С этого дня для Николая и его десятка начались хлопотные будни. Он занимался с дружинниками не только сам, но и просил это делать Мишку и Антипа, в меру их способностей. Досталось похлопотать и воеводе. У него Николай выпросил для своего десятка ножи, сабли и кое-какие доспехи. Хорошего оружия воевода, конечно, не дал, но и то, чем он смог поделиться, – для начала было очень даже хорошо. Ведь мужики пришли к Николаю с вилами и топорами, а ему нужно было сделать из них боеспособную единицу, способную противостоять в полевых условиях значительно превосходящим им силам противника. Поэтому психологической подготовке людей Николай уделял достойное внимание. Одним из ее элементов были занятия боевыми видами единоборства. На его занятия со временем стали по собственной инициативе приходить свободные от несения службы воины. В конце концов, даже воеводе стало интересно, куда это пропадают его бойцы. Пришел посмотреть. Попробовал выставить против Николая своих самых лучших бойцов. Они шли на него и поодиночке, и парами, а когда и все разом, но свалить Николая им так и не удалось. То же самое оказалось и с фехтованием. Как ни крутился вокруг Николая самый искусный боец на саблях, но и тот потерпел поражение. Воевода проникся уважением к воинским умениям Николая, и между ними стали налаживаться отношения, что-то вроде боевого товарищества. Теперь уже и сам воевода отправлял к нему своих людей поучиться. Николай на собственные деньги заказал для своих дружинников форму. Набросал для швей ее эскиз, как он ее себе представлял. Попросил покрасить в темно-зеленый цвет и навести по ней еще коричневые пятна. Сделать множество карманчиков для разной мелочи – вроде разгрузки. В итоге получилось что-то родственное хорошо известной Николаю камуфляжной форме спецназа. Поначалу дружинникам было непривычно, но прошло немного времени, и они уже с гордостью бравировали ею перед тверским воинством. Стали патрулировать окрестности Твери: посады, торг. Наведывались и в близлежащие деревни. Впервые увидев в таком наряде людей Николая, местные жители лишь посмеивались, но когда увидели их в деле, смеяться перестали, и с каждым днем количество отловленных татей росло, а уважение к Николаю среди народа крепло.
Но одно обстоятельство не давало ему покоя – Беспалый как в воду канул. Не было его нигде, а те, кого удавалось отловить, не знали, где он находится. В одно утро Николай собрал в комнате, которую ему удалось выбить у воеводы для своих служебных нужд, своих товарищей – Мишку и Антипа.
– Ну, что делать будем? Что полезного для нас вы сумели разузнать? – спросил Николай.
– Да, хвастать нам, боярин, пока нечем, вот и молчим, – угрюмо ответил Антип. – Мы с Мишкой за эти дни облазили все постоялые дворы и таверны, обнюхали все, что только могли. Поговорили с людьми, со старостами окрестных деревень, но те, как только заводим разговор про татей и разбойников, – так клещами слово из них не вытянешь! Ты-то вот пятерых татей живота лишил и их главаря поймал, а нам не повезло. Теперь в городе во всех кабаках только о тебе и о твоей дружине и говорят. Ты для них прям настоящий герой стал! Они тебя уже к своим причислили!
– Что толку с того, что я поймал Беспалого. Сбежал он от нас со своим подельником и до сих пор не можем найти его след! – стукнул кулаком по столу Николай. – А нам – кровь из носу, но надо его поймать! Что не ночь, то налет разбойников на какую-нибудь деревню.
– Мы, боярин, все сделаем! Ты только нам скажи, что делать-то! – подхватил Мишка.
– Молчат, говорите, деревенские старосты, а что – это мысль! Поехали-ка в мою деревню! Может, там что знают про Беспалого! Перед своим боярином староста молчать не будет! По коням! – приказал Николай.
Он вызнал у воеводы ближайший путь до своей дачи. Попросил его, пока сам будет отсутствовать, приглядывать за его дружинниками, а краснодеревщика оставил временно за главного милиционера и приказал ему всех пойманных татей сдавать лично воеводе, на его суд.
