- Мне нужно от немецкой Ганзы ливонские города и Новгород освободить, - патриарх энергично закивал, соглашаясь с речью Ксении, мол, понимаю, народ любить больше будет. - А брат мой, Федор, не желает выполнять договор с Густавом. Нет иного пути, митрополит, кроме как силой или хитростью его заставить.
- Нельзя силой, государыня, никак нельзя.
- Вот и я о том. Нужно мне, митрополит, чтобы твои люди за меня склоняли стрельцов, чтобы в войске Федора меня больше его почитали.
Качнул согласно головой патриарх, улыбнулся.
- Батюшка не раз говорил мне: Тяжела дорога до трона. Никогда его не понимала так ясно, как сейчас. Вроде и близка цель, а не ухватишь, не возьмешь силой. Придется хитростью брать. У Федора свои соглядатаи средь стрельцов есть, когда узнает о том, кого они больше почитают, тогда больше будет прислушиваться к моим словам. И с Ганзой поступит так, как я хочу.
- Государыня, а если узнает Федор, кто стрельцов к бунту толкал? Тебя-то не тронет, испугается. А мне святительское платье на черную одежду менять.
- Не тронет, меня побоится. Меня и стрельцы тогда твоей помощью слушать будут, и дворяне столичные. Ему одно останется - меня слушать и терпеть.
- Ох, не любит тебя Федор, государыня. Терпеть не может.
- Придется, митрополит. Куда денется. Двинет войска весной на Речь Посполитую, выполнит свейский договор.
- Дело за малым государыня: удержать только стрельцов до вступления свеев в войну.
- Государь, стрельцы к бунту готовятся!
Негодующе заламывая руки, соглядатай рассказывал Федору о настроениях стрельцов, об их подлой измене. Царь сидел молча, только хмурил брови. Умен был государь, понимал, что не может теперь ни ногой, ни рукой пошевелить без позволения сестры. Ненавидел ее лютой ненавистью.
Только много ли одной ненавистью сделаешь?
Ксения была довольна. Только что приказала отдать серебро тому соглядатаю, что Федору о стрелецком бунте рассказывал, пугал государя. Преподнес все в самом выгодном для Ксении свете.
Сейчас царевна беседовала со свеем, тайно оставшимся в Москве, когда все посольство остальное далее в Персию направилось.
Опасно сейчас на юге. Персидский шах Аббас, воспользовавшись малолетством султана Мурада IV, ведет очередную свою войну с Оттоманской империей. Поэтому при посольстве сотня охранников, да еще Федор (по ее, Ксении, наущенью) сотню всадников добавит. И сами свеи - красавцы, про таких былины складывают. Видно, не пугливые собаки, раз не боятся в Персию ехать - львы.
- Мой государь передает свои приветствия и пожелания доброго здравия своей сестре. Он выражает свою искреннею благодарность за всю ту помощь, которую оказывает ему государыня московская.
Приятно, ой как приятно звучит государыня московская. Не слаб свей на язык, да и сам - орел, статен, в плечах широк. А взгляд… Не взгляд, пламя.
- Что еще говорит брат мой Густав Адольф? - трудно от свея взгляд отвести. - Я свою часть договора выполнила. Можешь так и передать.
- Государь мой принимает пожелания своей сестры и обещает предоставить ей свой дом, свою защиту и покровительство, если то ей будет нужным. Помимо того, государь велел передать, что сестра его может требовать от него любые суммы, дабы воля ее претворялась в жизнь.
Красив свей, красив… Не устояло сердце девичье.
XXIV
Четыре всадника в широкополых войлочных шляпах неторопливо спешились. Один из них, немного прихрамывающий, повел лошадей в конюшню; трое остались у входа в постоялый двор. Обмахиваясь шляпами, чтобы избежать вездесущей жары, они ждали возвращения своего товарища и тихо переговаривались:
- Ты, Арнольд, будешь ждать здесь, снаружи, - приказал один из них. - Если кого из них в трактире нет, встретишь, пока мы будем внутри свои дела делать.
