- В документах меня не трогает. Мне неудобно обращаться неправильно, - говорю со значением.
- Антонио Рибейро Санхец, и вы можете говорить просто Антонио.
- Тогда ко мне - Михаил. Без отчества.
Если до него до сих пор не дошло, что имя по отцу употребляют в качестве уважительного обращения, а я предлагаю перейти на дружескую ногу, уже ничего не поможет. Только, думаю, все сознает. Очень неглупый человек, готовый, в отличие от большинства дипломированных индюков, выслушать и дилетанта вроде меня. Тут важнее польза, а после изучения статистики смертности в здешнем госпитале и бесед с доктором Бидлоо проникся ко мне симпатией. Точнее, к предложениям, которые я пытаюсь внедрять, и идеям.
- Я пригласил вас для демонстрации столь заинтересовавшего опыта операционного вмешательства без боли.
- Да-да, - он горячо подался вперед.
Те три случая с моей подачи ему описали в подробностях, но до сих пор я надувал щеки и делал многозначительный вид, уклоняясь от разговора. При том мизерном количестве добытого порошка предпочитал держать на всякий пожарный случай лично для собственных нужд. Мало ли, случится что завтра со мной или нужными людьми - а все ушло. Теперь можно идти на контакт.
- Вы действительно добились нового открытия? А почему на этот раз нет соответствующей статьи?
- Я объясню. Но прежде хотелось бы прояснить некоторые веши. Вы знаете о свойствах опиума?
- Об этом писали еще Гален и Гиппократ, предлагая давать опиумную настойку в качестве болеутоляющего.
- Вот именно, - радостно поддерживаю.
Оказывается, еще древние греки додумались. Чего не узнаешь про них. Такие умные, аж Архимед сжег зеркалом флот. В будущем повторить его подвиг никому не удалось.
- Почему сегодня не используется повсеместно? Множество людей погибает от боли, и ничего удобнее, кроме как накачать алкоголем до полусмерти или врезать киянкой по башке, так и не придумали.
- После появления арабов многие торговые связи с Востоком оборвались. Это продолжили османы, захватившие Константинополь.
Допустим, там и католики успели недурно погулять. До сих пор в Венеции имеются статуи, украденные в разграбленной столице Византии, сам видел.
- А с гибелью Римской империи и знания во множестве утеряны. Лишь сейчас мы сумели продвинуться дальше, но слегка.
- А главное - известный еще со времен пирамид мак не вызревает в северных широтах, - соглашаюсь. - Но по мне это просто лень и неуважительное отношение к людям.
Мне понравился блеск глаз. Азартный человек.
- Данная настойка достаточно известна в фармакологии и многими врачами предписана для улучшения здоровья. Опиум возбуждает дух, вызывает сон и бесчувствие, успокаивает сильные боли. Его прописывают при коликах, плеврите и расстройствах кишечника.
Молодец. Пять баллов. Не зря врачом работаешь.
- Вот и я о том. Можно приобрести сырье при желании. Я это сделал. И после задумался. Большое вам спасибо, - церемонный поклон в сторону доктора, - за знакомство с творчеством господина Бургаава.
Язык не поворачивается сказать так: "Руки не дошли до его откровений". Не успеваю я, времени страшно не хватает, особенно в последний месяц. Елизавета жутко взбаломошная. То ей кататься на лодочке, то на богомолье, и вечно требует моего присутствия. А после очередной попойки и диких танцев до упаду не лежит душа к науке.
- Он очень заинтересовал мыслью о законах химии и механики, применимых к человеческому организму. Я подумал - а нужен ли опиум в его натуральном виде, или, как любое вещество, он состоит из неких химических элементов?
Пауза. Ишь, смотрит.
- Может быть, я не очень разбираюсь в науке, - подпускаю в голос иронию, - диплома университета не получу, потому что не очень хорошо запомнил, что там кто рекомендует для получения философского камня, зато после целой серии опытов удачно выделил из опиума некое вещество.
