Вести от соседей доходили - одна хуже другой. Если у русских на их прибалтийских землях было всего три очага, которые удалось своевременно изолировать, то Померания практически обезлюдела. Морское побережье Пруссии и Данциг тоже попали под раздачу. Даже Стокгольм зацепило! Я искренне надеялся, что Гедвига не переживет таких волнений, но старушка оказалась крепкой.
Собственно, уже к лету стало понятно, что я могу спокойно возвращаться в Ирландию - чума не приобрела того ужасающего размаха, как это частенько случалось в Средневековье. Единственной моей потерей стал Леопольд, поехавший путешествовать в Пруссию. Но польским королем тот был чисто номинально, на нужной мне территории я надежно закрепился, так что эта смерть ничего не изменила. Разве что бардак в Польше начал снова набирать обороты. Похоже, что Сапеги, наконец, всех достали, поскольку против них, наконец, собралась мощная коалиция. Ну, чем дольше они заняты своими разборками, тем лучше. Не до Польши сейчас. Венгрию бы удержать в нужных руках.
И я, и Петр оказывали Ракоци помощь, снабжая его оружием и припасами. Результаты не замедлили сказаться - Ференц одерживал уверенные победы над австрийцами, одну за другой. И у Сольнока, и у Эгера. Думается мне, если бы ему противостоял грамотный военачальник, ничего бы у Ракоци не вышло. Но, на счастье, тот же Евгений Савойский был занят совсем на другом театре военных действий. А если Ференц и далее будет так же успешно действовать, то Австрия вполне может пойти на уступки и признать-таки венгерскую независимость. Там, правда, еще вопрос с Трансильванией остро стоит, но придется искать компромисс.
Война - это довольно разорительное занятие. Тот же Ракоци в одиночку ни за что бы ее не потянул. Но на его счастье, у нас с Петром были свои интересы в Венгрии и свои счеты с Австрией. Так что ситуация сложилась в пользу Ференца. А между прочим, русский царь тоже не в лучшем положении находился - у него полным ходом шла война за Крым. И если бы не африканские колонии - не факт, что у царя хватило бы средств на данную авантюру. Поход оказался очень тяжелым, и победы давались непросто, поскольку сопротивление оказывала не только армия противника, но и местное население.
Петр церемониться не стал. Он действовал предельно жестко. Не в первый раз, кстати - после войны со Швецией в Прибалтике и Финляндии осталось только лояльное России население. И царь активно помогал заселять эти территории русскими поселенцами. Похоже, в нынешней версии истории, Финляндии не светит получить статус Великого княжества со своим языком и отдельными законами. Если так дело дальше пойдет, Финская губерния будет такой же русской, как Воронежская.
И с Крымом, похоже, произойдет тоже самое. Никакого независимого Крымского ханства не будет. И к лучшему. Все равно оно не состоялось. Зачем нужна такая мина под боком? Чтобы хан метался от Турции к России, пытаясь продать себя подороже? Диктовал свои правила? Чтобы получить вечно нелояльное население, готовое в любой момент перейти на сторону врага? Да кому это надо?! Так что прав Петр - вопрос нужно решить раз и навсегда.
История менялась настолько, что мое послезнание уже практически ничего не стоило. Даже город Санкт-Петербург не возник, о чем я иногда жалел. Нравился мне Питер. Настолько, что в 21 веке в отпуск я предпочитал отправляться не к теплому морю, а на берега Невы. А теперь города не было. Только крепость Кроншлот появилась там же, где стоял Кронштадт в памятной мне версии истории. Ну, что ж… Санкт-Петербург, конечно, жаль, но я надеюсь, что отстроенный Ревель будет не хуже. И никакая чума планам русского царя не помешает.
