- Господь моя защита! - печально вздохнул Баренс. - Я только что разговаривал с Никотеей. Она намерена вытребовать вас и ваших людей сопровождать ее в Киев.
- Она, что же, самолично планирует отправиться в Киев?!
- Да, она собирается в Киев, но речь сейчас не о том. Несмотря на юность, эта очаровательная девушка сообразила, что графу Квинталамонте лучше не задерживаться в византийских землях. А опытнейшим оперативникам Института эта простая мысль, похоже, в голову не пришла. Положительно, мой дорогой, ты меня удивляешь!
Ладно, сейчас девочка пошла убеждать архонта, что все те, кого избили и затоптали сегодня, - жертвы ваши с Лисом и что именно такие лихие вояки нужны ей в эскорт. Так что, если вас не казнят сегодня, то завтра непременно отпустят.
- Но дорогой дядюшка, вы же не дадите нас казнить?
- Для профилактики стоило бы, - угрюмо отозвался монах-василианин. - Но, боюсь, в этом случае у вас не будет возможности раскаяться в неблаговидности своих поступков. Ладно, так и быть. На первый раз замнем это дело, но может быть, вам придется демонстративно принять христианство византийского обряда.
- Это, типа, Херсонес стоит заутрени? - появился на канале Лис.
- Некоторым он может стоить отпевания. Ты зачем украл коня?
- Ну, как бы это доходчиво объяснить? Потому шо ничего более скоростного рядом не оказалось.
- А ты знаешь, у кого ты его украл?
- Да так, у одного водолаза.
- Этот, как ты выразился, водолаз - прокурор Херсонеса.
- Шо, правда? Да, нехорошо получилось. Надо было больше взять. Я думал, нормальный потерпевший.
- О Господи!
- Да не, это я о благотворном влиянии православной церкви на служителей Фемиды. Он как из храма вышел, даже на человека похож был.
- Сергей, ты неподражаем!
- Это я к тому, шо видимость обманчива…
- Все, помолчим. - Баренс включил изображение, и Лис с Камдилом увидели прелестную Никотею, в сопровождении верной служанки входящую в скромную келью, отведенную Георгию Варнацу.
- Завтра мы отбываем в Киев, отче, - едва прикрыв двери, начала она.
- Мне сказывали, что вы намерены, не оставаясь долее здесь, отправиться к Великому князю русов, Владимиру. Но если говорить о брачном союзе, о котором так печется ваш дядя император, то вряд ли уместно вам лично ехать ко двору Мономаха. Пристойней, пожалуй, было бы дожидаться здесь гонцов из Киева.
- Отец мой, - скромно потупила очи севаста Никотея, - бывают случаи, когда и саму пристойность необходимо принести в жертву более великому, нежели собственное доброе имя. Не так ли Мария Египетская отдалась телом перевозчикам, спеша исполнить возложенную на нее священную миссию и не имея иных средств переправиться через бурную реку?
- Все так, дочь моя, однако же…
- Я не совершаю ничего предосудительного. Правитель рутенов, или, как называют их здесь, русов, - ромейский вельможа высокого рода, мы наверняка в родстве, пусть и дальнем. Разве не могу я, следуя по стопам моей любимой матушки, взяться описать точно и красиво все увиденное мною? Но если матушка прославила град Константина, я желаю увидеть и воспеть иные великие места. Что же касательно брачных уз, то разве есть что-то зазорное в том, чтобы вдовому сыну государя узреть странницу на путях ее странствия и воспылать высокой страстью не к ее отдаленному образу, а к ней самой, во плоти и крови?
- Ты говоришь разумно, дочь моя, но…
- Святой отец! Я так рада, что вы находите слова мои разумными! - нежно вскидывая на монаха лучезарные глаза, улыбнулась севаста. - Стало быть, вы не станете возражать против скорейшего отъезда?
- Пожалуй, нет.
- Вот и замечательно! Я верила, что найду в вас не только духовного пастыря, но и истинного патриота нашей державы и, смею надеяться, моего доброго друга. - Никотея собралась было уходить, но вдруг остановилась и достала из рукава свернутый пергамент. - Это распоряжение об освобождении графа и его людей из-под стражи и о зачислении их в мою свиту. Несколько минут назад оно подписано архонтом. Надеюсь, вам не составит труда передать этот рескрипт по назначению?
- Архонт все же подписал его? - с трудом скрывая радость, кивнул Джордж Баренс. - Но, быть может, ему еще не донесли, что мессир рыцарь - родственник короля обеих Сицилий?
