Натянул, наконец-то, свою привычную безрукавку с "конспективными карманами", прихватил торбочку с реквизитом.
Аннушка тоже подготовилась: в ушах появились золочёные серёжки, полураспущенную косу оплела вышитая ленточка, вчерашнее грубое рубище под горло - сменила рубаха чуть более свободного покроя и существенно более тонкого полотна.
Скромно поблагодарив меня за принесённую овчину, она грациозно уселась на неё и позволила служанкам снять с себя верхнюю одежду.
Естественно, что-то зацепилось, задралось… Кое-что из того, что ночью в темноте я мог только осязать, теперь удалось и понаблюдать. Как и последующий любопытствующий взгляд сквозь ресницы - а видел ли? Ну и как?
На мой вкус - вполне. Если бы она ещё и не покачивала… языком… где ни попадя…
Способность женщин кокетничать в самых экстремальных ситуациях - всегда приводила меня в замешательство. Там, где мужчина даже забывает втягивать живот, озабоченный только одним вопросом:
- как бы выбраться из этого дерьма?
там женщина инстинктивно поправляет причёску, накрашивается, не открывая глаз, и, проверив правильность наложения губной помады, спрашивает:
- Я хорошо выгляжу? Тогда почему мы всё ещё в этом противном месте?
Басню "Лиса и журавль" помните? Так вот, собратья-мужики, долбите землю клювом.
Если бы Аннушка не болтала, не была дурой, не впадала в слезливость, не окружала себя всяким приживальным и вороватым сбродом…
То я бы сюда не пришёл. Потому что я как стервятник: питаюсь сдохшим или полусдохшим. В смысле общественно-социально-имущественным. Здоровые, полнокровные сообщества мне не по зубам. Пусть живут. Да и не очень-то хотелось…
Похоже, парадокс: попаданцы, прогрессоры, реформаторы, революционеры, герои, титаны, отцы-основатели… - обитатели мусорки, стервятники на помойке.
"Где, укажите нам, отечества отцы,
Которых мы должны принять за образцы?".
В приличном обществе - "отечества отцы" просто неуместны.
Едва служанки удалились, как я подошёл к саркофагу и погасил две горевшие у него свечки.
Аннушка вся взволновалась от моего движения. И была несколько разочарована. Пришлось объяснить:
- Свечи эти погасить надо - видишь, ткань на гробе уже греться начала, не дай бог вспыхнет.
Обиженно фыркнула, когда я вытащил из торбочки корчажку с плотно притёртой пробкой и полил её содержимым воротник тулупа рядом с её головой:
- Святой воды у нас нет. А вот сладкое купоросное масло из Угрянских лесных дебрей - поможет.
Она капризно отвернулась от меня, а я, стараясь не дышать, вернулся к аналою. Сегодня я закрыл все вентиляционные отверстия, кроме одного. Здесь, где я стою, чувствуется лёгкий сквознячок от открытой двери к отдушине. А вот на остальном пространстве…
"Ингаляционный наркоз" - не слышали?
Ещё один парадокс из серии "душа не принимает". В двух проявлениях: общечеловеческом и попаданском.
Диэтиловый эфир впервые получил Джабир ибн Хаян ("Geber") в 9 веке. Его книги: "О построении астролябии", "Книга ядов и противоядий", "Книга зеркал"… пользовались в средневековье огромной популярностью. Но, пожалуй, алхимическая "Книга семидесяти" была самой известной.
Почему-то четыреста лет никто не повторял экспериментов Джабира в части получения эфира.
Наверное потому, что Джабиру не хватало 4 элементов-стихий Аристотеля. Спорить с Аристотелем никто не смел, и рассуждения о философской Сере и философской Ртути, как о первичных элементах - считались ересью.
Раймонд Луллий заново открыл процесс получения эфира в 1275 году. И снова - "душа не принимает" на триста лет.
Валерий Кордус синтезировал эфир в 1540 году и назвал его "сладким купоросным маслом". Вот только после этого как-то пошло.
У попаданцев - аналогичная идиосинкразия. Просто сказать:
- Душа! Не принимаешь? Тогда отойди, а то оболью!