- Ага! - осклабился Арнольд, здоровяк в кирасе, обливающийся потом. - А если они все ушли куда? Меня тут порежут, вы даже выскочить не успеете. А когда выскочите, мне уже все равно будет. Прямо туда и отправлюсь.
Он поднял глаза к небу, очевидно претендуя на место в раю. Первый раздраженно бросил:
- А ты нас крикнешь, мы их и встретим.
- Напрасно мы за это дело взялись, парни, - вздохнул другой, длинный как жердь саксонец, которого звали Петер Деринг, а друзья дали ему прозвище "Граф", поскольку он был то ли незаконнорожденным сыном какого-то барона, то ли сам происходил из захудалого дворянского рода.
Вожак сплюнул на землю, обнажил меч и посмотрел на блики солнца, плясавшие по клинку:
- Дурак ты, Граф. Эти трое - большие люди в Ганзе. А мы недаром лучшие солдаты у герцога Фридриха. Это пугало в черном, который рассказал его милости о здешней стоянке католических шпионов, заплатил нам достаточно, чтобы купить себе таверну где-нибудь на севере и жить припеваючи до самой старости.
- Он монах, да? - спросил Арнольд, потягиваясь.
- Как же, держи карман шире! Монах! - рассмеялся вожак, а затем добавил доверительным шепотом. - Он обещал заплатить еще две сотни гульденов, если мы привезем ему голову одного из них. Невысокого, черноволосого ливонца.
- А ливонцы, они как выглядят? - любопытству Арнольда не было предела. - Не люди, что ли? Три ноги, да две головы? Или еще чего у них по две штуки?
Лейтенант Мартин Шиннерт, служащий в войсках герцога Фридриха и слывший среди всех солдат самым бесстрашным и удачливым, проигнорировал вопрос, продолжая рассматривать клинок и улыбаясь чему-то своему.
- Может ну его к черту, это задание? - продолжал ныть Граф. - Деньги мы уже получили. Так сбежим куда-нибудь в Провинции. Этот в черном нас там и подавно не найдет.
- Дурак ты, Граф, - оторвался от созерцания меча Шиннерт. - Вон Ганс возвращается, идемте.
Действительно, из конюшни вышел четвертый их спутник, опоясанный мечом. Оправив одежду, он вопросительно качнул головой в сторону входа в гостиницу.
- Жди здесь, Арнольд, - приказал лейтенант, подтолкнул Графа ко двери, ведущей в трактир, и сам пошел за ним.
В таверне "Еще одну" было пусто. Лишь за столом, у самой лестницы на второй этаж, сидел одинокий посетитель, низко надвинувший на глаза широкополую фетровую шляпу. Перед ним стояла открытая бутыль вина и кружка. Хозяина нигде не было видно.
- Хозяин! - проорал несколько раз Шиннерт. Безответно. Лишь где-то наверху раздались торопливые шаги, да и те сразу стихли.
- Где хозяин-то, добрый человек? - спросил лейтенант у посетителя, казалось, задремавшего на лавке.
- На похоронах у брата своей жены, - голос человека в шляпе, однако, был бодрым и далеко не сонным.
- А кто за него остался? - поинтересовался солдат.
- А никто, - весело ответил посетитель.
- Как никто? - удивился Шиннерт. Его товарищи молча сгрудились позади него. - Не может быть, чтобы он свою таверну вот так и бросил. Должен же кто-то постояльцев принимать. Не родился еще такой трактирщик, который деньги из своих рук упустит.
- Ну если хочешь, я сегодня за него, - согласился незнакомец, снимая шляпу, небрежно бросая ее на стол и приподнимаясь.
Он оказался невысоким, немного ниже лейтенанта, а черные как смоль волосы рассыпались по его плечам.
- Ну, чем могу помочь? - спросил лифляндец, сложив руки на груди.
В ответ сверкнули клинки трех мечей и Шиннерт с друзьями начали медленно приближаться к ливонцу. Тот опрокинул перед собой стол, преградив противникам путь, и отступил на лестницу.
- Что там, Альберт? - раздался голос сверху.
- Как я и говорил, - прокричал в ответ лифляндец. - В нашу таверну постояльцы.
