важно было убедить их. Ведь передо мной сидели, недоверчиво тряся головами, хранители традиций. И мои доводы пока не пробивали той горстки собачьего кала, которую они называли своими мозгами.
- Кто же станет этим заниматься, великий вождь?
- Все! Охотники, воины, бабы, рыбаки. Вы станете. Я, конечно же. Приступим сегодня, времени терять нечего. Мастера! Возьмите гнилых шкур, приладьте к каждой из них по две жерди. Будем носить глину в этих сооружениях. Старший воин!
- Я здесь, великий вождь!
- Собирай своих балбесов, пусть роют большую яму. Слышишь: большую! А я пойду организую баб собирать сухую траву.
Старики смотрели на меня растерянно.
- Ни слова больше о предках! - предупредил я.
* * *
Племя просто обязано было взбунтоваться. Я ожидал этого, валяясь в своей пещере. Мало кто безоговорочно принимает изменения в привычном укладе жизни. Они делали так столетиями. А может и тысячелетиями, кто их знает.
Стоянку сотрясали крики, переходящие иногда в мощный рёв. Понятно, что старейшины обрабатывают личный состав. Ну что ж, будем сражаться. Я готов.
Крики прекратились, и вскоре из-за загородки послышался голос Старшего Воина:
- Великий вождь!
- А?
- Люди хотят с тобой говорить.
- Что? Какие ещё люди?
- Из нашего племени.
- А разве в нашем племени есть люди? Скоты, животные, выродки, судя по тем крикам, что я слышал. Ладно, иду.
Старший Воин мялся и отводил глаза в сторону. Я прошёл мимо него.
Работать, понятное дело никто и не начинал, лишь наметили контуры ямы. Народ стоял у пещеры. Все мрачные, хмурые. Я подошёл к старейшинам и заговорил:
- Товарищи дикари! Кроманьонцы! Я предлагаю вам начать новую жизнь. Вы все видели человека, который беседовал сегодня со мной в моей пещере?
Кто-то завопил: "Да!", кто-то - "Нет!". Я взмахнул рукой, установив тишину, и продолжал:
- Он общается с добрыми духами. И они научили его строить глиняную пещеру, крепкую и тёплую. А он рассказал мне, как это делать. И я намерен отменить в этом году переход в Зимние Пещеры. Останемся здесь. Другие уйдут, а мы будем охотиться и ловить рыбу, ведь около Зимних Пещер добычи очень мало. А когда зима кончится, и остальные племена захотят вернуться, мы ещё подумаем, стоит ли их пускать. Дело для нас новое, и я хочу знать ваше мнение по этому поводу. Проведём голосование. Пусть те, кто за моё предложение, стоят, где стояли, а кому оно не нравится, прошу подойти ко мне, чтобы я мог лупить их палкой, не сходя с места.
Народ молчал. Люди переглядывались, пожимали плечами, подпихивали друг друга. Ко мне не подошёл никто.
- Я так понимаю, что вопрос с повестки дня снят.
- Великий вождь, - пролепетал Старейшина. - Но не развалится ли глиняная пещера от сильного ветра или дождя?
- Дорогие мои старики, коптильню мы построили именно из глины. И что, развалилась она? Приступаем к работе! Мужчины носят глину, женщины - воду и сухую траву. Если увижу, что кто-то ленится, пусть не обижается потом!
- Кто такие женщины? - спросил Старший Воин.
- Я предлагаю называть так наших баб. Возражений нет? За работу!
Народ начал расходиться, а я повернулся к старейшинам. Они стояли, будто оплёванные.
- Великий вождь, - заговорил младший из стариков, - ты нас побьёшь?
- Да ну, скажете тоже! За что? Просто вы думали, что народ хочет уйти. А народ не хочет. Ну ошиблись вы, с кем не бывает.
- Я ничего не понимаю, - пробормотал потрясённый Старейшина. - Вот ведь люди! До твоего прихода все орали, что надо уходить. Чуть ли не прямо сейчас. А теперь - вон как.
- Не бери дурного в голову. Идите плести корзины. Да, к вечеру три из них обмажьте глиной, как я говорил.
Старейшины побрели продолжать свою работу, а я отправился осуществлять общее руководство. Быстрее всего наносили сухой травы, порубав её после этого кремниевыми ножами. Затем появились носилки. Поначалу у мастеров ничего не получалось, но, увидев, как я ношусь по стоянке и раздаю пинки, старики блеснули смекалкой, после чего народ попёр за глиной.
С ямой дела обстояли труднее, но тот, кто пытался рыть землю заострённой палкой и руками, поймёт моих воинов.
Несмотря на все мои старания, в тот день к производству кирпичей так и не приступили. Наносили травы и глины, почти закончили яму. Корзинщики принесли мне показать мой заказ. Я оценил проделанную работу и объявил об окончании рабочего дня. Народ побрёл к пещере и костру.
