– Ну что, Иване? – Лешка хлопнул парнишку по плечу. – Поможем, что ль, местным?
– Ну, коли уж так… Отчего не помочь? – не очень-то охотно согласился тот. – Но – только что сможем за три дня. Купец Окладников, думаю, нас ждать не будет.
– Успеем! – азартно воскликнул Епифан. – За три дня – успеем! К тому же, у татей-то немало всякого добра наворовано – вот бы отобрать неправедное!
– Ага. – Юноша хмыкнул. – Отбери, попробуй.
Ну, раз назвался груздем, так полезай в кузов! Обещал помочь – так уж помогай, без дела-то не сиди. Вот, по такому принципу Лешка сейчас и действовал, вспоминая все, чему научился в Константинополе, да и так, логически размышляя.
Ближе к вечеру, в избу старосты набились дюжие молодые парни – косцы, нанятые всем селом в складчину на июнь месяц. И Лешке тогда стало понятно, для чего он так нужен был Епифану, ну, конечно – сила у сельчан была – косцы, у них ума – опытного в воинских делах человека! – не было. Так что Лешку им словно Бог послал! Так можно выразиться.
Особых иллюзий в отношении себя юноша, правда, не питал – парень как парень – однако, и ни самоуничижался – все ж таки опыт, надо признать, имел. Сразу после обеда – до прихода косцов еще – уселись с Ванькой в сенях, за выскобленным добела столом, на котором Лешка принялся рисовать притащенным из печки углем.
– Вот она – банда… Ну, тати… – Он нарисовал кружок посередине стола. Подумав, пририсовал череп и перекрещенные меж собою кости. – Что им надо?
– Грабить, чего еще-то?
– Я имею в виду – для жизни.
– А… – Отрок задумался. – Ну, где жить надо, чего покушать, кому сбыть награбленное…
– Правильно, – согласно кивнул Лешка. – Вот мы и нарисуем. Вот так… "Еда", "Схрон", "Сбытчики"… ну, еще – "Связь". Кто-то ведь должен бандюков на купеческие караваны наводить, вот, как на твой…
– Ну да, конечно.
– Епифан сказал – они тут все деревни терроризируют…
– Чего?!
– Ну, не дают жизни. Значит, местных помощников исключаем. Уж больно здешние людишки на этих самых татей злы. Нет, помогать не будут. Откуда тогда еда? Поддержка?
– Может, нападают на кого?
– Ага… Из-за какого-нибудь куренка… Мелковато мыслишь, умник! Нет. Есть у этой бандочки какая-то нехилая крыша!
– Крыша?
– Ну, покровитель какой-то имеется… Амбросиево чье село?
– Наше, литовское…
– Значит – московский князь воду мутит, тут и думать нечего.
– Или татары.
– Или татары, – согласно кивнул юноша. – Ну, с крышей – это пусть потом сами разбираются, наше дело – банду вычислить. А как ее вычислить?
– Как?
Лешка насмешливо посмотрел на собеседника:
– Эх ты, а еще умным себя считаешь! Соглядатаев их надо взять! Курьеров! Смекаешь?
– Ну да, ну да… – Ваня закусил губу. – Кажется, я в тебе не ошибся!
– Кажется?
– Да уж, не ошибся.
– А курьеров не из местных искать надо… Но и не из чужаков. Чужаки-то что могут о местных делах знать?
– Само собой.
– Тогда – среди кого?
Отрок задумался:
– Купчишек мелких можно пощупать, приказчиков, проводников…
– Верно, верно…
– Скоморохов там всяких… артельных…
– Артельных? – Лешка хлопнул ладонью по столу. – В самую точку, Ваньша! Их в первую очередь и проверим.
Староста Епифан с помощниками с Лешкиными доводами согласился сразу. И – почти сразу же – буквально на следующее утро был получен результат.
Лешка как раз сидел на крыльце, точил бруском ржавую, подаренную старостой саблю – ну, уж какая нашлась…
Видел, как пробежал по двору неприметный мальчонка. Да сразу к недостроенному амбару, откуда слышался командный голос хозяина. Как только парнишка юркнул в амбар, Епифан сразу замолк. Потом вышел на двор и быстро направился к Лешке. Тот с интересом ждал новостей.
