Олег вернулся к своему столу, где Петр уже примеривался к предложенным образцам. Обе винтовки выглядели абсолютно новенькими, на одной приклад из ореха, на другой из вишни. Отличная полировка, детали гармонируют, словно одежда на светской моднице. Шик, да и только. В модели Щукина Олегу не понравился приклад, он неудобно упирался в плечо, а оптический прицел вынуждал задирать голову. Винтовка Федорова вроде ничего, но смущал подвижный ствол. Умом понятно, прицел неподвижен, но создавалось необъяснимое внутреннее отторжение.
– Не нравится? – спросил инструктор.
– Есть такое дело, – честно ответил Олег. – Причину сам не пойму, но душа не лежит.
– Снайпер должен любить свое оружие, поэтому себя не насилуй, сейчас принесу другие экземпляры.
Петр остановил свой выбор на винтовке Щукина и, насвистывая, ушел на стрельбище, следом потянулась пятерка с пулеметами. Олегу очень хотелось самому убедиться в работе невиданных ранее глушителей, но придется подождать. Инструктор вернулся почти через час и положил на стол довольно-таки странные винтовки. Приклады с тонкой щекой, а шейка походила на рукоять древнего пистолета. Оружие как бы просилось в одну руку, и Олег не удержался от соблазна это сделать.
– Догадался? – улыбнулся инструктор.
– О чем? – растерялся Олег.
– Эх, молодежь, эпоху кавалерии сменил век моторов. Скоро лошадей будут показывать в зоопарках.
– Кавалерийский карабин?
– Винтовка под патрон Вельтищева 7.62х25! – поправил инструктор.
Олег с нежностью погладил оружие, аккуратно положил на стол и сказал:
– Надо же, никак не ожидал, что сейчас делают такую красоту.
В глазах инструктора мелькнули веселые искорки, но ответ был серьезным:
– Почему сейчас? Винтовка образца девяносто восьмого года, а патрон Вельтищева одобрен ГАУ в восемьдесят третьем.
– Патрон "ТТ" принят на вооружение одновременно с пистолетом! – возразил Олег.
– До революции на вооружении были только винтовки Мосина и патроны к ней. В то же время одобрение ГАУ получило более полутора сотен разных патронов и бесчисленное множество винтовок, карабинов и пистолетов, – ответил инструктор.
– Был еще "Наган", – вспомнив друга детства, не согласился Олег.
– Казна закупила "Наганы" для полиции, а ГАУ лишь одобрило офицерский вариант.
– Вы меня совсем запутали! Разве есть разница между одобрением и принятием на вооружение?
– Разумеется, есть. Офицеры могли купить только одобренное ГАУ оружие, а солдаты получали винтовки из царских арсеналов.
– Казаки тоже вооружались за свой счет, – напомнил Олег.
– Правильно. Никто не мог их заставить купить именно "мосинку", поэтому казакам сделали сторублевую скидку.
– Они клюнули на дешевизну.
– Отнюдь. Уезжая со службы, казак продавал "мосинку" сменщику, а дома держал, например, вот эту модель Ивашенцева. – Инструктор указал на другую винтовку.
– Не дорого? – засомневался Олег.
– В среднем казак зарабатывал по пять тысяч в год, а сибирские и того больше. Давай ближе к делу, ты выбрал винтовку Рощепея в модификации девятьсот четвертого.
– Она сама просится в руку, – покраснел Олег.
– Еще бы! Ты держишь шик кавалергардов! На четырехстах метрах эллипс рассеивания полсантиметра на полтора!
– Мой институтский друг живет на Кавалергардской, у них квартира в бывших казармах, – вспомнил Олег.
Все полковые казармы давно получили название "старый фонд", многие жильцы даже не догадываются, что раньше здесь обитали солдаты со своими семьями. Эти слова заставили инструктора поморщиться, и он поспешил продолжить:
– Приклад клееный из карельской березы, внутри полый, в пятке противовес для удобства стрельбы с одной руки.