- Я понимаю ваши сомнения, святой отец. Ни рыцаря, ни его спутников не станут более преследовать. Архонту донесли о прискорбном родстве мессира Вальдара, однако я заверила дядю, что тот порвал с семьей и, приняв крест, вступил в рыцарское братство под чужим именем как раз затем, чтобы скрыть свое происхождение из преступного стана Отвиллей.
- И что же?
- Мои слова убедили архонта, - кротко потупилась Никотея. - Воистину, Господь благоволит правому делу.
* * *
Лес закончился, сменившись унылыми предгорьями, усеянными великим множеством желтовато-белых валунов, испещренных, точно язвами, небольшими кавернами. Местные жители утверждали, что некогда Гермес, развлекаясь, украл священную отару у царя Сартака. Но тот, возмущенный до глубины души злодейством озорного бога, взмолился, прося Зевса покарать обидчика. И когда Гермес, затолкав в мешок несчастных животных, расправил крылья на сандалиях, пытаясь взлететь, владыка Олимпа превратил овец в камни. Мешок не выдержал подобной нагрузки, и камни рассыпались, одарив предгорья огромной каменной отарой. Пристыженный вестник богов был вынужден, понурив голову, вернуться на Олимп, а царь Сартак возблагодарил Зевса за исполнение его просьбы. Правда, с недавних пор овец в легенде похищали демоны, а наказывал их Илья Пророк, но на участи каменных мериносов это никоим образом не отразилось.
Михаил Аргир погонял коня, спеша до заката успеть въехать в городские ворота Херсонеса. Несмотря на утреннее кораблекрушение, он ощущал душевный подъем и чувствовал себя настоящим счастливцем. Еще бы! Господь, похоже, благоволил ему. Утром он остался жив, хотя шансов пойти на корм рыбам было несравнимо больше. Затем ему посчастливилось встретить рыбарей, оказавших гостю первую помощь. Потом сицилийцы любезно одолжили ему прекрасных коней, мечи и некоторую сумму денег. Затем - пасечник с сыновьями, спасшие его от мук голода, а заодно и сообщившие весть, радостнее которой Михаил Аргир не мог себе и вообразить. Никотея жива и находится в гостях у своего дяди, архонта! Ну разве он не счастливец? Разве Господь не милосерд?
- Помогите! - раздалось откуда-то поблизости. - Грабят!
Михаил Аргир натянул поводья, останавливая скакуна, и привстал в стременах, стараясь разглядеть, что происходит. Крик смолк и сменился невнятным мычанием. Должно быть, злодеи потрудились заткнуть жертве разбоя рот кляпом.
- Ага, вон они, - негромко проговорил воитель. Впереди, почти на границе видимости маячила фигура в монашеском одеянии, вокруг которой суетились какие-то негодяи с палками.
- Н-но! - скомандовал Аргир, выхватывая меч из ножен и пригибаясь к холке коня. Андалузский скакун, почувствовав твердую руку господина, рванул с места, в считанные мгновения сократив дистанцию.
Появление всадника разбойники, увлеченные дележом награбленного, обнаружили чересчур поздно. Тот налетел на них, сбивая одного из грабителей конем, с ходу протыкая горло другого и тут же, высвободив из окровавленного тела меч, разрубая подставленную палку, а вслед за тем и голову третьего грабителя. Еще двое негодяев устремились со всех ног по склону вверх, и Михаил Аргир, с печалью глядя на улепетывающих мерзавцев, вздохнул, сожалея, что у него нет с собой ни лука, ни арбалета. Гнать по горному склону коня, рискуя сломать ему ноги, - нет, положительно, этот шакалий помет не стоил и волосинки из хвоста его породистого красавца.
Подозвав свистом второго жеребца, Аргир спешился, вытер об одежду одного из распластанных мертвецов измазанный кровью меч и, вернув его в ножны, направился к оглушенной жертве разбойников. Тот сидел, откинувшись на валун, с руками, связанными за спиной и оторванным рукавом сутаны, заткнутым в рот.
- Эй! - Михаил Аргир выдернул кляп, бросил его в сторону и хлопнул рукой по щеке духовную особу.
- О, не бейте меня! - взмолился священник.
- Вторую щеку можешь не подставлять, - хмыкнул знатный ромей. - Вставай, я разрежу твои путы.
- А… они? - глядя по сторонам, неопределенно спросил спасенный.
- Они? - Аргир кивнул в сторону трупов. - Они уже находятся перед святым отцом куда более высокого ранга.
- Уж и не знаю, как благодарить вас! - всплеснул освобожденными руками монах. - Благослови вас Господь!
- Чего они хотели-то от вас? - Аргир вновь вскочил в седло.
