- Так и есть. Иначе – апатия. Будешь сидеть в темном углу, прятаться и ждать, когда зомби придут тебя убивать.
- Если бы наш поисковый отряд не проезжал мимо – так бы и произошло. Рано или поздно.
- Но ведь вы приехали – с улыбкой ответил здоровяк. Кот уловил ехидные нотки в его голосе.
Мытье закончилось, здоровяк быстро обтерся полотенцем, оделся и резво побежал в медицинский кунг, где его уже ждал Горыныч. Обследование, анализы и обязательная душевная беседа…
Кот быстро сложил все свои причиндалы, на ходу поздоровался с Ежиком, хотя тот явно ожидал более тесного общения – очень уж много событий произошло с ними за последнее время, тот хотел обсудить все это с коллегой.
- "Потом, все потом" - судорожно думал Кот, стоя недалеко от своего кунга. В нем Горыныч занимался спасенными.
Прошлые его подопечные не могли похвастаться строгими моральными принципами и чрезмерной нравственностью… Это мягко говоря. В этом лагере был один здоровый мужик и куча детей вокруг, которым некуда от него деваться. Стоило ему только захотеть, и… Как бы улыбчивы и доброжелательны не были спасенные – настоящую правду о них скажет только Горыныч.
Минуты медленно сменяли друг друга. Наконец, из кунга выскочил довольный Горыныч и сразу направился к Коту.
- Значит так. За один раз мы их все-таки увезем. В кунг влезает три нормальные койки и две дополнительные – в двух машинах десять человек получается. Оставшихся двоих по бронетранспортерам раскидаем. Они ведь еще дети – места совсем мало занимают. Поместимся. Эшелон уже выехал в поселок Реконструктор – там назначена точка рандеву. Курган – так зовут того здоровяка, хочет остаться в нашей группе и убивать измененных уже с нормальным оружием в руках.
- Что думаешь по этому поводу?
- Он – здоровый лось! И нужные навыки у него имеются. Но отдых в Южном ему все равно необходим. А то получается, что вся жизнь – война. Так и с катушек слететь можно.
- Это все понятно… Горыныч, а вообще как – нормально все? – сказал Кот и заговорчески кивнул в сторону кунга.
Горыныч почему-то игриво заулыбался.
- Котяра, ты никак не можешь забыть наших вчерашних весельчаков-затейников? Согласен – действительно красавчики. Телефончик их дать не могу, даже не проси. Попробуй найти их в Одноклассниках!
- Блин! Нафига мне те извращенцы? Горыныч, ты скажи, как есть – с нашими сегодняшними пассажирами – все в порядке?
- Понял я тебя, Кот. Все хорошо. Специально на это обращал особое внимание – только одна четырнадцатилетняя девочка не девственница и уже давно. Но в последнее время у нее половых контактов ни с кем не было. Даже странно.
- Фухх… как гора с плеч упала – удовлетворенно сказал Кот.
- Понимаю тебя.
Долго задерживаться в бывшей базе отдыха не стали. Чапай повел группу на соединение с эшелоном, ехать должны были всю ночь, нигде не останавливаясь по дороге. Кургана Горыныч определил в кунг Кота. К большому его удивлению, новичкам никаких поблажек не сделали и пристегнули наручниками к койкам на общих основаниях. Правила есть правила – даже в мире совершеннейшего беззакония и хаоса.
Две дополнительные койки поставили на "втором этаже" крохотного помещения медицинского кунга – поперек дорожке посередине. Теперь чтобы пробраться к умывальнику, Коту приходилось сгибаться и пролазить, доставая руками пол. Кургану, наверное, и вовсе пришлось бы перемещаться ползком.
Дети смену обстановку переносили по-разному. Чаще всего – беспокойно, со смехом и играми. Это ведь не взрослые, которые могут сжать волю в кулак, отвернуться к стене и целую ночь притворяться спящими.