они не могут.
А ведь процесс достаточно прост. Серная кислота ("купоросное масло") активно используется в средневековой кожевенной промышленности. Почти все попаданцы додумываются до самогоноварения. Почему не внедрить перегонку смеси двух этих жидкостей? Тем более, что температура довольно щадящая - 140–150 градусов. Отнюдь не столь многими любимая чёрная металлургия.
Глава 225
Получив спирт у себя в Пердуновке, я не только пил, но и думал.
Удивительно: все попаданцы знакомы с вариантом эфира под названием "новокаин". Многие попадали и под общий наркоз. Чего тут думать?! Делать надо!
Мара, услышав про общеанестизирующие свойства и полную обратимость "обездвиживания" ЦНС - просто загорелась. И не только фигурально. После третьего пожара на заимке я уже подумывал о боевом использовании продукта.
Потом у неё руки дошли до Кудряшка… Я понимаю, что он сволочь. Но если все мучения во время "предварительного заключения" в мире дольнем, парню "Высший суд" зачтёт, то остаток вечности он проведёт в раю.
…
Ну вот - пациентка сопит характерно открытым ртом. Полностью высушенная гортань - первое яркое ощущение после общего наркоза. Пожалуй, можно уже проветривать помещение. Судя по экспериментам на Кудряшке - сон будет глубоким и долгим.
Как хорошо, что я не анестезиолог… не нарколог… не гинеколог… не стоматолог… не патологоанатом, в конце концов! Потому что когда передо мною "лежала красавица, с растрепанною роскошною косою, с длинными, как стрелы, ресницами. Бесчувственно отбросила она на обе стороны белые нагие руки…". Как я уже отмечал выше - и прочие части тела. Тоже - "белые и нагие".
Проветрил, позвал Сухана, перевернули девушку на спинку, объяснил ему задачу…
Видеть это - сил моих нет! И слышать… и присутствовать… Пришлось уйти. Сижу на крылечке часовенки - сторожу. Ну, чтобы никто… чтобы не так, как вчера…
"Я сегодня не такой, как вчера
Свежий ветер подземелье продул
Дворню старую поймав на делах,
Всю усадьбу под себя я нагнул.Свежий ветер он не зря прилетал
Пыль стряхнул и выдул напрочь эфир
Мой "зомбяк" между коленок пропал,
Заклинает там… индийский факир".
Пришёл, наконец, Сухан, сменил меня на посту.
В склепе… картинка. Чёткие полукружья отпечатков зубов на её грудях, наливающийся цветом засос на шее, синеющий отпечаток пятерни на ягодице.
Сразу вспоминается "Руслан и Людмила":
"О тело, тело. Кто ж тебя усеял?
Синими следами…".
Как известно, Шекспир был плагиатором. Почти все его сюжеты взяты из известных в его время произведений других авторов. Аналогично и с Отеллой.
В оригинале мавр забил свою жену чулком с песком, дабы не оставлять следов. Шекспир от этого киллерства содрогнулся и заменил на - "душит её".
Я - не Шекспир. Чулка с песком у меня нет, но есть дрючок и миленькое молитвенное покрывало. Совмещаем и молотим. Не оставляя следов и тщательно учитывая анатомию.
Очень хорошо идут удары по икрам. Недели две нормально ходить не сможет. Что прекрасно избавляет от мыслей о побеге. Ежели вдруг появятся.
Ягодицы - больно будет и ходить, и сидеть. А лёжа - в суде не разговаривают, князю или епископу - челом не бьют.
Косточки бёдер, чуть-чуть по рёбрам, особенно - по нижним, очень осторожно по ключицам - косточки тонкие. Но при правильном воздействии - и дышать будет с опаской. А уж в крик кричать и вовсе не рискнёт.
Поясницу, само собой. Всякие жалобы подаются с поклоном, а она пока не сможет.
Получается… практически идеально. По пробуждению она будет занята исключительно собственным самочувствием, а не разными… происками.
