Оставив во дворе Мишку и Антипа, Николай поднялся по лестнице в избу. Воевода действительно был на месте, сидел за столом и, высунув от старания язык, что-то писал пером на листке бумаги. Увидев вошедшего, он грозно сдвинул брови и отложил в сторону перо.
– Кто таков и почему мне стража о тебе не доложила? – суровым басом спросил он.
– Здрав будь, воевода! Боярин Николай Иванович Бельский указом царя назначен к вам в помощь создать Разбойную губу, с тем чтобы освободить ваши земли от разбойного люда, – доложил Николай и протянул воеводе грамоту.
Взяв ее в руки, воевода долго разглядывал бумагу, внимательно проверил печать и только потом поздоровался.
– Здрав буде, боярин, коли так. Я буду воевода, боярин Дмитрий Сергеевич Мыский. Оставлен в Твери Великим князем Симеоном Бекбулатовичем, чтобы порядок в Тверском княжестве блюсти. Ты присаживайся, небось голоден?
– Есть немного, но я не один. Люди мои меня во дворе дожидаются и пленный разбойник с ними.
– Во как, не успел к нам прибыть, а ужо татей отлавливать начал, – обрадовался воевода, – а у меня людей-то мало, а разбойников много. Не справиться мне одному. Хорошо, что тебя с твоими ребятами к нам сам царь прислал. Хотя наш Великий князь не терпит, когда в его дела княжеские вмешиваются, но для такого уж дела, думаю, что не осерчает он на вас. Ну, что это я? Пойдем, посмотрим, кого вы поймали!
Воевода первым вышел на крылец и, приложив козырьком руку над глазами от яркого солнца, посмотрел на пленника. Рядом с ним встал Николай.
– Ба! Кого я вижу? Так это же Флор – Беспалого помощник. Большая шайка у них по деревням ноне злобствует. Добрый почин, Николай Иванович! Хвалю!
– Мне бы остальных поймать, а на это люди понадобятся, – ответил Николай, а воевода, услышав: "…люди понадобятся", сморщился, как от зубной боли.
– Прохор! В погреб этого бусурмана определи, а служивых отправь в воинскую избу, пусть отдыхают, и покормить не забудь! – крикнул он выскочившему из воинской избы воину.
Потом воевода тяжко вздохнул и продолжил:
– Я здесь в Твери и воевода, и начальник Разбойного приказа. А у меня почти все войско наше с Великим князем ушло, так что осталось совсем немного людей. Твоим ребятам в воинской избе, конечно, место найдется, но вот людей тебе дать не могу! На меня Великий князь кремль оставил. А вдруг татары нагрянут? Ты уж не обижайся, у меня каждый десяток воинов на счету. Почти все наши бояре со своим воинством в Москву подались, поближе к царю – в рот ему глядят, а вдруг что им перепадет! Тьфу, срамота! Были мы люди вольные и сытые, а теперь…
Воевода замолчал и с тоской поглядел на небо, но видно не очень-то верил в помощь небес, а поэтому снова повернулся к Николаю, подозрительно посмотрел на него и произнес:
– Ты теперь на нашей земле, не забывай этого! А по поводу разбойников так договоримся: я тебе не мешаю, а ты не мешаешь мне нести мою службу! Я служу Великому князю Симеону Бекбулатовичу, а ты – царю Ивану. По рукам?
– Хотя бы и так, – вздохнул Николай и протянул руку воеводе.
– А теперь пойдем отобедаем, а потом и отдохнуть сможешь в гостевой избе. У тебя до приезда Великого князя Симеона Бекбулатовича теперь времени ох как много будет!
За обедом Николай попытался разузнать у воеводы про настроение местных жителей, как они относятся к царю, запустению в княжестве, к самим разбойникам. Но собеседник все время старался уйти от прямого ответа, и чувствовалось, что тверчане недолюбливают московскую власть и особо ей не верят. Скажем так, пока просто терпят как свершившийся факт. Тогда Николай решил осмотреться самостоятельно. Для этой цели он переговорил с Мишкой и Антипом, и они решили, что каждый самостоятельно облазит город, послушает, о чем говорят люди, а вечером соберутся и обменяются набранными за день сведениями. А еще перед Николаем встала острая проблема с группой захвата, которой у него не было, но она как воздух была позарез ему нужна. Здесь он рассчитывал на то, что сможет набрать и хоть как-то обучить мужиков из своего села, которое ему даровал царь. Без создания местного "ОМОНа" и нечего было рассчитывать на зачистку Тверского княжества от крупных шаек разбойников. А нужно было начинать именно с них – для Николая было ясно как Божий день.