Спасенные весело болтали между собой, прыгали на кушетках, даже пытались переходить друг к другу "в гости" - если бы не наручники, у них бы это наверняка получилось. Кот с ужасом представил, что в этот момент творилось в кунге Ежика – он ведь сам почти еще ребенок! И Кургана в его машине нет… В эту ночь Еж точно не будет спать – "пассажиры" не дадут.
Обстановка радостной эйфории даже на Кота подействовала расслабляюще. На душе стало теплее, радостней. Ради таких моментов стоило рисковать и проводить масштабные поиски выживших. Только ближе к полуночи все как-то успокоилось. Ребята, наконец, выдохлись, завалились на койки и уснули. Машина ритмично покачивалась на дороге, слабый свет ночника учтиво приглашал обитателей кунга ко сну.
Курган расположился по соседству с креслом Кота. Вначале обменивались короткими "официальными" фразами, но чем дольше ехали, тем доверительней становилась беседа. Это ведь не с насильниками и не каннибалами ехать в одном помещении! Кот понял, что сильно соскучился по простому человеческому общению.
- Кот, я, конечно, понимаю, что у тебя свои правила и все такое… Но, может, выпьем спиртику? У вашего брата всегда есть – это я точно знаю.
- Ладно, уломал чертяка – даже не пытаясь "сопротивляться", ответил Кот. Он и сам уже хотел предложить выпить.
Спирт 70° брать не стал – он для антисептики. А 94°, предназначенный для дезинфекции – самое то. Разводить в два раза – лучше глюкозой, несколько кристаллов лимонной кислоты и чудесный напиток готов. Не виски, конечно, но что имеем, то и пьем.
Напиток чуть нагрелся после смешивания, это никого не смутило. Пока дети спали, наполнили стаканы и приготовили немудреную закуску – рыбную консерву и сухари. Ради такого дела Кот даже пошел на серьезное служебное нарушение – освободил Кургана от наручников. А то неудобно как-то…
- Предлагаю выпить за наше счастливое освобождение. Этого мы ждали с самого первого дня Катаклизма. И это, наконец, произошло! – воодушевленно сказал Курган
- За освобождение! – поддержал его Кот.
Стаканы стремительно опустели и тут же вновь наполнились – между первой и второй – перерывчик небольшой, как гласит народная мудрость. Кот с Курганом об этом прекрасно знали и поступали соответственно.
После третьего тоста потянуло на лирику. Собутыльники уже достаточно прониклись друг к другу доверием и разговор перешел на личные темы. Кот рассказал о своем заключении на чердаке, о поселке Южном, о своей работе в его крохотном госпитале. Об обучении военному делу – об этом он рассказывал больше всего. Очень важная и значимая для Кургана была тема.
Кота же больше интересовало то, как они пережили Катаклизм.
Курган демобилизовался из армии не просто так, а после контузии во время первой войны в Чечне. Контузия была серьезная… Медицина ему помочь не могла, да не сильно то и хотела. Больше года после ранения у него каждый день болела голова и мысли путались. Потом стало легче. Дали инвалидность третьей группы.
На личном фронте у него никак не ладилось – кому нужен инвалид? С работой тоже все было очень плохо. Контуженный, "чеченец" – значит отморозок и псих. Никому он не был нужен. Даже охранником его не брали из-за инвалидности. Крохотной пенсии хватало только на хлеб. Если бы не помощь родителей – умер бы с голоду или пришлось бы просить милостыню.
Закончил кулинарное училище и с огромным трудом устроился работать помощником повара в школьную столовую. Там для устройства требовали только сан.книжку, а со здоровьем у него всегда все было отлично. Зарплата, конечно, курам на смех – но все же больше, чем пенсия. Так и работал…
Трудолюбивого и исполнительного работника взяли на заметку и предложили поработать настоящим поваром – в летнем лагере для детей из неблагополучных семей. Зарплата чуть выше, но все равно смешная. Зато – самый настоящий повар! Конечно, он согласился.
За годы работы в школе он привык к детям. Умел находить с ними общий язык. Его рост, комплекция и уверенность в себе удерживали даже самых задиристых и хулиганистых ребят от шалостей на "его территории". В столовой всегда царили чистота и порядок, а еда была вкусной. Начальство им гордилось. Хотя такое начальство… пара старых теток, с нетерпением ожидающих пенсии.
