– Заклятие умирающей ведьмы – опасная субстанция. Почти вещественная… Ей может противостоять только истинная вера. Чистая, незапятнанная. Лишь праведник выстоит против такого. Но вы же сильны в вере? Нигде не нарушали заповеди, посланные нам Аллахом через пророков своих?
Лица турок перекосились.
– Э-э-э… Все-таки… Так как там насчет второго варианта?
Алекс перегнулся через стол.
– Если не желаешь, чтобы ведьма наслала на тебя проклятие, надо хоронить ее на пересечении дорог, ровно в полночь и с осиновым колом в груди. Да на могиле молитву отчитать поутру, – он добавил ехидно. – А не в стену замуровывать.
Толстяк поднял глаза в потолок и тихо чертыхнулся.
– Кто ж знал!
Старичок подвинулся поближе.
– Ты можешь сделать это, уважаемый?
– Что?
– Перехоронить этих чертовок, сняв с нас их… ее ворожбу?
Потемкин замялся.
– Это опасно… Когда снимаешь проклятие всегда рискуешь, что оно падет на того, кто рядом будет? И тут уж даже я не помогу. Может, лучше попробовать с именем Алла…
Его прервали.
– Если сумеешь, то получишь двести курушей.
Алекс возмущенно вскинулся.
– Я не базарный факир. Если я возьмусь за такое, то не за деньги!
Толстяк нахмурился, но тут же поменял выражение лица, пустил слезу.
– Детей не оставь сиротками!
Рядом умильно поглядывал старикашка кади.
Потемкин деланно вздохнул.
– Только из сострадания, – он придвинул к себе блюдо с лепешками и медом. – Добрые люди должны творить добро… Потому их и называют – добрыми.
Кади с сомнением покачал головой:
– А получится?
Алекс удивленно выкатил глаза:
– Что вы, милейший! Конечно получится. Мы, мусульмане, не обманываем друг друга.
Кади и начальник охраны со вздохом переглянулись.
7
К вечеру убийство Айхана перестало быть главной новостью дня. Весь Котор судачил о том, что пришлый дервиш взялся снять заклятие с городского кади и начальника городской стражи, для чего нужно разобрать стену и перехоронить ведьм. Еще из уст в уста передавали слова прорицателя о том, что черная смерть и мужская немочь может пасть на того, кто будет рядом с ним во время ритуала. Потому как полностью уничтожить силу проклятия он не сумеет.
После такого предупреждения, естественно, среди каменщиков желающих разбирать кладку стены не нашлось. Пришлось городскому кади послать рабов.
Так они и двинулись с началом сумерек: пришлый оборванец, троица понурых рабов с кирками и пятеро стражников. Алекс с удивлением заметил, что на вооружении последних были, кроме кривых ятаганов, лишь луки, давно считавшиеся в Европе анахронизмом. Только старший из турок нес на плече длинноствольное ружье.
…Рабы вяло ковыряли свежую кладку. Расставленные у стены треноги с горящими поленьями давали немало света, так что было заметно, как с наступлением темноты глаза охранников становятся все более круглыми от страха.
Потемкин, как мог, старался поддерживать это состояние. Вздыхал и сетовал на то, что вряд ли доживет до утра, спрашивал крепки ли окружающие в вере, рассказывал выдуманные истории про ведьм и ночных вурдалаков. К тому моменту, когда кирка рабочего провалилась в пустоту, стража шугалась уже каждой полевой мыши.
Обычно ночью стены Котора патрулируются каждый час. Но нынче никто не тревожил их. Патрули старательно обходили проклятое место. Алеф-хаджи обещал уложиться до полуночи, и янычары, командующие ночной стражей, решили, что за несколько часов с городом ничего не случится.
Алекс еле заметно сплюнул. Лишь бы не сглазить такую удачу.
Один из невольников ойкнул и отступил. Из стены вывалился камень, выворачивая кусок кладки. Дальше была пустота.
– Я боюсь, – хрипло выдохнул самый молодой турок.
