Вторуша согласно мотнул головой, и ведун вернулся к своей лавке. Стенка с кольями уже опустилась, колья уперлись в матрац, продырявив его насквозь. Олег попробовал просунуть между кольями руку, чтобы достать саблю, - не получилось. За дверью скрипнули половицы под крадущимися шагами. Середин схватил кистень, лежащий у изголовья, вдел руку в петлю. Сжав в ладони увесистый многогранник, он, неслышно ступая босыми ногами, подошел к двери и встал сбоку от нее. Вторуша на карачках уполз в угол под окно и затаился там. За дверью затихли, прислушиваясь. Крест на запястье грел, как обычно. Значит, шли люди. За окном шелестел тихий дождь, фитилек в плошке погас, в темноте едва проглядывалась белая ткань на лавках. Дверь скрипнула, приоткрылась на ладонь. На пол упала тусклая полоска света.
Внезапно во дворе кто-то заорал диким голосом. Крик быстро перешел в стон и затих. Завыла, заголосила девка внизу. Дверь распахнулась настежь, и в комнату ввалились двое слуг с топорами в руках. Хозяин шел с факелом в руке, подпихивая их в спины. Взвыл Вторуша в углу. Олег толкнул шар кистеня, как спортивное ядро, целя в голову первому вошедшему. Раздался хруст. Мужик крякнул, будто костью подавился, глаза его закатились, и он стал оседать на пол. Второй слуга упал на колени, бросил топор и закрыл голову руками. Толстяк выругался, попытался ткнуть факелом Середину в лицо. Олег почувствовал, как жаром обдало глаза, затрещали брови. Отбив рукой факел, он махнул кистенем. Шар вдавился хозяину в висок с легким треском, будто переламывая сухую ветку. Мужик рухнул на бок, факел выпал из руки, покатился, оставляя за собой огненную дорожку. Олег прыгнул вперед, подобрал факел, потом вытащил за шиворот из комнаты слугу и велел затоптать огонь. Вторуша на подгибающихся ногах выбрался в коридор.
- Что ж за жизнь такая, - запричитал он, - хоть сиди дома и носу не высовывай. Вор на воре, убивец на …
Внизу опять завизжала девка. Олег слетел по лестнице, обвел факелом вокруг, освещая зал. Из кухни, держа бабу за волосы, вышел Невзор. Окровавленным ножом он подталкивал ее перед собой, покалывая в зад.
- Ну, что, не обманулись мы, стало быть, насчет хозяина?
- Стало быть, так, - подтвердил Олег, - что за шум во дворе был?
- Похоже, тать, что в болото уполз. Волос у него белый, как снегом запорошен. Хотел меня сонного зарезать. Что с этой делать? - Невзор за волосы приподнял девке голову.
- Ой, пустите, люди добрые! - заголосила девка. - Не по своей воле у душегуба служила. Ой, не губите…
- Давай поговори с ней, кто чем тут занимался, а я слугу поспрашиваю, - сказал Олег, - после и сравним. Сдается мне, все тут одной веревочкой повязаны.
- Ой, не губите…
Невзор поволок девку в кухню, а Середин вновь поднялся наверх. Слуга потушил огонь, сидел на полу, привалившись к стене и угрюмо глядел в пол.
- Вставай, - Середин пнул его в бок.
Мужик поднялся. "Ну и рожа", - подумал Олег. Брови лохматились над глубоко спрятанными глазами, клочковатая борода едва прикрывала выступающую нижнюю челюсть. Костистое лицо подергивалось, то ли от страха, то ли от боли, хотя Олег помнил, что пальцем его не тронул.
- Эй, купец, - крикнул он.
Из двери показался Вторуша. Уже одетый, даже волосы пригладить успел.
- Этот говорил чего-нибудь? - спросил Олег, кивнув в сторону мужика.
- Не, молчит, как пенек. Я было совестить, а он только головой мотает. Зарежешь?
- Видно будет. Ну, веди, - подтолкнул Олег мужика к лестнице.
- Куда? - хрипло спросил тот.
- Откуда у вас колья на гостей падают, туда и веди.
Мужик провел его по коридору, толкнул дверь в соседнюю комнату. У стены, на массивных козлах, стоял ворот со спицами, как у рулевого колеса. Толстая веревка от ворота уходила под потолок, скрываясь в пробитом отверстии. Мужик взялся за спицы, с натугой потянул на себя. Веревка стала наматываться на барабан, ложась ровными рядами.