- Я, видите ли, монах в обители Святой Троицы. Игумен утром послал меня продавать освященные образки. Я кое-что продал, но совсем немного. А затем меня догнал гонец и передал наказ возвращаться. Я повиновался, а разбойники, должно быть, решили, что коли я иду к Херсонесу, то, стало быть, моя кружка для пожертвований уже полна. А там - всего несколько монет. Они очень разозлились. Правда, среди образков есть не только оловянные, но и серебряные, - продолжал болтать монах, - но они жаждали совсем иной добычи. Я высказать не могу, как я вам признателен, благородный господин!
- Пустое, - отмахнулся Аргир. - В монастырь тебе, небось, велели поспешить для отпевания сына архонта?
- Вам это уже известно? - Святой отец состроил физиономию, полную скорби и участия. - Какое горе! Совсем еще мальчик.
- Да, я слышал, - уклончиво ответил знатный ромей.
- И подумать только, - продолжал монах, разыскивая в складках одежды и кушаках валяющихся на земле трупов похищенные образки и монеты, - его убил не какой-нибудь лиходей-душегуб, вроде этих мерзавцев, а начальник дворцовой стражи василевса Михаил Аргир! Как страшно жить в этом суетном мире!
Глава 14
Увидев шотландца в лаковых башмаках - усомнись.
Козьма Прутков
Тяжеленные якоря провалились в прибрежную воду, вздымая фонтаны брызг и пришивая накрепко пеньковыми канатами крутобокий неф к английскому берегу. Бухта, к которой пристал корабль, была хорошо известна всем, кто возил товары с континента на остров, не утруждая себя выплатой королевской доли.
Конечно, местному шерифу та гавань была хорошо известна, но он, в отличие от государя, получал то, что именовалось статусной рентой, и потому крайне редко навещал этот уединенный, зажатый меж скал участок береговой линии. Если бы нынче ему в голову пришла такая блажь, его удивление не ведало бы предела. Ибо столь знатных гостей побережье близ замка Бродвелл не ведало с тех пор, как высадившиеся на илистых берегах саксы построили в этих краях первую крепость. Вот только ни радостной толпы встречающих, ни развевающихся флагов, ни трубачей на берегу видно не было. Лишь несколько всадников, придерживая коней, следили за приближением нефа.
Со стороны картина представлялась вполне обыденной для местных обитателей - еще один контрабандист, только и всего.
Но тот, кто наблюдал разворачивающееся действо со скалы, не был ни контрабандистом, ни местным простолюдином. Напряженно теребя рыжеватый ус, он глядел, как корабль бросает якоря, как первые мореходы спускаются за борт и, утопая едва ли не по грудь в густо-зеленой жиже, выбираются на берег. Приветственные крики, объятия… Стефан Блуаский следил за всем этим почти безучастно. Только пальцы, то и дело поглаживающие аккуратно подстриженные усы, позволяли заметить, что он волнуется.
Вот был спущен за борт и собран широкий деревянный настил, а на него уже стали высаживаться воины с длинными щитами в кольчугах и шлемах. "Один, пять, десять… Пора! - сам себе проговорил Стефан Блуаский и повернулся к Роберту Клиффорду. - Пусть начинают".
Взмах руки, и воздух тут же наполнился свистом длинных, хорошо оперенных стрел. Несколько человек упали наземь, хватаясь за торчащие в теле древка, еще двое или трое рухнули в воду, остальные же опомнились с завидной расторопностью. Образовав кольцо, одни воины закрывались длинными миндалевидными щитами, другие быстро ставили тетивы на свои луки, торопясь дать нападающим достойный ответ. Стрелы с прибрежных скал взмыли снова, но уже с меньшим результатом. Тут же в ответ им понеслись другие, и с берега, и с корабля.
- Пусть отступают, - скомандовал Стефан. - Еще два выстрела и - беспорядочное бегство.
Приказ командира незамедлительно был передан засевшим среди скал лучникам и в точности исполнен. Всего через несколько минут нападающие, впечатленные сопротивлением атакованного отряда, с криками бросились наутек. Воодушевленные противники не преминули громогласно восславить святого Георгия и устремились в погоню, горя жаждой мести.
- Прекрасно, - глядя на бегущих воинов, почти нежно проговорил Стефан Блуаский. - Я не сомневался, что мой дядя пришлет для сопровождения Матильды таких же храбрецов, как ты, мой верный Роберт. Ну и, конечно, таких же дураков. Что бы им не задаться вопросом, неужто и впрямь шайка лучников надеялась захватить корабль, полный хорошо вооруженных и обученных воинов? Что ж, не умеют работать головой - пусть работают ногами. Всем приготовиться!
Лучники в кожаных, лишь кое-где усиленных стальными пластинами куртках, бегают куда быстрее, нежели одоспешенные воины в длинных кольчугах. Но упорство, свойственное вообще потомкам викингов, сложившись воедино с яростью саксов, сыграли с людьми Генриха Боклерка плохую шутку. Они бежали за лучниками, не упуская их из виду, без малого целую милю.
