Подготовка проекта не составила труда. Группа военных ученых быстро довела технологию придонных микроволновых излучателей до уровня рабочего применения. Несколько сухогрузов доставляющих помощь тандема в США были переоборудованы для их незаметного сброса в шельфовых районах на границе территориальных вод на северо-западе США. Правда, понадобилось почти два года, чтобы разместить все полторы тысячи излучателей, но президент был готов подождать, лишь бы обеспечить скрытность операции. А когда все было готово, оставалось только подождать шторма, идущего на Штаты с океана и дать команду на активацию.
Хмурясь, президент взглянул на экран планшета, где в реальном времени обновлялась информация из США о зоне поражения в районе взрыва метана. Мощность в мегатоннах, объем детонировавшего метанового облака в кубических километрах, температура термического излучения, скорость ударной волны, степень разрушений в ходе ее удара, высота цунами, сотни километров побережья, десятки километров в глубину, сотни тысяч жизней. Хаос. Разрушение. Смерть.
"Духи предков, когда же наступит мир?", - подумал президент и, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла.
- Господин, - на мониторе рабочего терминала появилось лицо личного помощника. - С вами хочет поговорить Лаоши.
Президент развернул кресло к рабочему столу и включил обратную связь. Он ожидал, что Учитель захочет с ним поговорить, как только узнает о взрыве метана в США, но было удивительно, что информация дойдет до монаха в течение нескольких часов с момента катастрофы. И откуда в монастыре связь, ведь там нет никакой электроники и даже не подведено электричество. Впрочем, Лаоши всегда был полон загадок и неожиданных сюрпризов.
- Хорошо. Соедините меня с Учителем. Я готов с ним поговорить.
- Господин, Лаоши сейчас находится в общей приемной президентского комплекса и передает, что ожидает с вами личной встречи.
- Что? - брови президента поползли вверх. - Как он сюда попал?
- Мы выясняем все детали, но по предварительным данным он прилетел в Пекин, на частном самолете Китайского Инвестиционного Банка. Вертолет этого же банка доставил его на гостевую площадку за периметром президентского дворца.
- Какое отношение он имеет к самому крупному частному банку Китая? - лицо президента приняло обычное в общении с подчиненными непроницаемое выражение.
- Мы выясняем, это, господин, - поклонился с экрана помощник.
- Проводите дорогого гостя Лаоши в мою комнату для чайных церемоний. Я приму его там, сейчас же.
- Господин, у вас через двадцать минут встреча с политсоветом Центрального Комитета по организации очередного съезда партии.
- Перенесите встречу. Скажите, что я обсуждаю последствия взрыва с президентами России и Америки. Они должны понимать, насколько это важно.
Комната для чайных церемоний была точной копией той, что находилась во дворце императора Ши Хван-ди, правившим поднебесной две тысячи лет назад. Большая часть ее богатого и даже немного вычурного декора принадлежала той же эпохе. Приглушенный свет нефритовых лампадок с легким, почти неощутимым ароматом благовоний, ажурной резьбы низкий столик, казавшийся висящим в воздухе из-за своих тонких, почти незаметных в полумраке ножек, два таких же ажурных стула с высокими спинками, богатая, выполненная в китайских традициях драпировка на стенах, с которой взирали парящие над великолепными пейзажами долины Хуанхэ красные драконы: все здесь говорило о долгой истории Китая и располагало к неспешной откровенной беседе.
- Учитель... - поклоном поприветствовал вошедшего Лаоши президент и жестом радушного хозяина пригласил к столу. - Почему вы не дали мне знать, что хотите почтить Пекин своим посещением? Я бы сделал все, чтобы ваше путешествие было комфортным.
- Прими этот неожиданный визит, как дань уважения тому, что ты делаешь для Китая, - поклонился в ответ неожиданный гость и, расправив полы, простенького монашеского одеяния, осторожно, словно опасаясь сломать, опустился на стул.
Тут же появился чайный мастер и, проведя традиционный ритуал с замысловатой формы чайником, налил в изящные чашечки из тончайшего фарфора по глотку "Да Хун Пао"* (*"Да Хун Пао" Считается самым дорогим чаем в мире с аукционной ценой до семисот тысяч долларов за килограмм). Хозяин и гость, отдавая дань традиции, поклонились друг другу и пригубили благоухающий невообразимым букетом напиток. Чайный мастер снова наполнил чашечки на этот раз почти до краев и с поклоном полным почтения и уважения удалился.
- В мире снова происходят катастрофы, - сделав глоток чая и одобрительно кивнув головой, проговорил Учитель.