- Эй, - донесся голос Вторуши, - тута стены подымаются. Да сразу обе.
- Много людей сгубил?
Мужик намотал веревку на специально вбитый в бревенчатую стену крюк, поскреб в бороде.
- Не губил я никого… А-а, - отвернулся он, - все одно не поверишь. Не убивал я, сам только неделю здесь. - Мужик протянул корявые, заскорузлые от тяжелой работы руки: - По дворам ходил - своего-то нет, - подсобить чего, репницу вскопать, скотину доглядеть. Хозяин, будь он неладен, соблазнил. Говорит: на лик ты страшен, будешь татей отваживать. А сам хуже любого изверга. Мне Павлина как рассказала, что тут деется, я чуть со страху не помер.
- А чего ж с топором ко мне пошел?
- Хозяин сказал: прибьет вместе с вами, ежели откажусь.
- И что, порубил бы нас? - полюбопытствовал Середин.
- Не знаю, - буркнул мужик, отворачиваясь.
- Ну, и что с тобой делать?
- Не знаю.
- Эй, Олег, - донесся снизу голос Невзора, - срубил мужика, али как?
- Пока нет.
- Погодь. Баба говорит: ни причем он.
Олег усмехнулся.
- Это потому, что мы не спали - вот и ни причем. А так очень даже причем был бы. Что про девку расскажешь?
- Посуду моет, скотину обихаживает. Иногда с хозяином спит, чаще с гостями. Хозяин, стервец, плату за это берет. Она здесь только за харчи, как и я, работает. Безответная, привыкла уж по чужим постелям спать. Приблуда, одно слово.
- Хрен с тобой, живи. Только поруби всю эту погань, - кивнул Середин на жуткое приспособление и вышел.
Заглянув в комнату и не обнаружив купца, он спустился вниз. Вторуша, похаживая за стойкой, по-хозяйски обстукивал бочонки. Невзор выглянул из кухни.
- Отпусти ее, - сказал Олег, - пусть закусить чего соберет. Что-то голод меня пробил. Со страху, что ли. Слышь, Павлина?
- Ай, - с готовностью высунулась девка в зал, - чего прикажете?
- Поесть собери.
- Ага, ага… - Девка скрылась в кухне, застучала чашками. Что-то грохнулось, раскатилось по полу.
- Да не мельтеши, - прогудел Невзор, - никто не торопится.
Вторуша, вышел из-за стойки с двумя кувшинами, грохнул их на стол. Расставил чашки.
- Оказывается, и мед у хозяина имеется, и бражка, не чета той, что угощал. Вот чего не пойму - зачем он нас вином потчевал?
- Успокоить хотел, - сказал Олег, - мол, иноземную выпивку не пожалею, вот я какой. Что и говорить, приветливый был хозяин.
Со второго этажа послышались гулкие удары. Ставившая блюда на стол Павлина присела, со страхом глядя в потолок.
- Чой-то?
- А, мужик этот страхолюдный приспособу хозяйскую крушит. Покажи, где хозяин спал.
Девка провела Олега через кухню в комнату хозяина. Ведун огляделся. Массивный сундук в углу, покрытый то ли ковром, то ли расписной попоной, широкая лавка, отдельный выход на задний двор, слюдяное окошко. Крепкие засовы на дверях - видно, хозяин не слишком доверял своим подельникам.
- Товар краденый он здесь хранил? - спросил Середин.
- Не, там сараюшка есть, - махнула Павлина в сторону заднего двора, - замок на двери заморский. Меня он туда не пускал.
Олег прошелся по комнате, откинул ковер с сундука. Провел рукой по резной крышке, попытался приподнять, но сундук оказался заперт. Павлина, сторожившая каждое его движение, сбегала, принесла топор. Олег вставил топор в щель, поднажал. Дерево заскрипело. Поднажал сильнее, и язычок замка вылетел из пазов, полетели щепки. Ведун откинул крышку. Сундук до половины был заполнен дорогой одеждой и серебряными с позолотой кубками и чашами. Были тут кафтаны, прошитые золотой нитью, тончайшие шелка, женские сарафаны, украшенные бисером и жемчугами, высокие боярские шапки. Олег вытащил несколько кубков и велел отнести в зал - дескать, будем гулять красиво. Его внимание привлекли вощеные досочки для письма и берестяные свитки, аккуратной связкой лежавшие в углу сундука. Олег развернул один, - попытался разобрать корявые записи, вязью покрывавшие бересту. Старославянское письмо он бы еще попробовал разобрать, но хозяин вел записи небрежным почерком, явно не ожидая, что кто-то будет их читать.
