- Четверо, - ответил Рубен. - Я, неандерталец и две женщины: профессор Мэри Воган из Йоркского университета, и Луиза Бенуа, физик из Нейтринной обсерватории Садбери.
- Как я понимаю, один из них болен.
- Да, неандерталец. У него сильный жар.
- Запишите мой номер, - сказал федерал. Он продиктовал серию цифр.
- Записал, - сказал Рубен.
- Я планирую дежурить здесь, пока меня не сменят в 23:00, - сказал Меттьюз. - Сменщик будет по этому же номеру; звоните, если что-то понадобится.
- Мне нужны антибиотики для Понтера. Пенициллин, эритромицин, и много других.
- У вас дома есть выход в интернет?
- Есть.
- Составьте список и пришлите мне: Роберт Меттьюз, с двумя "т", собака, rcmp-grc.gc.ca - robert_matthews@grc.gc.ca. Записали?
- Да, - ответил Рубен. - Лекарства мне нужны как можно быстрее.
- Мы их доставим сегодня, если это можно купить в аптеке или раздобыть в Сент-Джозефе.
- Нам также нужны продукты.
- Привезём всё, что нужно. Пришлите мне список продуктов, предметов гигиены, одежды - всё, что понадобится.
- Отлично, - сказал Рубен. - Я также возьму образцы крови у всех четверых; их нужно будет доставить в Сент-Джозеф и другие лаборатории.
- Сделаем, - ответил Мэттьюз.
Они договорились звонить при любой смене обстоятельств, и Рубен положил трубку. Мэри услышала его шаги на лестнице - он спускался вниз.
- Ну? - спросила Луиза, переводя взгляд с Рубена на Мэри и обратно и выдавая тем самым, что Мэри подслушивала на телефоне.
Рубен вкратце пересказал разговор с федералом и добавил:
- Я дико извиняюсь за всё это; мне правда очень жаль.
- А что насчёт остальных? - спросила Мэри. - Других людей, которые контактировали с Понтером?
Рубен кивнул.
- Я скажу инспектору Мэттьюзу, что федералы должны найти их всех; думаю, для них устроят карантин в Сент-Джозефе, а не здесь. - Он сходил на кухню и вернулся с блокнотом и огрызком карандаша, которые, должно быть, использовал для составления списка покупок. - Так, значит, кто ещё контактировал с Понтером?
- Аспирант, который со мной работал, - сказала Луиза. - Пол Кирияма.
- Ещё доктор Ма, конечно же, - сказала Мэри, - и… Боже, она же улетела в Оттаву! Ей нельзя встречаться с премьером!
- Также куча народу в Сент-Джозефе, - сказал Рубен. - Санитары из "скорой", доктор Сингх, рентгенолог, сёстры…
Они продолжили дополнять список.
Всё это время Понтер лежал на желто-оранжевом ковре Рубена. По-видимому, он потерял сознание; Мэри видела, как поднимается и опускается его массивная грудь. Покатый лоб по-прежнему был весь в испарине, а глаза двигались под закрытыми веками, как подземные существа, мечущиеся в своих норах.
- Хорошо, - сказал Рубен, - Всем спасибо. - Он посмотрел на Мэри, потом на Луизу, потом на больного Понтера. - Теперь мне надо написать список лекарств, которыми я собираюсь лечить Понтера. Если нам повезёт…
Мэри кивнула и тоже посмотрела на Понтера. Если нам повезёт, подумала она, то никто из нас не умрёт.
Глава 26
День четвёртый
Понедельник, 5 августа
148/118/27
ПОИСК ПО НОВОСТЯМ
Ключевые слова: неандерталец
Пребывает ли Понтер в Канаде на законных основаниях? Этот вопрос продолжает беспокоить иммиграционных экспертов в стране и за рубежом. Сегодня у нас в гостях профессор Саймон Коэн, преподаватель иммиграционного права в Университете Макгилла в Монреале…
Десять признаков, по которым мы определили, что Понтер Боддет - настоящий неандерталец:
• Номер десять: Когда он впервые встретил человеческую женщину, он стукнул её дубинкой по голове и отволок за волосы в пещеру.
• Номер девять: При тусклом освещении его можно принять за Леонида Брежнева.
• Номер восемь: Когда к нему в гости пришёл Арнольд Шварценеггер, Понтер спросил: "Кто этот тщедушный тип"?
• Номер семь: Смотрит только канал "Fox".