- Эй вы там, вы проездом или надолго здесь останетесь? - спросил все тот же голос со второго этажа.
- Останутся, останутся, - пообещал ливонец, доставший уже длинный, широкий меч, бывший двуручник, и ожидающий врага на середине первого лестничного пролета. - Прямо во дворе и закопаем!
Трое униатов справились со столом и первым начал подниматься Ганс, так и не снявший свою шляпу. В руке он держал обнаженный меч и собирался быстро покончить с этим шутником, чтобы добраться до второго, засевшего наверху.
Лейтенант оттолкнул Графа и пошел следующим после Ганса. Тот уже нанес первый удар лифляндцу, но он был легко и уверенно отбит. Ливонец занимал более выгодное положение, стоя на несколько ступеней выше нападавших; да и с оружием, как выяснилось, он был знаком не понаслышке.
В звон клинков громом ворвался пистолетный выстрел. Шиннерт почувствовал, как раскаленный прут вонзился в его плечо, разворачивая назад и сбрасывая со ступеней. Наверху лестницы появился высокий, плечистый человек с дымящимся пистолетом в правой руке.
Ливонец звонко рассмеялся, услышав выстрел, и с новыми силами атаковал Ганса. Они бились на равных, хотя лифляндец и не очень уверенно двигался, прихрамывая, когда наступал на правую ногу.
Со двора раздался протяжный дикий рев, переходящий в визг. Граф вздрогнул, узнав голос Арнольда, оставленного прикрывать их тылы. Человек на площадке второго этажа, стрелявший из пистолета, обнажил свой клинок и начал спускаться вниз, намереваясь либо помочь лифляндцу в бою с Гансом, либо убить Графа.
Граф откинул прочь меч, развернулся и побежал. Перепрыгнув опрокинутый стол, высотой почти с него самого, он плечом выбил входную дверь. Прямо за самым порогом он столкнулся с другим человеком, светловолосым, вытирающим клинок. Тряпица, которой он очищал оружие от крови, была на удивление похожа на кусок одежды Арнольда.
Сбив светловолосого с ног, Граф буквально кубарем перекатился через него и помчался дальше, прикрыв голову руками. Его никто не преследовал и он затерялся меж домами оснабрюкской окраины.
Лежавший на полу Шиннерт чувствовал, как сквозь рану в плече из него вместе с кровью медленно уходит жизнь. Последнее, что он видел из этой битвы, был удар лифляндца, меч которого рассек пополам шляпу Ганса вместе с головой.
- Он пришел в себя, - сказал светловолосый лифляндцу, перестав окатывать Шиннерта ледяной водой.
Мартин потряс головой и обнаружил, что привязан к деревянному столу, стоявшему посреди трактира. Трое людей, которых он с друзьями должны были прикончить, стояли вокруг. Светловолосый держал ведро, двое других перебирали вещи убитых.
- Поговори с ним пока сам, Себастьян, - отозвался лифляндец, показывая что-то найденное в карманах Ганса своему товарищу.
Светловолосый наклонился к пленному, улыбаясь:
- Ну, рассказывай.
Шиннерт только сейчас понял, что его не будут убивать и что можно будет кое-что выторговать за имеющиеся у него сведения. Например жизнь. Умереть ему не хотелось, а эти трое что-то хотели узнать от него. Если повезет…
- Что рассказывать? - поинтересовался он.
- Кто вас сюда послал?
- Откуда мне знать, - ответил Мартин. - А даже если бы и знал, то зачем мне это говорить человеку, убившему моих друзей, - он был уверен в том, что светловолосый, которого лифляндец назвал Себастьяном, убил Арнольда, дежурившего во дворе таверны, а те двое прикончили остальных.
- Жить хочется? - светловолосый пропустил мимо ушей ответ пленного.
- Ну хочется, - пробормотал Мартин. - Как не хотеться.
В ответ пресловутый Себастьян понес полную чушь о Боге, о честности и доброте к своим ближним. Шиннерт слушал весь этот бред в пол-уха, лихорадочно размышляя над своим положением и ценой, которую он может попросить за имя их нанимателя.
