- Э-э, ничего и не выплыло. Тебе еще следует поработать над этим миром, сделать его более дружелюбным.
- Но как?
- Просто пожелай. А твой рациональный разум сделает все остальное.
- Но ведь я не умею.
Ружицкий открыл люк и выскочил на броню. Увидав серебряный отблеск, позволивший увидеть блестящую поверхность озера без тепловизора, он улыбнулся.
- А ведь умеешь.
- Но…
- Высунь-ка голову, - он подождал, пока тот не выполнит приказ и указал пальцем. - Видишь? Луна уже имеется.
Игорь сморщил брови.
- И… это я его сотворил?
- Ну, наверняка уж не я, - Ружицкий отнял бинокль от глаз. - Лично я знаю, как выглядит Море Спокойствия, так что сделал бы его гораздо лучше, чем на этой дешевой подделке.
Игорь хотел было что-то сказать, но передумал. Скорее всего, он плохо слушал соответствующий урок в школе, или же с памятью на карты у него было не ахти.
- А не означает ли это, что в таком случае завтра здесь будет день?
"Умный сукин сын".
- Да. Ведь Луна отражает свет Солнца.
- А… А Луну можно будет как-то поправить?
- Да.
- А вы в любой сон можете входить? - неожиданно сменил тему Игорь.
- Да, - в третий раз ответил Ружицкий.
- А я?
- Нет. Но я могу отвести тебя к кому-нибудь из знакомых, прежде чем здесь появятся другие люди. Во всяком случае, поболтаешь с кем-нибудь.
Парень даже подскочил на месте.
- И к Гире тоже? - Он вспомнил парализованного, как и он сам, парня, который приезжал к нему в гости на инвалидной коляске. - У него тоже имеется такой сон?
- Почему бы и нет. - Ружицкий слегка усмехнулся. - Только гляди, не слишком удивляйся.
- А сейчас мы можем это сделать?
Вздох вовсе не был деланным.
- Элементарно. Но не забывай, ты сам этого хотел.
* * *
Советская артиллерия обстреливала Варшаву с противоположного берега. Разрывы были довольно-таки отдаленными, но при каждом из них Игорь инстинктивно приседал. Вместе с Ружицким он пробирался среди бежавших в противоположном движении солдат.
- Ой беда, ой беда! - кричал какой-то отчаявшийся гражданский. Несколько семей, тянувших тележки со скарбом, прижалось к стене каменного дома, чтобы не попасть под копыта кавалерийского соединения, скачущего по центральной улице.
Ружицкий потянул совершенно дезориентированного Игоря за временную баррикаду из мешков с песком, подошел к какому-то офицеру.
- К Начальнику!
- А пан кто таков?
- Сообщение государственной важности!
То ли генеральский мундир, что был надет на Ружицком, то ли "ходы", что были у него в этом мире, но офицер вникать не стал. Он повел их прямиком в командный пункт в угловом доме. Они прошли мимо постов из солдат-фронтовиков в полевых мундирах и по широкой лестнице прошли в штаб на втором этаже. Офицеры, собравшиеся возле карт, были, правда, похожи на персонажи со старинных фотографий, но вот о Пилсудском этого никак сказать было нельзя. Гиря, несмотря на наличие пышных усов, был слишком молод для роли Начальника. Но никто вокруг на это внимания не обращал.
Офицер, который привел их в штаб, молодцевато дорожил. Гиря его проигнорировал и сразу же подошел к неожиданным гостям.
- Бли-ин, Усрись уже среди живых. - Он подал руку ровеснику. - Как вам, пан доктор, удалось сделать это так быстро?
- Похоже, пока что его мир тебе бы не понравился, - буркнул Ружицкий.
- Да я ведь тоже начинал потихоньку. - Гиря похлопал Игоря по бицепсу. - Ну, настоящий Шварценеггер. Я поначалу был похож на Рэмбо.
Ружицкий склонился над ближайшей картой, что лежала на штабном столе.
- И как там акции Тухачевского? Он все еще мечтает завоевать весь мир?
- Мы с генералом Розвадовским как раз планируем один такой небольшой маневр, который заставит его поломать голову.
- Ээээ… повторение действительности.
- С чего вы взяли? В реале они бы от изумления речь потеряли. Мы пишем историю наново.
Ружицкий кивнул.
- Ну да, я слышал, как ты наяву обсуждал что-то с историком. Тем самым, которому трамвай отрезал ноги.
- Не-е. Маневр выдумал я сам.
- Ну да ладно. Игорем займешься? Мне бы хотелось, чтобы он потихоньку начал привыкать к различным реальностям, перед тем, как толком сотворит собственную.
- Ясное дело. - Игорь при этом хлопнул ровесника по спине. Гиря спросил у него: - Ты кем желаешь командовать? Кавалерия тебя интересует?
- Скорее уж авиация, - неуверенно ответил новичок.