Произнес он это негромко, но среди наступившей тишины слова услышали все.
Из зева провала раздался слабый стон.
Рабы, как по команде, побросали кирки и, гремя кандалами, припустили от стены. Стража попадала на колени. Только двое из них схватилось за оружие, остальные тихо молились.
Даже Потемкина, который был уверен, что бояться нечего, и того передернуло.
– К-к-кто там? – проблеял ближайший охранник.
Алекс пожал плечами, вытянул из жаровни на треноге приготовленный факел и шагнул к пролому.
Внутри стены оказался своеобразный пенал размерами полтора на два метра и глубиной с метр. Из проема дохнуло зловонием и запахом разложения. Алекс прикрыл лицо. "Неужели там еще есть кто живой?"
Шум раздался снова.
Из кучи тряпья на дне провала высунулась узкая ладошка. Обкусанные пальцы слабо царапнули по краю камня. Рука исчезла.
Потемкин задержал дыхание и полез внутрь. Через минуту он выволок скрюченное тельце. Весила внучка ведьмы не более тридцати килограмм.
Это усилие не прошло даром. Рука и бок налились огнем. Все-таки еще рановато для таких нагрузок – сам недавно на тот свет вблизи смотрел.
Алекс опустил Френи и привалился к стене. Затем присел и прислушался. Дышит! Верно сказала старуха – жива внучка.
Из темноты выступили турки охраны.
– Она не сдохла?
Потемкин, отдышавшись, выдохнул:
– Она питается вашим страхом. Чем больше будете бояться, тем сильнее она станет, олухи!
Мелькнула сталь клинков. "Нервы у них ни к черту!"
– Что задумал?
Алекс старался поймать взгляд паренька, вытащившего саблю. Но тот, посеревший от ужаса, глядел только на тело ведьмы.
– Я-я-я зарублю ее, эфенди! И пускай будет то, что будет!
Потемкин прикрыл собой тело цыганки. Это остановило стражника.
– С ума сошел? Все, что делаем, пустишь побоку! Она в тебя через кровь перейдет!
Паренек отпрыгнул.
Все пятеро смотрели на оборванного "божьего человека", ожидая его действий. Надо было направить их, дать им задание. Только не оставлять один на один с неизвестностью и собственными страхами.
– Ты! – Алексей подозвал самого стойкого. – Тут должна валяться тележка, если невольники с собой не утащили.
Один из охранников не выдержал напряжения:
– Да пошло все пропадом! Я с нечистью воевать не буду!
Он бросил на землю лук и побежал вдоль стены к ближайшим воротам.
Оставшиеся проводили его долгими, задумчивыми взорами.
"Если еще пара сбежит, будет неплохо", – пронеслось в голове лже-прорицателя.
Но турки понемногу собирались с духом. Двое приволокли тележку, один вытащил из-за пояса кол. Самый старший разжег два факела.
"Где Барис?!" – забилось в голове Потемкина.
8
К полуночи дела стали похуже.
Турки еще мандражировали, но уже без прежней паники. Понемногу стражники сумели взять себя в руки, успокоились и… Теперь уже Потемкин еле сдерживал себя.
"Где гайдуки?" – Алекс всматривался в темень.
Вокруг были обычные ночные холмы. Стрекотали и жужжали насекомые, гудел ветер в кронах низких деревьев, заливались цикады и кузнечики.
Стражники уже выкопали глубокую яму и требовали заканчивать ритуал.
"Где же эти гребаные юнаки?!"
Алекс тянул время как мог. Он придирался к могиле, потребовал заменить пару кольев, долго и нудно гундосил белиберду над телом полуживой цыганки.
Турки настаивали… А людей Карабариса все еще не было.
– Нет! Этот песок не годится! – он отбросил плошку с дорожным песком, вытребованную час назад. – Принеси мне земли с того холма, о воин!
Турок зыркнул исподлобья, но перечить не стал. Подхватил плошку и потрусил в темень.
– А ты срежь пять веток кустарника, растущего у дороги… Только не этого, а того, что у коровьей тропы.