– Нашли гада, – подойдя ближе, взволнованно прошептал староста. – Артельный нарядчик Елмошка с утра к Черной болотине бегал. Говорят, не впервой уже. Места там колдовские, дикие – с какой это надобности честному парню там шляться?
– Да уж, – согласился Лешка. – Действительно – с какой это надобности? Хорошо… – Отложив саблю, юноша поднялся на ноги. – Однако, торопиться не следует. Сначала надобно все хорошенько обдумать.
– Да чего уж тут думать, – гневно сверкнул глазами Епифан. – Взять за шкрябень поганца да потолковать как следует!
– Э, нет, – Лешка возразил с ходу. – Этак и спугнуть можно… Епифан, ты, кстати, Ваньку нигде не видал? С утра куда-то запропастился. Потеряется еще, с кого я тогда бабки за охрану срублю?
– Да на сеновале он, Ваньша, дрыхнет… Вроде. Так что с Елмошкой-то делать?
– Ладно, потолкуем, – вздохнув, согласился юноша. – Только взять его нужно будет осторожненько, чтоб другие артельщики не видали.
Епифан засмеялся:
– Ну, это само собой. Пойду, скажу парням…
Проводив глазами старосту, Лешка немного постоял на крыльце и пошел к сеновалу. Постучав о бревна подвернувшейся под руку палкой, позвал:
– Ванька, эй, Ванька!
Тишина.
Так крепко спит, что ли?
Юноша подошел к лестнице и полез наверх:
– Вань! Ванька…
И тут вдруг наконец донеслось шуршанье соломы, из-под которой показалась недовольная Ванькина физиономия:
– Ну, что орешь? Сплю я.
– А чего такой красный?
– Жарко…
Позади, у ворот, вдруг послышались громкие возбужденные голоса. Лешка оглянулся, увидев быстро идущего через двор рыжеватого цепкоглазого мужика – артельного старосту. Интересно… Может, косцы чего напортачили?
Юноша живо зашагал следом, увидев уже идущего навстречу Епифана.
– Что, что случилось? Чего шум?
Артельщик скорбно снял с головы шапку:
– Паренька нашего, Елмошку, зарезали у ручья… Может, сходим вместях, поищем татей?
Лешка чуть не споткнулся. Ну…
Глава 6
Июнь 1441 г. Окрестности Мценска
Газеты
Газеты надо читать!
К-ф "Брильянтовая рука"
…и дела пошли. Гнусные, прямо скажем, дела. И кому это Елмошка понадобился?
– Да пес его знает, кому? – почесал затылок артельщик. – Может, на лазутчика татарского наткнулся.
– Может. – Староста Епифан озадаченно кивнул. – Коли так, дело плохо… А, все равно к боярину придется за помощью посылать. Пойду, людей кликну… Вы тоже посматривайте, – подумав, добавил он. – Верно, малый отрядец нехристей где-то рядом шатается. Был бы большой, не ждали бы, не высматривали – напали б сразу.
Лешка с этим вполне был согласен. Тем не менее, задержав в воротах артельщика, попросил поподробнее рассказать про убитого.
– А ты кто такой? – вскинулся было мужик.
Не рассказал бы ничего, да Епифан поспешил подойти, представил юношу:
– То мой приятель старый, воин опытный. Ты уж ему, Семен, расскажи, что просит. Худа не будет.
– Ну уж… – Артельщик пожал плечами. – Коли ты, Епифан, просишь… – Он цепко посмотрел на Лешку. – Ты вот что, парень… Мне тут особо некогда – сруб достраивать надо да Елмошку убиенного хоронить. Вот ты к погосту-то и приходи, к могилкам. Там и поговорим.
– Что ж вы его, прямо сейчас хоронить собираетесь?
– А чего ждать-то? День-то вон какой жаркий.
Утерев пот, Семен вышел со двора старосты. У сруба уже гомонили артельщики, жалели так незадачливо погибшего Елмошку, сходясь в одном – хоть и никудышний был парень, да ведь безобидный. И кому понадобилось жизни его лишать? Оно и выходит – татарам. А раз так, опасаться надо.
Могилку вырыли быстро, у самой оградки, так же быстро зарыли.
– Земля тебе пухом, Елмоша!
