- Один-ноль в нашу пользу, - отметил Зуб изменения в мизансцене. Если ранее взгляды тысяч солдат были "прикованы" к одинокой фигуре своего парламентёра и он был центром происходящих событий, то теперь на его знакомую и выпендрёжную сидячесть поверх седла никто не глядел. При приближении к переговорщику габариты лошадей в реке ещё более весомо показывали разницу в мощи тяжеловесного оппонента мохнатого "пони" кочевника. Вода, доходившая мохнатику почти до середины груди, была Светке чуть выше колена, она даже живот свой почти не замочила, до бредя до средины речки. Остановилась. Понюхала вражеский транспорт, оглядела, приняла за жеребёнка, фыркнула и сунула морду в воду, с удовольствием причмокивая при глотках. Лошадиный лилипут вылупился на своего родственника по отряду копытных и застыл, открыв рот и забыв поприветствовать не маленького пришельца. То есть пришелицу.
К тому же кобыла несмотря на свою огромность изящно и безпроигрышно отличалась окрасом от гнедых низкорослых коней орды с тёмными нестрижеными хвостами и длинными черными гривами. Светкина грива и хвост, цвета спелой пшенички, гипнотизировали и оттеняла коричневый и почти погранично рыже-красный окрас всего животного целиком. Мало того, над каждым ороговевшим копытным кругом, позади ноги, светлели кокетливые отростки шерсти такого же цвета, как пухом оттеняя тёмные конечности от основного окраса лошади. Несмотря на свою основательность животное двигалось легко, расслабленно-свободно и с удовольствием. По всему было видно, что Борисовна вельми довольна жизнью, выхолена до ощущения лошадиного счастья и никаких препятствий для неё в достижении своих целей в окружающем пространстве и времени не существует.
И вот, когда вся эта дикая и дисциплинированная организация всколыхнулась, увидав Светку, Зубов понял - это ошибка. Лошадь - единственная связь с тем миром, который остался за завесой. Стоит предводителю орды наплевать на переговоры и проявить не хитрость, а мудрость… двинуть одной командой тысячи воющих конников на крепость… и всё. Они сомнут хрупкую оборону и пойдут на пулемёты, ради одной только лошади.
- Майор, сворачивай переговоры, и - уводи Свету! - рация трижды повторила приказ начальника заставы.
- Хорошо, но мне придётся держать лицо! - уходить просто нельзя - почтут за трусость и порвут прямо в реке.
- Свету лучше держи, Слава! У них слюни текут сквозь все щели! - переживал за результат не продуманной вылазки командир.
- Раньше надо было соображать! Теперь - не мешай, - Марков говорил с парламентёром довольно долго. Судя по обрывкам фраз попадавшим в микрофон рации, посол тэнкинов, после того как возвеличил сам себя до уровня божественного и непревзойдённого - потребовал полного подчинения и преклонения. На той основе, что неизвестные его властителю люди обосновались на принадлежащей государству кочевников земле без разрешения, приношений и даров. Что есть неслыханная дерзость, требующая кары, отступного и прочих приятностей при порабощении вновь прибывших. Ахмед усердно переводил, нашептывая со спины Маркова. Марков умело посетовал на то, что путешественники из дальних краёв не знали о том, чья земля оказалась у них под ногами, и просил передать могущественному хозяину, что мы - племя погранов, готовы заплатить за переживания великого и непобедимого правителя и возместить ущерб, нанесённый его положению. Переговорщик тут же живо поинтересовался лошадью. Мол, есть ли исчо? Как много в племени воинов? Что за оружие? Где основные силы? Что за язык?
Майор предложил вернуться на исходные позиции и передать информацию вышестоящим особам по обе стороны реки и обозначить конкретные позиции по количеству и качеству налога на мирное проживание. По тому нетерпению, с которым крутил головой назад узкоглазый кочевник Марков понял - что тому хочется скорее доложить "наверх" о первичных результатах и впечатлениях. К тому же, с берега недвусмысленно махали нагайками, зажатыми в руках настаивая на скорейшем возвращении парламентёра. На вопрос по своему транспорту Марков пустился в такие разглагольствования, что посыльный понял только одно - кобыла дочь матери всех лошадей и спускается с небес на землю только раз в месяц, чтоб проверить, как тут люди обращаются с её подданными. Между делом разведчик пояснил, что основные силы погранов находятся за горным кряжем и они, то есть мы, есть передовой разведотряд. Соответственно и коней у нас, там за горами, несметное количество и если кочевники пожелают, то можно наладить торговлю и дать им на развод жеребца, для улучшения генетического состояния поголовья, о чём он немедленно доложит своему "хану". А можно и табун дать, но это дорого и пока трудно, так как проход с той стороны гор ненадёжен и чрезвычайно опасен. И если великий хан пожелает, то уж одного-то жеребца мы ему доставим. Взамен очень хотелось бы получить разрешение на проживание, в сей суровой и дикой местности, лет этак на пятьдесят или сто для начала. Предварительно много места нам не надо - так, в радиусе одного конского перехода от места встречи во все стороны. Порядок дипломатического этикета и протокола требовал договориться о месте и времени следующей встречи.