- То, что произошло в Америке ужасно, - изобразив на лице сострадание, согласился президент. - Но не менее ужасно то, что произошло в Южно-китайском море три года назад. Силы природы беспощадны к человеку, и нам надо принимать их удары с должным терпением и стойкостью.
- Это мудрые слова. Силы природы, как и силы истории неукротимы. Но и ошибки человека могут быть сравнимы с ними по своей разрушительной силе.
- Три года назад ученые подтвердили, что выброс метана и взрыв подобный тому, что случился в Южно-китайском море, может произойти еще раз. Я соболезную американцам. По-видимому, никто в мире не застрахован от подобного рода природных катастроф. Их механизм не совсем понятен ученым, но хочется надеяться, что подобных трагедий больше не случится.
- Хм... - Учитель некоторое время внимательно смотрел в глаза президенту, словно силясь что-то понять, затем сожалением проговорил: - Я понимаю причины произошедшего.
- Спасибо, Лаоши, - президент, чуть склонил голову.
- Понимаю, но одобрить не могу потому, что ход истории может быть нарушен и мне сложно сказать, в каком направлении она теперь повернется.
- История часто делает крутые повороты и надо быть великим провидцем, чтобы их предугадать. Чего нам теперь следует ожидать?
- Все будет зависеть от того в какой форме будут принесены извинения и будут ли они приняты.
- Извинения? - в голосе президента послышалась горькая ирония. - Не будет никаких извинений. Никто не может извиняться за силы природы.
- Хм... - еще раз задумчиво хмыкнул Лаоши и, медленно кивнув, добавил: - Я понимаю тебя. Я хорошо тебя понимаю.
Взгляд учителя вдруг приобрел необычную глубину, его глаза превратились в два бездонных тоннеля ведущих куда-то в непроглядную, полную неизвестности темноту. Президент нечасто видел такой взгляд, и каждый раз ему становилось немного не по себе, хотя ничего необычного, кроме быстро проходящего чувства легкого дискомфорта не происходило. Вот и сейчас он на мгновение ощутил, как сжалось сердце, и по спине пробежал неприятный холодок, но тут взгляд Лаоши снова стал обычным, даже каким-то до безразличия бесцветным, и он чуть улыбнувшись своей скупой улыбкой человека, которому доступна великая мудрость, медленно закрыл и открыл веки.
- Спасибо, учитель, - сбросив, внезапно охватившее его оцепенение, наконец, проговорил президент.
- Я рад был тебя видеть. Извини, что отнял у тебя столько драгоценного времени.
- Останьтесь. Нам еще столько нужно обсудить, - попросил президент, чувствуя в их разговоре некую недосказанность.
- Я услышал все что хотел. Мне действительно надо идти. Я хочу помолиться в "Храме Белых Облаков", где меня уже давно ждут мои братья монахи. Учитель поднялся со стула и, поднеся сложенные вместе ладони ко лбу, вежливо поклонился.
"Так монахи провожают идущего в бой воина", подумал президент, глядя в спину идущему к двери учителю. Он хотел остановить его, сказать что-то важное, то, что ни разу никому не говорил. Но, богато отделанная золотой инкрустацией, дверь уже закрылась за Лаоши, и он остался один под пронзительными взглядами парящих по стенам красных драконов.
* * *
Почти в это же время сообщение о мощном выбросе и взрыве метана было отправлено разведцентром Сил ООН в тихий швейцарский кантон Ури. Там в долине напротив обрывистых склонов горы Оберальпшток располагался городок, где разместился персонал Командного центра Сил стратегического сдерживания.
Вилла, в которой уже несколько лет вместе с семьей жил Дюваль находилась в живописной долине окруженной высокими, покрытыми снежными шапками пиками швейцарских Альп в нескольких десятках километрах от Командного центра. Для контингента базы кантоном Ури был выделен обширный участок вдали от пролегающей по неширокой долине дроги. В сжатые сроки были возведены около двух десятков уютных шале, построены комфортабельная гостиница для гостей и две казармы, в которых размещались военнослужащие батальона охраны. Вся территория была обнесена охранным периметром и усиленно патрулировалась. Было очевидно, Командующий SDF придает вопросам безопасности своих подчиненных первостепенное значение, что никоим образом не мешало им и их семьям наслаждаться вполне комфортной размеренной жизнью, которой так славится Швейцария. Впрочем, Командующий заботился не только о безопасности и комфорте. За несколько лет ему удалось собрать преданную команду профессиональных офицеров, которые, сознавая степень своей ответственности, верили ему, верили друг другу и готовы выполнить любой приказ для того, чтобы интересы ООН были в полной мере обеспечены.
