Пол был чистым, и Эркин спокойно остался в носках, поставив, как и Колька бурки у печки на специально подстеленной рогожке. Из кухни они прошли в маленькую горницу и быстро - Эркин и оглядеться не успел - нырнули в совсем уже маленькую комнату, отгороженную от горницы даже не стенкой, а занавеской. "Выгородка?" - удивился про себя Эркин. Узкая длинная комнатка упиралась одним концом в печь, а другим в окно. Узкая, явно самодельная койка, застеленная пёстрым, сшитым из разноцветных треугольников одеялом, крохотный, похожий на вагонный, столик у окна. Над кроватью приклеенные к стене фотографии.
- Во, ты фотки пока посмотри, а я к Сёме загляну. Другой мой брат. Лежачий он, спинальник, - последние слова Колька произнёс с таким угрюмым выражением, что Эркин счёл за лучшее воздержаться от вопросов.
Колька исчез, а Эркин подошёл поближе рассмотреть фотографии. Мужчина, чем-то похожий на Кольку, в чёрной форме с погонами, нашивками, на груди медали, ордена, какие-то значки. Сбоку на поясе как нож, но подвешен как-то странно, не по-ковбойски. Тоже моряк? А нож тогда зачем? Рядом раскрашенная вручную фотография девушки со светлыми кудряшками. Сначала Эркин подумал, что это родители Кольки, но девушка никак не походит на Маму Фиру. Так это Колькина девчонка, что ли? А вот и сам Колька, и ещё с десяток парней, все в форме, с орденами, у ног чемоданчики и мешки, смеются все… Из-за занавески доносились голоса, засмеялся Колька, ещё кто-то.
- Ладно, мама Фира, - Колька вошёл и встал рядом с Эркином. - Смотришь? Это мы на дембеле. А это батя мой.
- Моряк? - рискнул уточнить Эркин.
- Ну да. А это, - Колька указал на фотографию девушки. - Это маманя моя. Я-то такой и не помню её, это ещё, - он хмыкнул, - ещё до меня. А другой фотки нет.
Эркин задумчиво кивнул. Значит, мама Фира - не мать Кольке, ну да, и молода она для этого, а… а это уже Колькины проблемы, не его.
- Вот, - плечом отодвинув занавеску, в комнату вошла мама Фира. - Попейте чаю пока, а там и обед поспеет.
- Ага, - Колька ловко взял у неё две большие чашки с дымящейся тёмно-янтарной жидкостью и поставил на столик. - Спасибо, мама Фира.
- Спасибо, - улыбнулся и Эркин.
- На здоровье, - кивнула она и вышла.
- Садись, - Колька вытащил из-под столика табуретку, а сам сел на кровать.
Эркин сел на табуретку и взял чашку, вдохнул горьковатый, напомнивший костры на Перегоне запах.
- Чай такой? - удивился он.
- У мамы Фиры он особенный, - засмеялся Колька. - Чай-трезвиловка. Знаешь, как голову проясняет. На травах всяких.
Эркин глотнул обжигающе горячую жидкость. Да, чувствуется что-то… травяное.
- Хорошо?
Эркин молча кивнул в ответ, и Колька довольно ухмыльнулся.
- То-то. Готовит мама Фира… обалдеть, как вкусно. Кабы денег побольше…
- А что, - Эркин и видел, что Кольке хочется выговориться, и не хотел обидеть зряшным любопытством. - Ты один работаешь?
- Ну да, - Колька заговорил тихо. - Сёма, он лежачий, ему спину осколком повредило, руки ещё шевелятся, а дальше всё… А пенсия инвалидная - это ж не деньги, слёзы. На Колобка пенсия за отца тоже… дай бог, чтоб на хлеб хватало. Если б не огород, да не куры с козой, то совсем… кранты. А это ж всё обиходить ещё надо.
- Кроликов ещё можно, - задумчиво сказал Эркин. - Я в лагере слышал, что кроликов держать выгодно.
- Во, - Колька взял со стола и показал ему тоненькую книжку, на обложке которой был нарисован кролик. - В библиотеке взял, - Колька заговорил в полный голос. - Думаем мясных завести и пуховых, чтоб пух ещё счёсывать и прясть.
- Козы тоже пуховые бывают, - поддержал Эркин.
- Слышал. Наша Манька молочная зато. Три стакана как отмерено.