- Так все-таки насчет имени? - лифляндец подошел к столу.
Мартин самодовольно ухмыльнулся.
- Да скажи ты ему! - внезапно прикрикнул на пленного светловолосый, прервав свою монотонную речь.
- Герцог Фридрих, - неожиданно для самого себя ответил Шиннерт, почувствовавший смертельный страх перед этими людьми.
Ливонец недоуменно посмотрел на своих товарищей.
- Один из руководителей униатов, - ответил ему светловолосый. - Будет покрупнее, чем Рекнагель.
- Откуда он узнал о том, что мы остановились здесь? - обернулся лифляндец к пленному.
- К нему пришел незнакомый мне человек. Он все и рассказал: кто вы и где вы.
- Что за человек?
- Высокий, во всем черном. Мы сначала подумали, что он монах.
- Монах, - задумчиво повторил ливонец.
- Он сказал его милости, что есть возможность уничтожить троих людей из руководства Ганзы…
При этих словах все трое рассмеялись. Шиннерт недоуменно воззрился на них.
- Продолжай, продолжай, - отсмеявшись, сказал светловолосый.
- И попросил у герцога нескольких людей для этого дела. Герцог выбрал нас. Человек сказал где вас можно найти, послав нас сюда, чтобы мы убили вас всех, а найденные при вас документы привезли ему.
- И герцог выделил ему, незнакомому человеку, четырех своих людей для поездки чуть ли не через всю империю? - удивился третий, до этого молчаливо стоявший в отдалении.
- Он каким-то образом связан с руководителями Унии, - объяснил Шиннерт.
- Это все? - требовательно спросил ливонец, заглядывая в глаза пленному.
- Нет, - ответил Мартин вопреки своему желанию. - Он обещал мне еще двести гульденов, если я привезу ему твою голову.
- Вот! - воскликнул лифляндец. - Это тот некромант, что допрашивал мертвых ганзейцев в Амстердаме. Для этого ему и понадобилась моя голова. Почему же он не пришел с вами?
- Он боялся, что ты почуешь его и вы успеете сбежать, прежде чем мы до вас доберемся.
- А куда вы должны были привезти голову? - вновь вступил в разговор третий.
- На окраину города. За стенами есть небольшая буковая роща, там мы и должны будем сегодня на закате встретиться с ним для получения оставшейся части денег.
Трое переглянулись и кивнули друг другу.
- Не волнуйся, мы получим их за тебя, - подытожил ливонец.
- Ладно, - сказал светловолосый после того, как они задали еще несколько менее важных вопросов пленному. - Ты останешься здесь до завтра, а мы уйдем. Утром вернется трактирщик, он и решит, что с тобой делать. Если ты раньше не истечешь кровью.
У Шиннерта сразу же, словно в подтверждение его слов, заныло плечо, перевязанное кем-то из этих троих.
XXV
Мы оставили пленного привязанным к столу в таверне. Себастьян ему солгал - через полчаса туда должна была заявиться городская стража, предупрежденная нами сразу после схватки с убийцами.
- Что будем делать? - спросил Альберт, после того как мы дошли до городских ворот.
- Предлагаю отправиться туда втроем и попытаться поймать этого чародея, - ответил я. - Стражу привлекать нельзя: если мы это сделаем, то рискуем остаться без добычи.
- Отправляемся втроем, по-моему это тоже самое лучшее решение, - согласился Себастьян. - Альберт, что ты сейчас можешь сказать о нашем противнике?
Мне нечасто приходилось видеть такие минуты серьезности у моих друзей. Но когда они наступали, каждый из них превращался в опасного врага. Даже Себастьян, который был готов смеяться над чем угодно и когда угодно. Под его внешней личиной клоуна таился серьезный, все замечающий и заранее рассчитывающий человек. Не все об этом подозревали, и даже я узнал про его истинную сущность только прожив с ним бок о бок три года.
