Здесь как-то незаметно сосредоточились почти все научные и учебные заведения Петербурга: Петербургская академия наук, Российская академия, Горный институт, Шляхетский и Морской кадетские корпуса, Коммерческое училище, Петербургский университет, Учительская семинария, впервые в российской истории предназначенная для подготовки педагогов, несколько гимназий женских и мужских, само собой, Императорский театр, и конечно же в округе жили ученые, художники, поэты и студенты. Неудивительно, что на улицах в основном можно увидеть людей богемного вида. Здесь мастеровые и ремесленники в большом количестве не мелькают.
Опа! А ведь это карета Екатерины, становясь навытяжку, отметил я. Удачно совпало. Я не сомневался, что она одна приедет, однако пришлось бы специально подходить на глазах у публики. А так все в высшей степени естественно. Захотел бы, не сумел так четко подгадать.
- Михаил Васильевич, - с очень четким акцентом сказала она приятным голосом.
- К вашим услугам, ваше величество! - воскликнул я, припадая к протянутой руке.
- Тогда сопровождайте меня и представьте госпоже Софье Гусевой.
Ого! А ведь это действительно заявочка. Императрица не собирается считаться с супружескими узами, о чем открыто сообщает. Намерена играть в политику или просто женская солидарность?
Чем-то она напоминает Анну II Великую, как теперь повсеместно звучит. Не внешне, ничего общего. Поведением. И одновременно она совсем иная. Эту не приходится подталкивать. Она сама замечательно приспосабливается к обстановке.
- Так как там прошло испытание нового катера?
Я рассказал об огромном прорыве в технологии, о великом будущем паровых машин, представил Софью и Александра. С Юркой она оказалась знакома. Неудивительно, в карауле во дворце тому стоять приходилось, и Екатерина будто задалась целью узнать имена всех гвардейских офицеров. Ум, образованность и тщательно задвинутое в угол честолюбие. Не повезло ей с муженьком. Останется вечно на вторых ролях. И как бы хуже не стало. Вот и в театр на новую постановку одна приехала. А супруг в этот час не иначе к любовнице отправился. Практически открыто показывает отношение.
- Надеюсь, вы не оставите меня и подниметесь в ложу?
И зачем ей это? Разумеется, я рассыпался в благодарностях, все же откровенная и демонстративная милость. Привечать семейку Ломоносовых не самое лучшее занятие по нынешним временам. Назло Дмитрию? Вариант. Только вряд ли английская корона забеспокоится, запри завтра император Екатерину хоть в монастырь. Союзный договор, недавно согласованный, для них важнее. Сдадут и глазом не моргнут. Здесь и сейчас не пройдет: "Хочешь, чтобы тебя не трогали, - нападай первым". Нет за ней серьезной силы.
Забавно, но в зале полным-полно высокопоставленных господ. Нешто таким образом выражают оппозицию? Кто такая Софья и какое она имеет отношение к постановке, всем известно. А я во дворце не самая популярная персона. Даже если не в курсе столь "замечательного" назначения, убирающего меня с глаз долой навечно и отстраняющего от любых властных рычагов, большинство станет служить любой власти. Это в принципе нормально. Куда деваться, когда монархия у нас самодержавная. Будем выполнять долг - этого я и добивался многие годы.
Актеры уже на сцене, и постепенно раздражающая трескотня женщин на тему драматургии и стихов при глубокомысленном молчании их спутников стихла. На сцене гоняются за призраком, затем заводит длинный монолог король. Совершенно не воспринимаю происходящего, и уши направлены за спину. Давно так не нервничал и почти с облегчением слышу шепот, а затем обнаруживаю в дверях ложи Степана-Ахмета. В полутьме лица почти не видно, но я и так знаю - невозмутимый на манер Будды, и ясный взгляд честно выполнившего долг.