- В день?
- Скажешь тоже, она ж не кошка. В дойку, - гордо сказал Колька.
Эркин изобразил изумление и восторг, и Колька довольно заржал. С той стороны занавески запыхтели и подёргали ткань.
- Закатывайся, - разрешил Колька, подмигивая Эркину.
Отодвинуть или поднять ткань малыш не мог, и потому просто подлез под ней.
- Во, я ж говорю, Колобок, - смеялся Колька. - Лезь сюда.
Сопя от напряжения, малыш забрался на койку, сел рядом с Колькой и очень серьёзно, даже строго посмотрел на гостя. Эркин улыбнулся ему, и мальчишка сначала неуверенно, а потом широко улыбнулся в ответ. Колька взъерошил ему кудрявые тёмные волосы и сказал с нарочитой строгостью:
- Ну, пришёл, так сиди тихо. Юнги без команды голос не подают.
Малыш снизу вверх посмотрел на него и подлез ему под руку, упёршись кудрявой макушкой в подмышку Кольке. Эркин улыбнулся, сразу вспомнив Алису, её манеру так же подлезать к нему или Жене, улыбнулся своей "настоящей" улыбкой.
- Хороший пацан.
- При моём воспитании плохим не будет, - Колька допил свой чай и удовлетворённо фыркнул: - Уф, хорошо!
Эркин кивнул, допивая. Колька легко встал, снял малыша с кровати и взял обе чашки.
- Давай, юнга, отнесём посуду на камбуз, нечего ей в кубрике делать.
Юнга, камбуз, кубрик… это что, не по-русски уже? И, когда Колька вернулся, Эркин сразу спросил об этом.
- Это по-морскому, - рассмеялся Колька. - Кухня - камбуз, матросы в кубрике, офицеры в каюте, а юнга… ну, мальчишка на корабле, будущий моряк. Понял?
- Понял, - кивнул Эркин.
- Вот, - Колька показал на ещё одну фотографию. - А это корабль мой. Катер "Стерегущий". Вот такой, - он показал Эркину оттопыренный большой палец. - Вот такой корабль был. Я-то сначала на "Ревущий" просился, к бате, рапорт писал, а потом не жалел. И команда классная была, во парни.
- Это они? - Эркин показал на фотографию, которую Колька назвал "дембелем".
- Не, это я после госпиталя на линкор попал, на "Север", а "Стерегущего" и поднимать не стали. Нас из всей команды и пятёрки не уцелело, сутки, считай, болтался, пока не подобрали меня. А "Ревущего" ещё раньше подбили, там никто не выплыл. Это на Гнилой Банке. Там страшные бои были. Они всё на север, в обход к Поморью рвались, ну, и мы, насмерть, закрыли проливы.
Он сыпал именами и названиями, которых Эркин не знал, а потому и не запоминал и даже не всегда понимал, о чём говорит Колька, но слушал, не перебивая. А когда Колька замолчал, осторожно спросил:
- А брат твой, тоже моряк?
- Не, Семён в авиацию хотел, по мамкиной дороге, а попал…
- Твоя мать - лётчик?! - изумлённо перебил его Эркин.
- Не моя, Сёмкина, - отмахнулся Колька и засмеялся озадаченному виду Эркина. - Во каким стрелком мой батя был. Как пальнёт, так попадёт. Ну, я в госпитале и получил и на батю похоронку, и от Сёмы, чтоб навестил его, вдвоём ведь остались. Мне, как всем, отпуск на поправку, недельный, дали, я литер выправил и к нему. Я-то в Морском лежал, а он в Горном. Приезжаю, а у него в палате мама Фира сидит. Представляешь, я-то даже не знал, что батя опять женился, - Колька засмеялся и покрутил головой. - Вот так мы и встретились.
- Повезло тебе, - убеждённо сказал Эркин. - Ну, что нашли друг друга.
- Не то слово! - Колька прислушался к шуму за занавеской. - Пошли, с Сёмой познакомишься.
Они вышли в горницу, и тут Эркин понял, почему она показалась ему такой маленькой. Она же разгорожена! Ну да, Колькина выгородка за занавеской и вон ещё одна отодвинута наполовину, открывая рядом с печью высокую кровать с лежащим на ней молодым ещё, вряд ли намного старше Кольки, парнем. Его лицо было бледным и, как показалось Эркину, слегка одутловатым, но он больше Кольки походил на моряка с фотографии.