Со стуком ставлю на стол между нами закупоренную пробирку.
- Пришлось помучиться с отделением примеси, - еще одна многозначительная пауза. - Данная субстанция испытана сначала на собаках, затем на людях. Можно погрузить в долгий сон или одурманить на время больного, чем очень облегчается любое вмешательство на хирургическом уровне. Также можно избавить от болей после операции. Фактически она в десять раз сильнее изначального действия опиума. А при равных объемах сравнивать просто смешно. В унции на пару тысяч доз обезболивания. Вы понимаете?!
- Очень замечательно и с глубокой завистью, - ответил Санхец моментально.
- Есть одно очень большое "но", Антонио, - говорю со вздохом. - Меня предупреждали прекрасно знакомые с ситуацией люди с Востока, что длительное употребление опиума приводит к зависимости курильщика. Или пьющего настойку. Не столь важно. Вопреки убеждениям многих, увлечение сим зельем до добра не доводит. Оно не излечивает болезней и не повышает сил. Оно притупляет эмоции и вызывает помрачение ума и упадок сил при длительном приеме.
Слушает внимательно. Я, похоже, сделал правильный выбор. Доктор Бидлоо практически отмахнулся. Медицинские авторитеты так не считают. Нечего смотреть на реальность. Парацельс с Галеном советовали, что еще надо?
- Хуже того, - стараясь вложить в голос максимум убедительности, продолжаю, - чем дольше употребляешь, тем больше должна быть порция. А постоянный прием приводит к смерти. Достаточно посмотреть на таких людей, чтобы отвратиться навечно. Он просит и ищет снова, не желая прекратить, пусть в лечебных целях не требуется. И чем больше принимает, тем хуже становится. Деградация личности и смерть. И вот здесь встает вопрос о выделенном мной веществе.
Еще одна хорошо рассчитанная пауза.
- Усиление воздействия, если в десять раз лучше помогает?
Молодец! Поймал идею сразу.
- Совершенно верно. Морфий, я назвал вытяжку по имени бога сна, просто обязан сработать схожим образом. Поэтому крайне важно, - для наглядности поднимаю палец, - не злоупотреблять прописыванием пациентам и длительным приемом. Только действительно нуждающимся и страдающим от боли. Не чаще трех-четырех раз в день в течение недели. И ни в коем случае не постоянно!
- Первый закон медицины, идущий от времен Гиппократа, гласит: не навреди! - с пафосом провозгласил Санхец.
Да он идеалист! Неужели в это время уже существовали? Впрочем, это к лучшему. Выходит, правильно выбрал в компаньоны. Не станет крысятничать из гордости и во исполнение клятвы. А навариться в особо крупных размерах мы оба сумеем. Монополия еще и не то позволит.
- И вот здесь меня ожидает большая неприятность, - объясняю вслух. - Стоит опубликовать метод - и найдется достаточное количество бесчестных людей, готовых специально подсаживать пациентов на морфий. Они станут приходить снова и снова, предлагая деньги в любом количестве. Мало кто устоит даже из честных людей.
- Я понимаю, - почти прошептал доктор. - Это огромный соблазн.
- Поэтому я не хочу выпускать из своих рук описание производства. И в то же время против совести не помочь страдающим, если я могу. Дилемма. Я оказываюсь в положении того самого осла, которому предоставлены два одинаковых угощения. И так нехорошо, и эдак не очень красиво. И я выбрал! Пока способ публиковаться не будет. И одновременно я хочу заключить соглашение с вами. Понимаете, мне не с руки бегать по пациентам и предлагать им свои услуги параллельно с врачами.
А вот теперь он насторожился и правильно сделал. Я же не похвастаться позвал, а затем навечно убрать в дальний ящик. Кроме всего остального, я не прочь не только отбить затраты, а еще и хорошо нажиться. Начинается самое важное. Репутация и финансы.