Наклоняется к уху и докладывает. Я машинально перекрестился. Переспрашивать не стал. Не было бы уверенности, Степан подождал бы и проверил. Слегка перевариваю приятную новость, быстро отдаю кучу указаний ему и Зосиме, прибывшему специально на премьеру. Специалист по тайным делам кивнул и исчез в дверях. Последний раз прикидываю расклад.
- Юра, - притянув сына за плечо, очень тихо сказал я. - Живо иди в зал, позови от имени императрицы в вестибюль генерал-полицмейстера фон Рихтера и военного коменданта Санкт-Петербурга Загряжского.
Взгляд, брошенный на меня, был достаточно красноречив. Объяснять ему, кто эти люди и какие должности занимают, не требовалось, однако причин для подобных распоряжений Юрка не усматривал. Любопытство в смеси с подозрением.
- Живо, сынок. Все узнаешь наравне с генералами, и очень скоро.
- Ваше величество, - повернулся я к Екатерине. Как удачно, что рядом посадила. - Прошу простить. Крайне неприятное известие.
- В чем дело?
- Только что погиб его императорское величество Дмитрий.
Она замерла, и слабая улыбка исчезла моментально.
- Что произошло? - спросила она, и акцент прозвучал удивительно резко.
- Пока не ясно. Был взрыв.
- Нет сомнений в его смерти?
- Мой человек не ошибается в таких вещах. Это не шутки.
- Я должна быть там, - вставая, заявила она. - Увидеть собственными глазами.
- Конечно, - почтительно согласился я. - Только в данных обстоятельствах важно подождать, пока прибудет охрана. Простите, но ваши двое казаков не остановят злоумышленника.
- Вы уверены в наличии злодеев?
- В данных обстоятельствах лучше перебдеть, чем недобдеть. Нечему взрываться прямо у входа в…
Ну не поизносить же "в дом любовницы". Скоро сама узнает, без моих откровений.
- Я обязана все выяснить сама! - сказала Екатерина уже в полный голос. Не требуется смотреть вниз, чтобы понять, шевеление в ложе уже заметили. - У вас же под рукой ирландцы?
На самом деле скорее кельты, потому что добрая половина шотландцы. Их достаточно много уезжало в Америку, особенно после восстания 1745 года. Часть, привлеченная возможностью не отрабатывать за проезд и сразу получить землю, откликнулась на мое предложение и приехала в Россию. Горцам Северный Кавказ понравился, почти привычно. А драться они умели и любили. Тем более выборные представители заявили на собрании после осмотра выделенных территорий под проживание: законам Божьим и природы противоречит то, что столько земли должно пустовать в то время, когда так много христиан хотят владеть ею, чтобы трудиться на ней и выращивать хлеб свой. О чем и сообщали в письмах своим сородичам, зазывая на бесплатную раздачу.
- Так точно, ваше императорское величество. Выйдем через черный ход и поедем в моей карете под охраной. Но сначала все-таки вам лучше отдать распоряжения полиции и гарнизону.
- Рихтер и Загряжский…
- Уже ждут внизу ваших приказов.
- Идемте!
- Извини, Софья, - быстро сказал я, касаясь ее руки, и приказал сыну: - Саша, останься с ней.
Мне сейчас не инженеры потребны, а вояки. Вон Юрка, исполнив первое поручение, отправится к конногвардейцам с посланием. Заодно и лейб-казачий полк потревожит.
А ничего, нормально восприняла царица известие, размышлял я, сидя в карете напротив Екатерины. Может, я наконец попал в точку и история все-таки схлопнется. Будет Екатерина II Великая. Муж уже отправился на небеса. С молодости я не вспоминал про свои отрывочные исторические данные по этому поводу. А потом вдруг увидел в наградном списке фамилию Потемкина, капитана, которому даже выбитый глаз не помешал отличиться на полях сражений. Кутузову положено с повязкой ходить, так Михаил Илларионович вполне зрячий. Подхалимом оказался немалым, но в остальном на уровне. Даже в дипломаты без моих рекомендаций угодил.