– Прицел вроде съемный. – Олег провел ладонью по сверкающей хромом накладке.
На столе появился лакированный ларец, внутри на суконном ложе красовался изящный прицел, а рядом в гнездышках стоял набор бленд .
– Сделано в оптической лаборатории завода Обухова, они считались лучшими в царской России.
– Почему у него резиновый наглазник? – заинтересованно спросил Олег.
– Завод Обухова выпускал прицелы для корабельных орудий, а там комендор прикладывает глаз к оптике. Немецкая снайперская школа по непонятной причине требует соблюдать между глазом и прицелом тридцатисантиметровое расстояние.
Инструктор вставил прицел, и окуляр оказался как раз у глаза. Олег приложился и восторженно воскликнул:
– Вот это да! Оптика – высший класс!
На столе появилось три комплекта шелковых маскировочных чехлов на все три сезона. Рядом глухо стукнул глушитель с тремя шарообразными вздутиями.
– Ты можешь стрелять одиночными или выпустить очередь, отсечки на три патрона нет, – предупредил инструктор.
Олег глянул на коробчатую обойму и вздохнул:
– Стоял бы съемный магазин, и винтовке не было бы цены.
– До тебя все были глупыми? Сейчас разберем до винтика, и ты поймешь, почему этого делать нельзя.
Глава 6
Хозяева леса
На этот раз они снова летели на бомбардировщике со слишком разговорчивым нижним стрелком. Наплевав на обязанности наблюдать за нижней полусферой, он весь полет донимал разведчиков рассказами о боевых успехах экипажа. Начальство привезло нового радиста – узбека из Бухары. Олег демонстративно уселся спиной к товарищам у самого края бомболюка. Ему предстоит прыгать первым и наводить самолет на себя. Начальство прикатило на летное поле, Лейтенант раздал красноармейские книжки с новыми фамилиями, а командир коротко объявил:
– Студент назначен начальником разведки, отныне его обязанность быть впереди всех.
Арест на Красной площади отбил охоту гулять по городу, и разведчики отвели душу в номере. В первый вечер выпили очень много, а когда перебрали, ребята начали благодарить Олега.
– Когда шли по немецким позициям, у меня душа в пятки ушла, – признался Петр. – Преследовала мысль о неминуемом выстреле в голову. Спасибо, Студент! Благодаря тебе я не бросился опрометью вперед.
– Ты спокойно шел замыкающим, и только это спасло меня от панического бегства, – поддержал Николай.
Олег тоже честно признался, что сдрейфил почти до потери рассудка, но друзья не хотели его слушать. Нет, они не могли подкинуть начальству идею о его выдвижении в начальники разведки. Отец? Вернее, отец погибшего парня, чьи документы он присвоил. Ответная телеграмма пришла через день, в графе "отправитель" указан командир отдельного авиаполка Антохин Осип Серафимович. Нет, не тот ранг, полковник авиации не сможет обеспечить протеже в системе ГРУ.
И вообще, что такое начальник разведки в крошечном отряде? В таком случае с ними летит не радист, а начальник радиослужбы! Олег проверил строп от пояса до мешка, на посадке их предупредили о маловетрии в районе высадки и приказали увеличить длину стропа. В штилевую погоду десантник может приземлиться на свой мешок, в таком варианте травма гарантирована.
На инструкторов в подмосковном тренажерном центре тоже не стоит грешить. Перед ними он ничем не отличился. Показал стопроцентный результат в стрельбе с двух рук в комнате при выключенном свете. И что? С пяти метров надо постараться промазать, а не попасть. Сбивал на сто метров спички? Здесь заслуга винтовки с великолепной оптикой и мягким патроном, вертикальную спичку легче сбить, чем горизонтальную.
– Приготовиться к десантированию! – неожиданно прокричал говорливый стрелок и нырнул к пулемету.