Как заметил Николай, между двумя главными воротными башнями, которые выходили на посады – Затьмачью и Загородью, – находился большой торг. Если хочешь узнать, как живут в городе люди и разузнать последние новости, то торг – это именно то место, где можно об этом узнать во всех подробностях. Чтобы людей не пугать и они были бы более откровенные, свою шпагу Николай решил оставить в гостиной избе.
Торг в Твери был большой. В этих краях берут свои истоки и начинают далекий путь три реки: Волга, Днепр и Западная Двина, и вели они на Каспий, Черное и Балтийское моря. Поэтому на городском торгу можно было встретить купцов из самых разных стран со всевозможными, самыми диковинными товарами, но Николая интересовали именно местные продавцы товаров.
Бородатый мужик в годах предлагал проходившим людям различные деревянные поделки: ложки, чашки, ларцы самых разных размеров и много чего другого. Народ сильно не бросался на его товар – все больше проходил мимо. Николай остановился рядом с лавкой мастера и стал перебирать ложки. Мужик обрадовался, засуетился, стал предлагать и большие, и маленькие, и с вычурным узором, и без.
– Почем мне отдашь вот эту ложку? – спросил Николай, указывая ему на ложку с красивым узором.
– Полушка красная ей цена, – ответил краснодеревщик.
Николай, не торгуясь, протянул ему деньги и поинтересовался:
– Что-то не очень у тебя товар-то берут?
– Так это не только у меня у одного не купляють, у всех такмо торговля идет. А кому куплять-то, ежели у людев денег-то нетути!
– Значит, у людей в Твери с деньгами туго?
– Это и так понятно, а где счас легко? Разве, можа, только в самой Московии. Там Ивашка можа народ подкармливает, да сомневаюсь я в этом, однако!
– Как ты думаешь, а подзаработать люди захотят?
– В Разбойном приказе, что ли?
– А откуда ты знаешь, что в Разбойном приказе?
– Так у нас городок невелик. Вести быстро по нему разлетаются! Всяк знает, что тебя Ивашка к нам порядок наводить прислал. А сколько платить-то будешь?
– Ты за седмицу сколько наторговать своими поделками можешь?
– Раз на раз не приходится, но рубь серебром получается.
– А если еще один рубль буду тебе платить за то, что мне разбойников ловить помогать будешь?
– А кто ж не хочет-то? Всяк будет токма рад приработку! Однако боязно что-то!
– А если я дружину целую соберу супротив разбойного люда, – сказал Николай и пристально посмотрел на краснодеревщика.
Тот молчал и задумчиво чесал свой затылок, глядя себе под ноги. Потом заломил шапку в кулаке и с оттягом стукнул ею по ладони другой.
– А, где наша не пропадала! Надоело каждый день этих иродов бояться! Вчерась моего соседа побили и ограбили, а завтра меня могут. Так что согласен я!
– Вот и хорошо! Тебя как зовут?
– Тимоха.
– Тогда, Тимофей, завтра после обеда приходи сам и товарищей своих приводи!
Николай уже собирался уходить, как услышал беспорядочные крики.
– Ну вот, накаркали, заявились черти окаянные. Прости, Господи, мою душу грешную и убереги от супостатов ентих! Обнаглели совсем, уже и днем на торг являться стали!
Тут к ним подскочила парочка нахальных рож. Один из них поигрывал дубиной, а второй вытащил из голенища сапога нож. Они ехидно посмотрели на краснодеревщика, затем на Николая. Увидели у него пухлую калиту на поясе и радостно заулыбались.
– А это, видно, приезжий. Московит, должно быть! Так что с няго возьмем полную плату! Они нас обижали, теперь пришел наш черед! Давай калиту, ежели живота своего жалко! – приказал тать с дубиной в руке и протянул руку к поясу Николая.
Тот не стал дожидаться, пока сорвут у него кошель. Схватил за запястье протянутую к нему руку и, прокрутившись волчком на месте, бросил его спиной на землю и тут же ударил пяткой в кадык. Все произошло так быстро, что подельник ничего не понял. Николай воспользовался мгновением растерянности противника. Одновременно взял его и за запястье, и за локтевой сустав. Разворот, и вот уже у второго татя нет ножа, а рука висит вдоль его бока плетью, а затем… страшный крик пронесся над торгом. Теперь этот тоже уже не боец. Тут уже к Николаю, расталкивая зазевавшихся людей, бежали еще трое – таких же оборванных и немытых существ. Николай их даже людьми называть не хотел. Сколько они успели горя принести честному народу. Тати зашли к Николаю сразу с трех сторон, прижимая его к лавке краснодеревщика и таким образом отсекая ему путь к бегству, но он и не собирался убегать, не для этого же приехал в Тверь, чтобы от татей и разбойников бегать. Николай обернулся. Сзади неслышно подкрался еще один. Более крупный, чем остальные, а на кисти руки, в которой он зажимал рукоять сабли, не хватало двух пальцев. "Беспалый", – подумал Николай. Главарь занес саблю над головой краснодеревщика и заорал:
– Давай калиту, а то всех вас тут порешу!