Подобрал я Потемкина, пригрел в администрации генерал-губернатора и своим личным адъютантом по особым поручениям сделал. Толковый вышел помощник. Вполне удачно руководил строительством Черноморского флота и другие поручения выполнял. Староват, правда, в любовники, я бы подобрал помоложе на ее месте, но не такая уж и большая разница, и, как по заказу, до сих пор холостяк. Причем со здоровьем никаких проблем - проверено.
- И что теперь? - после длительного молчания внезапно спросила Екатерина.
Приказы Рихтеру и Загряжскому о приведении войск в боевую готовность и объявлении тревоги в гвардейских казармах, а также начале расследования гибели императора отдал я. Стоявшая рядом со мной Екатерина лишь подтвердила эти распоряжения.
- Император умер, да здравствует императрица Екатерина Вторая! - торжественно провозгласил я.
- И как ты видишь дальнейшее?
- Все зависит от вас, ваше императорское величество.
- Говори уж прямо, Михаил Васильевич.
- Политика, и особенно государственная, - после паузы сказал я, - это огромная шахматная доска. И лучше быть игроком, чем фигурой на поле.
- Чтобы двигать других, надо иметь за спиной силу. Я чужая, и за мной никто не стоит!
- На самом деле вам стоит лишь приказать, и люди найдутся. Кто в надежде на карьеру, кто в расчете поправить дела или спрятать былые прегрешения. Враги внезапно вознесшихся прежних любимцев и просто привычно тянущие лямку. Главное, не допустить слабину в первый момент. Законы и правила устанавливает императрица!
- А ты к кому себя относишь?
Тыканье в ее устах звучит не панибратски, а скорее интимно, будто с другом беседует.
- А я все сразу, и более того, могу честно сказать: плакать на похоронах вашего супруга не стану. Не потому, что он лишил меня постов и в качестве издевательства предложил ехать в снега за Сибирью. Это его право - искать полезных лично для себя. Каждый начальник независимо от положения стремится окружить себя преданными людьми. Но он ведь принялся рубить сплеча все здание Российской империи, возвращая к прежним отношениям и разрушая экономику.
Я замолчал, но Екатерина велела продолжать.
А почему бы и нет? Терять мне особо нечего, и переигрывать поздно. Иногда имеет смысл высказаться без обиняков.
- Я служил его матери и много лет сознательно шел к равноправию подданных. Человек может быть католиком или протестантом, лютеранином или кальвинистом, иудеем или магометанином - это не важно, и у него те же права и обязанности, что и у православного. Также национальности одинаковы и не имеют преимуществ. Никто не получит льгот и не будет дискриминирован. Равные права для всех вплоть до последнего нищего - но и одинаковые обязанности. Если нищий становился разбойником или губернатор вором, равное для всех право превращается в криминальное право. А отсюда правосудие должно быть быстрым и беспристрастным, без разницы для людей бедных и для богатых, для знатных и для простых!
- Этого не произойдет никогда, - почти с сожалением сказала Екатерина. - Сословная разница даже в передовой во многих отношениях Англии не исчезла.
- Я знаю. Но стремиться к цели не менее важная задача. Здесь шаг, там полшажка. Нельзя стоять на месте - обгонят другие. Мы и так вечно догоняем. А сословия… У каждого своя задача. Одни должны служить государству деньгами, другие кровью, некоторые своим умом, но все с прилежанием. И это возможно лишь при условии достижения некоего компромисса между ними, которое государство и поддерживает.
- Нельзя всех сделать счастливыми, - напомнила она мне мои же слова.
- Я и не собираюсь. Люди должны быть равны перед законом, но никогда не станут одинаковыми. Они рождаются с разными возможностями - физическими, умственными, финансовыми. Они получают разное образование. Кто не смог подняться или сломался - это его дело. Каждому нос не утрешь и не поможешь. Правительство должно стараться не нагромождать бессмысленные барьеры на пути мастеровитых и талантливых. Тогда и государству польза. При этом империя создана русскими, и каждый мечтающий чего-то добиться должен говорить и писать на русском языке.