- Где будем говорить в следующий раз?
- Через час - на твоём берегу, - просто ответил посыльный.
- Три против трёх, с любым оружием, - дополнил Марков, - и никто не пытается перейти через реку. Переговорщик на удивление быстро согласился, крутанул своего мохнатого коника вокруг, разворачивая. Влепил по маленькому заду лошадки нагайкой, так, что четырёхкопытный транспорт с места прыгнул в галоп и взорвал спокойную гладь реки и воздух над ней брызгами от резких прыжков. Света величественно повернулась. Пока делала разворот - махнула ушами и хвостом, хрюкнула, наблюдая резвость своего родственника по лошадиной линии. И наконец, показала кочевому войску свою огроменные ляжки с подстриженным по бабки хвостом. Вид сего места особенно восхитил потомственных коневодов. Светкины половинки говорили о неприлично титанической силе и непревзойдённых тягловых возможностях кобылы.
На такую лошадь можно было навесить стальную броню, одеть в такие же непробиваемые доспехи всадника, поставить отряд новых воинов впереди войска в качестве наконечника на острие главного удара и буквально сметать армию противника разрезая центр или фланг монолитным кулаком тяжеловооружённой конницы. Разогнанная до галопа, эта армада могла как катком давить противника. О возможностях для торговли и говорить было нечего, Света таскала утюг по КСП весом килограмм в пятьсот, туда и назад на левый девятикилометровый фланг, по осыпям, подъёмам, поворотам, спускам! А уж телегу с колёсами попрёт, как пушинку ветер несёт по небу. Ахалтекинцы на заставе были рослые, выносливые, приученные к седлу и дородные в своей неприхотливости.
После прошедшего раунда переговоров, перво-наперво увели Светку вверх по галерее и "от греха подальше" поставили у самого перехода. Там же состоялось и короткое совещание. Главный Российский вопрос стал на повестку дня сурово и как обычно - на грани возможного.
- Что делать будем? - оба офицера смотрели друг на друга, но мыслили о старшине. Решение упиралось в технические сложности переброски через завесу. Кому переходить решили сразу. На конюшне был только один застоявшийся жеребец, что мог привести в состояние нирваны кочевников после явления Светки на их ясные очи. Буяна надо протащить сквозь переход и подарить орде, на меньшее они вряд ли согласятся. А ценность подарка была несоизмеримо велика. Вот только как это сделать.
- Может, усыпим? - начали катать между собой безумную идею командиры.
- Кого? Буяна? И шо дальше? На Светку положить? Та она его сотрёт о стены до толщины бумаги! - возмутился Виктор Иванович, - Тут по-другому надо. Фрол нужен. Светка его уважает, он у них на конюшне заместо лошади, только с руками и ногами. В общем - свой, почти конь. Я счас распишу чего надо делать с Буяном, а вы обоснуйте своими рапортами - зачем нам это нужно и всё это срочно - галопом. Ясно?
Старший прапорщик изложил техническое руководство и инструкции в целых три стандартных листа, пока Зубов с Марковым отписывались. Буяна и всё лошадиное поголовье заставы предложили выкупить у государства и поставить на свой учёт, баланс, и снабжение. Также просили поставить нам пару "Утёсов" на станках с оптикой, двойной запас пулемётных лент для ПКМ в коробках от вооружения БТР или БМП в сцепке на две тысячи патронов каждая и партию старых трёхлинеек или коротких кавалерийских карабинов. Также обратили внимание руководства, что за то золото, что будем поставлять, неплохо бы прикупить самое современное и передовое снаряжение за рубежом. Ещё присовокупили к нашему праздничному набору - сёдла, оголовья, казацкие шашки, кавказские кинжалы, рыцарские доспехи, десять арбалетов с болтами и кольчуги со стальными шлемами. Количество противостоящей нам орды впечатляло. Для того чтоб у руководства не возникло сомнений в передаваемой нами информации в перемётную суму засунули кассету с записью появления, построения и поведения конармии во время переговоров. Особо отмечалась вероятность установления торгового обмена между Советским Союзом и государством тэнкинов, с перспективой установления социалистического строя сразу после рабовладельческого в одной, в отдельно взятой, Монголо-тэнкинской коневодческой республике.
Правда, для этого нам, наверное, понадобился БТР, БМП и танк с вертолётом, однако о такой роскоши можно было только помечтать в полумраке пещеры. Само собой мы хотели подарить товарищу "хану" одежду, обувь, оружие и компас, для начала. Но это всё были мелочи по сравнению с Буяном.
