- У всех. Зажим. Вот так. Теперь лишь бы спаек не было. А откуда страх? Видно, с такими врачами дело имели…
…Да, доктор Юра, Юрий Анатольевич, это точно. Такие это были врачи, что и сейчас при виде белого халата надо заставить себя вспомнить, где ты и кто ты теперь. Переодеваться свой же шкафчик открываешь и вздрагиваешь.
Андрей вздохнул, потёрся щекой о подушку. Надо спать. Послезавтра двадцатое, день Освобождения, День Свободы. Ну и что, что он встретил сержанта в феврале, а у других тоже было у каждого по-своему, Алик вон вообще только на День Империи, будь она проклята, нет, они решили: День Свободы - так День Свободы. Для всех. Раз столовая, то с чаем легче. И заварка, и кипяток, и стаканы. А вина они купят в городе. Эд с Крисом обещали уломать генерала, чтобы разрешил. Съестного - закуску и сладкое к чаю - тоже в городе и в буфете купят. Вскладчину. Что ещё? Всё вроде. Музыка… так в столовой же пианино стоит, ну, тогда полный порядок. Играют многие. И попоём, и потанцуем. Тётя Паша даже не видела, как мы умеем. И доктор Юра…
Он улыбнулся, не открывая глаз. Тело обмякало, расслаблялось. И засыпая, он как заклинание от кошмара повторял их имена… доктор Юра… тётя Паша… доктор Ваня…
* * *
Закончив совещание и отпустив подчинённых на свершения и достижения, Михаил Аркадьевич сел за стол и взглядом поблагодарил Никласа, молча поставившего перед ним стакан с чаем.
- А сами, Ник?
Никлас улыбнулся и кивком показал на второй стакан на краю стола. Улыбнулся и Михаил Аркадьевич.
- Теряю наблюдательность. Старею.
- Просто не замечаете ненужного, - возразил Никлас. - Как прошла поездка?
- Удачно. Спасибо, Ник, очень удачно. У Ларри полный порядок. Он счастлив.
- Рад за него, - кивнул Никлас. - Тандем был?
- Да. Видел обоих. Обменялись визитками, - Михаил Аркадьевич улыбнулся.
Никлас понимающе кивнул.
- Не думаю, что они будут афишировать знакомство. Вы слишком большой козырь.
- Спасибо за оценку, Ник. Интересно, на чём они прибегут.
- Да. О втором тандеме был разговор?
Нет. О смерти лагерника и эмиграции спальника они знают. А пустых разговоров не любят. Кстати, Бредли назначил на двадцатое расчёт с работниками.
- Неглупо, - кивнул Никлас. - Согласен, даже умно и предусмотрительно. В день Освобождения расчёт, деньги на руки и подписание нового контракта. И никаких конфликтов.
- Бредли вообще не любитель конфликтов. Открытых.
- Ликвидация конфликта радикальным методом, - рассмеялся Никлас.
- Да, старая добрая, проверенная и подтверждённая многовековым опытом борьбы за власть методика. Ликвидация конфликта физической ликвидацией противника, - с улыбкой кивнул Михаил Аркадьевич.
- Да, - улыбнулся Никлас. - Нет человека - нет проблемы. Кто это сказал?
- Да кому только из правителей не приписывали этой фразы. Поговорите при случае с Кр… Бурлаковым. Он - историк, это его хлеб, кто когда и что сказал. Но, разумеется, функции Трейси намного разнообразнее. И когда надо… вспомните эпизод с Кропстоном.
- Кстати, Кропстон при всей своей словоохотливости о Трейси и Бредли молчит вмёртвую.
- Что ж, всё понятно, - пожал плечами Михаил Аркадьевич. - Он хочет жить.
Никлас кивнул, отставил стакан и раскрыл очередную папку из лежащей на углу стопки. Вся эта история с двумя тандемами - уже история. Она может стать опять современностью, и тогда будет очень важно знать исток, первоначальную стадию, но пока…
- Гром не грянет, мужик не перекрестится, - улыбнулся Михаил Аркадьевич, так же отставляя свой стакан. - Так?
- Да, - ответно улыбнулся Никлас. - Подождём грозы.