- Потому позже я подробно изложу, чего достиг, покажу практически и научу использованию соответствующего инструмента.
- А…
Теперь он не понял. А я ему еще один козырь предъявляю, выкладывая на стол шприц.
- Если вены резать, кровь идет под давлением. Сердце, сокращаясь, его толкает на манер насоса. И она постоянно переходит с места на место, в замкнутом круговороте.
- Это не доказано, - пробормотал он.
- Не буду вторгаться в высокие материи, просто я считаю и доказал, - это уже с нажимом, - что при введении напрямую в кровь лекарства действие происходит ничуть не хуже, а скорее лучше. Быстрее и в меньшей дозе.
Вы проверяли вновь на себе?
- Ну да, - подтверждаю с запинкой.
Не сейчас и не в этом теле, но реально употребил под руководством Леона. И даже неоднократно, и не один морфий. Это было баловство, но все в жизни когда-нибудь отзывается. Так или иначе. На пользу моя прежняя дурь вышла.
- Чуть позже я подробно изложу, как пользоваться сим инструментом, а также любые интересующие вас подробности.
Вот тебе еще одна морковка. Если выйдет достаточно скоро, появятся готовые присоединиться к нашему договору другие желающие. Сейчас нужен прорыв, и я его дожму. Он не уйдет, отмахнувшись.
- В данный момент я должен быть уверен в вашем согласии соблюдать мои, - подчеркнуто, - правила в использовании сего порошка.
- Почему не Лесток? - очень логично спрашивает. Я с тем достаточно часто вижусь в последнее время, и опыта он должен иметь даже больше, чисто за счет возраста.
- Допустим, вы мне представляетесь более прогрессивным по взглядам, готовым сотрудничать даже с необразованным мужиком, и что гораздо важнее - честнее француза.
Он слегка усмехнулся. Лестока многие недолюбливали за высокомерие, хотя вроде на здешнем уровне не паршивее иных.
- Мне нужна подробная, исчерпывающая информация о применении морфия и последствиях. Тут есть некая сложность, пока мне ясная лишь в теории. Если взять мышь, найти приемлемую порцию морфия для сна и затем механически пересчитать на человека, ничего хорошего не выходит. Видимо, мы разные не только по весу. Это касается и собаки. Подозреваю, и с более крупными животными, лошадьми или слонами - то же. Я нашел подходящие цифры.
На самом деле я помнил написанное на ампулах. Да и разговор соответствующий состоялся, когда Леон добывал самостоятельно. Ничего особенного делать не потребовалось. Так, мелкая подгонка. С граммами здесь беда: еще не изобрели. Кубический дециметр воды в качестве килограмма веса тоже не канает. Сантиметр я откуда возьму?
В очередной раз спасибо императору Петру Первому, неизвестно зачем внедрившему в России дюйм. Кстати, я давно перестал маяться попытками выяснить - мой это мир или какой альтернативный. Ну дюйм, ну не было в мое время. Ну и что? Могли большевики, к примеру, отменить попутно с твердым знаком.
Зато я точно в курсе: инч - два с половиной сантиметра длина. Еще сотые доли присутствуют, но, когда высчитываешь две сотых от грамма, уже не особо волнует. Главное, я сумел почти точно определить нужные параметры. И не потребовалось ни справочников, ни советов Википедии. Труда это стоило немалого, от изобретения метода до измерительных приборов, - так ничего не дается даром.
- Тем не менее не могу быть абсолютно уверен в их истинности для каждого. Лучше дать морфия слегка меньше, чем вызвать неприятные последствия у страдающего.
Он кивнул, подтверждая. Вот и замечательно.
- Потому до широкого использования крайне важны любые данные о положительных и отрицательных сторонах. Категорический отказ в постоянном применении при просьбах больных и родственников. И крайняя осторожность с дозами. Все мне известное я выложу без промедления, но последнее достаточно сложно. Очень важно добиться точности в применяемых порциях. И последнее. Главное. Если уж пациенты платят за прием и получают максимум удобств, не грех с них взять и за морфий. Это справедливо?