Людовику же война не помешала Версаль достроить! Все французские газеты и часть зарубежных осветили это великое событие. Под нужным соусом, разумеется. Парки, фонтаны, великолепие отделки и обстановки, и восхищение гением Людовика. Но проницательные люди, умеющие читать между строк, уловили намек на осуждение. А для читателей попроще мы запустили целую серию памфлетов и карикатур о том, как французский король веселится на костях своих подданных.
Работа была проделана очень качественная, так что я посетил Тринити-колледж, чтобы лично отблагодарить и Свифта, и Дефо. Однако отделаться быстрым визитом не удалось, поскольку меня поймал Лейбниц. Совершенно неугомонный человек! Получив под свое начало Тринити-колледж, Готфрид взялся за дело всерьез, и думаю, что лет через пять, в Ирландии появится своя академия. Дело к тому идет. У Лейбница просто нюх на талантливую молодежь, так что количество кафедр все увеличивается и увеличивается.
- Ваше высочество! Я хотел бы поговорить с вами по поводу лаборатории, - начал с места в карьер Лейбниц.
- А что с ней? - нахмурился я. Если еще один взрыв - то это уже слишком.
- Одной лаборатории чересчур мало! - заявил Готфрид.
- Мало? - офигел я. Да там помещение огромное, и оборудование самое современное!
- Понимаете, Ваше высочество, в основной лаборатории мы занимаемся научными изысканиями. Но благодаря этому у нас выделилось отдельное направление - парфюмерия и косметика.
- Да там изготавливается всего несколько косметических средств буквально для двух клиенток! Зачем еще одна лаборатория?
- Я нашел прекрасного специалиста, - похвастался Лейбниц. - Он буквально творит чудеса. А вы знаете, какой доход приносят парфюмерия и косметика! Мы должны поставить производство на поток и занять мировой рынок, пока нас не опередили!
- Давайте-ка я сначала познакомлюсь и с вашим гением, и с тем, что он производит. А потом уже думать будем, - решил я.
Нужно убедиться, что никаких вредных веществ в косметику не запихают. А то знаю я современную моду - там тебе и мышьяк, и свинец, и ртуть, и какой только гадости нет! В свое время мне пришлось немало потрудиться, чтобы изобрести для жены (а потом дочерей) безопасные варианты косметики. И это было очень непросто. Прежде всего потому, что я вообще не знал, как ее производят. Да и об ассортименте имел самое смутное представление.
Какие знания я вынес из своей прошлой жизни о женских штучках? Только то, что этих самых штучек много. В пузырьках, баночках, флакончиках… яркое, занимающее всю полочку в ванной (и не только) разнообразие. Чтобы поберечь свою психику, я даже не вникал, для чего все это предназначено. О чем и пожалел, попав в 17 век. Пришлось напрягать лабораторию и изобретать все заново - и белила, и румяна, и помаду. Однако на мировой рынок я не рвался. Прежде всего потому, что не был уверен, что мои изобретения будут иметь успех. Да и мало их было. Несерьезно.
Найденный Лейбницем гений оказался темпераментным итальянцем. Черноволосым, полноватым, с огромным носом и привычкой отчаянно жестикулировать. Говорил он с жутчайшим акцентом, но в химии разбирался прекрасно. И в травах тоже. А осмотрев линейку представленных им средств, я понял, что отдельную лабораторию строить все-таки придется. Причем охраняемую. Ибо передо мной находился источник очень больших денег. Зная женщин - они, скорее, на еде сэкономят, чем от косметики откажутся.
Ну а чтобы раскрутить новую продукцию, нужно придумать упаковку, логотип, броское название и развернуть рекламную кампанию. Впрочем, почему маркой не может стать фамилия итальянца? Хм… косметика "Моретти" - звучит неплохо. Если этот итальянец так талантлив, как я думаю, у него большое будущее. Потому как в моей памяти хранилось множество воспоминаний, как в 21 веке ушлые производители качали деньги из населения. Одни только крема чего стоят - для лица, для век, для рук, для ног, для интимных частей тела… А шампуни? Гели? Парфюм? Всякие там туши-тени-помады?