Второй охранник, чертыхаясь, исчез в темени. Осталось двое: усатый пожилой начальник и совсем еще подросток, безусый паренек в потрепанном халате.
– Дай кинжал! – Алексей протянул руку к старшему турку.
У усатого на руке заряженное ружье. Если изловчиться, то можно постараться зарезать турка, застрелить второго и оттянуть тело Френи с дороги. На выстрелы турки если и прибегут, то рыскать по кустам не станут.
Возможно, матерый солдат почувствовал неладное. Может, просто не решился приближаться к ведьме и странному дервишу. Кинжал полетел к ногам прорицателя.
Алекс поднял клинок, вздохнул и выпрямился.
– Барис, если ты меня слышишь! Сейчас – самое время! Стреляйте же, черт вас побери! – проревел он на русском.
Турки приняли незнакомые слова за часть ритуала. Младший быстрее зашептал слова молитвы.
Одинокий выстрел прозвучал как гром среди ясного неба. Усатого турка развернуло на месте и бросило к ногам застывшего Алекса. Второй охранник отпрыгнул из круга света и начал посылать стрелу за стрелой в сторону вспышки. При этом он молился, не переставая ни на мгновение.
– Возьми ружье! – Потемкин протянул ружье убитого.
Турок с благодарностью кивнул и подскочил к дервишу.
Ойкнул, схватился за живот, осел… На лице промелькнули изумление, досада, удивление и детская обида.
– Прости… – слова глупого извинения слетели с языка Потемкина сами собой.
Уже мертвый паренек соскользнул с окровавленного кинжала. Алекс осел в дорожную пыль вместе с ним.
Из темноты выскочил знакомый силуэт.
– Космин? – Потемкин узнал одного из людей брата.
– Петр? Ты что тут делаешь?
Юнак мимоходом срезал кошель убитого турка, подхватил трофейное ружье и прильнул к земле.
– Как что? Где Карабарис? Где остальные?
Гайдук при виде цыганки присвистнул, закинул ружья за спину и подхватил тело девушки.
– А мы тебя полночи у южных ворот ждали…
– Какого черта?
Из темноты вылетела стрела, свистнула возле уха и унеслась дальше. Гайдук чертыхнулся, затоптал валяющийся на земле факел и юркнул в кусты. Потемкин, пошатываясь, двинулся следом.
9
К месту ночевки отряда Карабариса они добрались только под утро. Как рассказал Космин, вечером к ним вышел какой-то мужичок. Незнакомый серб назвался подручным брата арамбаши, Петра. По его словам, Петр послал его гонцом из Котора, чтобы предупредить, что место нападения поменялось. Вместо северных ворот надо было ждать турок у южной части города.
Полночи гайдуки отсидели в кустах, провожая взглядами каждый караул.
А к полуночи странный посланник исчез.
Когда стало ясно, что никого они не дождутся, Барис увел чету, давая возможность уставшим бойцам отдохнуть до утра. Космин же потихоньку отстал и двинулся в гости к одной вдовой рыбачке, проживающей неподалеку. И случайно напоролся на колдующего дервиша.
Сам Космин Росу был из румынских староверов, русский язык в него вбили в глубоком детстве. Поэтому, когда оборванец закричал, чтобы Барис не медлил, юнак решил вмешаться. Лишь оказавшись рядом, он узнал в бородатом незнакомце того самого Петра, чьего появления они так и не дождались.
Алексей выслушал сбивчивый монолог вполуха. Путешествие через холмы подорвало слабое здоровье. Перед глазами кружились хороводы шариков и стеклянных палочек, земля норовила убежать из-под ног.
Когда стало ясно, что преследовать их никто не собирается, румын сделал привал.
Космин волок бесчувственное тело цыганки и помочь измученному Джанковичу никак не мог. Лишь предложил глоток самогона из деревянной баклажки. Потемкин отказался. Воды у разбойника не было. Гайдук хмыкнул и влил пару глотков в приоткрытый рот полуживой ведьмочки. Спина спасенной узницы выгнулось дугой, спазмы скрутили тело, но спустя пару минут щечки девушки порозовели.