Путь до подаренной царем деревни оказался неблизким. Доехали только к вечеру: усталые и голодные, с надеждой, что теперь их в деревне накормят. Но Николай просчитался – вместо уютной обустроенной деревни перед ним предстало разоренное, наполовину сожженное поселение. Троица враз приуныла.
– Вот и поужинали, – горестно вздохнул Антип.
– М-да-а, – вслед за ним выдохнул Мишка.
Николай осмотрелся. Места, конечно, были живописные. Природа красивая, воздух чистейший, а птицы так и заливаются. Недалеко, за деревней, белели стройные стволы большой березовой рощи, а сквозь нее шла дорога к синей глади матушки-Волги. Николай пересчитал избы. Всего их насчитывалось чуть ли не тридцать. Целое село, а не деревня, но уцелело из них – не более десятка, да и те выглядели совершенно безжизненно. Внезапно дверь одной из уцелевших изб медленно открылась, и на пороге появился старик с белесыми волосами и такого же цвета длинной бородой. Прям старичок с ноготок какой-то из сказки. Он внимательно посмотрел на приезжих, а затем крикнул надрывным голосом:
– Вы хто будите-то? Заблудилися, что ли?!
– Выходи знакомиться! Хозяин к вам приехал! – крикнул в ответ Мишка.
Старик ойкнул и тут же спрятался за дверью. Прошло некоторое время, и она вновь открылась, но уже широко, и он с порога громко крикнул:
– Радуйтесь, люди! Боярин наш приехал!
Из дверей по одному стали выходить жильцы дома. Их было совсем немного: сам старик, с ним рядом примерно такого же возраста женщина, еще пара женщин, но значительно моложе, а с ними и вереница разновозрастных детей. Все они выглядели изможденными от голода, но одеты хоть и в рваные одежды, но чистые. И это уже радовало, значит, люди были работящими. У Николая внезапно защемило сердце, хотя отродясь на него не жаловался. Но это была боль за людей. Ведь это теперь были его люди, и он отвечает за их жизни. Оставшиеся жители его деревни вышли на дорогу, подошли поближе к сидящему на коне Николаю, и все как один поклонились ему до земли, а старик еще и снял с головы шапку. Затем выпрямился, представился сам и представил своих сельчан.
– Порфирием, боярин, меня люди кличат. Старостой меня тута назначили, но не смог я сберечь деревню! Вот что Беспалый со своими супостатами здесь натворил. Не суди меня строго, боярин, но ничего не смог я поделать. Сильно уж много их было. Десятка три мужиков и все вооруженные. Ночью пришли. Спали мы все еще, а прежний хозяин не особо сильно о людях заботился. Некому было нас охранять. Боевых холопов он не нанимал – деньги экономил, они ему на гулянки нужны были. Прости меня, боярин, старика немощного, – произнес Порфирий и повинно склонил голову.
Николай соскочил с коня, протянул старику грамоту на владение землей и произнес:
– Меня зовут боярин Николай Иванович Бельский. Именем царя мне даровали эту деревню. Теперь, получается, что я – ваш боярин.
Старик взял в руки свиток, оглядел печать с изображением двуглавого орла и развернул грамоту. Видно было, что чтение ему вовсе не чуждо. Медленно прочитав до конца, он еще раз почтительно поклонился, а за ним – женщины и дети. Староста завел Николая в дом.
– Боярский дом Беспалый разграбил и сжег, – виноватым голосом пояснил он.
– Ничего, Порфирий, мы люди привычные, можем ночевать и в поле, а вот вы сами как?
– Не волнуйся, боярин, мы в соседнем доме переночуем. Ты со своими людьми, конечно, можешь выбрать себе любой дом, но этот будет самый лучший из уцелевших.