* * *
В принципе Эркин знал о Рождестве. В Паласах самая горячка начиналась с Рождества и до… ну, где-то пять циклов. А цикл - это три смены работы и смена обслуги. Значит, это дней… да, двадцать дней. Но, разумеется, что там беляки празднуют, его совсем не волновало. А в имении любые праздники белых оборачивались дополнительной поркой, и лучше бы совсем без них. А здесь… здесь почему бы и не отпраздновать?
Утром за завтраком Женя вдруг ахнула:
- Эркин, в понедельник же Рождество!
- М? - оторвался он от каши.
Женя рассмеялась.
- Будем праздновать?
- Будем, - сразу согласился он. - Что нужно?
- Ёлка, подарки, угощение, - перечисляла Женя, подкладывая ему кашу. - А там и Новый год. Его тоже отпразднуем.
- И тоже подарки! - заявила Алиса.
- И тоже, - засмеялась Женя. - Ешь аккуратно. Ну как, Эркин?
- Очень вкусно, - он облизал Ложку. - Женя, что надо купить?
Женя с улыбкой смотрела на него. Какой он весёлый, глаза озорно блестят, морщатся в улыбке губы, выгибая шрам на щеке.
- Я вчера в мебельный заходила. Спальни всей целиком нет, но можно набрать. Кровать, шкаф, комод и тумбочки. Согласен?
Эркин кивнул, но добавил:
- И ты говорила ещё… трюмо. Так?
Женя вздохнула.
- Да. Жалко, ты во вторую. Ты зайди, посмотри тоже, и решим тогда сегодня. Я хочу к Рождеству и спальню, и Алискину сделать.
- Ладно, - снова кивнул Эркин. - Зайду.
- Сегодня вторник. Завтра тогда купим, что решим. И в четверг. А с пятницы начнём готовиться к Рождеству, - решила Женя и выскочила из-за стола. - Ой, мне пора уже!
Женя убежала переодеваться, а Эркин стал убирать со стола. Алиса выразительно посмотрела на него и на лежащие на столе конфеты. Эркин вздохнул и покачал головой. Алиса тоже вздохнула и стала вылезать из-за стола.
Эркин быстро вымыл и уже расставлял на сушке посуду, когда услышал, как Женя в прихожей разговаривает с Алисой, и вышел к ним. Женя, уже в пальто и платке, с сумочкой на плече улыбнулась ему.
- Всё, я побежала. Чмокнула в щёку его, Алису и выбежала за дверь. Алиса снизу вверх смотрела на него.
Эркин улыбнулся.
- Убирать будем.
- Ладно, - согласилась Алиса.
Вчера, проводив Женю, он сбегал к Филиппычу за шкафчиком и договорился насчёт стола, натёр полы в спальне и комнате Алисы, а там обед и уже пора на работу. Так что ванной и прихожей он займётся сегодня. А большую и дальнюю комнаты - завтра. Всё это Эркин изложил Алисе.
- А играть когда?! - возмутилась Алиса. - Вчера не играли и сегодня не будем?! Это нечестно!
Эркин вздохнул.
- Мне надо работать, Алиса.
- Маме работать, тебе работать, - Алиса обиженно надула губы. - Ну, Эрик, ну, хоть немножечко.
- Посмотрим, - решил Эркин.
На кухне он поставил вариться суп. Всё необходимое Женя оставила на шкафчике рядом с плитой. Так. Сложить в кастрюлю, залить холодной водой и поставить на маленький огонь. Ну вот, это он сделал. Эркин вышел в кладовку, переодеться там в рабские штаны. По дороге заглянул в комнату Алисы. Алиса играла с куклами.
Эркин вошёл в ванную и огляделся. Что здесь? Здесь всё отмыть. В принципе, грязи уже особой нет. Не сравнить с первыми днями. Так что управится он быстро. Дело нехитрое и уж очень привычное. Сколько он этого кафеля в жизни перемыл… не сосчитать. Да, этому его ещё в том, самом первом питомнике выучили. Шкафчик, что он вчера от Филиппыча принёс и выкрасил, надо будет перетащить из большой комнаты в ванную. Хорошая это штука - нитроэмаль. И вообще… Он улыбнулся. Всё хорошо. Женя простила его, разрешила ему… всё разрешила. И вчера, когда он пришёл с работы, поздно пришёл, в двенадцать, да, уже в полночь, пока поел, пока вымылся, легли когда, совсем поздно было. Он обнял Женю, прижал её к себе, погладил, и она так и заснула в его объятьях, обнимая его. Он и не думал, какое это счастье, вот так спать.