• Номер шесть: На вывесках "Макдональдсов" теперь написано: "Мы обслужили миллиарды и миллиарды Homo sapiens - и одного неандертальца".
• Номер пять: Назвал Тома Арнольда "красавчиком".
• Номер четыре: Увидев в Смитсонианском музее редкий образец горной породы, изготовил из него отличный наконечник для копья.
• Номер три: Носит часы "Fossil" и пьёт действительно "Старое Милуоки".
• Номер два: Начал собирать патентные отчисления за огонь.
• И признак номер один, по которому мы определили, что Понтер Боддет - настоящий неандерталец: Волосатые щёки - все четыре.
Джон Пирс, директор по международным приобретениям издательства "Рэндом Хауз - Канада" предложил Понтеру Боддету крупнейший аванс в истории канадского книгоиздания за эксклюзивные права на издание его авторизованной биографии, сообщает журнал "Quill Quire"…
Ходят слухи, что Понтером Боддетом интересуется Пентагон. Военное применение способа, с помощью которого он предположительно попал к нам, заинтересовало по меньшей мере одного пятизвёздочного генерала…
Сейчас, подумал Адекор Халд, усаживаясь на свой табурет в зале Совета, мы узнаем, совершил ли я самую большую ошибку в своей жизни.
- Кто говорит от имени обвиняемого? - спросила арбитр Сард.
Никто не двинулся с места. Сердце Адекора подпрыгнуло. Жасмель решила оставить его? Это было бы неудивительно. Вчера она собственными глазами видела, что однажды - хотя и очень давно - Адекор уже пытался убить её отца.
В помещении было тихо, только один из зрителей, по-видимому, придя к тому же выводу, что и Болбай вчера, издал презрительный смешок: никто не будет говорить от имени Адекора.
Но потом, наконец, Жасмель поднялась на ноги.
- Я, - сказала она. - Я говорю за Адекора Халда.
Многие зрители ахнули.
Даклар Болбай, сидевшая на краю зала, тоже поднялась на ноги. Её лицо было очень сердито.
- Арбитр, так нельзя. Эта девушка - одна из обвинителей.
Арбитр Сард выставила вперёд свой морщинистый лоб, разглядывая Жасмель из-под надбровных дуг.
- Это правда?
- Нет, - ответила Жасмель. - Даклар Болбай - партнёрша моей матери; она была утверждена моим табантом, когда мама умерла. Но мне уже исполнилось 250 лун, и я требую признания меня взрослой.
- Вы из 147-го? - спросила Сард.
- Да, арбитр.
Сард повернулась к Болбай, которая по-прежнему стояла.
- Все родившиеся в 147-м поколении достигли возраста личной ответственности два месяца назад. Если вы не заявляли о невменяемости вашей подопечной, то ваша опека над ней закончилась автоматически. Вы хотите заявить о её невменяемости?
Болбай исходила злобой. Она открыла рот, явно чтобы сказать что-то язвительное, но удержалась. Она посмотрела в пол и ответила:
- Нет, арбитр.
- Тогда всё в порядке, - сказала Сард. - Можете сесть, Даклар Болбай.
- Спасибо, арбитр, - сказал Жасмель. - Теперь, если позволите…
- Не так быстро, 147-я, - сказала Сард. - С вашей стороны было бы вежливым предупредить вашего табанта о том, что вы собираетесь оппонировать её обвинению.
Адекор понимал, почему Жасмель молчала. Если бы она предупредила Болбай, та сделала бы всё, чтобы её от этого отговорить. Но Жасмель унаследовала отцовский шарм.
- Ваши слова мудры, арбитр, - сказала она. - Я сохраню ваш совет за своим надбровным валиком.
Сард кивнула, и жестом позволила Жасмель продолжать.
Жасмель вышла в центр помещения.
- Арбитр Сард, мы слышали множество инсинуаций от Даклар Болбай. Инсинуаций и беспочвенных нападок на характер Адекора Халда. Однако она едва знает этого человека. Адекор был партнёром моего отца, так что я лишь мельком виделась с ним, когда Двое становились Одним, поскольку у него есть свой сын, присутствующий здесь Даб, и своя партнёрша, Лурт, сидящая рядом с Дабом. И всё же я виделась с ним довольно часто - гораздо чаще, чем Даклар.
Она подошла к Адекору и положила руку ему на плечо.