Постояли, сняв шапки, послушали, как потный от жары дьячок гнусаво прочел заупокойную молитву, и снова вернулись к срубу. Буднично так, словно бы ничего особенного не случилось. Лешку даже покоробило подобное отношение – все ж человека похоронили, не собаку бездомную.
– Семене… – Юноша догнал артельщика.
Тот обернулся:
– А, это ты…
Замедлив шаг, махнул своим – идите, мол, я скоро. Пожевал губами:
– Ну, вот и схоронили раба Божьего Елмошку, Елмошку Ягодника. Царствие ему небесное.
– Царствие… – покивал Лешка. – А почему – Ягодник?
– Ягоды шибко любил, Елмошка-то… – Семен усмехнулся. – Частенько к болотине за черницей бегал. Бывает, прибежит – вся морда синяя. Вот, видать, и сей раз собрался… да не вышло.
Артельщик вздохнул.
– Да уж… – Юноша тоже вздохнул. – Судьба… А он на какие болота ходил?
– Да Бог его знает. Мы ведь не здешние, тутошних местов не знаем, а Елмошка, поди, у кого из Епифаньевых расспрашивал про ягодные угодья. Не знаю…
– А чем он у вас занимался, покойничек-то?
– Да так, на все руки, – отмахнулся Семен. – Принеси-подай. Он ведь к нам недавно пристал, по пути – из милости взяли. Может, со временем, и вышел бы толк, да уж теперь что об этом?
– Это уж точно. – Юноша согласно кивнул. – А когда он к вам пристал-то?
– Да недели три тому…
– А где?
– На дорожке лесной, недалеко тут… Жалок был, плакал… Злые татарови, мол, отца с матушкой в полон увели, один язм и остался, не бросьте, добрые люди, душу хрестьянскую не погубите.
– Вот как? – Лешка задумался – что и сказать, интересные были сведения. Елмошка-то оказывается, в умат подозрительный! Не местный, пришлый, да и из артельщиков его никто толком не знает.
– Ягоды, говоришь, любил?
– Любил, сердечный…
– А ни с кем из ваших не сошелся поближе?
– Не, не сошелся. Так, сам по себе был.
Не выудив больше ничего интересного, Лешка вернулся на усадьбу старосты Епифана. Походил по двору, посмотрел, как достраивают амбар, пообщался у колодца с девчонками – хозяйскими дочками. Мелкими, востроглазыми, смешливыми. Девчонкам тоже любопытно до нового человека было. Поначалу, правда, дичились, а потом ничего – слово за слово, пошла беседа. Разговорчивыми оказались – страсть. Лешка едва успевал вставлять пару слов, направляя разговор в нужное ему русло.
– В лес, небось, часто ходите?
– В лес-то? Знамо, часто. И за грибами, и за ягодами, и просто так, да мало ли!
– Чернику-ягоду любите?
– Кто ж не любит? Только пачкаемся…
– А много ль ее нынче, черники-то?
– Да есть… – Девчонки задумались. – Только мало еще. Она ведь пошла только, да и сушь сейчас. У болот, правда, много. Да на дальнее болото мы сейчас не ходим, а на то, что поближе, – тем более. Колдовской та трясина считается, много людей там сгибло, а скотины – и того больше. Недаром прозвано – Черное болото.
– Так черника-то там растет?
– Растет, как не расти? Кто был, говорит – много.
Поговорив с дочками старосты, юноша сделал для себя вполне определенные выводы, насчет того, где мог обретаться покойный Елмошка. На Черном болотце, значит! По всему выходит – так. Прогуляться б туда, аккуратненько так посмотреть…
Что посмотреть – Лешка и сам не знал, но чувствовал – как-то все меж собой связано: ягодные походы Елмошки, его смерть, и Черное болото. Юноша думал недолго – затянул потуже кушак, да, прихватив старательно наточенную и очищенную от ржавчины саблю, отправился в лес, предварительно расспросив у Епифана дорогу к болоту. Узнав, куда собрался гость, староста лишь головой покачал – суешься, мол, к волку в пасть! О болоте-то жуткие слухи ходили. А может, кто-то их специально распускал, чтобы местные поменьше на болотину шастали? Очень может быть – Лешка почему-то именно к этой версии и склонялся.
