Нет, Рагнар, конечно, с самого начала допускал возможность того, что столицу франков придется брать штурмом. Но сойтись с Карлом в чистом поле казалось ему куда более привлекательным. Он ведь далеко не дурак, Рагнар-конунг. Да, малость отмороженный, но с мозгами – всё хорошо. Реальную силу франков и он, и его сыновья вполне осознавали. Если норманы завязнут у Парижа, это Карлу только на руку. Пока войско викингов будет перемалываться под стенами, к Карлу подтянутся резервы. Франция-то – большая. Да и братья-соперники, Лотарь с Людовиком, плюнув на старые дрязги, могут по-родственному подкинуть воинов.
Нет, зависать под Парижем Рагнар не хотел. Его вполне устроил бы выкуп. В конце концов именно за деньгами он сюда и пришел.
Поэтому он отправил к Карлу парламентеров с требованиями, на взгляд конунга, более чем разумными. Двадцать тысяч фунтов серебра.
На мой взгляд, взгляд человека, у которого в загашнике одного только серебра более трех пудов, очень даже скромная сумма.
Но Карл пожабился. А может, не поверил в честность викингов.
Так или иначе, но имел место пат.
Карл сидел за стенами.
Рагнар – под ними. Но от штурма пока воздерживался.
И никакой "деловой активности", если не считать периодических встреч наших и франков для обмена на деньги наиболее важных пленников.
Никого не смущало, что выкупленный за три серебряных фунта шевалье встанет на парижские стены. Десятком больше, десятком меньше…
Собственно, сам Париж на меня большого впечатления не произвел. Предместья – какие-то жалкие хижины, частью сожженные, частью – порушенные. Стены? Да, стены имелись. Было даже две линии обороны: одна – здесь, на берегу, а другая – на острове… Как его… Сите, кажется. Там – тоже стены, а повыше – макушка собора, хорошо заметная даже из лагеря норманов. Вожделенный, но труднодостижимый приз. Можно завладеть Парижем, но взять остров – намного труднее. Мосты франки сожгут, а штурмовать стены с кораблей – весьма опасное удовольствие.
Нет, штурмовать город Рагнару не хочется. Полвойска положить можно, если не больше. И не факт, что Париж удастся взять.
Это-то и останавливало Рагнара. Слава конунга, разграбившего Париж, ему бы не помешала, но не "слава" того, кто попусту оставил под стенами французской столицы половину воинов.
Вот в такой сложный период времени я и предстал пред светлы, аки студеная вода фьорда, очи Рагнара-конунга.
* * *
– Похож! Очень похож, не отличить!
Благородный Жерар, сын графа Бернара, вассала короля Аквитанского Пипина Пипиновича, глядел на меня с явным одобрением.
Я на него – тоже. Заматерел и окреп наш графенок. Даже, по-моему, в плечах раздался. Рожа обветрилась, кудри свалялись в войлок. Натуральный викинг. Вот только болтать по нашему так и не научился. Но я по-франкски уже более-менее понимаю. Вот с произношением – хуже.
Жофруа де Мот. Так зовут моего двойника.
Он – беллаторе, то бишь личный телохранитель и доверенное лицо короля Карла Лысого. Наш ключик к воротам Парижа. То есть не он, а я.
По креативному замыслу Рагнара (конунги ничего не забывают), я должен сначала сам проникнуть в город под видом этого самого Жофруа, а затем обеспечить проникновение норманов внутрь. То есть – открыть ворота. Хотя это – программа-максимум. А минимум – постараться выяснить настроение противника, его планы и чаяния. Беллаторе – лицо приближенное к монарху. Отличное место для шпиона. Однако моего внешнего сходства с Жофруа де Мотом, из-за которого я в свое время едва не угодил в лапы Иваровых палачей, для полноценной "работы под прикрытием" было недостаточно. Имелся ряд серьезных проблем.
Первая – мой французский. С грехом пополам я мог понять, что мне говорят. Однако стоило мне самому открыть рот, как мое иностранное происхождение становилось очевидно.
Вторая проблема: я довольно хреново умел драться верхом.