- Сколько?
- Пополам доход поделим.
- Сколько вы хотите за минимальный размер морфия? - поправил он меня.
Я сказал. Он чуть не схватился за голову. В последний момент остановился.
- Немногие смогут себе позволить воспользоваться, - сказал Санхец с сомнением.
- А сейчас нам, - слово "нам" вполне сознательно подчеркнуто, - и не требуются многие. Предварительная подготовка с собиранием статистики.
В мое время компании годами обкатывали новое лекарство. К счастью, в этом веке не нужно заботиться о побочных неприятностях и борцах с фармакологией, а также комиссиями из министерства здравоохранения. Это понятие не скоро родится. Без проблем впарить любое шарлатанство помирающему. Проблема одна: от разгневанных родственников недолго и схлопотать. Вот и не стоит переступать определенную черту и продавать несуществующие услуги. Сибирь большая, и клеймо на лбу - украшение излишнее.
- Откровенно говоря, и сам опиум далеко не дешев.
Цена сухого около сорока рублей серебром за фунт. А химикаты и моя работа? Да и желательно хоть двести процентов сверху. Мы же прибыль делить собираемся. Кроме того, за монополию добавил еще столько же. Честное слово, насколько проще стать натуральным наркобароном и не париться. В таком качестве я устроюсь в любой стране мира. Те же англичане столетием позже в Китае миллионы сделали на продаже опиума. Противно. Лучше меньше, но с пользой и не бояться прихода человека в мундире с ордером на арест.
- Кстати, настойчиво прошу не делиться ни с кем до поры до времени своими познаниями. В том числе и об исходном сырье.
Доктор кивнул с задумчивым выражением на лице. Понятное дело - конкуренты, задирающие цены на Востоке, без надобности.
- Кажется, я уеду из России состоятельным человеком, - сказал он, протягивая руку.
- А зачем вообще ее покидать? Напротив, зовите знакомых специалистов сюда. Моя страна предлагает вам неограниченные возможности. Деньги, меха, земли. Надо лишь приносить ей пользу и не противопоставлять себя местным жителям. Разве, приехав в другое государство, вы показываете, насколько не уважаете его людей? Воспитание не позволит, пусть и не ангелы там обретаются. Но они все разные, есть и замечательные, и мы тоже. Постарайтесь понять окружающих, их заботы, побуждения и стремления. Так намного приятнее и легче жить. Атам, глядишь, еще и возвращаться не захочется.
Глава 10. Прогрессивное лечение
- Я думаю, в госпитале без труда обнаружится подходящий экземпляр пациента для демонстрации, - захлопывая дверь, говорю Санхецу.
Лечили в нашем заведении в основном острые заболевания или травмы. Причем люди с достатком редко обращались сюда. Предпочитали вызвать на дом немецкого профессионала. Да московское население обращалось к врачам лишь в крайних ситуациях. Люди жили традициями по принципу "Бог дал - Бог взял". Старики и хронические больные умирали дома, "по-простому", ни разу не побывав в больнице.
Обернулся и, что не так часто со мной случается, растерялся. Очередная радость на мою голову. Под стенкой сидит на корточках Керим. Рядом торчит с обескураженным видом Андрюха. Вывести слабо, да и агрессии незваный гость не проявляет. Сидит себе спокойно и смотрит невесть куда.
Поодаль из-за угла выглядывают сразу три девчонки, числящиеся нянечками-санитарками. Всем любопытно полюбоваться на очередное чудо. Подобные типы в восточных халатах нас редко навещают. Я и не упомню, случалось ли за все время моей деятельности во флигеле.
- Ты чего здесь делаешь? - спрашиваю у гибко поднявшегося навстречу мужчины. - Вольную получил? Ступай домой.