- Порадовали вы меня, Готфрид. Порадовали, - признал я, когда мы вышли из лаборатории.
- Рад, что вы оценили. Моретти талантлив, но, как и многие гении, непрактичен.
- Поэтому лаборатория для него будет построена не здесь.
- Я все понимаю, ваше высочество. Подобные секреты нужно держать подальше от посторонних глаз. Но мне хотелось бы, чтобы окружающие знали, что изготовитель знаменитой косметики и парфюмерии - выпускник Тринити-колледжа.
- Это прекрасная мысль, - кивнул я. - Пока в Ирландию едут немногие. Нужно привлечь талантливую молодежь. И успех Моретти, в том числе финансовый, будет сам по себе прекрасной рекламой.
- И это еще не все! Я хочу представить вам еще два изобретения. Одно принесет невероятную прибыль, а второе еще требует доработки, но выглядит многообещающе.
Я с удовольствием проследовал за Лейбницем. Даже если он не совсем верно оценивает перспективы - это не страшно. Намного важнее, что Тринити-колледж постепенно превращается в действительно научное заведение, где занимаются не только говорильней, изрекая устаревшие истины, но и не боятся экспериментировать!
В свое время я сомневался, что мне удастся изменить консервативный, косный, но устоявшийся подход к образованию в колледже. Однако Лейбниц взялся за дело всерьез. Похоже, их противостояние с Ньютоном все-таки состоится, но не как двух гениев, не поделивших открытие, а как двух руководителей крупных научных центров. И это неплохо. Конкуренция - великая сила. А если добавить к ней возможность очень хорошо заработать - так и вовсе прекрасно.
Надо сказать, и в 21 и в 18 веке я не раз слышал о том, что ученые - это абсолютно непрактичные люди, зацикленные только на том, что им интересно. И часть правды в этом утверждении есть. Многие гении в науке являются абсолютными профанами в бытовой жизни. Однако при должной организации процесса можно получить потрясающие результаты. Тот же Ньютон никогда не стал бы целенаправленно заниматься изобретением граммофона. А вот исследовать некоторые физические явления с научной точки зрения - вполне.
Главное - что я сам представлял, что в конечном итоге должно получиться, и в результате небольшой корректировки мы имеем популярный продукт, который стабильно приносит прибыль. Ньютон, получающий немалые дивиденды от своего изобретения, получил хороший стимул. И теперь задумывается о том, как свои научные открытия применить практически. А я издал книгу "Знаменитые изобретатели Курляндии", где упомянул всех - от Глаубера до вырастившего сахарную свеклу Пильне. С чего начали, к чему пришли, и какой (приблизительно) доход имеют от своих изобретений.
Книга имела бурный успех и способствовала притоку молодых ученых. Впрочем, мои "охотники за головами" и без всяких книг не дремали, выискивая самых талантливых студентов в различных учебных заведениях. И для Курляндии, и для Ирландии. И такой подход давал прекрасные результаты. Получив хорошее финансирование, прекрасно оборудованные лаборатории и поддержку новаторских идей, молодые умы творили нечто невероятное. Вот и в этот раз им удалось меня удивить.
Ирландец Кеган Салливан, уже не был молодым - он разменял пятый десяток, однако его таланты проявили себя только сейчас, когда он получил помощь в своих работах. Изобретатель представил мне совершенно потрясающую вещь - дагерротип! Подобное я видел только в музеях 21 века да у своего приятеля-реставратора. Переоценить данное изобретение было сложно, так что я поспешил убедиться, что "камера изображений", как назвал его Салливан - это действительно то, о чем я думаю.
Аппарат представлял собой два раздвижных ящика, вставленных один в другой. По идее, фокусировка должна производиться за счет их взаимного раздвижения или сжатия. Затвором же служила поворотная крышка объектива с маленькой рукояткой. Шедевр! И сделан он, между прочим, был из красного дерева - поскольку требовалась высокоточная подгонка половинок камеры.