Рубить и колоть на скаку – это отдельное искусство. И беллаторе должен был владеть им безукоризненно.
И наконец третья проблема: чтобы меня приняли за старину Жофруа, надо чтоб настоящего де Мота в этот момент в Париже не было. А он – был.
Ну, последний вопрос решать не мне, а вот уроки конного боя освоить – это моя непосредственная задача.
Учителя у меня были неплохие. Жерар Бернарович, один из лучших аквитанских турнирных бойцов, его пацаны, продвинутые в боевом конном спорте шевалье, и наконец пастырь-наставник юного Жерара Жирард де Кипри, вполне соответствующий своему имени.
Верховая езда – одно из главных умений, необходимых шевалье. Без овладения этим искусством нечего и думать соваться в логово Карла. Причем не просто езда, а целый спектр навыков, включающий вольтижировку (в доспехах!), безупречную выездку, конкур и другие полезные умения, которых у меня не было и овладеть которыми за считаные дни не представлялось возможным. В том числе и потому, что в базе подразумевалась идеальная связка "конь – всадник", а у меня с моим трофейным жеребчиком такого взаимопонимания не было. Так что длинным копьем я ухитрялся попадать в цель лишь два раза из пяти, хотя цель была очень даже немаленькая. Копье – всадник – конь – единая система. Как танк. Попробуй-ка навестись на цель, когда механик-водитель поворачивать не умеет, а система управления огнем не предусмотрена.
Словом, очень скоро моим учителям стало ясно, что для ристалища я не годен. Во всяком случае без нескольких месяцев интенсивных упражнений.
Единственное, чему я мог более-менее научиться, это рубить с седла. Но и тут до мастера мне было – как до неба. Чтоб меня это удивляло! Истинные шевалье готовятся с шести-семилетнего возраста.
Одно утешало мое самолюбие: в пешем строю я стоил намного больше. И молодой Жерар, и матерый Жирард в подметки мне не годились. Впрочем, как и большинству викингов. А толку?
Выход нашел Жирард де Кипри. Вспомнил, что один из его друзей как-то получил травму спины, которая не мешала ходить пешком, но вызывала изрядную боль при верховой езде. В этой очень удобной для меня болезни я с легкостью опознал радикулит. Бинго! Теперь оставалось только изыскать подходящий способ скрыть мой чудовищный акцент.
Глава 16,
в которой герой интенсивно готовится к миссии и попутно совершает добрый поступок
За всеми этими хлопотами я совсем позабыл о своем ученике.
Но он, дерзкий, напомнил о себе сам.
– Ульф, у меня есть к тебе разговор! – заявил мне ученик, появившись на тренировочной площадке.
– Срочный? – У меня не было ни малейшего желания останавливать тренинг. – Может быть, вечером?
– Вечером ты будешь учить франкский с отцом Бернаром. А потом – спать.
Ну да, чистая правда.
– Ладно, говори.
– Нет, давай отойдем, – предложил Скиди, покосившись на кучку Жераровых аквитанцев.
Какой-то у парня напряг… Ладно, можно и отойти.
Мы удалились под сень деревьев. Судя по запаху дерьма, мы не первые здесь уединялись.
Но Скиди на вонь было наплевать. Он сразу взял быка за рога:
– Ульф Вогенсон, что значит для тебя Орабель?
– А тебе что за дело? – вежливо поинтересовался я.
– Она – твоя наложница?
Я едва удержался от того, чтобы послать любопытного юнца в пешее сексуальное. Удержало только чрезвычайно серьезное выражение на физиономии Скиди. И запах дерьма, который мало сочетался с пылкими чувствами.
– В чем дело, Скиди? – холодно произнес я. – По делу говори.
– Хочу у тебя ее выкупить, – объявил мой ученик. – Отдам всё, что у меня есть.
Так, это уже совсем серьёзно. "Всё, что есть" – это немалый куш. Скиди – мой ученик, но при этом – полноценный хирдман. Одна доля в общей добыче. А учитывая, сколько всего мы нагребли во Франции… За такие деньжищи можно столько наложниц накупить… На драккар не поместятся. Тем более товар этот сейчас в избытке.