- Позови Невзора, - попросил он девку.
Дожевывая на ходу, пришел дружинник с кубком в руке.
- Грамоте учен? - спросил его Олег.
- Читать могу, писать могу, но не люблю, - честно признался Невзор, - криво выходит.
- Ну-ка, почитай, что тут хозяин писал.
Шевеля губами, Невзор проглядел записи, то и дело покачивая в удивлении головой.
- Здесь, - отложил он в сундук вощеные дощечки, - прибыль, расход. А вот здесь, на бересте, полагаю, опись товара, что купцы убиенные везли. Кому сколько плачено - видать, добычу делили. Почитай, народу десятка три загубили. Что делать будем?
- Как что? Запалим воровское гнездо - пусть горит все синим пламенем.
- Ой, не жгите, не губите…
- Да тебя-то кто тронет, - оборвал Олег крики Павлины, - выжжем гнездо змеиное, а вы - гуляйте.
- Куда ж идти-то? Ни кола ни двора. Я тут чуть горб не нажила - одна на все руки, и ночью покоя нет. Нешто не заслужила?
- Угомонись, - поморщился Невзор, - все одно сама не потянешь хозяйство.
- Зачем одна, - удивилась девка. - Молчун поможет. Он мужик хоть и страшенный, зато работящий, уж я приметила. Вместе и жить станем.
- Гляди, как все разложила, - подивился Олег, - а его спросила? Может, не люба ты ему.
- Притерпится, - безапелляционно заявила Павлина. - Ложь все в сундук, раз жечь не будем. Коли я хозяйка, так и неча тут распоряжаться.
Середин только крякнул.
- Это называется: дай бабе волю.
- Ты особо не командуй, - прищурился Невзор, - никто тебя еще на хозяйство не поставил. Место это нехорошее, надо, думаю, все же огнем пройтись - он все очистит, - добавил он, подмигивая Олегу.
- Не надо огнем, - твердо сказала Павлина, - я тут все отскребу-отмою, воровским духом и пахнуть не будет! Пойдемте лучше, гости дорогие, закусим, посидим. Путников загубленных помянем, а? - умильно заглянула она в глаза Середину. - А я знаю, где вино заморское хозяин держал.
- Ха, ну, лиса, - усмехнулся Олег, - так и быть, владей хозяйством. Один уговор: как кто из нас мимо едет - без платы кормить-поить, спать класть…
- …и девку на ночь, - добавил появляясь в дверях Вторуша.
- Девку с собой вози, - отмахнулась Павлина, - а пить-есть, на ночлег приютить - это завсегда, благодетели.
На том и порешили. Кликнули сверху Молчуна. Он долго не мог уразуметь, какое у него теперь положение.
- Чего тут думать, - втолковывал ему Вторуша, - постоялый двор твой, баба твоя…
- Да ить нету бабы…
- Вот она, - Вторуша царским жестом указал на Павлину. - Владей, пользуй, не забижай.
- Так не обженились.
- Это недолго, - успокоил его купец, - али не нравится?
Молчун поскреб затылок корявыми пальцами, соображая.
- Вроде, ничего.
- Хорошая баба. Откормишь маленько, эх, как заживете!
Павлина собрала на стол, присела с краю, подливая гостям и искоса поглядывая на Молчуна. Тот махнул чарку меда, утер бороду, крякнул. За окном занимался рассвет. Уж не в первый раз заорал петух; слышно было, как завозилась скотина в хлеву, затопотали лошади у коновязи.
- Ты чего сидишь, как у праздника, - вдруг рявкнул Молчун. - Скотина не кормлена, двор не метен. А вожжами не хошь?
Олег от неожиданности выронил кубок с вином, поперхнулся, залился смехом так, что слезы выступили. Ему вторил купец, рассыпая мелкий хохоток. Даже Невзор хмуро улыбнулся. Павлина подхватилась и, подобрав подол, метнулась в двери.
