Рузвельта весьма заинтересовал вариант развития войны на Тихом океане, при котором надо было уступить Японии часть ранее захваченных самураями островов – Каролинских, Маршалловых, Соломоновых, – и тем самым положить конец боевым действиям. Причем не дожидаясь разгрома Гитлера, а уже сейчас, в этом году. В ведомстве Молотова готовилась важная миссия, чтобы обсудить это предложение, а также прозондировать почву насчет передачи Маньчжурии Советскому Союзу. Надо было подойти к этому вопросу очень тонко и сделать так, чтобы японцы сами поняли: не отдадите по-хорошему – отберем по-плохому. И тогда бонуса вроде Южного Сахалина не ждите – и его отнимем.
Разумеется, не стоило сбрасывать со счетов Чан Кайши, но на генералиссимуса имелось сильнодействующее средство по имени Мао Цзэдун.
На второй день работы конференции Рузвельт и Сталин подписали целую кипу документов, резко расширявшую помощь по линии ленд-лиза и не только – раз уж не открываете второй фронт, то помогайте деньгами и технологиями.
В принципе, Геша тоже времени не терял. Выспавшись в своей квартире, он окунулся в дела танкостроительные – обратно на фронт Репнин отправился в вагоне литерного поезда, тащившего двадцать платформ с новыми танками "Т-43М".
1-я гвардейская танковая бригада находилась в Брашове – воротах Трансильвании. Трансильвания – это латинское название, если перевести его на русский, получится "Залесье".
Горы и леса, замки и городишки в "Залесье" уже полвека щекотали нервы европейцам – здешние глухие места казались окутанными зловещими тайнами, истинным прибежищем вампиров и прочей нечисти.
Разумеется, никакой Дракула не был страшен танкам, но вот засады и немецкие укрепления в ущельях и на перевалах… Этого следовало опасаться. Ни единого шоссе в Трансильвании не было, однако весенняя распутица пугала не слишком – у здешних грунтовых дорог было каменистое основание. Даже легковушка не забуксует, что уж говорить о бронетехнике.
Брашов Репнину понравился, особенно его готические кварталы и Черная церковь – сразу Средневековьем запахло.
Танкисты расположились за городом, и местные жители быстро к русским привыкли – настороженность прошла на второй день. Гвардейцы живо распробовали местную брынзу и очень даже неплохие вина.
А когда Геша привел двадцать новеньких танков, встречать его явилась вся бригада. Бедный, Борзых и Федотов шли в первых рядах.
– Привет, мужики! – крикнул Репнин, вылезая из люка. – Принимай технику! Это первая партия. Свои танки оставим ребятам из бригады Бурды и пересядем на новые, потому как пойдем впереди.
– А чего это за коробки? – удивился Заскалько, касаясь контейнера ДЗ. "Коробки" усеивали корпус танка и башню.
– Это динамическая защита, такие вот ее элементы. Против кумулятивных и прочих снарядов. Попадает снаряд в эту самую "коробку", а внутри у нее взрывчатка – и контейнер взрывается навстречу боеприпасу! Понимаете? Снаряд в распыл, а броня под контейнером – целехонька.
– Сила! – оценил новшество Иваныч. – А это просто щит от той же гадости?
Он похлопал по противокумулятивному экрану, прикрывавшему МТО.
– Да, но это дело известное. Немцы, вон, тоже танки свои обвешивают такими экранами. Помогает. Сейчас я вам кое-что покажу… Кочетков! Тебе подарки!
Дав отмашку, Репнин добился того, что "Студебеккер", сопровождавший танковую колонну, подкатил поближе. Геша залез в кузов и вынул из ящика свежеокрашенный гранатомет – узкую трубу с пистолетной рукояткой.
– Держи! Это РПГ-2, ручной противотанковый гранатомет.
– И чего с ним делать? – повертел оружие Кочетков.
– Стрелять! Вставляешь сюда гранату – кумулятивный боеприпас, кладешь на плечо, прицеливаешься… С полтораста метров пробьет даже лобовую броню "Фердинанда" – двести миллиметров насквозь!
– Ну ни хрена себе! – впечатлился комбат.
– А то! Немцы уже наделали себе РПГ, называются фаустпатрон. Фигня – они бьют метров на тридцать. Есть у фрицев штука получше – панцерфауст. Эта бьет метров на сто. В любом случае, Кочетков, смотри в оба! Ни один фаустпатронщик не должен приблизиться к нашим танкам!
– Есть, товарищ полковник! Не пропустим.
– Ну, я надеюсь… Да, чуть не забыл. Товарищи танкисты, обратите внимание – крыша корпуса, скосы надгусеничных полок и бортовые навесные экраны – вот эти, видите? Они до половины прикрывают гусеницы…
– Ого! – подивился Полянский. – Толстые какие!