Но почему он спрашивает у меня? Орабель – свободная девушка…
Блин! Я опять мыслю критериями двадцать первого века. Я ее спас. Я привел ее в наше суровое мужское общество. И оставил в нем. А в каком еще качестве викинг может держать при себе взятую на поле боя девушку, кроме как в качестве наложницы.
Я задумался. Орабель – девочка хорошенькая. И картинка ее белой попочки, продемонстрированной мне в баронском замке, неплохо отпечаталась в моей памяти. Не скажу, чтобы у меня ни разу не возникало мысли повалять ее на травке… Что меня останавливало? Да именно то, что в здешнем обществе и объявляло ее моей наложницей. Ответственность. В моем понимании взять девчонку под покровительство, а потом воспользоваться ее зависимостью просто гнусно. Если бы она сама выразила желание… Но ведь не выразила. Случай в баронском замке – не в счет, раз больше ничего подобного не повторялось.
Но возвращаясь к предложению Скиди. Если викинг готов платить, и платить много, значит, дело серьезное.
– Зачем она тебе? – уже помягче поинтересовался я.
– Она мне по нраву, – не раздумывая, ответил парень. – Хочу, чтобы была со мной. Если цена мала, я готов…
Я остановил его жестом:
– Кем ты ее хочешь взять?
– Женой! – так же не раздумывая, ответил Скиди. – Мне она люба. Другой не хочу!
– Ты назвал ее моей наложницей. Это тебя не смущает?
Скиди мотнул головой.
– Если она родит от тебя сына, возьму его в род, – ответил он совершенно серьезно. Уверен, он обдумывал этот вопрос. Со всей скандинавской обстоятельностью.
– А если – дочь? – Мне было интересно, как далеко парень "просчитывал" ходы.
Скиди пожал плечами. Ну дочь и дочь. Вот уж действительно безделица.
– Орабель не делила со мной ложе, – сообщил я. – А теперь скажи: ты подумал, как отнесется к ней твоя родня?
– Это дядя, что ли? – Скиди фыркнул. – Он ничего не скажет. Или я лишу его права управлять моим наследством!
Вот как? Резко. Бедный Полбочки. Чует мое сердце: выставит ему племянничек счет. В свое время.
– У нее нет приданого, – напомнил я.
– Почему ж нет? Есть.
Точно! Я же сам отдал остатки ценностей из батькиной шкатулки.
Немного золотишка да камушки. И отцовский земельный надел, который принадлежит ей по праву. И он, Скиди, готов помочь ей это право реализовать.
Да уж. Практичный паренек у меня в учениках. Всё обдумал.
– Полагаешь, это больше, чем вся твоя добыча?
– Отдай мне Орабель! Я люблю ее!
Надо же, сколько страсти! Хорошо быть молодым…
– Пусть будет так, – сказал я. – И денег я не возьму. Считай, это – подарок. Но одно условие: Орабель – не рабыня. Она должна сама дать согласие.
– Она согласится! – быстро ответил Скиди. – Спроси ее.
Конечно, она согласилась. Голубки сговорились за моей спиной. Даже Вихорёк был в курсе. И отец Бернар. И мой побратим Свартхёвди. Который и посоветовал Скиди обратиться непосредственно ко мне, сам бы парень не рискнул.
– Я перед тобой в долгу! – торжественно провозгласил Скиди.
Угу. По жизни.
Но я не стал иронизировать. Лишь кивнул, признавая факт.
Вскоре мне предстояло отправиться в логово врага. Под прикрытием. В такой ситуации думают не о долгах, а о том, чтобы выжить.
– Ты не поедешь со мной в Париж, – плеснул я дегтю в бочонок радости моего ученика.
Ну да, знаю, что он рассчитывал выступить в роли моего оруженосца. Но я-то с самого начала не планировал его брать: гордый, вспыльчивый, языка не знает, с виду – явный норман… И вот – подходящий повод.
– Ну я… Мне… – Скиди знал, что уговаривать бесполезно, но не мог не попытаться.