Он работал споро, умело оттирая плитки жёсткой щёткой, обмывал и тут же вытирал насухо тряпкой. Ну вот, ванная аж блестит. Эркин удовлетворённо оглядел свою работу, вытер руки и вышел из ванной. Пока он её мыл, стало совсем светло, и свет на кухне вполне можно погасить. Суп тихо начинал закипать, теперь помешать, вот так, и пусть себе дальше варится. В большой комнате на разостланных газетах стоит шкафчик. Эркин осторожно потрогал пальцем в нескольких местах. Хорошо высохло. Как бы его теперь ухватить?
- Эрик, тебе помочь? - прямо из воздуха появилась рядом Алиса.
- Да. Подержи дверь.
Поднять шкафчик ему не удалось, и они с Алисой волоком пететащили его в ванную и поставили на место.
- А что здесь будет?
- Полотенца, простыни, ещё что-нибудь.
- Ага. А теперь ты что делать будешь?
- Пол в прихожей натирать буду.
- А я с тобой!
- Как вчера? - усмехнулся Эркин.
Вчера Алиса тоже решила натирать вместе с ним полы, но ей быстро надоело. А он же не надзиратель, чтобы заставлять.
- Ну-у, - протянула Алиса и тут же улыбнулась. - Я вот здесь натирать буду.
Вместе они отсчитали десять дощечек. Алис стянула через голову платье и стала, подражая ему, тереть паркет. Сначала каждую дощечку по отдельности. Закончили они работу почти одновременно. Эркин посмотрел на её кусок и сказал, что вот эти две надо перетереть. А потом закончил свои. И щёткой натёр уже весь пол целиком. А ещё потом тряпкой специальной, суконкой. И здесь Алиса ему тоже помогала: он дал ей маленькую суконку и показал, как это надо делать. И получился замечательный блестящий пол, и Алиса пару раз даже поскользнулась и шлёпнулась, что было не больно, а очень даже весело.
Эркин убрал мастику, щётки и суконки в кладовку и пошёл на кухню. Суп надо было заправить. И выключить газ. Вот так. Теперь отмыть Алису от мастики, и они пообедают. Вчера он ушёл к Филиппычу сразу после Жени, потому всё и успел, а сегодня… но мебель он же покупать не будет, а только посмотрит, так что… Ну вот, теперь и самому умыться и переодеться. Пока Алиса умывалась, он переоделся в кладовке в старые джинсы и ковбойку и пошёл в ванную. Алиса, как и было заведено ещё в Джексонвилле, держала ему полотенце.
- А сейчас?
- А сейчас обедать будем.
Эркин - опять же по традиции - брызнул на неё водой, вытерся и повесил полотенце на место. И пошёл на кухню. При деятельной помощи Алисы накрыли на стол.
- Эрик, а давай кашу не будем есть?
Предложить отказаться от супа она не рискнула: суп варил Эрик, может обидиться, а вот каша…
- Голодно без каши, - растерянно ответил Эркин. Что от еды можно отказываться было слишком непривычно для него.
Алиса вздохнула. Спор с Эриком у неё как-то никогда не получался. Но зато, когда они пили после всего пили чай, он ей отдал обе конфеты.
- А теперь? - спросила Алиса, разглядывая фантики.
- Ты ляжешь спать. А я помою посуду и пойду на работу.
Сколько себя помнила Алиса, она слышала эти слова и знала, что с этим не поспоришь.
Эркин вымыл и расставил посуду, посмотрел, сколько осталось каши и супа - хватит ли Жене поесть после работы - и пошёл к Алисе. Алиса честно переоделась, даже одежду сложила и лежала уже под одеялом.
- А ты меня поцелуешь?