- Во, Сёма, это Мороз, мы в одной бригаде.
- Привет, - Семён протянул Эркину правую беспалую ладонь.
Эркин пожал её и улыбнулся.
- Привет.
- Слышал, ты на "стенке" хорошо стоял, - улыбался Семён.
- Он не стоял, - Колька придвинул к Эркину табуретку и сел на кровать в ногах Семёна. - Он как сквозь масло прошёл. Двинул раз - и всё. И знаешь, кому? Волкову, ну, Леонтию.
- Ого, - Семён с уважением смотрел на Эркина. - Леонтия сшибить - это силу надо иметь.
- Дело не в силе, он открыто стоял, - охотно поддержал тему Эркин.
- А ты, я заметил, без замаха бьёшь, - подхватил Колька.
- Замахиваться - это время терять, - усмехнулся Эркин и не удержался: - Вырубать надо первым ударом, второго тебе сделать не дадут.
- Верно, - кивнул Семён. - Много драться пришлось?
- Много, - честно ответил Эркин.
Из кухни прибежал и полез к Кольке мальчишка. Но почти сразу вошла, вытирая на ходу руки об угол фартука, мама Фира.
- А теперь спать.
Она очень ловко взяла мальчишку на руки и унесла в соседнюю комнату, несмотря на обиженное хныканье. А они продолжали разговор о "стенке". Эркину рассказали о кулачном бое "сам-на-сам", что там выходят попарно, один на один, а правила те же, хотя и в обхват взять и повалить можно, но это если сумеешь вплотную подойти. Эркин рассказал о ковбойской олимпиаде, о Бифпите, перевёл, как смог, формулу трёх радостей ковбоя, и они все вместе долго взахлёб ржали.
- Ну, это по-нашему, - отсмеялся Колька. - Как с корабля на берег, так то же самое.
Семён смеялся и шутил вместе с ними и, когда мама Фира вошла в горницу, сказал покровительственным тоном старшего:
- Идите есть, драчуны. А я сосну малость. Коль, задёрни меня.
- Ага, - легко встал Колька.
Сразу встал и Эркин. Он не знал, нужно ли прощаться, но Семён уже закрыл глаза, а Колька подтолкнул его в плечо и, отходя, задёрнул за собой занавеску.
И тут Эркин увидел, что в горнице рядом с маленькой украшенной ёлочкой на комоде над узким деревянным диванчиком на стене висят гитара и… как нож в ножнах. У моряка на фотографии такой же. Ну, нож ладно, а вот гитара… Колька заметил его взгляд и невольно вздохнул.
- Батины. Гитара и кортик. Всё, что осталось. Ордена на нём были, как положено. А кортик тогда не взял с собой.
Эркин понимающе кивнул. От Андрея ведь тоже… только ящик с инструментами остался. И понимал, что невежливо вот так стоять и смотреть, и не мог отвести глаз от гитары.
- А ты… играешь?
- Не, - мотнул головой Колька, - так висит. Как память. Вот Колобок подрастёт, может, будет, - и зорко посмотрел на Эркина. - А что, ты играешь?
- Играл, - вздохнул Эркин, - уже, да, шесть лет, как в руках не держал.
- Ла-адно, - протянул Колька, - пошли, поедим.
Ели на кухне. Тоже, как и горница, маленькой, за покрытом полотняной скатертью столом. Мама Фира подала им. Колька нарочито строго посмотрел на неё. - А сама-то?
Она улыбнулась. - И я с вами.
Сняла фартук и косынку и села к столу. Посуда была - Эркин уже в этом разбирался - самая дешёвая, но еда оказалась необычной и очень вкусной. Жёлтый куриный бульон с плавающими в нём маленькими шариками - их называли клёцками, потом запечённая в печи курица, оказавшаяся, к крайнему изумлению Эркина, без костей. Нет, так поглядеть, курица как курица, только что без крылышек, а режется на ломтики как… как колбаса. Его изумление очень понравилось Кольке. А мама Фира всё подкладывала и подкладывала ему и Кольке. Потом был чай, из самовара, с золотистыми кругляшами печенья.
Мама Фира угощала и расспрашивала Эркина о его семье, давно ли он в Загорье, почему выбрали именно этот город.
Эркин улыбнулся.