Отдохнув немного, они побрели дальше.
Когда за два часа до рассвета спящего арамбаши посмели растолкать, в грудь безумца уперлись сразу два пистолета. Карабарис еще только моргал, силясь рассмотреть, кого принесла нелегкая, а пальцы уже взводили курки.
– Петя? Живой? – хрипло выдавил старший Джанкович.
Потемкин вымотался до полусмерти. На риторический вопрос он лишь кивнул.
– А мы тебя ждали…
Ныла рука, подгибались ноги. Алексей присел на небольшой камень и жестом попросил воды. Карабарис зашарил по сложенным у лежанки вещам.
Через минуту содержимое фляги исчезло в пересохшей глотке лжедервиша.
Потемкин громко выдохнул и повернулся к брату.
– Какого черта вы поперлись на другую сторону? Что это за хрен, кто тебе лапшу тут на уши вешал? Ты что, совсем маленький? На развод банальный повелся?!
– Чего? – Барис не понял и половины услышанного. Лицо его нахмурилось, уголки рта опустились. – От тебя человек пришел…
Алекс скривился.
– Где этот посланник? Откуда я его мог знать?
Глаза собеседника сверкнули в гневе.
– Это не ко мне… У тебя здесь хватает… знакомых, – он полез в пояс, быстро нашарил там что-то и протянул брату.
Алекс удивленно замер, разглядывая маленький серебряный крестик на ладони Бариса.
– У меня такой же, – хрипло подтвердил догадку арамбаши. – Отец подарил… Когда увидел, то мог ли я сомневаться?!
Потемкин вспоминал, куда он дел крестик. Перед операцией снял. Это точно. Дервиш с христианским крестиком – перебор… Но куда упрятал?
– Человека-то этого… который от меня пришел… Якобы… Кто раньше, может, видел?
Карабарис повернулся к отряду и громко повторил вопрос. Парни разводили руками и отрицательно мотали лохматыми головами.
– Чертовщина… – Алекс почесал затылок. – Вспомнил! Я ж крестик в деревне, в доме, в сундуке оставил!
– Точно?
Потемкин хмыкнул. Вроде, так!
Джанковичи молчали, обдумывая ситуацию.
– Придем – разберемся, – подвел черту арамбаши. – Рад, что выбрался.
Он вернулся к своей лежанке из нарубленных веток, поверх которых валялся скомканный плащ, улегся и прикрыл веки.
Потемкин взорвался:
– Крестик! Гонец какой-то! Ты объясни мне, какого черта ты этого турка, Айхана, не отравил, подсыпав яд во фрукты его, как мы уговаривались, а зарезал?!
Барис приоткрыл правый глаз.
– Это же понятно… Как я мог пропустить его смерть? Да и приятней своими руками-то…
– А я?.. Меня почему не предупредил?
Джанкович еле заметно хмыкнул краешками губ.
– Ты бы не согласился с таким планом… Риск…
Он снова закрыл глаза, показывая, что разговор окончен.
Помедлив пару минут, выругавшись и выцедив сквозь зубы большинство известных ругательств, рядом рухнул Алекс. Усталость брала свое.
10
Это было странное забытье. Необычное.
С момента, когда спину излупил толстяк турок, чьей рабыней она была, Нелли часто теряла сознание. Обычно это были просто временные провалы, без картин, без воспоминаний, без каких-либо подробностей и впечатлений. Хлоп! Картинка погасла, боль отступила. Раз! Снова ноет спина и раскалывается мозг.
Но в этот раз что-то поменялось.
Она купалась в море, каталась на яхте вместе с дедом и Алексом, флиртовала с Бырловым. Потом – провал в черное никуда, возня в темноте, крики. Ее трясло, ворочало, спину то обжигал холод, то сжимали тиски горячего пламени. Хотелось кричать.
Сознание возвращалось рывками, обрывками.
Вот, над ней нагнулась рыжеволосая девушка. Ливка? Ливка!