Олег прижал ногой мешок, дабы случайно не вывалился при открытии бомболюка, и провел ладонью по замкам подвески. По команде "пошел" вытолкнул мешок, а строп выдернул его самого. Он угодил во вспаханное поле, вонзившись в него почти по пояс. Вокруг сплошная темень, мокрая земля и ни пятнышка снега. Первым делом расстегнул подвеску, плюхнулся на задницу и подтянул к себе мешок. Надо выбираться, а без саперной лопатки не обойтись.
Как ни странно, обошлось. Чтобы разобраться со шнуровкой, он облокотился на мешок, и ноги высвободились. Первым делом бросил зеленый фальшфейер, условный сигнал опасного приземления. Ветра действительно нет, а сто шагов наугад вывели на твердую землю с мелким кустарником. Второй фальшфейер отразился бликом от оконного стекла. Дом! Олег ринулся напролом, но жилище оказалось заброшенным, без малейших признаков, дороги.
Надо же, рядом чистое поле, а его угораздило приземлиться на крохотный участок вспаханного огорода! Пришлось спешно разбрасывать фальшфейеры в другом месте, затем принялся растапливать печь для сушки увазюканной в грязи одежды. В дом ввалился радист со скомканным парашютом на плечах.
– Затяжным прыгал? – полуобернувшись, спросил Олег.
– Ага, чуть не звезданулся, это мой первый ночной прыжок, неправильно определил расстояние.
– В Персии стажировался?
– Зачем? Пять лет отслужил в Первой воздушно-десантной бригаде. Бросай кочегарить, сейчас самолет развернется для сброса багажа.
Грузовые мешки разнесло на два километра, вероятнее всего, стрелок сбросил их небрежно. Уже давно рассвело, а разведчики все еще разыскивали багаж. Лейтенант сверял номера и отправлял отряд на поиски недостающего груза. Последний парашют нашли почти в трех километрах от места высадки на краю глубокого оврага.
Начало операции явно не задалось, радист не отходил от передатчика, а Моряк отчаянно матерился. Их выбросили неведомо где, а оставшийся от хутора одинокий домик посреди степи никак не тянет на ориентир. Судя по многочисленному и тяжелому багажу, отряд должен с кем-то соединиться, а вторая половинка не обнаружила их в условленном районе. Интенсивный радиообмен проходил с эмоциональными комментариями. В Москве проводили проверку вычислений штурмана, а неведомые встречающие требовали дополнительных ориентиров.
– Дополнительных ориентиров захотели? Отстучи! Овраг в трех километрах на юго-запад! – со злостью крикнул Моряк.
Как ни странно, овраг помог определить местоположение отряда. Получив новую телеграмму, командир покосился на Олега, который стоял без штанов и за неимением воды занимался сухой чисткой. В результате на разведку местности отправили Осипа. В овраге оказался ручеек, а далее протекала неширокая степная речушка. Получив уточняющие сведения, командование велело сидеть на месте и ждать подхода второй половинки.
– Вот вернемся, я этим летунам надаю оплеух! – горячился Моряк. – Умудрились сбросить отряд на единственную реку в округе!
– Там сразу под лед уйдешь вместе с парашютом, – поддакнул Осип.
– Вот именно! – воскликнул командир. – Из-за какого-то олуха под угрозой срыва важное задание!
Санный обоз прибыл через три дня, после ночевки ехали еще три дня в обратную сторону. Добравшись до леса, часть багажа передали местным партизанам и двинулись с проводниками дальше. Маленький караван продолжил путешествие по лесам Западной Украины. Иногда сани скользили по наезженным проселкам, порой возницы сворачивали на просеки, и лошади недовольно фыркали перед метровыми сугробами.
Укрывшись плохо выделанными волчьими шкурами, Олег всю дорогу подремывал. Скучно, из развлечений лишь редкие споры возниц у развилок.