– А тут не полностью сталь. С обеих сторон – по листу брони в пятнадцать миллиметров, а между ними слой стеклотекстолита в тридцать. По прочности это то же самое, если брать обычную катаную бронеплиту толщиной в сто миллиметров!
– Здорово! – восхитился Иваныч.
– А то! Ну как? Налюбовались? Принимаем технику, изучаем.
Завтра – в поход!
* * *
Танки въезжали в дремучий лес. Огромные ели, с чьих лап свисал мох, казались сказочными, и сказка эта была недоброй.
Репнин усмехнулся, поглядывая в перископ. На этой лесной дороге будет органичен всадник с копьем или королевская карета, но никак не "Т-43М". Хотя элементы ДЗ, покрывавшие танки, были отдаленно похожи на чешую дракона. Огнедышащего.
В принципе, если Румынию считать европейской страной, то Трансильвания – это последний оплот тайны на континенте. Когда-то, еще при римлянах, европейцы бродили по дикой тайге, теперь же тамошнюю "зеленку" и лесом назвать трудно. Скорей уж парком – до того все причесано, приглажено. Или попросту распахано. Зато в Карпатах самая настоящая глушь.
Не зря же Дракулу поселили именно здесь, больше негде – ни в Альпах, ни даже в Пиренеях не сыскать белых пятен, все давно исхожено и помечено ордами туристов.
Неожиданно лес стал редеть, и танки выкатились на обширный луг, частью поднимавшийся на склон горы.
– Привал!
Мотострелки мигом объехали открытое пространство, осмотрели все подходы – чисто. На всякий случай Репнин приказал танкам держаться с краю леса, в тени деревьев. Во избежание.
Механики-водители тут же полезли к дизелям, осматривали "ходовку", регулировали, подтягивали. Дело нашлось всем – и башнерам, и радистам. Новая техника всегда требует пригляда, это потом можно слегка ослабить внимание, когда экипаж привыкнет к машине и будет буквально чувствовать ее, по малейшим, не заметным для чужого признакам определять механический "недуг". А пока лучше приглядеть – машина-то боевая, на ней не только ездят, на ней воюют.
Репнин тоже не сидел без дела. Сперва Федотову помог с осмотром стабилизаторов орудия, потом Иванычу.
– Много жрет, зараза, – озабоченно говорил Бедный, ковыряясь в моторе. – А мы его вот так… вот так… Уф-ф!
Разогнувшись, он обтер руки ветошью. Огляделся кругом, морща лоб.
– Ну и места тут, – сказал он. – Вроде бы юг, а лес угрюмый, как на севере.
Репнин хмыкнул.
– Тут, Иваныч, верят, что в этих лесах нечисти полно, – сказал он, принимая ветошь и кивая. – Самое, говорят, гнездовье вампиров.
– Кого-кого?
– Вурдалаков, по-нашему. Упырей! Вампир – это живой мертвец. Днем он отсыпается в своем гробу, поскольку не любит солнечного света, а ночью встает, чтобы найти жертву среди живых. Набрасывается и кровь выпивает.
Бедный хмыкнул.
– Видал я таких вампиров в тайге! Комары называются. Ежели костер не запалишь, всю кровь высосут! Бывало, плачешь от этого дыма проклятущего, все глаза выедает, а все лучше, чем с опухшей мордой ходить. Шлепнешь, бывало, по щеке, а на ладони сразу штук двадцать трупиков! Да здоровые такие!
Репнин оглянулся и крикнул:
– Перекусим по-быстрому и вперед!
Тушенка со вчерашним хлебом пошла впрок, самые расторопные даже чай успели подогреть в котелках. Допив "полезный, хорошо утоляющий жажду напиток", Геша скомандовал: "По машинам!"
И танковые колонны снова двинулись по затерянным дорогам Трансильвании.
* * *
Перевал, который надо было одолеть, виднелся из долины – высоко, чуть ли не на самой вершине горы, громоздился мрачный замок с остроконечными крышами. Там-то и проходила верхняя точка дороги.
Репнин высунулся из люка и прислушался. Сверху доносилась стрельба, пару раз ухнула пушка. Потом все смолкло, и начали рваться мины. И опять тишина.
Вскоре вернулись разведчики. Очень злые. Лейтенант Климов подбежал к танку Репнина и доложил:
– Фрицы в замке засели, и никак! Дорога проходит между крепостью и склоном горы, там одной пушки хватит, чтобы оборону держать, а у них две "ахт-ахт". И ни туда, ни сюда! Пока по серпантину шли вроде как под защитой горы, а потом прямой подъем, и все – справа обрыв, слева пропасть. БТР Глотова словил снаряд. Десант успел покинуть машину, а водителя – насмерть. Хорошо еще, мы не подставились, всех на броню взяли. Так они из минометов ударили – все пристреляно! Если бы не на машине были, а на своих топали, не ушли бы.