Сообщение о взрыве метана у северо-западного побережья США из-за разницы часовых поясов пришло ночью. Стряхнув остатки сна, Дюваль, не вставая с постели, несколько раз прочитал пришедшую информацию, некоторое время лежал в темноте пытаясь привести в порядок свои мысли и успокоить накатившее вдруг неприятное волнение. Поняв, что без лекарств все же не обойтись, принял таблетку успокоительного, вышел в рабочий кабинет и связался с дежурным по Командному центру, приказав на утро собрать штаб, а так же незамедлительно докладывать обо всех инструкциях поступающих из Верховного Комиссариата. Налив себе стакан чистой горной воды из местного источника, он долго стоял у открытого окна, глядя на пустынную в этот час улочку их небольшого поселка, подсвеченную мягким светом фонарей.
Тихая ночь альпийских предгорий в стране, которая столетиями не знала войн.
Может в этом и есть историческая справедливость. Отсутствие геополитических амбиций и агрессивных устремлений, трудолюбие и педантичность людей позволили создать в Швейцарии какой-то отдельный, не похожий ни на что другое, мир, как бы, говоря всем остальным: "Отбросьте срасти, живите в мире, работайте, рожайте детей, делайте свою жизнь лучше с каждым годом". Но этот призыв так и остался не услышанным. И вот, только отступив от грани глобальной катаклизма, перед которой человечество стояло после катастроф в Америке, оно снова сделало шаг к пропасти. Око за око, зуб за зуб. Вначале один взрыв метана, унесший сотню тысяч человеческих жизней, за ним второй. А потом будет третий? И так до тех пор, пока ведущие державы не столкнуться лбами в полномасштабном глобальном конфликте, способном залить кровью всю планету. И в центре этого конфликта окажется он, командующий Силами стратегического сдерживания Организации Объединенных Наций.
Вдохнув еще раз полной грудью, ночной горный воздух Дюваль подошел к рабочему столу и в раздумье посмотрел на, мигающий одиноким синим огоньком, терминал. Ситуация была предельно ясна. Китай решил нанести по США удар возмездия, причем использовал те же средства, что были применены три года назад против него. Теперь наступит очередь Америки. Необходимо прервать раскручивание этой смертельной спирали. Он уселся в кресло и набрал код вызова командующего Силами по поддержанию мира.
- Ты не спишь? - вместо приветствия задал с экрана вопрос Сигур.
- Как видишь.
- Наши действия?
- Полная готовность. Ждем решения Комиссариата, - Дюваль почувствовал, что внутренней спокойствие возвращается.
- Но ты же знаешь, каким оно будет. Природное явление, выброс энергии из земного ядра.
- Каким бы оно не было мы должны его получить. Без него мы не имеем права действовать, - Дюваль посмотрел на друга взглядом полным уверенности и решимости.
- Хорошо, - согласно кивнул командующий UNPC. - Мои люди готовы.
- Мои тоже. До связи, - ответил Дюваль и отключился.
США.Штат Вашингтон.
Сиэтл.
18 ноября 2038 года.
То, что творилось за бортом президентского вертолета, очень напоминало восточное побережье после удара цунами в тридцатом году. Такие же разоренные, заваленные оставленным уходящей водой и мусором кварталы, столбы дыма все еще поднимающиеся то тут, то там, пронзительные огоньки мигалок аварийных служб и спасателей, пропитанный смертью и горем воздух рассекаемый винтами сотен вертолетов, вывозящими тех, кому повезло остаться в живых. Точно такую же картину он видел, подлетая к Вашингтону восемь лет назад. Даже полуразрушенный аэропорт Сиэтла с его вбитыми окнами терминалов и беспомощно торчащими из гор, все еще сочащегося жидкой грязью, строительного хлама фюзеляжами самолетов напоминал Вашингтонский Даллес. И, как восемь лет назад, там внизу кипела такая же лихорадочная работа людей разгребающих пятиметровые завалы в надежде найти хотя бы еще одного человека, спасти хотя бы еще одну жизнь.
Взрыв метана произошел на шельфе в ста пятидесяти километрах западнее Сиэтла. Двадцатиметровая цунами, пришедшая за разрушительной взрывной волной, накрыла полосу побережья длинной в четыреста пятьдесят километров с юга на север и глубиной в до шестидесяти километров. Хотя были районы, по заливу Хуан де Фука и вдоль поймы реки Колумбия, где вода прошла значительно дальше, почти достигнув предгорий Каскадных Гор.