Николай выложил из своей котомки продукты и большую часть отдал старосте. То же самое сделали Мишка и Антип. Порфирий степенно поблагодарил и передал продукты женщинам, а те искренне обрадовались их обилию. Они приготовили немудреный ужин, но все были ему рады. Даже Николай и его товарищи с удовольствием поели горячей каши с мясом. Не забыли они и про лошадей. Здесь уже деревенские мальчишки несказанно были рады повозиться с животными. Они и покормили их, и напоили свежей колодезной водой. После ужина Николай обстоятельно поговорил со старостой. Оказалось, что он знал, где схоронилась шайка Беспалого, они были всего лишь через одну деревню от них. А вот это для Николая было уже очень даже интересно, но людей у него не хватало. Трое против тридцати или даже пятидесяти человек – это уже было слишком круто. Нужно было подготовиться к вылазке, и причем основательно, а потом уже браться за дело.
К ночи Николай приказал спрятать лошадей в березовой роще. Старосту он не послушался и не остался ночевать в его доме. Капитан решил, что лучше будет расположиться в роще. Распределил время караула и, как всегда, взял на себя первую треть ночи. Его часть дежурства прошла спокойно. Где-то в три часа ночи он разбудил Мишку, лег и тут же отрубился, но поспать удалось совсем недолго. Николай почувствовал прикосновение к своему плечу и рефлекторно потянулся за пистолетом, но тут же услышал шепот:
– Боярин, вставай, в деревне чужие.
Когда он вместе с Мишкой, прячась за толстыми стволами берез, подкрались к опушке рощи, Антип уже был там и следил за домом старосты. Оттуда раздавались крики и ругань.
– Что стоим? Михаил, к окну, Антип, обойди дом! Проверь, есть ли возле него кто-то еще. Живым никого не отпускать! Теперь пошли и тихо!
Короткими перебежками они добрались до дома, и, когда Михаил занял места под окнами, а Антип ушел за его угол, Николай тихо открыл дверь и беззвучно вошел внутрь. Там было темно, ничего толком не видно. Крики и ругань в доме уже стихли, и теперь были слышны только тихий женский плач и натужное мужское сопение. Внезапно на улице раздался отчаянный крик. Сопение мужика прекратилось. Он ругнулся, немного повозился с чем-то и стал пробираться к выходу. В темноте он с непривычки без конца на что-то натыкался и снова, и снова ругался. Это только помогало Николаю определить его местонахождение. Как только тать поравнялся с ним, то он локтевым изгибом захватил его сзади за шею и резко за подбородок крутанул голову. Раздался хруст шейного позвонка, и тело разбойника тут же обмякло. Николай тихо опустил его на пол и прислушался. Кроме тихого женского плача, больше ничего не услышал. Внезапно распахнулась дверь. Кто-то вошел в дом и, громыхая сапогами, пошел по направлению к Николаю. Он обернулся к вошедшему и беззвучно проскользнул к нему за спину и приставил к его горлу нож.
– Не двигайся, – тихо сказал Николай и тут же услышал испуганный шепот Мишки:
– Ты что, боярин! Это же я, Мишка!
Николай его отпустил и недовольно шикнул на него:
– А что тогда крадешься, как тать?
– Так я же помогать тебе пришел, – удивленно ответил Мишка.
– Не споткнись, он у тебя под ногами уже неживой лежит! А что у вас?
– Как ты и велел – одного татя порезали! Он девку сильничал, а больше никого не нашли.
– Значит, больше их в деревне нет, – удовлетворенно произнес Николай.
Аккумулятор сотового уже давно разрядился, да и пугать людей непонятным огнем Николаю не хотелось, и он попросил:
– Кто-нибудь, лучину зажгите!
Оказалось, что это были два полупьяных соседских татя. Они пришли в его деревню поразвлечься. Один вытащил женщину из дома и утащил в сад, на природу, а второму было лень это делать, и он тут же, при детях и стариках, занимался своим поганым делом. Оба видно страсть как соскучились по женскому телу. Так что получили вполне заслуженное наказание. Уже начало светать. Ворогов унесли подальше от деревни в лес и прикопали, чтобы не давать повод разбойникам для того, чтобы они вырезали и оставшихся жителей деревни.