– Понятно… – протянул Геша задумчиво.
– Мы тут встретили одного местного, пастуха-брынзодела. А у нас молдаванин служит, рядовой Димитраш, он того румына расспросил. Ну, оказалось, что не румын нам попался, а нацмен здешний, венгр. Так он рассказал, что в замке самый настоящий вампир поселился – оберштурмбанфюрер Конрад Ауфрихт. При нем отряд СС, как личная гвардия какая-то. Они тут всех в страхе держат. Радения, говорят, какие-то по ночам устраивают, похищают местную молодежь, парней или девушек, и кровь их пьют. Тьфу!
– Вампир, говоришь? – неласково усмехнулся Репнин. – Ла-адно… Говорят, против вампиров хорошо осиновый кол помогает – надобно его кровососу прямо в сердце вколотить.
– Вколотим, товарищ полковник! – заулыбался Климов.
– Ну, раз так, иди готовь своих, человек пять-шесть, которые по скалам лазать способны, и я столько же сыщу. Заглянем к этому вампиру в гости!
Из воспоминаний капитана Н. Борисова:
"…И часа в два-три заскочили в какой-то населенный пункт. А при въезде в него немцы вроде нас обнаружили. Дали вначале просто ракеты, а потом и "фонари" подвесили. Стало светло и ясно… Я смотрю, указатель стоит на немецком языке – Погребище. Это я точно запомнил. Уже потом смотрел по карте, это село на самом севере Винницкой области.
Влетаем в это Погребище, примерно через километр колонна вдруг останавливается. Открываю люк, глянул, а справа, в пяти метрах, у хаты стоит немецкий танк… И слева стоит…
И дальше они стоят, и сзади, правда, танкистов не видно. Вот тут у меня по спине пробежал холодок, и я узнал, как волосы могут дыбом вставать. На мне танковый шлем плотно сидел, но тут что-то вроде стал шевелиться… За уши его подтянул, а в голове кошмар…
Прошу механика-водителя: "Савин, глянь-ка в люк, что там за обстановка?" А сам наблюдаю за ним.
Он вылез по пояс, потом медленно опускается на место и люк закрывает на защелку: "Командир, нам капут…" – "Да я все видел… Но все же есть возможность отличиться". – "Что ты имеешь в виду?" – "Да хотя бы два ближних танка расстрелять".
Бужу остальных двоих: "Подъем! Бронебойным заряжай!" Поворачиваю пушку направо, ба-бах – факел… Смотрю, еще факелы появились, другие тоже стали стрелять. Поворачиваю пушку налево, бах – второй…
Смотрю, немцы из хат в нижнем белье выскакивают, но тут колонна трогается и пошла. Вскоре населенный пункт кончился. Но если вначале я находился в середине колонны, то тут все ринулись кто куда. Я повернул свой танк налево, кто-то направо, а куда мчимся, и сами не знаем. Но ясно – надо разворачиваться.
Развернулись, а ракеты уже беспрерывно, видимость лучше, чем днем. Уже бронебойные стали свистеть… И вскоре удар в моторную часть – всё и полыхнуло. Я даже команду подать не успел, как все выскочили. Недалеко овраг, добежали до него. Посмотрели, а наш танк вовсю полыхает. Уже и разрывы пошли, всё, делать нечего…"
Глава 20
В гостях у вампира
Трансильвания.
20 апреля 1944 года
Прокладывая маршрут, Репнин сознательно выбрал перевал Шеклер – так назывался и замок, по имени секлеров, секеев или саксов, германского племени, чьих бойцов нанимали трансильванские правители для охраны границ.
Дорога через перевал Шеклер шла прямо, за счет чего можно было сэкономить два-три дня пути. И Геша не собирался отказываться от прямой трассы лишь потому, что ее оседлал какой-то упырь, возомнивший себя потомком то ли секлеров, то ли саксов.
Плохо было то, что бригада отставала от армии Катукова как раз на те самые два-три дня. Командарм быстро бы решил проблему Шеклера – вызвал бы "горбатых" , и те быстро бы навели порядок, раскатали бы и артиллерию немецкую, и минометы.
А теперь приходилось разбираться своими силами. Но как раз этому Репнин и был рад – надоело ему в танке париться, хотелось "подразмяться". А тут такой случай!