Простившись с хозяином, и пошел себе, насвистывая "Жанну" – старую песенку "Арии". Вообще-то, если точно, песня называлась "Улица роз", а впрочем, какая разница? Главное, чтобы песня была хорошая.
Жанна из тех королев,
Что любят роскошь и ночь…
Поначалу Лешка хотел взять с собой Ивана, но, подумав, даже не стал его будить – отрок снова завалился на сеновал, словно не выспался. Одно слово – соня. Да, в придачу, еще и брюзга, оказывается! И вчера ныл, и сегодня все утро – недоволен был, что Лешка старосте Епифану помочь согласился. Ну, в общем-то, понять парня можно было – ему бы поскорее на родину, в Брянск, наскрести выкуп за отца родного… Наскрести. Да денег у Вани, похоже, хватало! Хотя – это так, к слову. Да и путь до Брянска куда безопаснее было бы проделать с купеческим караваном – как и предложил староста. Иван, конечно, понимал, что, дожидаясь этого каравана, они сейчас поступали правильно. Понимал, но все равно, обиженно кривил губы… Ну и черт с ним, пускай себе дуется, главное – лишь бы потом с деньгами не кинул! Может, и вправду, стоит с ним письменный контракт заключить?
Ручей, на берегу которого нашли зарезанного Елмошку, оказался не очень-то и широк. Каменистый, с черной болотной водою и довольно быстрым течением, он как раз и вытекал откуда-то из болота, или, уж по крайней мере, впитывал по пути более малые, бегущие из болота, ручьи.
Немного постояв на месте убийства (место это Лешка знал со слов артельщика Семена – у самого ручья, между замшелым валуном и двуствольной березою) юноша помолился за упокой души убиенного и внимательно осмотрел траву. Даже руками пошарил – хотя, что он надеялся здесь найти? После того, как все вокруг было истоптано грубыми сапогами плотников и зевак… И все же… Много было загадок. К примеру – с чего бы это Елмошка прибежал к ручью в такую рань? Впрочем, может, дело и ночью было, теперь уж точно не установить. Ну, тогда тем более – ночью? Может быть, вызнал его кто-нибудь? Поди знай теперь…
Подойдя к самой воде, Лешка наклонился умыться. И чуть было не уронил в ручей оружие – сабля его едва не выскользнула из продранных ножен. Юноша скривился – этак можно совсем безоружным остаться. Выпрямился, провел по ножнам рукою… Какую-нибудь бы веревочку, перевязать… Вон, скажем, там, у деревянного корыта с проточной водою, – похоже, там местные хозяйки толкли-полоскали белье. Или в этом корыте коров да коней поили, все равно, стоило посмотреть, иначе можно и сабли лишиться. Поди знай, выпадет – не уследишь.
Лешка внимательно осмотрел плотно утрамбованную около корыта землю. Нет, никаких веревочек на глаза что-то не попадалось… Впрочем… В свете лучей что-то блеснуло, как раз у самого корыта. Проволочка… плющенная, и, кажется, серебряная. Такой частенько украшают конскую сбрую. Значит, не для белья корыто – для водопоя…
Лешка живо подвязал проволочкой ножны. Полюбовался – хорошо получилось, надежно, уж теперь-то сабля точно не выпадет. Хотя, это, конечно, временный вариант – лучше уж новые ножны купить. И саблю, кстати, тоже. Ладно, это потом. Обязательно – но потом. В Брянске.
Юноша зашагал вдоль ручья – кстати, Епифан говорил, что идя вдоль него, тоже можно выйти к Черному болоту, только так получалось дольше, нежели лесом. Что ж, почему бы не прогуляться в погожий летний денек?
Было не жарко – солнце пряталось за густой кроной деревьев, да и от ручья тянуло прохладой. Бежавшая поначалу бережком тропка вскоре повернула куда-то к лесу, совсем в другую сторону, нежели та, что нужна была сейчас юноше. Идти стало труднее – появились какие-то папоротники, колючие кусты, буераки. Да и трава стала гуще… Оп! Лешка едва не пропорол сучком глаз! Пригнулся – и, зацепившись рукавом за колючку, таки вырвал клок. Поругал сам себя – вот, раззява! – и тут же замер, углядев… сам пока еще не понял что.