Я одолжил у мастеров каменное сверло, вынул из своего запасника горсть разноцветных ракушек, добытых для меня студентом, насверлил в них дырок и нанизал на нитку, сплетённую из волос. Ожерелье получилось простенькое, без затей, но я и не говорил, что производство сувениров - мой конёк.
Вечерело. Мои соплеменники ужинали у большого костра. Я отправился к ним, пристроился к воинам, взял мясца, нарезал его, посолил, нанизал на прут и пристроил над огнём.
Народ косился на меня без подобострастия.
Отужинав, я нашёл свою девку и повёл её к себе.
- Ой, великий вождь, а мне говорили, что ты меня уже забыл! - щебетала она, шагая за мной. - Знаешь, а быть вымытой, оказывается, приятно. Такая лёгкость чувствуется! Я приду к тебе ещё помыться, ладно? Все ба…, то есть женщины в племени спрашивали, что у меня с волосами. А я им не сказала! Великий вождь, давай теперь помоем тебя.
- В этом нет необходимости, я уже сполоснулся.
Девка была счастлива и довольна. А когда я, приведя её к себе, вручил ей ожерелье, она вообще перенеслась на седьмое небо. Затаив дыхание, моя гостья разглядывала его при свете лучины, торчавшей в трещине на стене. Я не мешал ей.
- У тебя тут хорошо, - призналась она, повесив подарок на шею и перебирая пальцами ракушки.
- Заболтались мы с тобой, - ответил я и задул огонь.
* * *
Утро предъявило свои права, осветив солнечными лучами мою пещеру. Я разлепил глаза и сладко потянулся. Моя гостья ушла, не разбудив меня. Я сполз с постели, умылся. Зубы чувствовали себя неуютно без привычной чистки, да и побриться бы не мешало.
Со двора слышался возбуждённый гвалт. Я оделся, обмотал ступни кусками шкур и подался к людям.
Посреди стоянки, на земле, накидали раскалённых углей, и в этом же месте расхаживала девушка. Руки её были стянуты за спиной, голова обмотана шкурой. Три воина прыгали вокруг пленницы, тыкая ей в бока тупыми концами копий, если она вдруг останавливалась.
Всё племя созерцало этой действо, пребывая в полном восторге от увиденного. Отовсюду слышались хохот, свист, крики одобрения.
- Видал, что она выделывает, великий вождь?! - радостно взвизгнул Старший Воин, когда я подошёл. - Ни разу ещё не наступила на горячее, хоть и не видит ничего!
В этот момент девушка поставила ногу на носок между двумя красными углями, подёрнутыми серой золой.
- Вот это да, - отозвался я. - Действительно, просто цирк.
Соплеменники пропустили меня к месту забавы. Там я заехал в ухо первому воину из взбадривавших пленницу оружием, отобрал у него, упавшего, копьё и переломал его о спину второго. Третий успел убежать.
Девушка остановилась, вертясь по сторонам. Я подошёл к ней, сдёрнул с головы шкуру и размотал руки.
Она была не просто некрасивой, а отвратительно уродливой. Неандерталка. Глянув на притихшую, будто перед грозой, толпу, пленница сказала:
- Зачем вы меня мучаете? Убейте сразу.
- Никто тебя не убьёт, - ответил я.
Вперёд вышел старейшина, покашлял, обратив на себя внимание, и заговорил:
- Великий вождь, эта баба - из поганого племени. Она должна умереть. Да ведь ты и сам это знаешь.
- Кому она должна?
- Ты не путай нас, великий вождь. Мы все знаем, что ты владеешь словами, будто оружием. Но закон есть закон. А он гласит: людей из поганого племени надо убивать. Будь то мужчина, баба, старик или ребёнок.
Все вышеперечисленные категории из нашего племени мрачно молчали, поедая меня глазами. Мои воины смотрели в землю. Понятно, народ и армия едины. Рассчитывать придётся только на себя.
- Что ж, против закона я не пойду. Разве можно? А заодно проверим воинов, - бодро сказал я. - Кстати, просветите меня: за что мы убиваем людей из поганого племени?
- Они водятся со злыми духами, а также насылают на нас мор и болезни, - пояснил Старейшина.
- Это неправда! - вмешалась неандерталка, но на неё даже никто не шикнул.
- За такие паскудные штуки - никакой пощады! - распорядился я. - А ну пошли со мной.
Я попёр прямо на своих соплеменников, и те расступились передо мной. Пленница брела следом.
Лес начинался метров за двести от стоянки, а перед ним росли отдельные деревья и кусты.
- Ты хорошо бегаешь? - спросил я неандерталку.
- Да. Но к чему эти вопросы?
Воины обступили нас со всех сторон. За их спинами стояло племя, возглавляемое глупыми, невежественными стариками.