Про Катаклизм Курган вспоминал без особой охоты, но и без особого смущения.
Мужчин, кроме него, в лагере не было. Даже сторожем была женщина – мало кто соглашался идти работать в захолустный лагерь за смешную зарплату. Воспитательницы и прочий персонал – тоже женщины. Единственным мужчиной был водителем грузовика, но он приезжал в лагере всего три или четыре раза в неделю.
Когда люди стали превращаться в зверей, среди них не было по-настоящему сильных тварей. Из детей получились никудышные монстры, женщины были сильнее их, но даже они старались держаться подальше от Кургана. Какие-то примитивные инстинкты в их голове все же работали…
С начала Курган решил, что сошел с ума. Что контузия не прошла бесследно и теперь его место – в психушке. Но он быстро взял себя в руки, стоило ему только услышать предсмертные крики, раздающихся из жилых домиков.
С собой он взял огромный мясницкий топор – свое привычное орудие труда. И в этот раз оно его не подвело – с одного удара он разрубал зомби напополам. В тот день ни одна тварь не смогла убежать – всех их убил Курган. После чего вынес их останки на пустырь недалеко от лагеря и сжег.
И все же твари славно порезвились. Кроме самого Кургана уцелели всего 11 детей – семь девочек и четыре мальчика.
Лагерь находился на живописном берегу Дона, вокруг его окружал почти нетронутый лес с небольшими полянками, заросшими зарослями малины и другим кустарником. Ближайший поселок находился за семь километров от лагеря и нападений зомби можно было не бояться – по крайней мере, в ближайшее время.
С первого дня "новой жизни" Курган ввел в лагере суровую, почти армейскую дисциплину. Физические упражнения, работа с оружием - в качестве него использовали переделанные лопаты и тяпки. Ничего более подходящего здесь не нашлось – обычными ножами дети не могли нанести серьезного ущерба.
Продовольствия на складе было достаточно – если расходовать экономно. Ловили рыбу. Вначале не слишком успешно, но чем дальше, тем лучше это стало получаться. Ремонтировали одежду, заготавливали дрова в лесу. Собирали грибы и ягоды. Дел хватало.
Сам Курган с несколькими ребятами постарше организовал постоянные пункты наблюдения на единственной дороге, ведущей "во внешний мир". Пробовали выходить к ближайшему поселению, но увидев, сколько там тварей, решили не рисковать и патрулировали только дорогу.
Так проходили недели и месяцы. Единственное, что придавало им силы – мысль о том, что их обязательно спасут. Ведь жизнь без надежды лишена смысла. Главной идеей, которой Курган заразил всех, было то, что их "заключение" - очень скоро закончится и что нужно всего лишь дождаться помощи. Которая обязательно придет!
Длинными осенними вечерами он рассказывал про свое армейское прошлое. Про войну в Чечне, про подвиги и предательства. Про то, как нужно поступать тогда, когда тяжело и кажется, что выхода нет. Про то, что даже из самой сложной ситуации можно найти выход.
Когда в ворота лагеря начали въезжать бронетранспортеры – они не стали для детей чем-то удивительным, все время после начала Катаклизма они ждали их. Именно так и должно было происходить их освобождение – с бронетехникой и до зубов вооруженными "спасателями". Надежда помогла оставаться им людьми все это время.
Пьянка закончилась только тогда, когда первые лучи нового дня показались из-за горизонта. Засыпал Кот со странным чувством. Словно вспомнил о чем-то хорошем, светлом. О чем не вспоминал целую вечность и боялся, что это навсегда осталось в прошлом.
До эшелона добрались без происшествий. Рядом находился небольшой поселок, его хоть и зачистили, но рисковать никто не хотел и пересадку провели очень быстро. Кот даже не успел толком попрощаться с Курганом.
Стоило "пассажирам" убежать в сторону пассажирских вагонов, как к Коту подошел Горыныч.