- Сидит и сидит, - пробурчал Молчун, - за бабой догляд нужен, уж я-то знаю. У меня не шибко побалует.
- Ай, молодец, - хлопнул его Вторуша по спине, - ну, за новую семью.
Хорошо пошло за новую семью. Закусили, налили по новой, помянули невинно убиенных. Молчун оказался из северян. Родную весь под Курском каждый год приходилось отстраивать - уж больно часто печенег набегал. Народ в лесу хорониться привык, а добро с собой не утащишь. Хорошо, если скотину успеешь увести. Вот в последний раз налетели вороги, а народ в поле. Согнали всех на майдан, стали вязать, да вдруг среди печенега шум, крик - еще кто-то припожаловал. Думали, дружина княжеская, ан нет: тоже степняки, но одежа другая, орут страшно, речь уж совсем непонятная. И стали они с печенегами сечься. Крики, звон, кровь. Пока степняки разбирались, кому полон уводить, народ и разбежался. Так и непонятно, кто победил, да только деревню под корень выжгли, скотину какую увели, а какую забили да и бросили.
- На сходе решили уходить под Киев - надоело вполглаза спать. А я подумал, - Молчун печально кивнул, допил из чаши вино, утерся рукавом, - и решил: чего я под Киевом не видал? Родня померла, семьи нету, один хозяйство не потянешь - и ушел. С прошлой осени так и мотаюсь.
- Что за степняки на печенегов напали? - заинтересовался Невзор. - Оружие, одежду, повадки не приметил, часом?
- Какое там, - Молчун подпер кулаком щеку, горестно вздохнул, - едва ноги унес. А повадка у них у всех волчья: урвать кусок да в степь бежать.
Олег задумался, вспоминая историю. Знал бы - в школе лучше учился. Но кое-что в памяти все же наскреб.
- Печенега, слышал я, - начал он осторожно, - давят из степей. Новый народ пришел, вроде как половцами называется.
- Новый народ? И что, тоже, поди, не землепашцы?
- Куда там. Еще хлеще печенега. С этими мир так мир, война так война, а новые на крепость пробовать станут.
- И чего не живется людям, - с тоской сказал Вторуша. - И-эх, выпьем, покуда живы.
Со двора прибежала Павлина, засуетилась, растапливая печь. Молчун покосился на нее, соображая, как бы еще проявить неожиданно пришедшую власть.
- Ты, давай-ка, яишню, что ль, спроворь, - наконец придумал он. - Сколько можно холодным кормить - уже и в горло не лезет.
- Сейчас сделаю, - кротко ответила Павлина.
Она принесла лукошко с яйцами. В печи уже весело потрескивали дрова. Невзор принялся выспрашивать у Середина про половцев, Вторуша с Молчуном, обсудив урожай, завели про обычаи дедов-прадедов. Запахло жареным салом, луком, зашкворчала яичница. Павлина подала ее на стол, разложила по плошкам, мимоходом коснулась Молчуна, ожидая одобрения. Олег подивился, как изменилась женщина за несколько часов. Куда делся равнодушный взгляд, усталая походка. Лицо у нее помягчело, разгладились морщинки, спина выпрямилась. Чистый платок аккуратно прикрывал волосы, длинную рубаху она сменила на простой сарафан со скромной вышивкой по подолу. Уже не дворовая девка услуживала постояльцам, а хозяйка угощала дорогих гостей. Молчун одобрительно крякнул, пробежав взглядом по фигуре новоявленной жены. Вторуша, не удержавшись, огладил ее по бедру, подмигивая масляно заблестевшим глазом. Павлина вывернулась, хлопнула его по руке, покосившись на мужа.
- Но-но, не балуй, - прогудел Молчун.
- Да ладно, чего там, - купец в недоумении развел руками, - жалко тебе? Мы ж с ней только вот ночью…
- Вот и будя, - прихлопнул Молчун ладонью по столу. - К мужниной жене руки не тяни. А ты, давай-ка, наверх сходи. Я там воровской приклад порубил, приберись пока.
Павлина не торопясь прошла к лестнице, оглянулась на него, развязала платок и, набросив его на плечи, стала подниматься наверх, покачивая бедрами. Молчун проводил ее взглядом, кадык дернулся на тощей шее. Он разом прикончил яичницу, залпом допил налитое вино и решительно поднялся из-за стола.