Пластины тоже оказались довольно интересными. Судя по всему, созданы они были при помощи спайки - слой серебра припаяли к толстому слитку латуни, а затем полученный брусок многократно прокатали, образуя тонкий двухслойный лист, который разрезали на прямоугольные пластины. Ну да, до гальванизации еще далеко. Но и без нее это был необыкновенный прорыв! Оказалось, что Кеган еще тринадцать лет назад изобрел нечто вроде гелиографии и пытался протолкнуть свое изобретение при английском дворе. Однако никто им не заинтересовался.
Разумеется, я тут же захотел получить свою фотографию! Правда, для этого пришлось неподвижно сидеть минут десять, однако результат меня впечатлил. Потрясающе! При должном финансировании, Салливан сможет улучшить свой аппарат, и его изобретение принесет действительно много денег! А мне нужно поднапрячь мозги и сообразить, что я помню о коллодионном процессе. Моя прошлая жизнь в 21 веке кажется почти сном, но я все еще пользуюсь полученными когда-то знаниями.
- Весьма перспективное изобретение, - подвел итог Лейбниц, когда я получил на руки готовую фотографию.
- Согласен. Но нужно подумать, как обезопасить процесс, - нахмурился я. Оказалось, что проявление изображения происходило только при обработке парами ртути. Эдак, изобретатель себя быстро угробит.
- И непременно подумать, как лучше подать уже готовый результат, - пробормотал Лейбниц, больше заинтересованный в получении прибыли. Дело в том, что за изобретение отчислялся процент не только изобретателю, но и учебному заведению, которое его подготовило. Небольшой, но, как говориться, курочка по зернышку.
Ну а насчет продажи фотографий… так все уже придумано до нас. Позаимствуем идеи из будущего. Позаботиться о сохранении изображения действительно стоило, поскольку от контакта с воздухом оно может испортиться, покрывшись разноцветными пятнами. Если не ошибаюсь, готовые снимки обязательно накрывались стеклом, которое герметизировалось окантовкой из бумаги, пропитанной гуммиарабиком. Ну а рамки из ценных сортов дерева, деревянные открывающиеся футляры, обитые изнутри бархатом, и другие подобные изделия изготовить несложно.
- Что ж. Теперь пора познакомиться с другим изобретением, - решил я.
- На сей раз это работа вашего покорного слуги, - признался Лейбниц. - Мне кажется, что я набрел на нечто интересное. И мне хотелось бы, чтобы ваше высочество оценило, как говориться, свежим взглядом.
- Я заинтригован.
Понятно все с милейшим Готфридом. Я прославился как человек, умеющий видеть в изобретениях нечто большее, видеть их перспективы. Прямо скажем, с опытом выходца из 21 века это не так уж сложно. Именно поэтому я никогда не соглашался, чтобы меня вписали соавтором. Это было бы попросту нечестно. Я всего лишь давал направление, иногда самое общее, а эксперименты и опыты оставались на долю ученых. В отличие от меня, они реально являлись изобретателями.
- В свое время я заинтересовался опытами Уильяма Гильберта и Отто фон Герике, - пояснил Лейбниц прежде, чем приступить к демонстрации своего изобретения. - Эта тема давно казалась мне интересной, но у меня не было средств для ее исследования. Только здесь, в Ирландии, я добился некоторых результатов.
- Любопытно…
У меня не то что исследовательский зуд - прямо-таки почесуха началась! Потому как под рассуждения об электричестве и энергии Лейбниц представил мне, ни больше ни меньше, прототип Лейденской банки, которая послушно выдала электрическую искру. Невероятно! Оказывается, некоторые изобретения могли бы случиться куда раньше и без всяких моих подсказок. Просто благодаря тому, что Курляндская Академия издавала множество научных работ, с которыми можно было ознакомиться. Что Лейбниц и сделал. А хорошая база знаний плюс достойное финансирование и прекрасная лаборатория дали такой результат, на который я даже не рассчитывал!