Надо следовать русской классике - после обработки поленом ведьма стала вести себя значительно тише:
"Дикие вопли издала она; сначала были они сердиты и угрожающи, потом становились слабее, приятнее, чаще, и потом уже тихо, едва звенели, как тонкие серебряные колокольчики".
Ноготку расскажу: человек под наркозом не сопротивляется, не дёргается, боли не чувствует. Болезненные ощущения приходят сразу после пробуждения. Психика ещё не стабилизировалась, а уже больно. Интересные поведенческие эффекты возникают.
Не надо мне за это "пальму первенства"! Идея не нова.
В начале 19 века великий скрипач и композитор Николо Паганини раздражённо нюхнул подушечку на своей скрипке - какой-то посторонний запах. Но очередная вариация "Ведьм" уже переполняла душу маэстро. Он начал репетировать, а когда пришёл в себя - обнаружил потерю нескольких зубов и воспаление гортани.
Дальше его общение с окружающими происходило на уровне музыки (безусловно - гениальной), жестов (обычно - неприличных) и пластинки из слоновой кости, на которой он писал поручения своему секретарю. Секретарь их выполнял. С некоторой корректировкой в пользу своего основного работодателя - ордена иезуитов.
Есть определённая ирония в том, что многомиллионное состояние удивительного человека ("С другими скрипачами у него общее только скрипка и смычок"), известного своим атеизмом, суевериями, чертовщиной ("горбун с кошачьими глазами"), которому епископ Ниццы отказал в заупокойной мессе - досталось, в основной своей части, не вдове и сыну, а "Обществу Иисуса".
Ещё одну деталь надо добавить. Где тут у меня этот жёлудь-ладанка? Пока сидел на крылечке, процарапал по золочению наш фирменный знак - рябиновый лист. Теперь облизываем эту штучку и запихиваем её… ну прямо "в туда" девушке и запихиваем. Она уже три года как не девушка, поэтому… чпок… как так и было!
Я уселся у двери склепа и несколько даже вздремнул. Под утро стало свежо. Замёрзшая девушка начала шевелиться, вздыхать… и вдруг резко проснулась. Рывком села, чуть вскрикнув от боли в каком-то из обработанных мною мест. Непонимающе обвела помещение глазами.
Потом, уставившись на меня, старательно изображающего невинное пробуждение протиранием очей и невнятными звуками, сунула руку себе между ног. Вытянула спрятанный там предмет. С крайним недоумением несколько секунд рассматривала. Вдруг лицо её исказилось злобой, и она запулила им в меня.
Неудобный, типично женский замах задействовал группу обработанных мною мышц. Она вскрикнула и с плачем упала на спину.
- Аннушка, ты чего?
- Ты…! Это ты…! Ты меня…! Гад проклятый! Как ты посмел…!
Это просчитывается "на раз": виновником всего объявляется первый попавшийся. Стандартная реакция при нервных потрясениях.
- Тихо! Молчать! Чего ты взбесилась? Что случилось?
- Ты… меня… я заснула… а ты… У меня… там… мокро… Ты! Развратник! Паскудник…!
- Заткнись! Христом богом клянусь - я тебя пальцем не тронул! Вот те крест святой!
И это таки - "да". Лжа мне заборонена. Поэтому-то я и Сухана позвал. А насчёт дрючка в платочке… так это ж не палец!
- А кто?! Кто меня… поял?! Кто?! Кроме тебя некому! Не лги!!!
- Запомни: я никогда не лгу. Никогда. Я тебя не… ял. Поняла?
Не верит. Здесь все уверены, что стоит оставить любых юношу и девушку вместе одних, как они немедленно приступят к совершению развратных действий.
Похоже, именно за этим зрелищем и лез сюда покойный стольник. Тем приятнее обломать всеобщую, исконно-посконную, "все вы такие, все так делают, с дедов-прадедов"… уверенность. Тем более, когда правда. И есть наглядные улики:
- Это что?
Демонстрация метательно-влагательного "жёлудя" приводит вдовицу в глубокое замешательство.
- Это… это ладанка. Я её мужу в гроб положила. А как же…?