Казалось, что сделать уже ничего нельзя – вроде как и цейтнот. Но сдаваться разбойникам Николаю ой как не хотелось! Он выхватил из-за пазухи, из наплечной кобуры пистолет и выстрелил Беспалому в предплечье правой руки. Раздался грохот, а затем крик раненого главаря. Троица татей испуганно оглядывалась по сторонам, так как они никак не ожидали услышать выстрел, и теперь не могли понять – кто и где стрелял. В их представлении ручное вооружение – это громоздкие пищали, но тут они никак не могли найти стрелявшего. За это время Николай успел положить пистолет обратно в кобуру и перекатиться через лавку, забрать у сидевшего на земле Беспалого выпавшую из его рук саблю и даже начать вязать его. Только тогда троица татей пришла в себя. Они с непонимающим видом наблюдали, как их наметившаяся "жертва" заканчивала "пеленать" главаря. И тут с них разом спало оцепенение, они бросились к Николаю, но в руках у него уже была сабля. Когда первый тать с устрашающим криком летел на Николая, он лишь слегка отошел в сторону и пропустил мимо себя удар его ножа. Поставил татю подножку и вдогонку еще рубанул его саблей по шее. Двое других татей, увидев, как легко Николай расправился с их подельником, тут же приостановились. У одного из них рукава были чуть длиннее, чем это нужно. "Кистень прячет", – подумал Николай. Тать с кистенем, неотрывно наблюдая за саблей Николая, осторожно подкрадывался все ближе и ближе к нему. Кистень – достаточно опасное оружие. Его кусок увесистого железа на цепочке, который внезапно летит тебе в голову, может одним ударом проломить череп или раздробить кость руки. Николай стал искать глазами что-нибудь подходящее. Этим "что-то" оказался черенок для вил, лежавший на прилавке краснодеревщика. Сам краснодеревщик, взяв себе такое же оружие, теперь стоял за его спиной и бдительно глядел по сторонам.
Не спуская глаз с татя с кистенем, Николай медленно взял во вторую руку деревянный черенок, а затем резким движением направил его прямо в лицо татя. Тот рефлекторно среагировал и выпустил кистень. Цепь кистеня оплела черенок, и тать вырвал его из рук Николая, но он и не собирался его удерживать. Этого как раз он и добивался. Теперь тать был обезоружен. Николай внезапно посмотрел ему за спину. Тать "купился", тоже повернулся взглянуть, что там такое, но тут сабля безжалостно распорола ему живот. Остался последний разбойник. Тот испуганно огляделся по сторонам. Четверо его подельников уже лежали на земле, и разбойник принял единственно верное в данной ситуации решение – бежать. Но когда он развернулся спиной к Николаю, брошенная с громадной силой ему вслед сабля, как копье, пронзила его насквозь. Он упал, а до этого притихшие от страха торговцы взвыли от радости и как один набросились на лежащие на земле бездыханные трупы татей. Они их пинали, топтали, плевались на них и при этом громко кричали в адрес поверженного врага всякую брань. Люди выплескивали наружу весь свой накопившийся за долгие годы страх. Страх раба сложившейся ситуации – это весьма сильный страх. Беспомощность и бессилие гнетут плоть не хуже иных кандалов. Но одолев страх, человек меняется – да так, что потом он сам себя не узнает и не верит, что он когда-то был так слаб и немощен. Единственное, чего в этом случае боялся Николай – это то, что народ затопчет заодно его самого и главаря шайки. А Беспалый ему был очень нужен для показательного суда. Народный самосуд скор и быстро забудется. Со временем его и стесняться будут, а первый настоящий, честный суд над главарем шайки разбойников останется в памяти людей надолго, а это для Николая сейчас было очень важно! Но что удивительно, несмотря на всеобщее буйство, люди слушались Николая неукоснительно. Так что Беспалого он смог беспрепятственно перевязать и доставить его в Кремль.
Когда Николай под одобрительные возгласы людей покидал торг, то его окликнул краснодеревщик. Он поднял над головой черенок лопаты, потряс им и восторженно крикнул:
– Теперь за тобой вся Тверь пойдет!
Лишь один человек на торге не кричал и не изъявлял восторга от одержанной победы. Он стоял за своим прилавком и пристально смотрел вслед Николаю. На пришедших из крепости стражников народ не обращал никакого внимания, а те с удивлением разглядывали валявшиеся на земле растерзанные трупы татей.