По иронии судьбы штат, на который обрушилась катастрофа, назывался Вашингтон, хотя вода захлестнула и Портленд находящийся южнее на границе с Орегоном. До катастроф этот штат с довольно небольшим населением не был отмечен ничем особенно выдающимся кроме двух крупных баз ВМФ, контролировавших скверную Атлантику. Население было небольшое, города средние, экономическая активность в пределах статистической нормы, в общем, спокойный, вполне консервативный северный штат. Однако после катастроф ситуация здесь резко поменялась. Семимиллионный штат принял около девяти миллионов беженцев. Его компактные, известные на всю Америку своей, почти скандинавской ухоженностью города беспорядочно разрослись обширными кварталами жилых бараков вначале временной, а затем уже и более капитальной застройки. Теперь эти города: Сиэтл, Олимпия, Такома, Эверет, были разрушены цунами. По последним данным только в штате Вашингтон в зоне затопления проживало около двадцати миллионов человек. Сколько из них погибло, сколько осталось в живых, не мог сказать никто. Граничащая с паникой ситуация была очень похожая на ту что восемь лет назад сложилась после удара цунами на восточном побережье.
А еще похожим было забытое уже чувство безысходности и тоски, на которое наслоилось что-то абсолютно новое не испытанное Коэном до этого никогда.
Жалость.
Не сожаление, которое ему приходилось испытывать в карьере и раньше после редких неудач, а именно жалость.
Президенту США Патрику Коэну было жалко людей. Зачем все это? В чем они виноваты? Как получилось, что сотни тысяч живых людей снова стали всего лишь горстью медяков используемых политиками для размена в большой игре за власть и влияние? Раньше он себе таких вопросов не задавал. Люди всегда казались всего лишь средством для достижения цели. Да, жизни американцев ценились больше чем остальных, но отношения от этого к ним не менялось. Государство, как в случае с приказом Лэйсон нанести первыми глобальный массированный ядерный удар, готово было пожертвовать миллионами своих граждан для защиты национальных интересов. Даже после Йеллоустона и цунами восемь лет назад он смотрел на строчки потерь холодным, беспристрастным взглядом, стараясь вычленить в потоке информации самое главное и найти как можно более эффективные решения. Он вдруг с внутренней дрожью вспомнил, с какой легкостью отдавал приказы, оставляя без помощи и ресурсов небольшие города для того, чтобы сфокусировать все усилия на многомиллионных мегаполисах. Теперь же ему было до боли в сердце жалко людей. И не только американцев, которые погибли после взрыва метана. Было жалко китайцев погибших по той же причине три года назад и миллионы тех несчастных по всему миру, что умерли от голода, холода и болезней, не пережив вулканическую зиму. Ему было жалко сотни миллионов младенцев, которым не суждено родиться из-за проекта Лунный Свет.
Незнакомое, странное, пугающее своей пронзительностью, чувство. А, может, это признак слабости? Может он, став президентом разрушенной страны, взвалил на себя больше, чем сможет унести. Получить такой удар в тот самый момент, когда казалось, что все идет по плану, что Коллегия предусмотрела и смогла организовать все, было огромным потрясением. Значит, есть факторы, которые Коллегия не может контролировать, и подобные срывы будут происходить еще и еще, и за каждым из них будет тянуться шлейф из десятков, сотен тысяч человеческих жизней. Потому что люди для Коллегии - всего лишь инструмент, в достижении цели. Звучит знакомо, не так ли. Коэн брезгливо поморщился.
- С вами все в порядке, Сэр? - поинтересовался его помощник, сменивший Тима три года назад.
- Нет. Мне очень хреново, - неожиданно резко ответил президент. - Мне больно смотреть на эти разрушения, мне больно читать статистику погибших, пропавших без вести, мне больно отвечать на письма о помощи, потому, что нельзя помочь всем сразу.
- С силами природы сложно бороться, но я уверен, мы восстановим и восток и запад, осторожно сказал помощник.
- Да, конечно восстановим. Извини, Дэйв, - Коэн смягчил тон и постарался вложить в свою улыбку хоть немного искренности. - Я действительно не испытывал такого стресса с момента катастроф восемь лет назад. Мне просто есть о чем подумать.
- Конечно, Сэр. Извините, что помешал, - помощник виновато опустил глаза.
Тяжело вдохнув, президент оторвался от окна и откинулся на сидение. Силы природы... Если бы этот молодой парень, который когда-то бросил теплое местечко оператора регионального центра FEMA для того, чтобы своими руками разгребать завалы, затопленного цунами Нью-Йорка знал, что стоит за этими силами.