Она в крайнем недоумении оглядывается на саркофаг. Гроб обтянут чёрной материей, её целостность опровергает возможность похищения предмета из гроба в эту ночь.
О других ночах… Так это ж надо включить концепцию времени! Перейти с кратковременной памяти на долговременную. Напрячься и подумать.
Замешательство нарастает. А я добавляю:
- А почему на ней наше тавро? Вот - лист рябиновый.
Кидаю ей ладанку, она пытается поймать, вскрикивает от боли при движении. Осторожно поворачивается, чтобы взять сувенир. И открывает моему взору уже виденное и уже синее. "Кто ж тебя усеял?".
- А сиськи тебе кто погрыз?
- Где?! Ах! Ой… У-у-у…
Наглядное проявление нестандартных индивидуальных пристрастий покойного - добило вдовицу. Количество непоняток перешло в их новое качество. Боярыня перестала понимать происходящее и просто хнычет.
Наезд закончился, пошла растерянность. Теперь предложим собственное видение картины мира:
- Не ной. На, сопли вытри. Дело-то дрянь. Чертовщина с бесовщиной. Смотри как получается: мы как-то странно, будто колдовством каким - заснули. Ну ты-то ладно, ты поспать любишь. А я по трое суток без сна обхожусь. Но вот же - заснул. А сюда приходило… Нечто. И оно… совокупилось с тобой.
Абсолютная правда. Надо только этому "нечту" фамилию дать. Сухан Батькович Нечтов… хорошо звучит?
- У-у-у… У-у-у!
Вой подымается на тон выше. Мысль о соитии с потусторонней сущностью вызывает у Аннушки панический ужас. Приходится пересесть к ней на овчину, приобнять, по головушке погладить.
- Я думаю на чёрта какого. Или даже на самого Князя Тьмы. Отцы церкви пишут, что Антихрист явится от семени Сатаны из чрева земной женщины.
Аннушка воет уже непрерывно, свернувшись, забиваясь куда-то мне на уровне живота.
- Ежели кто про нынешнее узнает - тако же подумают. Тогда тебе… ни причастия, ни отпущения грехов… сожгут сразу. Или - утопят. От греха подальше.
Вой у меня в коленях переходит в истерическое безудержное икание. Вот только этого мне не хватало. Даже воды под рукой нет!
Пытаюсь уложить, успокоить. Судороги икоты отдаются в битых мышцах, она дёргается и судороги продолжаются. Как бы не угробить девушку. Попытки встать, позвать Сухана, пресекаются на корню: вцепилась так… синяки будут и у меня.
- После же этого, первого… яителя, сюда явился дух твоего покойного мужа.
- И-ик… А?
Переключение внимание часто снимает рефлекторные судороги. Переключение обеспечивается произнесением полного абсурда. Абсурд должен быть хорошо аргументирован:
- Ты сама-то прикинь: ладанка - освящённая, из самой Святой Земли. Как же бес мог тебе всунуть, если бы она у тебя уже там была? Значит - её туда поместили после. Ладанка была в закрытом гробу - кто, кроме покойного кречетника мог её оттуда взять? Сделало это не бесовское отродье - бесы святых вещей взять не могут, жжёт их сила господня.
Внушение всегда должно основываться на упоминании очевидных, общеизвестных истин.
Теперь - дедукция, "от общего к частному":
- Кто о тебе более всего по жизни заботился? - Муж твой покойный. Вот он ладанку в тебя и вложил, дабы бесовщина более не лазила. Я так думаю, что этот "жёлудь" работает противозачаточным средством: бесовское семя от освящённой вещицы должно сгореть. У тебя печёт? То-то. И, глянь - тот же знак, что и на ошейнике - рябиновый лист. Знак того, что тебе надо идти к Акиму и проситься под его волю, чтобы он тебя защитил.
Икать перестала, чуть всхлипывает, глаза… Что-то я часто "рублёвые" глаза вижу. А ведь ничего нового. Опять же - русская классика, многократное соитие с разными партнёрами в рамках христианской традиции. Пушкин, "Гаврилиада":
Он улетел. Усталая Мария
Подумала: "Вот шалости какие!