Глава 14
Логово разбойников
Рано утром Николай решил со своими товарищами произвести вылазку к разбойникам. Нужно было, прежде чем неожиданно вваливаться к ним в "гости", побольше разузнать о них. Он попросил у старосты себе в проводники самого смышленого мальчонку. Шли они лесом, чтобы постараться подойти к деревне как можно незаметнее. На опушке леса нашли подходящий пригорок, с которого гнездо разбойников было у них как на ладони. Пристроились на нем, а мальчонку Николай отправил к себе обратно в деревню. Он уже ничем не мог помочь ловцам разбойников, а помешать мог вполне. Белесое пятно одежды мальчонки вскоре скрылось за деревьями, а вот новые маскировочные костюмы, которые спроектировал Николай, как раз подходили именно для такого случая, как сейчас. Все трое достаточно хорошо сливались с местностью, и уже с нескольких десятков метров были незаметны для ничего не знающего о лазутчиках.
В логове разбойников была настоящая вольница и сплошная неразбериха. Кто у колодца мыл лошадь, кто сидел на земле, возле изгороди, и пил из кувшина хлебное вино и таким образом "поправлял здоровье" после вчерашнего возлияния, кто заунывно выл, изображая из себя певца, а кто тут же, недалеко, валялся в тенечке под деревом и сладко храпел. Каких-либо караулов, укреплений и боевого охранения в деревне видно не было. Люди занимались каждый тем, чем хотел. Николай попытался пересчитать татей, но сделать это сейчас было весьма затруднительно. Постоянное броуновское движение разбойного люда мешало ему это сделать.
– Хотя бы построились, что ли! – возмущенно произнес Николай. – Легче было бы пересчитать этих басурман.
И тут из самой большой избы буквально вывалился Беспалый. Николай чуть не вскрикнул от неожиданности. Главарь остановился на пороге, по-бычьи наклонил голову и подозрительно оглядел своих людей. Так он простоял с минуту, внимательно всех рассматривая, а затем во все горло гаркнул:
– Собираемся, свободный люд! Хватит хари свои нажирать, пора и делом заняться!
И тут же вольница приобрела осмысленное движение. Даже валявшийся в тенечке, мирно храпящий тать проснулся и попытался встать, но это у него плохо получалось. Его товарищ, пивший до этого горькую, валялся возле него без памяти и даже признаков жизни не подавал. Беспалый указал на них правой рукой, поджимая обрубленные пальцы, и, усмехаясь, произнес:
– А эти пусть остаются. Будет хуть кому за нашим барахлом присмотреть.
Через полчаса последняя телега с двумя сидящими в ней разбойниками скрылась из виду за поворотом. На земле в обнимку остались сидеть друзья-пьяницы. Они по очереди пили с одного кувшина. Потом встали на четвереньки и попытались встать, но внезапно увидели перед собой чьи-то ноги. Они почти синхронно задрали вверх головы, увидели незнакомого им человека, причем в какой-то странной, пятнистой одежде. Пропойцы с непонимающим видом посмотрели друг на друга.
– Петя, это хто? – спросил один другого, но ответа не получил.
Николай успел врезать его товарищу кулаком по темечку, и он уже лежал на земле без сознания. Тогда вопрошавший с отрешенным видом поглядел на лежавшего товарища, затем снова на незнакомца и от короткого, но сильного удара тут же сам повалился на землю рядом со своим напарником. Николай с Мишкой быстро связали татей и перетащили в лес, а Антип привел лошадей, и менее чем через полчаса они были уже в своей деревне.
Пленников положили на лошадей Антипа и Мишки, привязали их за руки и за ноги под брюхами лошадей. Наказав старосте держать язык за зубами и скоро ждать его обратно, Николай тронулся в обратную дорогу. Антип долго время от времени косился на лежащего на его лошади татя, а затем недовольно спросил:
– А зачем они нам нужны, боярин? Целый день их везти и нюхать эту вонь от них, опять же продукты понапрасну переводить потом на них нужно! Проще же прикончить их здесь, выбросить в лес волкам на съедение и все дела!