- Мы приходим в этот мир, чтобы изменить его, - сказала она задумчиво. - К лучшему или худшему, судить потомкам. Но, имея возможность и положение, не сделать нечто полезное - грех.
Мы опять помолчали.
- Ты умный человек с тридцатилетним опытом бюрократа. Полагаю, уже успел просчитать последствия случившегося.
- О нет, - покачал головой я, - именно сейчас все может повернуться как угодно. Теперь все зависит от вас и вашего выбора.
- А ведь его и нет. Забота об интересах державы диктует определенное поведение. Монарх не только властитель, но и слуга своему народу.
Очередная длинная пауза. Встревать в ее размышления я не собирался.
- Мне всегда казалось, - сказала наконец Екатерина, - что фактически консортом был не Антон Ульрих, а ты. И не по причине постельных подвигов. Ты, Михаил Васильевич, дал Анне Карловне преданность. И если вы даже спорили по вопросам внешней и внутренней политики, она все равно могла быть уверенной, что ты выполнишь приказ. Я не требую от тебя преданности, второй Анны из меня не выйдет, но я хочу получить не только дружбу, но еще и верность.
А заодно мои знания, связи и уверенность, подкрепленную силой. Военное министерство и Адмиралтейство крайне недовольны перестановками и отставками. Они с радостью поддержат старого знакомого, подсадившего выше большинство из них. С удовольствием выступят против еще не набравших вес назначенцев Дмитрия. И так же поступит добрая половина ключевых чиновников. Очень серьезная придворная группировка, отодвинутая при Дмитрии, тоже не прочь поддержать новую власть, и хорошо знакомая фигура всех устроит. А вот церковь вряд ли обрадуется моему возвращению.
- Обещание дать легко, но никто еще не посмел сказать, что я нарушил слово.
Карета остановилась.
- По закону я теперь правлю, а не регентом являюсь? - полувопросительно произнесла Екатерина. Явно все хорошо успела обдумать.
- Именно так, ваше императорское величество.
- Я приму твое слово на веру, - сказала императрица, глядя мне в глаза.
- Готов служить вам, ваше императорское величество, верой и правдой.
- Ты канцлер.
Панин с его Северным дипломатическим проектом слетел. Не то чтобы жаль, но уж больно резко. И поделом. Пруссия берет на себя обязательство помогать России в турецких делах в обмен на помощь против Австрии. Чем она может поддержать?! Сорок тысяч рублей в год в случае нападения на Россию. Взамен мы обязаны воевать с Австрией. Не откупиться содержанием корпуса!
Англия обязуется содействовать русской дипломатии в Турции, получая за это помощь в случае столкновения с Францией или Испанией. Соответственно и с Австрией, нашим естественным союзником против османов. Дипломатия без конкретных обещаний в обмен на войска!
- При условии, что вы не станете наказывать за плохие известия. Можно устранить зло, а можно закрыть на него глаза и оставить как есть.
- Это справедливо. Я должна знать обо всем, а темных чуланов в империи много. Я готова выслушать и возражения, ибо никто не в курсе всего. Но пока, - многозначительно сказала она, - мы не станем делать резких движений. Будем придерживаться золотой середины.
Место происшествия было оцеплено городовыми. Обломки кареты, разорванная чуть ли не на куски лошадь, кровь на мостовой. Стена дома в оспинах от ударов чего-то вроде пуль. Ну это дело знакомое, даже просто мелкий щебень при подрыве бьет не хуже картечи.
Навстречу Екатерине кинулся фон Рихтер, на бешеной скорости умчавшийся сразу после нашего разговора у театра. Происшествие - это его косяк, и огромный. Кресло под задом вспыхнуло ярким и жарким пламенем. И не важно, что лично он никак не может отвечать за случившееся или давать указания государю. Крайнего искать не требуется - вот он!
- Вам не надо туда идти, ваше величество! - нервно вскричал он.