- Пойду, гляну. Может, помочь чего. - Он направился к лестнице.
Вторуша завистливо посмотрел ему вслед.
- Что, купец, не обломилось? - насмешливо спросил Невзор.
- А-а, не очень-то и хотелось.
- Ага. Видит око, да зуб неймет.
Изрядно захмелевший купец только рукой махнул.
Глава 6
Невзор с Олегом вышли из избы. День вставал пасмурный, ветер гнал низкие тучи. Ворота были распахнуты настежь, словно приглашая путников. Вдвоем перенесли напавшего на Невзора разбойника на задний двор. Нож дружинника пробил ему висок, белые волосы слиплись под коркой подсохшей крови. Невзор обшарил убитого, срезал с пояса тощую кису, отдал не глядя Олегу. В кошеле было несколько алтын, да пяток обрубленных по краям серебряных монет, судя по вязи, арабского происхождения. Видно, разбойники ограбили возвращавшегося домой купца.
- Невелика добыча. - Олег подкинул на ладони серебро. - Вот и подумаешь, стоит ли головой рисковать за такую мелочь.
- Кто с голодухи в воры подался, а кому интересно кровь пустить, покуражиться. Мы таких, бывало, без разговоров - на кол.
- Без суда?
- А чего судить, коли у него на руках товар, от крови еще не отмытый? - удивился Невзор.
- Садисты вы все-таки, - пробормотал Олег. - Ладно бы просто повесить. И гуманнее, и мороки меньше. Надо сказать Молчуну, чтобы закопал его вместе с хозяином.
Появился Вторуша. Покачиваясь, прошествовал к отхожему месту. На вопрос Олега, когда он собирается дальше ехать, махнул рукой. Мол, сегодня отдыхаем, а уж завтра, с утра пораньше…
- Ну-ну. Смотри, осень скоро, а возвращаться уже по зиме придется. Днепр станет, за провоз вдвое платить придется.
- Обратно налегке, - возразил купец, - товар продам, гостинцев куплю своим да Тишкиным детям, - Вторуша вдруг всхлипнул, - сиротинками остались.
Он смахнул слезу, задумался. Лицо его было красное от меда и вина, в бороде застряли остатки яичницы. Почесав в задумчивости грудь, купец поморщился - колья, которыми хозяин корчмы забивал гостей, не только порвали рубаху, но и ободрали кое-где кожу.
- А баба у брата справная осталась, гладкая. - Он пошлепал губами. - Может, в дом возьму. Как думаешь?
Олег пожал плечами. Несмотря на то, что уже не первый месяц бродил по Руси, он все никак не мог привыкнуть к некоторым порядкам. Без кормильца, конечно, семья не проживет. Перемрут с голоду в первую же зиму. Впрочем, на Востоке и в двадцатом веке гарем - обычное дело.
Прикидывая за и против прихода в дом второй жены, купец поплелся в дом. Олег заглянул к лошадям. Овса было вдоволь, вода свежая - Павлина всерьез взялась за хозяйство.
Молчун вытащил во двор тела хозяина и второго слуги, прикрыл ворота от непрошеных глаз: объясняй потом, что извергов побили, а не добрых людей, - и стал запрягать в телегу хозяйскую лошадь. Мужик улыбался в клочковатую бороду, бубнил какой-то незатейливый мотивчик. На крыльцо вышла Павлина. Вид у нее был умиротворенный, глаза светились спокойствием и уверенностью.
- Помочь? - спросила она Молчуна.
- Не, отдохни пока. Поди, укатал я тебя.
Павлина прыснула со смеху.
- Да разве бабу этим укатаешь. Забава одна. Ты далеко их не вози, - показала она на лежавшие возле крыльца тела, - вдруг купцы наедут, а я одна.
- В овраг скину. Пусть волки растащат, чтобы и костей не осталось.
Невзор помог ему погрузить на телегу убитых, Молчун накрыл их грязной холстиной, отворил ворота и выехал со двора. Олег попросил Павлину постелить ему постель.
- Так все уж готово, - всплеснула она руками, - я ж понимаю, всю ночь не спали. Отдыхайте, гость дорогой.