Тут же снова вокруг разлилось лазурь Адриатики, пенный прибой ласкает затекшие ноги, камешки под тонким полотенцем покалывают спину. Рывок, и судорога потянула ее вниз. В пену, в бездну, в зев…
Девушка дернулась, окончательно приходя в себя.
Она лежала в незнакомом доме на невысоком деревянном помосте. Шерстяной плащ укутывал ноги, у изголовья присела ее давешняя знакомая. Рука сербки стирала испарину с ее лба.
– Очухалась? Умница, малявка.
Ко рту поднесли глиняный кубок с водой. Пить хотелось до одури.
Когда жажда отступила, девушка осмотрелась.
Низкие стены жилища были сложены из осколков камня, даже без применения раствора. Через щели в кладке кое-где проникали лучики света. Местами хозяева замазали дыры глиной, укрепили землей, но большая часть стены напоминало решето. Низкая деревянная кровать и колченогий табурет, убогий очаг, узенькое окошко, затянутое пузырем. Плоский потолок из необструганных досок, из-под которых свешивались корни растений, довершал картину.
– Где я?
Сербка усмехнулась.
– А ты где думала? – и сама же ответила. – У нас, в Гловатичах.
– Где?
Ливка убрала кувшин с водой, поправила подушку под боком израненной товарки и объяснила.
– Мне гайдук, который нас у турка отбил, серебра дал, чтобы я, значит, тебя выходила… – она поправила платок. – Обещал заехать, проверить.
Сербка еще раз промокнула быстро покрывающийся испариной лоб Нелли.
– А у нас никто с юнаками спорить не будет. Сказали, чтобы выходила, значит, выхожу, – она усмехнулась. – Сказали бы закопать, закопала бы.
Нелли передернуло. Сербка все так же улыбалась.
Глава 6
Каратели
1
Алекс.
Возвращение я перенес неважно. Все-таки для таких авантюр тело еще не окрепло. Во время пешего перехода домой открылись вроде бы давно затянувшиеся раны на боку, раскровянилась рука. Состояние, как и самочувствие, было аховое. Даже, если точнее, хреновое совсем. Если бы не теплый лозовач, от которого попеременно хотелось то пить, то блевать, и который на время снимал боль, уж и не знаю, чем бы все закончилось.
Я уселся на лежанке. На лавке у входа дрых старый Мирко. Барис пропадал где-то.
Спать не хотелось. Нехорошие мысли отгоняли сон. И главным среди этих червоточин, разъедающих мозг, был вопрос о том, каким образом мой крестик попал в руки лжепосланника.
Чертовщина! Как умыкнули крестик из запертого сундука? Как?!
Загадка? Загадка…
Ключ от сундука был только у меня и у брата. Даже Мирко в сокровищницу своего хозяина не заглядывал. А вещь пропала… Главное, я четко помню, что его туда положил. Завернул в тряпочку и прикрыл библией. Ясно помню, без экивоков. Мой ключ в поясе пролежал все время, ключ Бариса – при нем и сейчас…
Конечно, если исключить мистику, то взять эту серебряную безделушку, кроме меня и его, явно некому. Я не брал, значит… Но это если думать просто. Без фантазии… А если напрячь извилины?
Я пополз на улицу. Потянулся и тут же выругался. Повязка ночью съехала и врезалась в коросту ожогов, до которых старая ведьма так и не добралась.
Припарки венецианца творят чудеса, но даже они не могут вернуть мне здоровье в мгновение ока. Я вспомнил наставления старого доктора, подошел к сваленным на столе лекарствам. Что тут надо бодяжить?
Пока разжег огонь в уличном "летнем" очаге, пока вода закипела, вылез старик.
– Что ж ты, Петя, меня не разбудил? Сам маешься? – всплеснул руками.
Думай!
Итак…
Неизвестные враги могли применить отмычку, могли снять ключ во время ночевки в горах и вернуть перед операцией. Что еще?.. Могли сделать слепок или подобрать похожий ключ, наконец! Куча путей, но есть и зацепки.