Екатерина властным жестом поставила его на место, заставив замолчать. Мне даже завидно стало, я так и не научился подобному обращению, видать, это в крови у аристократов - с генами передается. Екатерина, с идеально ровной спиной, направилась в дом. Мне только и оставалось пристроиться рядом, в готовности подхватить, если начнет валиться в обморок.
- Все вон! - распорядилась она с порога.
- Ты стой, - приказал я полицейскому со знаками различия пристава. Для его возраста чин немалый. Видать, не дурак.
Дмитрий лежал на диване прямо в прихожей, накрытый плащом. Судя по многочисленным пятнам крови, не стоило поднимать покрывало даже из любопытства. Сплошные раны, и, похоже, нога отсутствует. А лицо в кровавой корке. Откуда-то сверху доносились женские рыдания. Теперь уж без всяких сомнений вдова извлекла платок и, неожиданно смачно на него плюнув, принялась оттирать грязь.
- Что произошло? - сквозь зубы спросил я у пристава.
- Прямо возле входа незадолго до приезда высоких гостей…
Ах какой деликатный!
- …остановилась повозка. Якобы что-то с колесом случилось. Когда подъехала карета и вышли… они, произошел взрыв.
- Убийца?
- Он тоже погиб.
- Странно. Не сумел рассчитать длину подрывного шнура или не собирался убегать? Опознали?
- Никак нет, но служанка говорит, что видела его раньше. Прилично одет и на вид не из простых. Бродил вокруг, она возмечтала, что хочет познакомиться, но стеснительный.
- О, есть приметы!
- Так точно! Голова сохранилась.
- Хорошо… И не случайность. Ждал и составлял график посещений.
- Так точно.
- И значит, жить должен недалеко и повозку с лошадью где-то держать. Или взял напрокат, что тоже позволяет выяснить его личность. Чужому не отдадут, а если приобрел, так не с неба упал. Все равно где-то стойло, и его обязаны знать. Чтобы землю рыли, но в кратчайшие сроки установили кто. Ясно?
- Так точно, - в третий раз послушно повторил он.
Екатерина наконец перестала вытирать лицо покойника.
Стоит смотрит. Похоже, прислушивается к нашей с приставом беседе. И не собирается нервно закатывать глазки, хотя мне и то неприятно. Челюсть у покойника разбита, и нижняя часть лица превратилась в крайне омерзительное месиво.
- И оторванную башку в рожи не суйте. Хотя бы не всем подряд. Найди парочку художников из студентов, пусть размножат портрет для предъявления.
- Уже отправил, - доложил пристав, подтвердив мою догадку о его сообразительности.
- Порох тоже не с неба упал. И набивать бомбу камнями не на улице приходилось. Скорее всего, он жил где-то в ближайших кварталах.
- Целый бочонок, и очень похоже, что армейский.
- Должно быть клеймо. Собрать все до щепки - найти. И по цепочке от продавца! Тебя как зовут-то?
- Николай Игнатьев.
- Это твой шанс, Николай. Я, Михаил Ломоносов, высочайшей милостью назначенный канцлером Российской империи, - я заметил, как Рихтер покосился с изумлением, - обещаю: раскроешь дело, и быть тебе высоко. Нет - не обессудь. Полиция нужна и на Камчатке.
Кнут и пряник - два вечных орудия политика. Нельзя обходиться одной вещью в арсенале. И уж исполнивших порученное никогда не обманывал. Правила игры на ходу менять нельзя. Посулил - делай. Это твоя репутация и отношение окружающих. Изменение обещания задним числом - признак коварства и слабости. Нет более надежного способа потерять честь и доверие, как внезапно менять договор.
- Возьмешь в полиции столько людей, сколько понадобится, даже с чужих участков. Но чтобы не бегали бестолково, а делом занимались. Генерал-полицмейстер фон Рихтер и военный комендант Санкт-Петербурга Загряжский окажут любую помощь. Так? - обратился я к лифляндцу.
- Точно так, - подтвердил Рихтер.
- Три дня тебе, Игнатьев, срока на установление личности убийцы.