- И я, дочь человека, в убийстве которого обвиняют Адекора, говорю вам: я не думаю, что он это сделал. - Она замолчала, быстро взглянула на Адекора и снова встретилась взглядом с арбитром Сард.
- Ты сама видела запись алиби, - встряла Болбай со своего места на краю первого ряда зрителей. Сард шикнула на неё.
- Да, - сказала Жасмель. - Да, я видела. Я знала, что у отца была повреждена челюсть. Она иногда болела, особенно по утрам. Я не знала, кто нанёс повреждение - он никогда не рассказывал. Но он говорил, что это было очень давно, что тот, кто это сделал, глубоко раскаялся, и что он его простил. - Она помолчала. - Мой отец хорошо разбирался в людях. Он не вступил бы в партнёрство с Адекором, если бы считал, что есть хоть малейшая возможность того, что Адекор снова совершит подобное. - Она посмотрела на Адекора, потом снова на арбитра. - Да, мой отец пропал. Но я не думаю, что он был убит. Если он и умер, то в результате несчастного случая. А если нет…
- Вы думаете, он ранен? - спросила арбитр Сард. Жасмель смешалась; для арбитров нехарактерно задавать прямые вопросы.
- Возможно, арбитр.
Но Сард лишь покачала головой.
- Дитя, я сочувствую тебе. Правда сочувствую. Я слишком хорошо знаю, каково это, потерять родителя. Но то, что ты говоришь, лишено смысла. Люди обшарили всю шахту в поисках твоего отца. Женщины также участвовали в поисках, хотя уже были Последние Пять. И собак тоже приводили.
- Но если бы он умер, - сказала Жасмель, - его компаньон передавал бы сигнал, по крайней мере, какое-то время. Его искали переносными сканерами, но не обнаружили.
- Это так, - согласилась Сард. - Но если его компаньон был намеренно выведен из строя или уничтожен, никакого сигнала не было бы.
- Но нет никаких свидетельств…
- Дитя, - сказала арбитр, - люди пропадали без вести и раньше. Когда жизненные обстоятельства становятся невыносимыми, некоторые люди выдирают компаньон из запястья и уходят в необитаемые земли. Они отказываются от всех благ цивилизации и присоединяются к одной из общин, избравших традиционный образ жизни, либо просто ведут жизнь кочевников-одиночек. В жизни твоего отца было что-то, что могло толкнуть его на такой путь?
- Нет, - ответила Жасмель. - Я виделась с ним, когда Двое в последний раз становились Одним, и с ним всё было в порядке.
- Мельком, - сказала арбитр.
- Прошу прощения?
- Ты виделась с ним мельком. - Сард, очевидно, заметила, как бровь Жасмель полезла на лоб. - Нет, я не смотрела твой алиби архив; ведь тебя ни в чём не обвиняют. Но я навела справки; это полезно, когда ведёшь такое необычное дело, как это. Так что я спрашиваю снова: была ли какая-либо причина для того, чтобы твоему отцу захотелось исчезнуть? В конце концов, он мог просто скрыться от Адекора в шахте, подождать, пока вокруг не будет ни одного шахтного робота, и потом просто подняться наверх на лифте.
- Нет, арбитр, - сказала Жасмель. - Я не помню никаких признаков психической нестабильности, он казался вполне счастливым - ну, настолько, насколько может быть счастливым человек, не так давно потерявший партнёршу.
- Я подтверждаю, - сказал Адекор, обращаясь напрямую к арбитру. - Мы с Понтером были счастливы вместе.
- Вашему свидетельству в данных обстоятельствах доверять нельзя, - сказала Сард. - Но, опять же, я наводила справки, и все подтвердили то, что вы говорите. У Понтера не было долгов, которые он не был бы в состоянии выплатить, не было ни врагов, ни надалп - никаких причин бросать семью и карьеру.
- Именно, - сказал Адекор; он знал, что должен молчать, но не мог сдержаться.
- Итак, - сказала арбитр Сард, - если у него не было причин исчезать, и не было психического расстройства, то мы возвращаемся к аргументу Болбай. Если бы Понтер Боддет был лишь ранен или умер от естественных причин, то поисковые партии его бы нашли.
- Но… - сказала Жасмель.
- Дитя, - сказала Сард, - если у тебя есть какие-то доказательства - не просто личное мнение или суждение, а конкретное доказательство - что Адекор Халд невиновен, то изложи его.