– Согласен, конечно, прикончить будет проще, но мне нужен железный довод перед тверским воеводой, – ответил Николай. – Ты успел пересчитать татей в деревне?
– Как-то не получилось у меня, боярин! Их так быстро считать надо было, шо я не успевал за ентими бусурманами.
– Пятьдесят один человек! – тяжело вздохнув, ответил капитан. – Мне нужны люди, чтобы уничтожить шайку Беспалого. А если воевода нам даст хотя бы свой десяток – уже будет хорошо. Это увеличивает возможность успешного разгрома шайки!
Худо-бедно, но к вечеру они въехали в Тверь. Определив татей в опустевший после побега Беспалого подвал, Николай, даже не поужинав, пошел к воеводе договариваться. Время сейчас работало против него, и он понимал, что Беспалый в любой момент может поменять свое лежбище, и тогда его придется искать заново. А это новые сожженные дома, ограбленные и убитые люди. Воевода оказался в своей избе и, когда вошел Николай, сидел на стуле, откинувшись на высокую спинку, а правую ногу положив на табурет.
– Здрав буде, воевода! – поприветствовал Николай.
– А, вернулся, боярин, и тебе здравствовать!
– Что, нога болит, Дмитрий Сергеевич?
– И не говори, Николай Иванович! Немецкая пуля в бою кость мне раздробила. Вроде и срослась уже давно костяшка проклятая, а болит иногда так, что прямо мочи у меня никакой нет! Даже спать по ночам не могу! Вот и Великий князь на шведов сам пошел, а меня с собой не взял. Оставил за его городом присмотреть. А все из-за этой поганой ноги. Сижу тут, как дед сто лет, аж самому противно за себя, а поделать ничего не могу. Так что не серчай, что не вышел встретить тебя. Когда и ничего с ногой, а иногда заломит так, что выть хочется!
– Что ты, воевода, я и не думаю обижаться на тебя! Я к тебе за дружеским советом пришел!
– Коли так, садись со мной за один стол. Сейчас поедим чего-нибудь, а тогда и поговорить будет можно! Ты ведь даже и перекусить с дороги не успел, значит, дело у тебя больно уж важное!
– Прав ты, Дмитрий Сергеевич, – присаживаясь к столу, вздохнул Николай. – Двух разбойников я тебе привез из берлоги Беспалого, чтобы мои слова не были пустым звуком. Можешь сам на них взглянуть. Теперь я знаю, где Беспалый со своим разбойным людом прячутся. Знаю и сколько их, и как вооружены.
– Да видел я твоих татей в окне своем, когда ты с хлопцами с лошадей их на землю, как мешки, скидывал. Думается мне, что тебе моя помощь нужна, чтобы их главаря поймать? – растирая больную ногу и хитро улыбнувшись, спросил воевода.
– Не откажи, Дмитрий Сергеевич! Всего десяток твоих воинов, да моих полтора десятка вместе со мной, и я тебе обещаю, приведу к тебе на праведный суд Беспалого.
Воевода задумался, отхлебнул из глиняной кружки малинового чаю, закусил пряженцем и, прищурив глаза, спросил:
– Когда выходить-то надумал?
– Да вот завтра с утра и хочу пойти на Беспалого!
– По сердцу мне твоя воинская лихость и разум мужа, а поэтому дам я тебе все-таки своих воинов, но прошу, не затягивай с их возвращением в крепость. Мне воины здесь самому весьма нужны! И еще просьба у меня к тебе будет…
Воевода замолчал и до белизны кулаков сжал рукоять висящего у него на поясе меча, а потом медленно продолжил:
– Десятника моего увидишь, поймай и привези его ко мне. Я сам ему в глаза поглядеть хочу, и пусть мои воины смогут плюнуть в его поганую, продажную харю!
– Не подведу тебя, воевода! Выполню твою просьбу, – встав из-за стола и слегка склонив голову, ответил Николай.