– Я те говорю налево надо брать, иначе придется железку у города переходить! – сварливо заговорил один.
– Там немецкий аэродром, нарвемся на патруль и амба! – предупредил второй.
– Че спорите! Железку надо сейчас перейти, а аэродром югом, и выйдем к Ровно с запада, – уверенно сказал третий.
Ровно! Немцы здесь основали столицу Рейхскомиссариата Украины. До войны Киев по-прежнему выглядел уездным польским местечком с одной парадной улицей от вокзала до Бессарабского рынка. Хрущев пытался навести здесь столичный лоск, но наркоматы отказались переезжать из Харькова. Великий волюнтарист затеял даже строительство железнодорожного туннеля под Днепром, но война спасла от воплощения безумного проекта.
Конечным пунктом оказался заснеженный лиственничный лес, где сразу по приезде занялись заготовкой дров. Никто из разведчиков не страдал излишним любопытством. Надо – значит надо, а спать на санях даже комфортнее, особенно после того, как над ними повесили шатром парашюты.
– Вставай, Студент, пора заняться делом! – Окрик Моряка разбудил задолго до рассвета.
Сначала Олег подумал, что его разбудили ради погрузки колотых дров на сани, и принялся помогать партизанам.
– Разогрелся? – усмехнулся Лейтенант. – Переодевайся и отправляйся на разведку.
Ватные штаны с курткой вписывались в представление о быте во время войны, но стеганые ватные чуни и шапка оказались неожиданностью.
– Въезд в город строго по пропускам, на посту немцы, – заговорил Моряк, – попробуй договориться и проехать туда и обратно.
– Что делать, если не пропустят? Искать обходной путь или нет? – спросил Олег.
– Возвращайтесь обратно. Но ты должен постараться въехать в город и получить пропуск на завтрашний день, – твердо заявил Лейтенант.
– Да проедем! Немцам нужны дрова! Лес рядом, да они партизан страшатся, – хохотнул один из проводников.
– Тебе необходимо найти домик под вывеской "Почтово-багажное отделение", – продолжил Моряк. – Это наша цель.
– Не волнуйся, командир, – встрял возничий. – Я до войны сцепщиком работал, прям до дверей довезу.
Партизаны принялись хвастаться своими успехами, как они отстреливали в лесу немцев, словно зайцев. Сейчас гитлеровскому гарнизону совсем туго, дрова приходится покупать, а соответствующей статьи расхода в документах не предусмотрели.
Переодевшись в маскарадный наряд, Олег решил для пущей достоверности испачкать лицо сажей. Чисто выбритый молодой парень может вызвать у немцев подозрения, а грязного замухрышку в худшем случае пнут ногой. У костра собралась вторая группа партизан и затеяла спор с разведчиками.
– Забудь о противотанковом ружье, для остановки паровоза достаточно винтовки с бронебойными патронами, – потребовал Петр.
– Оставь теории при себе! – возмутился партизан. – Мы уже все перепробовали!
– Слушай, пробовальщик, а куда ты стрелял? – ехидно поинтересовался Костя.
– Куда, куда, в котел! По тендеру палить бесполезно, – огрызнулся один из возниц.
Разведчики дружно захохотали, а Петр, утирая слезы, пояснил:
– Самовары на колесах делали в прошлом веке. Снаружи ты видишь кожух, за ним через полметра находится корпус топочной камеры!
– А топочная камера изнутри выложена шамотным кирпичом! – добавил смеющийся Костя.
– Хочешь сказать, что там вообще нет воды? – с сарказмом в голосе спросил партизан.
– Над огнем закольцован пучок дюймовых труб, в нижних бежит вода, а верхние уже с паром, – ответил Петр.
Партизаны примолкли; пробей противотанковое ружье оба стальных корпуса с кирпичами – не факт, что пуля попадет хоть в одну из труб. Наконец один из них решился на главный вопрос:
– Куда надо стрелять?