Происшествие в доме мэтра Якобсена было неслучайным и фон Вормсвирген таким образом просто избавился с нашей помощью от ненужного ему человека, обставив это как дело рук ганзейских шпионов. Я осознал это совсем недавно, вспомнив увиденную однажды книгу Себастьяна, которую он постоянно носил с собой и не позволял никому даже прикоснуться к ней. Я ее как-то открыл, совершенно случайно - там был список имен. И одним из них было: "Томас Якобсен, Амстердам, малая палата городского магистрата, магистр алхимических наук". Есть над чем задуматься…
- Он некромант, разговаривает с мертвыми, - начал перечислять наш специалист по магии. - Возможно еще и алхимик. Если это так, то у него могут оказаться какие-нибудь снадобья, которые он сможет использовать против нас.
- Это все? - признаться, я был разочарован, что мы так мало знаем о противнике, с которым нам придется схватиться сегодня вечером.
- Ну, он не доктор Фауст, - улыбнулся Альберт. - Горы ворочать не умеет, иначе бы мы сейчас не рассуждали тут о нем. Вспомни, он побоялся сам прийти за нами и отправил этих четверых недоносков.
- Он боялся, что ты его почуешь и мы сбежим из таверны, - напомнил ему разговор с пленником Себастьян.
- Бред! Маг не может просто так почуять другого мага, - возразил Альберт. - Он боялся нас.
- Отлично, придем к нему без оружия, вежливо попросим сдаться в плен и преломить шпагу о колено.
- Не время смеяться, Дитрих, - оборвал меня Себастьян.
"И кто это говорит?!" - хотел сказать я, но сдержался. Проблема действительно была серьезной, мы ничего не знали о нашем противнике, а он знал про нас многое.
- Меня удивляет, как он нас выследил, - задумчиво, словно сам себя, спросил Альберт.
- Магия! Сам же должен понимать!
- Для этого нужно знать, кого искать, - привел логичный довод наш чародей.
- Кто-то убил гонца, - вспомнил я. - Но это только середина цепочки.
- К сожалению дальше по ней нам пойти не удастся, - это Себастьян. - Своего некроманта у нас нет.
- Я возьму карабин, - заявил я. - Не думаю, что маг, каким бы он ни был, сможет пережить попадание пули в живот.
Альберт как всегда улыбнулся чему-то своему, а потом заявил:
- Вспомни мага в Кельне. Он заставил твоих друзей выглядеть его подобиями. Где гарантия, что ты не выстрелишь в живот мне или Себастьяну.
Звучало убедительно. Но карабин с собой я все равно решил взять, лишним он никогда не будет.
- У меня осталась тот порошок, который ты мне дал в Кельне, - сказал я. - Может успею бросить в лицо после того, как выстрелю из карабина.
- Я слышал про некроманта, который повсюду ходил в сопровождении дюжины поднятых из могил мертвецов. Они охраняли его, выполняли все его приказы и домашнюю работу. Этот сможет так сделать? - спросил Себастьян.
- Вполне, - согласился Альберт. - Только я с трудом представляю себе как эта процессия путешествует по империи. Инквизиторы всей Европы тут же радостно слетелись бы на добычу.
- Как можно убить восставшего мертвеца? Он ведь мертвый? - обеспокоено поинтересовался я. Для меня сейчас это было важнее того, как передвигается по стране наш противник.
- В принципе, можно разрубить на части, но для этого понадобится хорошее оружие: здоровый топор, алебарда. Если поблизости есть огонь, то попытаться повалить туда мертвеца. А лучший выход - сбить его с ног и убежать. Такие твари до ужаса тупые, они ведь не могут думать, а слепо выполняют приказы некроманта. Ты-то что беспокоишься, твой меч освящен в Риме.
Человек в белых одеждах монаха-доминиканца стоял в тени двухэтажного дома, где жил кузнец. Скрыв лицо капюшоном черного плаща, он смотрел как трое вооруженных мужчин спорили о чем-то неподалеку от ворот. С того места, где стоял доминиканец, не было слышно столь оживленной беседы этих людей, но монах чему-то улыбался и перебирал четки.
Трое, привлекшие его внимание, очевидно смогли о чем-то договориться и теперь собирались покинуть город через ворота. Прочитав краткую молитву, монах неслышно прошептал "Amen", перекрестился и пошел по своим делам.