Тринити-колледж я покинул в самом прекрасном расположении духа. Полагаю, пора это учреждение переводить в статус академии. Заслужили. А у меня на сегодня еще других дел полно. И начать следовало с обзора международных новостей. Хотя там, как ни странно, все было стабильно. Война за испанское наследство шла своим ходом, Ракоци продолжал давить австрийцев, а Петр постепенно завоевывал Крым. Без лихих наскоков и самоубийственных атак. Как трактор - неспешно, но надежно.
Турки подобным положением дел были, разумеется, недовольны. В результате, русский посол оказался в заключении в Семибашенном замке, а султан объявил, наконец, войну России. Предсказуемо, но это никак не повлияло на действия русского царя. Полагаю, Петр готов был к такому повороту событий. Солдаты у него лучше обучены, одеты, накормлены и вооружены, а так же вдохновлены недавней победой над не менее опасным врагом - Швецией. С логистикой Петр дружит, лекарское дело у него поставлено на должном уровне, и снабжение прекрасно налажено. Так что, оценив ситуацию, я сделал бы ставку на русского царя.
К сожалению, я не мог ему помочь так активно, как хотелось бы. Петр, конечно, оплатит вооружение, но деньги мне были необходимо прямо сейчас. Причем жизненно необходимы. Требовалось устранить последствия отступившей, наконец, чумы. А это дело долгое и весьма затратное.
Нет, в Курляндию Черная Смерть не дошла. Мы сумели остановить ее на подступах. Все-таки мои усилия по наведению чистоты и порядка не пропали даром. Страшно вспомнить, с чего все начиналось - еда в таверне гарантировано делалась грязными руками на кухне с крысами, а про туалет типа "очко деревенское" можно было только мечтать. Как и о банях. Понадобился не один десяток лет, чтобы изменить людей и ситуацию.
Однако финансовые убытки из-за карантина мы понесли колоссальные. Особенно Рига. Амстердамская биржа, воспользовавшись ситуацией, переманила часть клиентов, и теперь требовалось их вернуть. Плюс, необходимо было заново налаживать торговые связи с теми, чьи корабли не были допущены в страну во избежание эпидемии. К счастью, деньги могли решить все эти вопросы. Но их требовалось много. Очень много.
Текли рекой взятки, неустойки и суммы на подкупы нужных лиц. И тут как нельзя кстати пришлись косметические изобретения Моретти. Линейка средств была пока не слишком большой, но произвела фурор. Я когда начал подробно вникать в этот бизнес, узнал много нового. Пудра для модников 18 века, например, делалась из пшеницы и риса, а румяна - из кармина. Ну, про свинцовые белила и румяна из киновари я вообще молчу.
Мы представляли более безопасные варианты. Пудра - из талька (пришлось поднапрячься, чтобы вспомнить, где он есть в Финляндии и организовать там добычу), румяна - из сафлора красильного (его красный сегмент не только безвреден, но и меняет оттенок в зависимости от консистенции), ну а для изготовления помады был использован стандартный набор - жир, воск, касторовое масло, отдушка и соки ягод. Позиционировалось это все как косметика для юных дам и кавалеров, поскольку многие возрастные недостатки просто не могла скрыть.
И про кавалеров я не оговорился, увы. Румянились они так, как в 21 веке очень дешевые дамы с пониженной социальной ответственностью. На лицо накладывали не пудру, а буквально штукатурку в несколько слоев. И для этого были свои причины - от попытки скрыть возраст до желания спрятать следы оспы и венерических болезней, обезобразившие лица большинства людей 18 века. Меня, как несложно догадаться, данная мода бесила гораздо больше париков. Потому что размалеванные клоуны у меня вообще с мужиками не ассоциировались.