И вот уже разбойникам не уйти, как вдруг на гребне невысокого холма, развернувшись широким фронтом, появилась рыцарская кавалерия Стефана Блуаского. Постояв не более трех минут на пологом склоне, точно рассматривая подвернувшегося на свою беду врага и выбирая жертвы, рыцари опустили копья и, зажав их древки под мышкой, устремились в атаку. Звонкий гул рога и рев боевых кличей возвестили о начале боя, несущего славную гибель одним и бесчестную победу другим.
- Вот теперь наша очередь, - прислушиваясь к звукам далекой схватки, возвестил внук Вильгельма Завоевателя. - Ты поведешь отряд по берегу, а я атакую с моря.
- Повинуюсь, мой принц, - склонил голову Роберт Клиффорд и, придерживая рукоять меча, поспешил вниз.
Не успели еще вдали смолкнуть звуки неравного боя, как и на побережье все было закончено. Отряд под командованием сэра Роберта Клиффорда, появившись из-за скал, широкой рысью направился к кромке воды, демонстрируя желание спешиться и атаковать корабль. Оставшиеся на борту защитники готовы были погибнуть, но не пустить на палубу врага. При этом они совершенно упустили, что видимость бывает порой весьма обманчива. И потому, когда Стефан Блуаский с отрядом телохранителей, тихо подойдя на лодках к корме нефа, взобрался на ахтеркастль и ударил им в спину, на корабле не нашлось никого, кто бы смог оказать достойное сопротивление.
- Корабль ваш, милорд.
Тучный рыжеволосый капитан старательно изогнулся в поклоне, демонстрируя покорность.
- Это я уже понял, Джон. - Стефан Блуаский хлопнул шкипера по плечу. - На вот тебе за службу, как обещано.
- Благодарю вас, милорд!
- Где Матильда?
- У себя в каюте. Ее охраняют мои люди.
- Ну что ж, надеюсь, они любезны с моей дорогой кузиной. - Он подтолкнул капитана в сторону кормовой надстройки. - Веди!
Вдовствующая императрица сидела за столом, шепча молитву и перебирая четки. Еще вчера верный шкипер Джон вдохновенно убеждал ее, что идти прямиком в Лондон по Темзе слишком опасно, поскольку враги ожидают ее именно там, а перехватить корабль на реке - легче легкого. Уже сегодня она могла убедиться, сколь неразумно было соглашаться с его предательскими словами.
Матильда подняла глаза от богато разукрашенного Евангелия, украдкой разглядывая мрачного звероподобного боцмана и двоих матросов ему под стать, стерегущих вчерашнюю хозяйку Западной Римской империи и благородных дам ее свиты. Кровь Вильгельма Завоевателя закипала в ней при мысли, что ее так легко обвели вокруг пальца. Она желала действовать, но, увы, не знала как. "Нужно выждать, - убеждала она себя. - И если сейчас не на кого положиться, то это не означает, что таковой или таковые не появятся завтра. А может, уже и сегодня. Необходимо выждать. А сейчас я - смиренная, убитая горем вдова". Матильда с силой закрыла веки, стараясь выжать слезы в уголках глаз.
- Ба! Кузина, дорогая! Неужели же ты проспала самое интересное?
"Стефан! - про себя прошептала дочь Генриха Боклерка. - Ну конечно, кто же еще мог решиться на такое?"
- Приветствую тебя, мой отважный кузен, - величественно, но с плохо скрываемой иронией в тоне проговорила женщина. - Почему-то мне не кажется, что ты встречаешь меня по поручению отца.
- Как ты догадлива, моя дорогая. - Он подошел к сестре. - Что ж, люди не врали. Ты и впрямь замечательно расцвела.
- Твои слова мне лестны.
- Дьяволовы рога! Это хорошо, что мы так легко понимаем друг друга! Значит, небольшое путешествие, куда я намерен пригласить тебя, доставит удовольствие нам обоим.
- Но, милорд… - Шкипер удивленно вмешался в речь Стефана Блуаского.
- Ты, кажется, чем-то недоволен? - Граф резко повернулся в сторону капитана и хищно оскалился. - Говори, недоволен?
- О нет, что вы! - Мореход выставил перед собой руки. - Но, быть может, вы забыли… Я не хотел бы напоминать…
- Вот и не напоминай, - оборвал его племянник короля. - У тебя есть два часа, чтоб выкинуть за борт трупы и приготовить корабль к отплытию. Вино и продовольствие тебе доставят прямо сюда. Мы идем в Бристоль.