– Впереди над тележкой установлены цилиндры, туда и бей. Сделаешь дырку, и весь пар со свистом уйдет, – пояснил Петр.
– Паровая машина! – догадался партизан.
– Мы засядем с двух сторон и превратим оба цилиндра в решето! – повеселев, воскликнул второй.
Олег натер лицо пеплом от костра, затем утерся тряпицей и сразу стал выглядеть в два раза старше. В учебной роте их многому научили; знаючи, уничтожить или повредить технику совсем не сложно. К примеру, как быстро и надежно вывести из строя самолет? Достаточно прострелить одну лопасть винта, и технический персонал провозится с заменой не менее суток.
– Не тяни волынку, Студент, поехали, иначе засветло не вернемся! – позвал возничий.
Олег обреченно вздохнул и взялся за вожжи, он до сих пор боялся лошадей и толком не научился ими управлять. Маленький караван выбрался на проселок, и лошадки затрусили на запах жилья. От опушки леса до шлагбаума почти два километра, но немецкая застава была заметна издали. Подходы ограждали несколько рядов колючей проволоки, по краям дороги настоящие дзоты. Для солдат построили бревенчатый дом, а вместо мансарды оборудовали еще одно пулеметное гнездо.
Со стороны немецкий заслон мог показаться неприступным, даже устрашающим. На самом деле взять его не представляло труда, создатели не предусмотрели защиту с флангов.
– Ausweis! – потребовал часовой.
Возничие окружили немца и принялись рассказывать о тяжелой жизни без куска хлеба и валенок.
– Господин хороший офицер, пропустите в город, пожалейте малых деток, без штанов зимой бегают, – настойчиво повторял Олег.
Насладившись пантомимой, часовой грозно приказал:
– Zuruck!
Приказ добавил возничим вдохновения, и они продолжили клоунаду на более высоком эмоциональном уровне. Через четверть часа из домика вышел унтер-офицер и указал на кособокий "Opel".
– Laden , – распорядился часовой.
Русские дороги в полгода ухандокали немецкий грузовичок. Рессоры правой стороны сломаны, у заднего коренного листа расколото ухо, инвалид, а не машина.
– Много не грузите, – посоветовал мужичок в драном пальто, – прижимистые немцы щедрости не понимают.
Следом за ним подошли остальные мужчины и начали предлагать выгодные адреса покупателей. Олег завязал с посредниками разговор, начал с цен на рынке, затем расспросил о пропусках. Как выяснилось, заветную бумагу выдавали только горожанам, а селянам въезд в Ровно запрещен. В этом и заключалась суть проблемы с дровами. В первые дни оккупации немцы реквизировали всех лошадей, лишив жителей возможности заниматься извозом.
Лошади шлепали по талому снегу, а Олег с удивлением разглядывал деревянные дома частного сектора. Его заинтересовала не архитектура с расписными наличниками, а полное отсутствие заборов. Это желание жителей показать свою любовь к Европе или страх немцев перед партизанами? Впереди показались склады и железнодорожные пути с несколькими вагонами.
– Мы повернем налево к отстойной ветке, а тебе направо, увидишь напротив вокзала! – крикнул бывший сцепщик.
Кирпичный дом с вывеской "Почтово-багажное отделение" стоял на самом краю платформы. До революции мешки с почтой передавали из рук в руки, опасаясь террористов-революционеров и прочих воришек. Олег заехал на платформу и начал заворачивать к широким дверям багажного отделения, но был остановлен полицаем:
– Стоять, а то пристрелю!
Вот придурок! Думал, что спрятался, а самого за версту было видно. При приеме людей на службу немцы выставляли единственный критерий – кандидат должен доказать свою ненависть к советской власти. Таких было достаточно, после ликвидации НЭПа прошло каких-то пятнадцать лет, а раскулачивание закончилось совсем недавно. Профессиональные качества не принимались во внимание, на оккупированных землях отсутствовало понятие "законность".