- Возвращаться мне некуда.
И тот мешок, что лежит на полу, - его имущество, судя по всему.
- И если я свободен, - практически без акцента отвечает Керим, - выходит, имею право поступать как мне угодно?
Он типа пришел ко мне навеки поселиться? Ну это уже наглость.
- И отныне собираешься торчать у меня под дверью?
- Что происходит? - озабоченно спрашивает доктор. - По-русски он по-прежнему улавливает с пятого на десятое, и мы общаемся в основном на немецком. - Этот человек опасен?
- Это смотря кому, - на том же языке говорит невозмутимо Керим. - Господину Ломоносову - нет. А вас, человек хороший, я не знаю. Может, оторвать ему голову? - Это уже ко мне, и притом явно демонстративно, на том же вполне разборчивом германском наречии.
Я уже давно привык к разнице в произношении и редко затрудняюсь при общении. Классического хохдойча здесь не услышишь. Ко всему и сам объясняюсь далеко не правильно. Мои познания идут из швейцарского кантона, где изначально существует разница с германскими или австрийскими. А за триста лет проваливания в прошлое добавилось дополнительно. Но здесь встречаются очень разные иностранцы - от итальянцев до шотландцев, - и язык, невольно вырабатывающийся в общении, включает в себя слова из разных стран. Английские, французские вкрапления в речи никого не изумляют.
- А чего меня спрашиваешь? Ты же свободный человек.
Санхец покосился с кислым выражением лица. Видимо, предложение прибить ему не пришлось по душе.
- Потому и спрашиваю, - невозмутимо поведал, - пока рабом был, за меня отвечал хозяин. А теперь я сам по себе. Мне он не мешает, а вам, может, да? Так скажите.
Это или какая-то очень хитрая философия, недоступная сразу моему школьному разуму, или прямое предложение на манер Андрюхиного. Ты начальник - и приказы выполняются. Только парня я не первый день знаю и приблизительно представляю, на что он реально способен. А что выкинет этот странный тип, не представляю.
- Михаил Васильевич! - орет не ко времени знакомый голос, и топот, будто стая слонов с костылем скачет. - Есть! Нашел!
Это наш сторож. Отставной солдат на деревяшке. Тупой как валенок, со второго раза усваивает приказания, отчего доверить ничего, помимо рубки дров и парочки столь же интеллектуальных занятий, нельзя. Неизвестно чем закончится. Зато имеет огромное достоинство - не пьет. У него проблемы с желудком: как глотнет чего покрепче, так корчится в судорогах.
- Чего нашел?
- Так человека, как вы просили!
- Я?
- С переломом.
А, да. Что-то такое Павлу говорил в его присутствии. Оказывается, со слухом, в отличие от желудка, у сторожа полный порядок.
- Есть такой! Сам пришел! С крыши упал и руку вот эдак держит, - показывает он.
- Веди его сюда! - суя копейку и получая кучу благодарностей, нетерпеливо говорю.
Замечательно. Удачно совпало. Еще и второй опыт для наглядности проведем.
- Андрюха! Бегом к Журавлеву, пусть все приготовит. Воду, повязки, что он изладил под моим руководством.
- Я знаю.
- Так чего стоишь? А ты, - уже моему нежданному гостю, - приходи вечером, поговорим нормально. Только, Керим, тебя ведь так зовут?
- Да. Можно и Керим.
А можно и Вася? Странно прозвучало. Придется и с этим разбираться.
- Ты можешь как-то переодеться, чтобы не так пялились?
Он определенно с иронией посмотрел на меня, затем на доктора и в заключение на себя. Типа чем отличается его прикид от нашего. Я - чисто по-московски в кафтане, врач - в немецком камзоле и белых чулках.
- Сделаю.
- Вот и ступай пока, - радуюсь. - А мы, - переходя вновь на немецкий для Санхеца, - займемся делом.