Чёрный, как смола, конь косил бешеными глазами на конюшне и пытался вырваться даже из рук привычного всем лошадкам Фрола, за что тут же отгрёб от конского фельдшера сапогом по самому своему нежному месту. В отместку вождь табуна попытался куснуть Фрола за руку, ударить головой и подсечь задним копытом вперёд, под колени. На что ефрейтор резво увернулся и повторил нападение на "мужские достоинства" предводителя конюшни. Затем высказал громким матом свои соображения по поводу того кто, тут есть, мля, вершина эволюции, а кто является другом человека, а не наоборот.
Подтверждённые лопатой слова штатного ветеринара приобрели соответственный вес и значимость в глазах не только Буяна, но и всей наблюдавшей за перипетиями укрощения строптивого жеребца конюшни, вместе с его подчинённым табуном, стропилами, брёвнами, сёдлами и кормушками. Уставной порядок подчинения был восстановлен, но гарцующий на месте жеребец всем своим видом показывал, что состояние это временное и он свою злобу за свершившееся унижение выместит на любом из членов конского общества, дай ему только свободу.
Изучив послание старшины, фельдшер сообразил, что времени практически в обрез.
Осёдланный Буян был пущен в оголтелый галоп по направлению к объекту "Источник", благо до него было не более шести - семи километров между сопками. Аллюр - три креста очень даже подходил для цели всего задуманного так, как усталый от пробежки жеребец стал более покладист и перестал требовать свободы движений. Пока Фрол растирал и успокаивал коня перед походом в подземелье, к источнику подъехала крытая пыльной брезентухой грузовая машина. Взвод охраны и обеспечения комплекса споро разгрузил большие и тяжёлые ящики. Тут же на свету они были распакованы и из них начали извлекать диковинные вещи - от карабинов и шашек времён гражданской войны до блестящих кольчуг, бронежилетов и шлемов с забралами, в том числе и с зарубежными надписями. Пока Фрол вёл за собой Буяна и оглядывался - на площадке перед водоёмом спешно комплектовалась посылка даров для переговорщиков.
Переход Суворова через Альпы показался бы смене, что помогала протащить Буяна сквозь искрящийся переход, детской прогулкой. Две туши почти в тонну весом в узости пещерного тоннеля не позволяли проходить вдоль стен. Светка, поставленная мордой к проходу не имела возможности развернуться. Фрол привязал её к двум кольцам от вбитых в скалу альпийских крюков. Таким образом искусственно создавалась ситуация провоцирующая Буяна взобраться на спину Борисовны и совершить своё жеребцовское дело. Главный производитель заставы быстро сообразил, что теперь он имеет возможность извращённо отомстить, зарвавшейся Светке самым, своим главным предметом, размер которого поразил даже видавшего виды полковника из Москвы, что руководил "переброской". Инструмент Буяна, выкатившийся наружу, имел этак сантиметров сто в длину, и, в самом своём объёмном месте, соответствовал двум сложенным вместе кулакам здорового русского мужика. Смена и без команды полковника расступилась и отошла подальше, дав волю жеребцу, что углядел и унюхал "беззащитные" ляжки Светланы Борисовны. Хвост кобылы нервно стегал каменную твердость породы по обеих боков. Буян приблизился мордой к началу блондинистой метлы и удовлетворённо заржал предвкушая скорую победу над строптивой стервой. В ответ, обиженная предательством Фрола, привязанная Борисовна выстрелила тремя дуплетами. Все три просвистели мимо довольной рожи ополоумевшего от вожделения ухаря и унеслись к высокому потолку под своды пещеры. Буян неумолимо приближался сзади, Светка пыталась увернуться, сбить ударами, вырубить подковой, но узкий профиль мишени, отсутствие глаз на затылке, то что насильника не было видно мешали точно прицелиться и дать отпор охальнику. Жеребец победно заржал, встал на дыбы и захотел опуститься на Светку, обняв круп передними ногами. В этот момент ширина мишени увеличилась почти вдвое, обтекаемые до этого профиль превратился в бочку груди и живота, дуплет выпущенный кобылой от всей души не желающей поиметь интим Борисовны вмазал под рёбра и чуть приподнял Буяна при обрушении на спину желанной особы принадлежащей к прекрасной половине конюшни. Радостный храп Буяна застрял в глотке перебитым хрипом получившего нежданный нокаут судьбы боксёра у самого сладкого пирога долгожданной "Победы". "Девушка" оказалась крепкой, самодостаточной и чертовски точной.
- Отвязывай! - заорал полковник очумевшему от полученных шишек и синяков Фролу. Борисовна не очень беспокоилась о безопасности ветеринара, что стоял у головы, когда её чести угрожала настоящая, а не игрушечная опасность.