- Как-то само получилось. Искали работу и жильё. Ав деревню не хотелось. В деревне для Жени работы нет.
- Конечно, - кивнула мама Фира. - Город у нас хороший. Мы сюда тоже, можно сказать наугад приехали, - по её лицу скользнула еле заметная мгновенная тень и тут же сменилась улыбкой. - И не жалеем. Правда, Коля?
- Точно, мама Фира.
Глаза у Кольки радостно блестели.
- Эх, жаль, мама Фира, ты нас на "стенке" не видела.
- Ну нет, Коля, это зрелище не для меня. Давайте, я вам ещё чаю налью.
- Спасибо, - Эркин запнулся, не зная, как обратиться к ней. За столом он разглядел, что она ненамного старше него и, похоже, ровесница Семёна, и тридцати ей точно нет.
Она поняла его заминку и улыбнулась.
- Мама Фира я, вы же с Коленькой вместе. Пейте на здоровье. И печенье берите. Нравится?
- Да, очень вкусно. Никогда такого не ел.
- А ты заходи почаще, - пригласил Колька.
И за едой и разговором не заметили, как за окном потемнело. Мама Фира встала и включила свет.
- Как хорошо, что свет провели. Так прошлой зимой с керосином мучились.
- Да, - кивнул Эркин. - Знаю. Мы тоже так жили, - и встал. - Большое спасибо, но мне пора.
- Заходите ещё, - улыбнулась мама Фира.
Они попрощались, Эркин взял свои бурки, обулся, и Колька вышел с ним в сени. Эркин быстро оделся, чтоб не держать человека в холодных сенях.
- Спасибо, что зашёл.
- Спасибо, что пригласил, - ответил в тон Эркин. - И ты заходи.
- Спасибо, зайду. Дорогу-то найдёшь, или проводить?
- Найду, - улыбнулся Эркин.
Они даже обнялись на прощанье, и Эркин ушёл.
Фонарей в Старом Городе, похоже, не было, но настоящая темнота ещё не наступила, в окнах горел свет, отсвечивал снег, так что заблудиться Эркин не боялся. Он благополучно пересёк оба двора, вышел в проулок и на минуту остановился, соображая, как лучше идти. Где-то нестройно, перекрикивая друг друга, пели, а вон ещё, и ещё… Эркин улыбнулся. Нет, всё хорошо, жаль только, что Жени с ним не было.
Гуляли здесь, в общем-то, как в Цветном: с песнями, несерьёзными стычками, разве только песни другие, да нет - тряхнул Эркин головой - всё другое, всё хорошо и даже лучше.
- Эй, Мороз, здорово, куда спешишь?
- Здорово, Антип, - охотно откликнулся Эркин. - Домой иду, а что?
- Больно рано ты домой собрался, - Антип был несильно, но заметно пьян. - Здорово ты сегодня на "стенке" врезал, это обмыть надо.
Шумная компания окружила его, шлёпали по плечам и спине, звали отметить. Совсем, как в Бифпите после скачек и борьбы. И Эркин пошёл с ними. Напиться он не боялся, зная, что в общей гульбе главное - не отказываться и не ломать компанию, а в рот тебе заглядывать не будут, и смыться втихую тоже не проблема.
Так в общем и получилось. К тому же, пока добрались до трактира, компания сильно поменялась в составе, и, выпив с Антипом и немного посидев для приличия со всеми, из общей пьянки Эркин удрал. Тем более, что в трактире вовсю шумел Ряха, а уж с ним в одной компании быть зазорно.
И сейчас Эркин шёл, жадно дыша холодным воздухом и с удовольствием слушая снежный скрип под бурками.
В Новом Городе гуляли не на улице, а по домам, из окон вырывались голоса, музыка, пение… Святки, неделя гульбы. И с площади слышалась музыка. Эркин уже знал, что вечерами там танцуют, и, если бы с ним была Женя, конечно, они бы пошли туда потанцевать. Он же… он же ни разу не танцевал с Женей, так, может, завтра или послезавтра… как она захочет… Он шёл и незаметно для себя пел, подпевая доносившейся до него музыке.
После снегопада снова выглянуло солнце, и - Святки же! - почти все обитатели "Беженского Корабля" пошли кататься на санках. Крутые, почти отвесные, у самого дома склоны оврага дальше становились более пологими, а овраг заметно шире. И с утра туда потянулись, протаптывая тропинки, взрослые и дети с санками. Многие, особенно поначалу, смущались, что, дескать, вот только детишек чтоб позабавить, но чинились недолго и вскоре уже катались и барахтались в снегу чуть ли не наравне с детворой.