Один, два, три! - как это им не лень?
Могу сказать, перенесла тревогу:
Досталась я в один и тот же день
Лукавому, архангелу и богу".
Теперь - о "проситься под его волю".
Усыновление-удочерение в "Русской Правде" не прописано. Такого распространения, как в Древнем Риме - не имеет.
В Римской Республике действовало, со времён братьев Гракхов, сословное резервирование должностей: два римских народных трибуна могли быть избраны только из плебеев. Поэтому патриции, тот же Цезарь, должны были пройти процедуру усыновления плебеем.
Практически нет на "Святой Руси" и опекунства. Единственный случай: если вдова выходит замуж второй раз - её малые дети могут быть переданы, вместе с имуществом их покойного отца, опекуну из числа взрослых мужчин-родственников покойного.
Есть требования защиты имущества детей от первого брака. Хорошо проработанные законы, а не примитивные формулировки типа коранической нормы: "Не проедайте имения сирот".
Мухаммед проповедовал людям, для которых богатство заключалось в скоте. Формулировки от Иисуса типа: "кесарю - кесарево, богу - богово" в Коране были бы неуместны: бедуины не знали об уплате налогов золотыми и серебряными монетами. Так и "Русская Правда" написана для довольно продвинутого в имущественном отношении общества.
У средневековых христиан есть ситуация княжеского опекунства, но она относится только к девицам, а не к вдовам, и связана с вассальными владениями:
"Аже в боярехъ любо въ дружине, то за князя задниця не идеть; но оже не будеть сыновъ, а дчери возмуть" - наследство-"задница" может остаться и дочерям, при отсутствии сыновей.
Тогда сюзерен выдаёт их замуж. Эта ситуация лежит в основе и "Айвенго", и "Чёрной стрелы" Стивенсона.
Раз нет закона - делаем по собственному соображению. "Всё, что не запрещено - разрешено". Например: добровольный двусторонний договор. Обмен права управления движимым и недвижимым имуществом на защиту от сексуальных посягательств потусторонних сущностей.
Теперь нужно по О.Генри - дать что-то конкретное в руки:
"Я принципиально никогда не брал у своего ближнего ни одного доллара, не дав ему чего-нибудь взамен - будь то медальон из фальшивого золота, или семена садовых цветов, или мазь от прострела, или биржевые бумаги, или порошок от блох, или хотя бы затрещина".
Или - не в руки. Но - конкретное.
- Открой рот. Ладанку эту положи на язык. Дабы никакое бога хуление или призывание врага рода человеческого ты, хоть бы и по незнанию, свершить не смогла - запечатываю тебе уста. Будешь носить её непрерывно, не вынимая, 40 дней. Говорить - только в моём присутствии и с моего позволения. Когда же будешь есть, или пить, или спать, или иное что, с моего позволения делать, вложишь ладанку туда, где она тобой найдена была. И будешь там держать, пока нужда не пройдёт.
Человек, длительное время удерживающий рот закрытым, несколько утрачивает способность разговаривать. Женщина, которая длительное время где-нибудь что-нибудь… удерживает, наоборот - развивает некоторые… способности.
Но важнее краткосрочные последствия. Аннушка должна не болтать, но уже сегодня публично подтвердить законность моих действий, дать нам карт-бланш на продолжение зачистки-посадки, изъятия-конфискации.
Потому что иначе… будет мне бздынь по всему профилю.
Позвал Сухана, завернули Аннушку в тулуп, пошли в терем. Ещё только светает - двери заперты. Пришлось топнуть-цыкнуть-крикнуть. Отнесли болезную на постелю в опочивальню. Стонет, бедняжка: обработка моя начала сказываться.
Построил личный состав местного бабья, описал ситуацию. В терминах умолчания:
- Что было? - Вам лучше не знать… Что с госпожой? - Не ваше дело… - Почему молчит? Приболела. Будем лечить. Кто сюда войдёт - пойдёт в поруб. А теперь быстренько… рассосались отсюдова!