Если об этой самодеятельности узнает Катуков – будет ему. Командарм таких люлей выпишет, что мало не покажется. Геша даже думал, что Михаила Ефимовича упросили сверху поберечь ценный кадр. Катуков, правда, не из тех, кто готов прогибаться по поводу и без.
Климов, когда Репнин поделился с ним своим планом, аж застонал от восторга и сгоряча предложил штурмовать замок ночью.
"С ума сошел, что ли? – пробурчал на это Геша. – Ночью по скалам только сумасшедшие лазают. Выходим сейчас же!"
В команду собралось шестнадцать человек – все с хорошей физической подготовкой, половина в скалолазании знала толк, один даже был альпинистом-разрядником – Рома Панин.
Экипировались как смогли. Камуфляж был, только сапоги пришлось оставить, взяли с собой мягкие кеды, чтобы чувствовать ногой уступчики и щели. Запаслись веревками и самодельными клиньями, хотя Репнин предполагал наихудший вариант – подъем в манере "свободного скалолазания", когда инструмент один – пальцы рук и ног. Ну и мышцы, само собой.
По дороге удалось добраться до самого подножия скалы, на которой в старину выстроили замок. Пришлось с поворота скрытно пробираться по склону, попадая в узкую расщелину, и по ней выходить к "замковой" скале.
Репнин глянул вверх. Камень крепкий, это хорошо – не обвалится под ногой карниз. С другой стороны… А встретятся ли им вообще карнизы, уступы, щели, трещины? Будет ли за что хвататься?
Геша решительно натянул перчатки с обрезанными пальцами и каску – обычную военную каску, только что обшитую пятнистой тканью. Скалолазанием он увлекался давно, еще в училище. В основном скалодромы одолевал, но и на местности тоже бывал, а потом увлекся паркуром. С этим было проще – не нужно куда-то ехать, искать скалы поинтереснее. Домов или заброшенных цехов везде полно – хоть весь день лазай.
Раньше, бывало, он сам к альпинистам приставал – на кой черт вам надо в горы переться, жизнью рисковать, зависая над пропастями? Смысл какой?
Причем самому Гешке это как раз и нравилось – переться в горы, но именно паркур примирил его со здравым смыслом. Польза от паркура была – и силу качаешь, и выносливость вырабатываешь, и координацию движений. Попробуй-ка перепрыгни на бетонную балку, да так, чтобы точно, ни сантиметром ближе или дальше, и чтобы не качаться, сохраняя равновесие! А смысл…
Вдруг кого спасти надо? А теперь…
Смысл есть, но от этого не легче – в буквальном значении. Ведь наверх приходилось тащить не самого себя, а еще и груз – каждый в группе тащил на себе автомат, гранаты-"лимонки", гранаты к РПГ, два гранатомета и парочку "ручников" MG-32. Их ведь мало, значит, они должны быть очень убедительны.
Первым поднялся Рома Панин, находя удобные места, куда можно было вставить шлямбуры. Маршрут был несложным, не до спорта, главное – взобраться поскорей, растратив на подъеме минимум сил.
Укрепившись на уступе, метрах в двадцати от дна расщелины, Панин сбросил веревку вниз. Вторым полез Репнин.
Задрав голову, он спросил:
– Страховка готова?
– Готова! – долетел ответ.
И Геша отправился наверх. Поднимался он налегке – оружие можно будет поднять потом.
– Выдай, – сказал он.
– Понял, – ответил Панин.
– Закрепи.
– Ага…
Ощутив ворохнувшийся камень под ногой, Геша предупредил страхующего:
– Внимательно!
– Понял.
Глянув вниз, Репнин обронил:
– Камень!
Глыбка вывернулась и ухнула вниз, шмякнувшись в нанос глины, без шума и пыли. Слава богу, нога не сорвалась – Геша вовремя нащупал точку опоры. И продолжил подъем.
– Выбери.
– Понял.
– Самостраховка!
Репнин вщелкнул карабин оттяжки в шлямбур с кольцом – тот сидел крепко.
– Выбери!
А вот и уступ. Хлопнув Панина по плечу, Репнин показал ему пальцем вверх – топай дальше, а сам остался страховать.
Подъем шел долго, но и спешить было невозможно – нельзя. Те же клинья приходилось не забивать, да так, чтобы сталь "пела", а вставлять в щели, вдавливать, ибо удары скального молотка стали бы примерно тем же, что и стук в дверь: привет, встречайте гостей!
И скалолазы медленно взбирались наверх, а горизонт все отдалялся, панорама трансильванских гор и лесов делалась все шире. Самый верх "замковой" скалы оказался удобным для подъема, и вот Репнин перевалился через край, откатился, закрепился как следует и стал помогать товарищам.