К огорчению Эркина, Женя недолго была с ними. Чуть покаталась и ушла готовить обед. Алиску прогулки не лишишь и одну её не оставишь. Так что всё ясно и понятно, но… Женя, поглядев на его расстроенное лицо, улыбнулась.
- Всё в порядке, гуляйте, как следует.
Эркин хмуро кивнул. Женя, привстав на цыпочки, поцеловала его в щёку.
- А я вам приготовлю сюрприз. Ну же, Эркин, улыбнись.
И он не смог противиться ей. Да и заметил к тому же, что остались с детьми, в основном, мужчины, или дети сами по себе гуляют. И Зина ушла, а Тим остался с Димом и Катей.
Когда Алиса в очередной раз, сев на санки, оттолкнулась и покатилась вниз по склону, Эркин подошёл к Тиму.
- Привет.
- Привет, - ответно улыбнулся Тим. - Хорошо, солнце выглянуло.
- Погодка, что надо, - охотно поддержал тему Эркин.
Перебросились ещё парой фраз о погоде, что сухой мороз и впрямь куда лучше алабамской сырости. Здоровее, во всяком случае. Помогли выбраться наверх детям, отряхнули их, усадили на санки и снова отправили вниз.
- На масленицу опять "стенка" будет, так?
- Про кулачные бои говорили, один на один.
- Слышал, - кивнул Тим. И усмехнулся: - Разохотился никак?
- А ты нет? - хмыкнул Эркин.
Тим задумчиво кивнул.
- Что ж, всё так, - и улыбнулся. - А хорошо было.
- Хорошо, - согласился Эркин.
И когда Алиса, Дим и Катя выбрались к ним, волоча санки, и потребовали кататься всем вместе, они не стали спорить.
Когда Эркин и Алиса пришли домой, Женя только ахнула, увидев их.
- Господи, вывалялись-то как!
Она хлопотала, вытирая, переодевая, развешивая одежду, и ругала их. Но ругала так, что даже Эркин понимал: она совсем не сердится, это - так просто.
И был необыкновенно вкусный обед с плавающими в густом тёмно-коричневом соусе кусками мяса и свекольным салатом-винегретом, и вкусный яблочный компот с приятной кислинкой. Тогда, придя домой после "стенки" из гостей, Эркин рассказал Жене об угощении, и оказалось, что Женя не знает, как делать курицу, чтоб она была целой и без костей. Она даже расстроилась из-за этого, и Эркин утешал её, говоря, что ему особо и не понравилось, так, интересно просто, как это получается. А так у Жени гораздо вкуснее.
- Спасибо, родной, - чмокнула его в щёку Женя.
Очередной, наполненный всякими событиями день подходил к концу. Сегодня они опять ходили за покупками. Завтра Новый год, так что и продукты, и подарки, и на ёлку кое-чего - всего надо подкупить. Вчера вечером гадали, топили воск, так и свечей запас надо сделать - все огарки потратили.
А на Главной улице опять суета и толкучка в магазинах. Весёлая праздничная суета. И тут Эркин увидел в одном из магазинов такое… у него на мгновение даже дыхание перехватило. А цена? Вполне по карману. И будет у них тогда на Новый год… Всё будет! Он даже отвёл глаза, чтобы Женя не заметила, всё-таки он ей сюрприз готовит. А когда принесли всё купленное домой, даже не стал раздеваться.
- Я кое-куда ещё схожу, ладно, Женя?
- Ну, конечно, Эркин, - Женя раздевала Алису.
- Мам, и я с Эриком.
Женя, быстро посмотрев на Эркина, покачала головой.
- Нет, маленькая, ты мне на кухне поможешь.
- Ну ладно, - согласилась Алиса и тут же нашла себе дело. - Давай я буду конфеты раскладывать.
- Посмотрим, - улыбнулась Женя.
Эркин зашёл в кладовку и взял ещё денег, крикнул Жене на кухню, что он пошёл, и выскочил в коридор, захлопнув за собой дверь.
И бегом по коридору, по лестнице, по скрипящему под ногами снегу. Лишь бы успеть, чтобы никто не перекупил.