– Если нас убьют, кто о ней позаботится? – спросил я.
– Тебя не убьют, – живо возразил Скиди. – Ты – удачливый!
– А ты?
Парень задумался. Ничего, пусть привыкает к ответственности.
– Ты не поедешь. Это решено! – произнес я твердо. – Твое место займет Вихорёк.
Тоже риск, но – меньший. Вихорёк и на французском шпарит как на родном. Он – шустрый и храбрый, но без норманской глупой гордости. Одна проблема. Оруженосец – это кандидат в рыцари. Подготовка с тех же юных лет. В возрасте Вихорька оруженосец уже точно знает, с какой стороны взять меч.
Ладно, надеюсь, до проверки боевых качеств не дойдет. Хотя подучить мальца не мешает. Тем более что я сам давно собирался…
* * *
– Тверже, тверже стойка! Рука выше… Клинок смотрит на меня, на меня… (Звяк!) Держать! Держать, малыш! (Звяк, звяк!) Ушел – возвращаешь! Вот так… Молодец! Ноги держи упруго! Землю чувствуешь? Молодец! А сейчас – отбив и шажок… (Звяк!) Короче шажок! Куда тебе торопиться? Я не овца, не убегу! (Звяк!) Вот так, хорошо! Еще раз! (Звяк!..)
Малыш меня определенно радовал. Упорством и данными. Конечно, это не Скиди, но рефлексы неплохие, координация тоже. Силенок маловато, зато характер есть. И желание. Мы натаскивали его вдвоем со Свартхёвди. Медвежонок сначала рожу кривил: обучать трэля воинскому искусству он полагал занятием пустым. Но я сказал ему: паренек родился свободным. Мы не знаем, кем был его папа. И кто была его мама, мы тоже не знаем, поскольку сам он ничего толком не помнит. Может, он – сын воина, у которого боги отняли удачу?
– И кому нужен воин без удачи? – усомнился Медвежонок. – Его убьют в первом же бою.
– А кто сказал, что у малыша нет удачи? – Я продемонстрировал Свартхёвди приподнятую бровь.
– А ведь верно! – воскликнул Медвежонок. – Попадись он мне, Стюрмиру… Да кому угодно, из него выжали бы всё, что он знает, а потом прирезали. Однако он встретил тебя, и ты его пригрел. Клянусь волосатыми лапами Тора, это и есть настоящая удача! Я тебе помогу!
И это тоже была удача, потому что Медвежонок обладал редким талантом преподавателя. Он умел объяснять и показывать, был терпелив и тактичен… Право, глядя на то, как сын Сварре Медведя обучает молодняк, я забывал, что Медвежонок тоже берсерк.
Да, малышу повезло. И Скиди, которого Свартхёвди тоже гонял. За компанию. Потому что дяде Ульфу было некогда. Дядя Ульф учился правильной франкской посадке (на большее я уже не рассчитывал) и всяким исконно франкским приемчикам, которые у северян не в ходу. Мы решили так: раз уж в полноценные рыцари не вывести, то надо хотя бы научить меня производить вид настоящего шевалье. Тоже непростая задача, если учесть что мой двойник – не просто рыцарь, а рыцарский супермен. Другого король вряд ли взял бы в личную охрану. Тем более что беллаторе – это ведь не просто эффективный бодигард, но при необходимости – военачальник уровня "старшего офицера". И еще член большого королевского совета. Словом, серьезная фигура. Не ферзь, конечно, но никак не ниже слона. Или коня, если учесть местную специфику.
Обучиться изображать рыцаря оказалось несравненно легче, чем орудовать большим копьем. Всего лишь пара дней – и я был готов.
Очень кстати, потому что Рагнар Лодброк наконец решил задачу размена фигур.
С самого начала наш конунг всерьез озаботился вопросом: как выманить из города моего двойника и организовать подмену. Время торопило. Окрестности были разграблены под ноль. Не только монастыри, но даже все сколько-нибудь зажиточные усадьбы. Предместья тоже лежали в запустении и руинах.