По заведённому уже в лагере и соблюдаемому теперь порядку он коснулся губами её щеки и сказал слышанное много раз от Жени:
- Спи, маленькая.
- Ага-а, - сонно согласилась Алиса.
Увидев, что она заснула, Эркин пошёл в спальню, переоделся. Тёплое бельё, джинсы, ковбойка. Оглядел спальню. Ничего, ещё пара дней и будут спать уже нормально, на кровати. В прихожей он быстро обулся, надел полушубок, ушанку. Поглядел на себя в зеркало. Как сказал ему Тим? Совсем русским стал? А что? И неплохо совсем. Жене он таким нравится. Ну, и себе тоже. Попробовал сдвинуть ушанку чуть набок, как носят здесь многие, вот так. И тоже очень даже ничего. Он привычным уже движением проверил на себе бумажник, ключи, рукоятку в кармане джинсов и вышел, бесшумно прикрыв за собой дверь. Верхний замок, нижний замок. И быстрым уверенным шагом по коридору, вниз по лестнице и во двор под холодный, но совсем не страшный ветер с мелким снегом.
Возле поворота к магазинчику Мани, он нагнал высокого мужчину в новом чёрном полушубке и не сразу, а только поравнявшись, узнал Тима.
- Привет, - поздоровались они одновременно.
- Во вторую?
- Да.
Тим покосился на него.
- У тебя что, с двух?
- Зачем? С трёх, - и с небрежной лёгкостью: - В мебельный хочу зайти, посмотреть.
- Жёстко на полу спать? - усмехнулся Тим. - Не хотелось второпях абы что покупать, - спокойно ответил Эркин.
Обменявшись ударами, какое-то время шли молча. Наконец Тим буркнул:
- Я вот тоже, по магазинам собрался. Заодно и мебель посмотрю.
Посмотрели друг на друга и улыбнулись. Чего, в самом деле, друг от друга прятаться. Русский Тим знает куда хуже, и вообще… похоже, они двое на весь город… такие. Под бурками поскрипывал снег, лёгкий мороз пощипывал щёки.
- Ты чего чёрный полушубок купил?
Тим смущённо усмехнулся.
- По привычке наверное. Слушай, у тебя как заработок?
- Сто пятьдесят.
- В получку?!
- Ошалел? В месяц.
- Аа, ну, так же, значит.
Они шли быстро, уверенно, но в магазине не то, что оробели, но как-то… смутились, что ли. Просторный, освещённый яркими лампами зал казался сумрачным и тесным из-за заставлявшей его мебели. Они ходили по узким проходам между шкафами. Буфетами, диванами, ещё чем-то… Столько всего разного, и вроде… вроде всё нужно.
- Как тебе этот?
- Куда его, в спальню?
- Куда ж ещё. Зато всё влезет.
- Н уда. Смотри, а это…
- Это? - Тим задумчиво оглядел большой мягкий диван, обтянутый тёмно-красным бархатом. - Это в гостиную, я думаю.
В общем, здесь было всё, что нужно. Даже для детской. Эркин быстро прикидывал в уме, хватит ли ссуды, и получалось, что на всё хватит и даже останется. Но когда он прикинул эти же цены на свою зарплату… ему стало не по себе. Если бы не ссуда… Эркин поглядел на сумрачное лицо Тима и понял, что тот думает о том же.
- Если б не ссуда… - сказал он вслух.
Тим кивнул.
- Долго бы ещё на полу спали и в рабском ходили.
Эркин посмотрел на часы.
- Мне пора уже.
Они молча прошли к выходу и на улице распрощались.
До завода Эркин бежал и, только попав в толпу спешащих на вторую смену, успокоился и пошёл со всеми. Дорога была уже знакомой и потому незаметной. Его окликнул Колька-Моряк. Эркин протолкался к нему.
- Привет.
- Привет. Ты как?
- В порядке.
Колька вдруг зевнул.
- Не люблю вторую, - объяснил он. - Весь день наперекосяк.