- Кот, ты совсем ахренел? – возмутился Горыныч.
- Что такое?
- От тебя перегаром несет, как от бомжары после недельного запоя.
- Горыныч, мы посидели… совсем чуть-чуть выпили… - не слишком уверенно начал оправдываться Кот.
- Хрен с тобой. Но в следующий раз – меня не забудь позвать. Новость слышал?
- Что случилось?
- Над Ростовом зажглись огни! – радостно сказал Горыныч.
- Что за огни? – не врубился с похмелья Кот.
- Пить нужно меньше. В каждом укрепленном форпосте Федерации ночью горят мощные прожекторы. Они направленные вертикальное вверх – прямо в ночное небо.
- Я знаю об этом. Из-за этого Краснодарскую базу постоянно атакуют – твари со всего города видят свет в ночи и идут на него. Ни один человек пока еще не добрался до базы живым.
- Это не важно. Живые есть и они видят свет. Это дает им надежду и силы держаться дальше.
- Но в Ростове-на-Дону нет сильной, хорошо укрепленной базы! – удивился Кот. – Здесь столько тварей, что они сметут любую оборону!
- Мы люди и у нас есть мозги – сказал Горыныч и многозначительно стукнул себя по лбу костяшками пальцев.
- Ростов-на-Дону расположен на берегу Дона. Прожекторы находятся на барже, недалеко от станции Ростов-Берег. В самом центре города! От городской набережной баржу отделяет больше ста метров и твари ничего не могут сделать. На берегу их собрались тысячи! Десятками и сотнями они заходят в воду, но течение в этом месте очень сильное и всех их сносит вниз.
- А смысл? Живые все равно не могут пробиться через барьер из зомби.
- Это знак. Знак тем, кто уцелел и сейчас прячется. Тем, кто остался в одиночестве, со всех сторон окруженный голодными тварями и уже почти отчаялся. Кто из последних сил сохраняет в себе человека и пока еще не стал одержимым зверем.
Свет в ночи означает, что они не одни в этом мертвом городе. Что есть те, кто каждую ночь включают прожекторы, не боясь тварей. А значит – надежда тоже есть. Этот свет несет им спасение и жизнь. Он не погаснет. Слышишь Кот – этот свет не погаснет никогда!
Какой-то умник включил Rammstein и внутри бронетранспортера начался настоящий адов угар. Кот всегда знал, что у этих отморозков-пулеметчиков крыша прохудилась задолго до Катаклизма, но даже не представлял себе, что все настолько запущенно!
Единственное, что спасало – наушники. Их нужно было одевать во время стрельбы – иначе внутри "коробочки" можно было натурально оглохнуть. Стреляли бойцы постоянно, по любой твари, попавшей в зону поражения их пулеметов и получали от этого огромное удовольствие, поэтому наушники были совсем не лишними. Но носил их почему-то один Кот.
Их БТР был частью ударной группы, которой очень скоро предстояло встретить ту самую неугомонную группу зомби, что постоянно перемещалась южнее Ростова-на-Дону. Поисковые отряды уже несколько раз натыкались на нее и каждый раз им приходилось спасаться бегством. В какой-то момент терпение у руководства экспедицией лопнуло.
Из окрестностей Ростова-на-Дону вызвали вторую тяжелую группу, забрали у легких поисковых отрядов все БТРы и начали готовиться к "горячей" встрече.
Все экипажи бронетранспортеров были недоукомплектованы – вместо 7 бойцов в десантном отделении, там постоянно находилось всего 4. Чтобы поставить стрелков на свободные амбразуры, людей взяли откуда только можно было. В этой операции даже водители и санитары заняли пустующие доселе места стрелков, сжали в руках пулеметы и приготовились нести в массы измененных добро и справедливость.
Все пространство внутри БТРа было занято пулеметными коробами – было понятно, что стрелять придется много. Очень много. Небольшие запасы провизии, воды и разного хлама были заблаговременно убраны, их место заняли объемные коробки с патронами, заранее снаряженные в пулеметные ленты.