Глава 13
Побег
В крепости уже узнали про беспорядки на торге и с любопытством глядели на рослого московита, который вел хорошо известного в Твери главаря шайки разбойников. Уже долгое время она наводила ужас на жителей посада и его окрестностей. Воевода несказанно обрадовался тому, что задержали главаря разбойников. Он приказал препроводить его к своему подельнику в холодный погреб и выставить у его двери отдельного стражника. На завтра воевода решил назначить суд над пойманными разбойниками, для чего приказал объявить о своем решении всем жителям Твери и окрестностей.
Для Николая раннее утро, когда ночная темень переходила в серый полумрак, началось с криков. Они тут же смолкли, но сон у него уже прошел. В гостевой избе снова наступила тишина, и можно было бы еще немного подремать, но у него это никак уже не получалось. Он выглянул в окно – и то, что он смог разглядеть в предрассветной мгле, ему очень не понравилось. Николай быстро оделся и выскочил во двор. Дверь в погреб, в котором содержались пойманные разбойники, была открыта настежь, а на его пороге в луже крови лежал стражник. Рядом с ним, понурив головы, стояли воевода и сотник.
– Что случилось, воевода?
– Убегли, – сокрушенно вздохнул тот и сердито посмотрел на сотника.
Николай присел рядом с погибшим стражником. Внимательно осмотрел его и место происшествия. Затем спустился в погреб. Там было темно. Он попросил факел и тщательно осмотрел помещение. Простучал стены и чуть ли не на четвереньках облазил весь земляной пол. Воевода вместе с сотником ходили следом и с любопытством следили за его действиями. Выйдя наружу, Николай отряхнул со штанов прилипшие комки земли и, посмотрев в глаза воеводе, произнес:
– Вот что я тебя попрошу, воевода, прикажи проверить: все ли твои хлопцы на месте. Что-то мне кажется, что у тебя сегодня, по крайней мере, на одного воина стало меньше!
– Так вот он, лежит перед тобой, ворогом убиенный, – недоуменно ответил воевода.
– Не ворогом убит твой стражник, а предателем, который затем помог главарю разбойников и его подельнику убежать из заточения.
– Да ты что это такое говоришь! – возмутился воевода и посмотрел на сотника, ожидая от него поддержки. – Если бы не ты сам изловил этих ворогов, я бы тебя самого сейчас заместо них в темницу бы посадил!
– У меня нет желания оболгать тебя или твоих воинов, воевода! Но прими правду, у тебя есть один или несколько человек, которые продались разбойникам! Прошу тебя, проверь своих людей, и если я не прав, то при всех попрошу у тебя прощения!
Воевода насупленно попыхтел, а затем подозрительно покосился на Николая и с сомнением спросил:
– А с чего это ты решил, что у меня есть продажный воин?
– Стражника твоего убил свой человек. Он не опасался убийцы и слишком близко подпустил его к себе – за что и поплатился своей жизнью.
Предателя вычислили, и им оказался десятник, который этой ночью был в карауле. Его нигде не смогли найти, впрочем, как и самого Беспалого с его подельником. Стражники на воротах сказали, что десятник рано утром на телеге выехал из крепости за продуктами. Телегу стражники, конечно, не досматривали, а зачем? Свой все-таки! Вместе с пропажей подозреваемых оборвалась и ниточка, которая могла бы вывести Николая на логово разбойников. Тверь и окрестности для него были новыми землями, и добровольных помощников здесь у него еще не было. Задержанные сбежали, и Николай теперь уже не надеялся, что кто-то из жителей посадов пойдет к нему в дружину, но он ошибся, не все испугались беглых разбойников. Краснодеревщика весть о побеге Беспалого только разозлила. Он и сам пытался принять участие в его поимке, но в прошлый раз у него это не получилось. Он пришел к Николаю, чтобы научиться защищать себя и других людей от татей.
– Здрав буде, боярин! – сняв шапку, поклонился он Николаю. – Вот, как вчера и договаривались с тобой, – сам пришел и с собой еще десяток людей привел!
– Молодец, Тимофей! – искренне обрадовался Николай своим новым добровольным помощникам. – Но сразу предупреждаю: сначала будем учиться и легко это не будет!
– Не беспокойся, боярин, мы славяне – народ терпеливый, все выдюжим! А на разбойников подлых у меня уже руки чешутся, страсть как хочется их поймать.
Он оглянулся на свой десяток, который полукругом окружил Николая и краснодеревщика. Те одобрительно закивали головами.
– Тогда назначаю тебя десятником нашей первой добровольной дружины. Ты будешь получать больше, чем твои товарищи, но и отвечать за порученное дело будешь передо мной по всей строгости.