Вопрос фуражировки еще не стоял, но ведь – скучно. А скучать такой народ, как викинги, категорически не должен. Дисциплина падает.
Между тем интересующий нас беллаторе Жофруа периодически появлялся на городских стенах. Вопрос в том, как его оттуда достать?
Случай наконец представился. Вернее, этот случай был организован конунгом.
Где-то часа через три пополудни порядка двадцати викингов появились в виду городской стены и устроили представление в норманском стиле. Вколотили в землю столбы, привязали к ним "руководство" одного из окрестных монастырей, настоятеля и еще четверых и принялись пытать несчастных. Демонстративно.
Примерно через час парижане не выдержали. Жалкая кучка норманов не показалась им слишком грозной, а других викингов поблизости не наблюдалось. Со стены.
Так что франки решились на вылазку. Городские ворота распахнулись, и оттуда вынеслась добрая сотня всадников. Тяжелая конница. Крутые доспехи, длинные пики, могучие лошади…
С грозными криками и развевающейся хоругвью с ликом Спасителя франкские шевалье устремились к палачам. Те тут же бросились наутек, не забыв, впрочем, добить своих жертв. Последнее лишь прибавило франкам прыти. Можно было не сомневаться: еще пара минут – и кавалерия стопчет разбойников…
Не стоптала.
Мне не довелось участвовать в этой схватке. Рагнар-конунг категорически запретил. Хускарлов у него хватало, а вот кандидат в шпиёны был только один. Так что я выступил лишь в роли наблюдателя.
Зрелище было достойное. Когда между беглецами и преследователями оставалось метров триста ровного поля, мать-земля внезапно вспучилась и породила на свет добрых пять сотен викингов. Да не просто так, а с длинными крепкими копьями, способными запросто спешить любого всадника. Очень грамотное, кстати, построение: щит к щиту, копья – в упоре. Передний ряд целит во всадников, задний – в лошадей. Очень эффективно.
Франки не остановились. То ли не успевали, то ли попросту не захотели. Так что вся железная лава в плотном строю "торпедировала" норманский строй… И прошла насквозь. Не потому, что рыцари смяли тяжелую пехоту викингов (еще чего!), а потому, что им был приготовлен еще один сюрприз. Строй раздался в стороны, и разогнавшаяся конница с ходу полетела в ямы, из которых минуту назад выскочили викинги. И тут же, со всех сторон, на угодивших в ловушку франков набросилось еще несколько сотен северян. Превосходящие силы викингов обложили шевалье со всех сторон и принялись лупить.
Никаких шансов. Выслать подмогу храбрецам король Карл не рискнул. Тем более уже смеркалось. А ну как поблизости скрывается всё норманское войско?
…В городе еще оплакивали участь своих героев, когда на качественной, вымощенной еще в древнеримские времена дороге, упиравшейся в главные парижские ворота, возник из кромешной тьмы заляпанный кровью рыцарь с маленьким пареньком-оруженосцем.
Глава 17,
в которой главный герой пробует себя в роли благородного шевалье
Карл Лысый действительно был лысым. Но это выяснилось позже. Сейчас на его голове был красивый круглый шлем с золотым крестом надо лбом и позолоченными надглазными арками. У короля были длинные усы, свисавшие по обе стороны умеренных размеров подбородка. В целом он мне понравился. Симпатичный крепкий мужик, в отличной физической форме.
– Рад, что ты жив, Жоф!
Я коснулся губ и сделал еле заметное движение в сторону Вихорька. Тот выступил вперед, упал на колени… Едва не упал.
Я ухватил паренька за плечо, пошептал на ухо.
– Мой господин – единственный, кого Бог спас от кровавых язычников. Он дал обет: отказаться от голоса, пока последний норман не покинет христианскую землю! – пропищал Вихорек. – А пока его голосом буду я, Ваше Величество!
Вот такую я фишку придумал, чтобы помалкивать. Еще мы с Вихорьком два дня изучали систему знаков, разработанную мной для удобства коммуникации. В критических случаях я собирался шептать ему на ухо. По-словенски и очень тихо. А уж переведет он сам.