Кот почти не волновался. В том, что они победят, лично у него не было никаких сомнений – какими бы твари не были сильными и многочисленными, хорошо подготовленный удар бронетехникой им ни за что не выдержать!
Кот всегда (но почти незаметно!) завидовал ребятам, лихо разъезжающим на бронетранспортерах и убивающих тварей десятками, сотнями. Даже тысячами – судя по их рассказам, но Кот в такую фантастику не верил. Балаболы, они и в новом мире – балаболы.
Реальность оказалось несколько другой, чем он ее себе раньше представлял. С минимумом романтики. Со всех сторон стиснутый коробами с пулеметными лентами, чьими-то спинами, со здоровенным пулеметом в руках… Он даже выпрямиться как следует не мог – "коробочка" была слишком низкая для этого. В его кунге было гораздо более комфортно! Фиг с ней – со стрельбой. Кот решил и дальше оставаться санитаром группы.
Он уже привык почти все время экспедиции проводить в небольшой, но все-таки комнате. В спокойной обстановке, при свете ночника. "Пассажиры" вели себя тихо, скорее даже испуганно – особенно первое время. Им постоянно требовалась поддержка, участие. Просто поговорить о Федерации, о жизни в "большом" мире, о том, что им скоро предстоит. Для этого требовалась спокойная, доверительная атмосфера.
Здесь все было по-другому! Дружеская ругань, музыка – громкая и агрессивная. Постоянная готовность к действию, к убийствам тварей. Кот точно знал, что во время столкновений с тварями они впадают в совершеннейшее боевое безумие. И понимал их.
Даже завидовал. Но совсем чуть-чуть.
Последний раз стаю видели в районе Азова. Один бронетранспортер выехал в тот район чтобы найти ее, "подцепить" и подвести под удар ударной группы. Зомби перемещались довольно медленно, сделать это не составляло большого труда
В голове ударной группы находилась пять БМП-4. Они построились в "клин" - один БМП спереди, два БМП позади него, и еще два в третьем ряду, чуть выступая за первую пару. Своими гусеницами и всей массой своего железа они должны были продавить ход в толпе зомби.
Следом за ними должны были пройти девять бронетранспортеров, выстроенных в ряд. Девять БМП, с полным комплектом пулеметчиков внутри, под завязку набитыми снаряженными пулеметными лентами. Целых 54 пулеметные точки! В каждой – по полторы тысячи "обрезанных" патрон, плюс к этому – башенные пулеметы в бронетранспортерах и автоматические пушки, спаренные с пулеметами в башнях БМП.
Целая лавина пуль готова была встретиться с нескончаемым потоком тварей. Кто одержит победу в этом противостоянии? Ответа оставалось ждать совсем недолго.
Больше всего Кота раздражал пулемет – чертовски громоздкая штука и тяжелая вдобавок. Соседи-пулеметчики снабдили его толстыми строительными перчатками - пулемет во время стрельбы сильно накалялся, браться за железные его части и не обжечься, можно было только с защищенной рукой.
Напряжение возрастало с каждой минутой. Кот с удовлетворением ощупывал толстую броню, окружавшую его со всех сторон. Пусть даже твари одержат победу над ними: неожиданно быстро закончатся патроны или по какой-то другой причине – они все равно не смогут добраться до людей внутри бронированных машин.
Опыт использования гусеничной техники со всей очевидностью показал, что тварям нечего им противопоставить. С неутомимостью крота, роющего свою норку в толще земли, боевые машины пехоты прокладывали себе путь, окруженные сотнями, порой даже тысячами взбешенных зомби. Железные гусеницы работали, как мясорубки, оставляя после себя месиво из частей тел зомби, и машины ехали вперед несмотря ни на что.
А когда наступала ночь, уставшие твари впадали в спячку и наступало время живых людей. Отъехав на безопасное расстояние, люди выходили из своих машин и посылали в ночное небо ракеты. Много ракет! Небо над ними расцветало десятками огней, грохот их разрывов разносился по всему городу.