Замерев, всмотрелся внимательнее…
Ага! Не он первый, оказывается, тут цеплялся! Эвон – еще один лоскуток. Между прочим, от посконной рубахи. Как раз такая и была на несчастном Елмошке! Как, впрочем, и на всех остальных артельщиках, и вот, сейчас, на Лешке… Эх, жаль не присмотрелся на похоронах – был ли изодран рукав? Ну, уж теперь поздно – покойника обратно не выкопаешь.
На всякий случай спрятав лоскуток за пазуху, Лешка шагал дальше уже со всей осторожностию, шаря вокруг внимательным неспешным взглядом. Потому, наверное, и заметил кое-что… Нет, не на берегу – в ручье. Палочки. Ровным таким рядом. И вот – точно такие же – еще. И еще.
Лешка зашел в воду, чувствуя, как впитывают холодную влагу старые сапоги. Наклонился, с легкостью вытащив один из колышков. Усмехнулся – к колышку на конский волос был привязан костяной крючочек с наживкой.
Ясненько! Кто-то поставил крючки. Ну да, в ручье-то, наверняка, водится рыба. Не форель, так хариус… Вода тем более посветлела… неужели, не из болота течет? А, не из болота, так откуда-то рядом. Староста ведь говорил…
Интересно, кто бы это мог крючочки поставить? Местные? Так у них река под боком, а там рыбы полно, лови – не выловишь. Бросил себе сеточку, потянул… Нет, незачем местным крестьянам на этот ручей соваться! Не стоит овчинка выделки. Значит, не крестьяне… А кто тогда? Хм… Вопрос, конечно, интересный… Стоп! Раз крючки поставили, так ведь их и снимать явятся! Ночью тут не пройдешь – ноги переломаешь, значит, к вечеру, либо уже сейчас…
Осмотревшись по сторонам, юноша приметил какое-то объемистое высокое дерево с корявым стволом – дуб, бук или граб – Лешка в ботанике был не силен. В общем, вполне подходящее дерево, чтобы забраться на него повыше, схоронясь в густой кроне.
Удобное местечко – тут и думать нечего.
Быстро забравшись на дерево, Лешка с удобством расположился на толстом суку, свесив вниз ноги. Хорошо! С земли его не видать, а вот ему как раз многое видно, особенно, если чуть-чуть раздвинуть ветки рукой.
Юноша так и сделал… И почти сразу же услыхал голоса! Не услыхал бы, если б не был к тому готов, если б подсознательно не ожидал чего-то подобного. Всмотрелся, прислушался… Вроде бы говорили – перекликались – двое. Ну да, вон они – совсем молодые парни, один – с кудрявящейся небольшой бородкой, его напарник вообще без бороды. Высокий – эдакая оглобля. Тот, что с бородой, чуть пониже, но шире в плечах, крепче и, пожалуй, сильнее. Оба одеты в рубахи из выбеленной на солнце холстины…
Незнакомцы подошли уже совсем близко, настолько близко, что скрывающийся на вершине дерева Лешка смог хорошо разглядеть коричневые пятна на рубахах. Между прочим, весьма характерные пятна. От кольчуги! Хороши рыбачки! А на поясах-то у них что? Нет, не тротил и гранаты! Лешка усмехнулся, подивившись неожиданно возникшим мыслям. У бородатого – широкий кинжал, у длинного – сабля в красных сафьяновых ножнах. Похоже, татарская. А парни на татар нисколечко не похожи, оба стопроцентные светловолосые русаки. Впрочем, средь татарских шаек множество всякого сброду ошивается, есть и русские. Да и татары светловолосые бывают сплошь и рядом, так, что и ни скажешь никогда, не угадаешь – русский перед тобой или татарин.
Миновав Лешкино укрытие, оба подошли к ручью и принялись споро проверять крючки, кидая выловленную рыбу в висевшую на плече бородатого холщовую сумку. Говорили про какого-то Касьяна, дружно обзывая того выжигой и всякими нехорошими словами. Потом разговор перешел на деньги и… – Лешка навострил уши, но все равно было не очень-то хорошо слышно – на пленников! Дескать, не стоит им всю рыбу скармливать, кто его знает, когда еще удобный караван будет.
Удобный караван! Вот оно как. Ну, явно же разбойничий термин.