Жасмель посмотрела на Адекора. Адекор посмотрел на Жасмель. За исключением пары покашливаний и случайного скрипа сиденья, в зале воцарилась абсолютная тишина.
- Итак? - сказала арбитр. - Я жду.
Адекор в ответ на взгляд Жасмель пожал плечами; он понятия не имел, правильно ли будет выложить это сейчас. Жасмель откашлялась.
- Да, арбитр, есть ещё одна возможность…
Глава 27
Мэри плохо спала в эту ночь.
У Рубена на заднем дворе были вывешены эоловы бубенцы. Мэри считала, что тех, кто так делает, надо расстреливать, но, с другой стороны, участок Рубена был площадью в два акра, так что бубенцы вряд ли беспокоили ещё кого-то. Однако их постоянное позвякивание не давало её нормально спать.
Вечером они долго обсуждали, кому где спать. У Рубена в спальне была королевского размера двуспальная кровать, диван наверху в кабинете, и ещё один в гостиной. К сожалению, ни один из диванов не раскладывался. В конце концов, решили положить в кровать Понтера - он нуждался в этом больше остальных. Рубен лёг на диване наверху, Луиза - на диване внизу, а Мэри улеглась спать в большом шезлонге, также поставленном в гостиной.
Понтер был серьёзно болен - но с Хак всё было в порядке. Мэри, Рубен и Луиза решили давать импланту уроки языка по очереди. Луиза сказала, что она всё равно сова, так что может заниматься с Хак по ночам; таким образом, языковые уроки будут вестись почти круглые сутки. Луиза и правда исчезла в комнате Понтера незадолго до десяти вечера, и снова спустилась в гостиную уже после двух ночи. Мэри не была уверена, разбудили её шаги Луизы, или она уже не спала, но она поняла, что её очередь идти наверх заниматься с Хак.
Разговаривая с компаньоном, Мэри нервничала. Не из-за того, что приходилось разговаривать с компьютером - это, наоборот, было ужасно интересно, а потому что нужно было остаться в спальне с Понтером наедине, да ещё и прикрыть дверь, чтобы звуки разговора не потревожили спящего в соседней комнате Рубена.
Она была поражена, увидев, насколько у Хак улучшился английский за те несколько часов, что она провела с Луизой.
К счастью, Понтер крепко проспал весь урок языка, хотя однажды Мэри чуть не запаниковала, когда он неожиданно зашевелился и перевернулся на другой бок. Если Мэри правильно поняла объяснения Хак, компаньон проигрывал Понтеру в ушные импланты белый шум, так что тихий разговор Хак и Мэри не мог его побеспокоить.
Мэри выдержала всего час называния предметов и имитации действий, после чего почувствовала себя настолько уставшей, что не могла продолжать. Она извинилась и спустилась в гостиную. Луиза, сбросившая с себя всё, кроме нижнего белья, сопела на диване, полуукрытая верблюжьим одеялом.
Мери улеглась на своё кресло и в этот раз, вымотанная до предела, немедленно заснула.
* * *
К утру жар у Понтера начал спадать; по-видимому, подействовали аспирин и антибиотики, которые дал ему вчера Рубен. Неандерталец поднялся с постели и спустился в гостиную, повергнув Мэри в глубочайший шок, поскольку был абсолютно голый. Луиза всё ещё спала, а Мэри, свернувшаяся на своём кресле, только-только проснулась. На долю секунды она перепугалась, что Понтер спустился за ней, или… да нет, если бы его кто и привлёк, то наверняка молодая красивая квебечка.
Но хотя он и скользнул взглядом по Мэри и Луизе, выяснилось, что настоящей его целью была кухня. Наверняка он даже не заметил, что глаза у Мэри открыты.
Она хотела заговорить, возразить против его наготы, но…
Боже мой, - думала Мэри, пока Понтер пересекал гостиную. - Боже ж ты мой. Выше шеи он был не слишком впечатляющим на вид, но…
Она повернула голову ему вслед, провожая исчезающие в дверях кухни ягодицы, и продолжала смотреть, когда он появился из кухни с банкой "кока-колы" в руках; у Рубена в холодильнике ею была заставлена целая полка. Как учёному Мэри было очень интересно наблюдать на неандертальцем во плоти…
А как женщина она просто наслаждалась зрелищем того, как двигается его мускулистое тело.
Мэри позволила себе слегка улыбнуться. А ведь она считала, что уже никогда не сможет так смотреть на мужчину.
Так здорово было узнать, что она ошибалась.