"Мля, хоть бы не убила. Хороший же жеребец!" - подумал Фрол, распуская узлы прочной верёвки и давая свободу движения униженной подлой человеческой подставой кобыле.
Борисовну не пришлось понукать. Она бодро рванулась вперёд, пыталась вырваться из-под навалившейся на неё тяжести. Но поверженный на круп Буян некоторое время не мог самостоятельно что-то делать и тупо переставлял задние ноги перемещаясь по проходу за Светой, что исполняла роль паровоза. Так они и прибыли к нам в пещерку. Светка нервная и взбудораженная постаралась разорвать дистанцию и для полноты картины влепила ещё несколько раз в сторону жеребца увесистыми задними телесами с подковами на обеих законцовках. Буян постоял некоторое время не двигаясь и тяжело ворочая шеей, и головой, после пережитых потрясений. С кобылы моментально стянули притороченные мешки с подарками для хана, сунули успокоительную меру овса в морду, и увели подальше. Инструмент Буяна ушёл внутрь организма и пока это происходило его крепко прихватили за поводья и накинули, для страховки, недоуздок поверх остальных ремней. Эпопея с перемещением затянулась более чем на полтора часа.
А Зубов в этот момент усиленно тянул время, расстилаясь в комплиментах перед рассевшимся на ящике из под патронов местном царьке и двумя его приближёнными.
Про то, как тащили Буяна вниз - отдельная тема. Коня вели и хитростью, и понуканиями, и просто тянули за повод. Притихший властитель конюшни упирался по инерции, запах оставшийся от Светкиного похода к орде чувствовался по всей длине галереи и успокаивал лошадь. Если уж Борисовна тут прошла, баба какая-то, то что ж, самый крутой производитель и глава табуна что ль испугается? Буян храпел, дергался, ржал, спотыкался в полумраке незнакомого помещения, но таки вывалился во внутреннюю комнату нижней башни. От его появления в доте первого этажа тут же стало пусто. О суровом нраве коня дядя Федя распространялся чуть не каждый вечер, рассказывая как небылицы, так и то, что было на самом деле.
Буян повёл своими горящими глазами по сторонам - никого кроме старшины, дяди Феди и Маркова не обнаружил. Возмущённо заржал, попытался задавить, переступая боком майора с Юркой, но оба наученные общением с конём немедленно запустили свои конечности в живот скакуна. Два удара никакого ущерба Буяну не оказали, но напомнили, кто в доме хозяин. Седло надо было водрузить до выхода из дверей, оголовье и недоуздок прилагалось к коню в виде подарка. Выводить подарочный вариант требовалось без седока, но тут пришлось изменить порядок обычного выдвижения к получателю. Зубову нужно показать, что ездить на Буяне вообще можно, конь управляем и привычен к седлу и наезднику. А для этого надо было выехать, из-за нижней башни к берегу, у которого велись переговоры за импровизированным столом. Марков это делать наотрез отказался, он хорошо помнил, на что способен командирский конь, а у майора опыта в обращении с таким прытким транспортом ещё было мало.
Пришлось Зубову оставить за себя разведчика за столом переговоров, сходить за Башню, пригрозить Буяну командирским рыком и напомнить о себе и недавнем прогоне ночью по ближним подступам. Вожак старшего лейтенанта узнал, попытался вырваться, оскалился, но бежать было некуда. Старшина и Федоренко в четыре руки держали рослого, лоснящегося и резвого ахалтекинца с двух сторон. Взлететь в седло было делом трёх секунд. Короткий повод поднял голову лошади вверх, Буян загарцевал недовольно, быстро перебирая всеми четырьмя копытами. Но Зубов уверенно дал почувствовать шенкелями, что перебирать надо не назад, чтоб сделать свечку в попытке сбросить всадника, а вперёд, вокруг башни к реке, где важно сидит на патронном ящике новый временный хозяин. В том, что пришлый хан лишь посланец более могущественного суверена Зубов не сомневался. Этого просто послали проверить, и навести порядок, однако некоторые вещи необходимо было выяснить немедленно на волне эйфории от яркого и живого сюрприза. Марков воспользовался фееричным появлением скакуна и дал насладиться зрелищем всем, кто присутствовал и на этом и на другом берегу реки. Застоявшийся конь почуял простор и рвался вскачь. Зуб не пускал. Буян норовил двинуться боком, косил бешеным глазом, вертел шеей пытаясь ослабить давление трензелей на нежные края рта, подпрыгивал, пугая тем, что ударит в дуплет, опустит голову и завалит всадника под передние копыта. Зуб скалился не меньше своего четвероногого транспорта. В свете солнца за спиной наездника, чёрный как смола, лоснящийся и откормленный конь смотрелся ещё более крупным, чем был, а его норов говорил, что резвость скакуна даст фору трижды любой коняшке из войска последователя Чингисхана.