Эркин задумчиво кивнул. Хотя ему вторая смена особо не мешала. Только вот то, что они с Женей в разных сменах. Это неудобно. Так бы он с Женей пошёл в магазин. Помог бы. А кровать хороша. Большая, даже на качалку хватит. Если Жене понравится…
Пропуск, табельный номер, бытовка. Они не первые, но и не последние, и время ещё есть. Эркин отпирает свой шкафчик, переодевается. У Кольки нижняя рубашка полосатая, как ни у кого, ни разу не видел такой. Бытовка заполнялась людьми, гомоном, смехом, беззлобной руганью. Что-то верещал Ряха, и над его рассказом дружно ржали. Эркина Ряха теперь не задевал. Когда вчера после работы переодевались и Эркин снял нижнюю рубашку, чтобы обтереться, кто-то, глядя на его плечи, хмыкнул:
- Везучий ты, Ряха.
- Да уж, - кивнул Лютыч. - Крепок Мороз. Уж если вдарит, так вдарит.
- Не горюй, Ряха, - засмеялся Колька. - На гроб мы тебе скинемся.
Ряха, как-то сжавшись, смотрел на Эркина, беззвучно шевеля губами. Эркин посмеялся со всеми, как над шуткой, оделся, и они разошлись. Но Ряха, похоже, всерьёз испугался и сегодня старался даже не глядеть на Эркина.
- Хватит валандаться, - Медведев, надевая ушанку, толкнул дверь бытовки. - Пошли.
Эркин запер шкафчик, сунул ключи в карман и со всеми пошёл к двери. Всё-таки, великое дело - ватага. Когда ты не один, когда как все. Он всегда был отдельно, наособицу, индейцы в Паласе - большая редкость, сам он о таких только слышал, но не встречал. И в имении тоже был отдельно от всех. Только после Освобождения ему стало чуть легче. Но и в Джексонвилле он был один. Пока не появился Андрей. Но думать об Андрее он не мог: такой болью отзывалось это. И он заставил себя не думать. Да и некогда уже. Вон они, чёртовы контейнеры. И как только старшой разбирается, куда какой тащить?
Двор залит пронзительно белым светом прожекторов. Режущий губы и щёки холодный ветер. Лязг, грохот, чья-то ругань.
- Легче, Мороз, рад, что силы много!
- А что?
- Глаза разуй! - Саныч тычет пальцем в намалёванные на контейнере красные буквы.
- Ну так что? - не понимает Эркин.
Саныч внимательно глядит на него.
- Неграмотный, что ли? - и, увидев хмурый кивок, показывает другой значок, тоже красный, но понятный. Рюмка. - Понял? Их осторожно надо. Как стекло.
- Ага, понял.
И, берясь за очередной контейнер, смотрит, ищет рюмку. И везёт такой уже без тряски и толчков, плавно, хотя это не в пример тяжелее. Медведев молча кивает ему, пробегая мимо.
А в перерыве в полупустой столовой - во вторую смену заметно меньше народу - Саныч негромко сказал ему.
- Учиться думаешь?
- Надо, - кивнул Эркин.
- Надо, - согласился Саныч. - Не откладывай далеко, пока голова молодая.
Эркин невольно вздохнул.
- А есть школа…? - и осёкся, едва не сказав по-английски: "для цветных".
- Если искать, то всё найдёшь, - ответил Саныч.
Эркин кивнул. Конечно, надо учиться. Сам всё знал и понимал, и… и как будто держало что-то. Страх какой-то. Нутряной, глубинный, что даже думать неприятно.
И снова ветер, лёгкий снег, тающий на щеках и губах, белый свет, тускло блестящие серым металлом контейнеры с красными значками.
- Мороз, этот десяток на ту платформу.
- Эти? - он, уточняя, обводит рукавицей кучку контейнеров без букв и цифр с непонятными значками.
- Да. Только аккуратнее.
- Как стекло?
- Ещё легче.
- Понял.
Он берётся за ручку, носком валенка без щелчка убирает стопор и плавно стягивает контейнер с места. Вот так… и вот так… и вот так… А крепит кто? Ряха?! Но удивиться он не успевает: с такой неожиданной ловкостью зацепляет Ряха за скобы контейнера необычные тяжи на пружинах и быстро закручивает стопорные барашки. То-то Ряха без рукавиц.
- Чего смотришь?! Ты…! Им же под снегом нельзя!