- Тогда забили. Есть тут у меня одна американская эскадра бипланов. - Он дал знак дежурному офицеру. - Бог послал нам выдающегося эксперта по воздушным боям. Доставьте его на аэродром и выделите ему личный самолет.
- Слушаюсь!
- А если я убьюсь? - вырвалось у ошеломленного Игоря.
- Ну что же, будешь мертвым, - пожал Гиря плечами.
Ружицкий остановил его жестом.
- В этом случае ты проснешься. После этого попытайся заснуть еще раз, а я проведу тебя сюда снова. Понятное дело, если ты захочешь. Ведь существует очень много миров, где в течение целого дня стреляют гораздо меньше. Пациентов у меня много.
- Черт, наверно, я предпочел бы танк.
- Тогда придется подождать всего лишь пару десятков лет. Буквально один моментик. Для Гудериана я тоже готовлю чертовски неприятную неожиданность.
Ружицкий предпочел не догадываться, какого рода танк встанет на пути немецкого генерала, и с чем придется сражаться мессерам. Он уже успел познакомиться с придумками Гири, будучи как-то свидетелем сцены, когда Брут взывал к небесам в безграничном изумлении: "А это чего такое?". Бедняга никак не мог вонзить стилет в кевларовый жилет Юлия Цезаря.
Когда уже они остались одни (если не считать штабных офицеров), Гиря сразу же сделался серьезным.
- Сюда кто-то пытался вломиться, - буркнул он.
От удивления Ружицкий даже вздрогнул.
- Сюда? В твой сон? Но ведь это же невозможно.
- И я же об этом.
- Погоди, а может это та новенькая девчонка, Оля? Она на многое чего способна.
- Нет, с Олей мы уже договорились в яви. Мы даже уговорились, что она будет командовать обороной Москвы, когда я буду ее захватывать.
Ружицкий наморщил брови. Из кармана мундира он вынул золотой портсигар и какое-то время игрался ним.
- И как это выглядело?
- Ну, ведь здесь не может сниться ничего такого, чего бы я не хотел видеть во сне. - Гиря подал Ружицкому огонь. - Но у меня сложилось такое впечатление, что кто-то очень хотел сюда проникнуть. Что он манипулирует моим телом в яви.
- Что?
- В яви.
- Господи! В каждой палате имеются камеры. Ни у кого нет возможности к тебе даже прикоснуться.
- Пан доктор. Там, наяву, я парализован, так что никакого прикосновения почувствовать не могу. Кто-то желал войти в мой сон, манипулируя моим разумом.
Ружицкий глубоко затянулся. Ему вспомнился вопрос Оли: "А можно ли в ком-то остаться, когда тот проснется". Он выкинул сигарету и инстинктивно застегнул карман мундира.
- Ну ладно. Тогда я отсюда исчезаю, чтобы все хорошенько проверить.
* * *
На Ханке был мундир защитного цвета, лицо разрисовано зелеными полосами. Выглядела она просто прелестно. Оля же надела индейскую корону из перьев, на ее лице тоже была боевая раскраска, в руках она сжимала автомат. Обе радостно лыбились.
- Господи Иисусе! - Похоже, что в его собственном сне глаза Ружицкого вылезли из орбит. - Да что здесь такое происходит?
- Была попытка взлома. Объявлена мобилизация. - Ханка указала пальцем на солдат, укладывающих мешки с песком на побережье яхтенной марины.
- Взлом? В мой сон?! В убежище?!
Оля мотнула головой.
- В рай, - буркнула она. - Попросту Адам договорился с Евой, и они устроили грандиозный камбэк.
Ружицкий налил себе коньяку. Несколько минут он наблюдал за солдатами в порту. Те не были похожи ни на перепуганных, ни на нервничающих. Сверху все это, скорее всего, походило на веселье по причине неожиданных учений. Таа-ак… В рай невозможно вломиться. И все же кто-то предпринял попытку. А то, что он видел, это самая банальная обратная связь. Действия этого неизвестного были восприняты защитными механизмами как попытка нападения. Интересно, какого же? Ружицкий включил телевизор. Горели какие-то дома, где-то на совершенно ином континенте. Понятно. Обычная нарезка из его собственной памяти. Террористы. Самая обычная обратная связь. Правда, совершенно глупая, если учесть, чем занимались солдаты внизу. Он обернулся и глянул на свою театральную армию. Обе девицы вытянулись по стойке смирно, приложив руки к пустым головам.
- Так как, идем воевать? - надменным тоном спросила Оля.
- Ясное дело. Сейчас сварганю какой-нибудь танк.
- Но я же говорю про настоящую войну. Ты же знаешь, кто это делает.
Ружицкий на минуту задумался.
- Тот бандит, которого привела в институт полиция?
Это прозвучало как вопрос. Для обоих было очевидным, кто мог предпринять попытку чего-то столь невозможного, как попытка взлома в его сон. А вот вопрос "зачем?" оставался пока что без ответа. Существовало опасение того, что именно ему, Ружицкому, удастся найти доказательства того, что как раз именно этот тип убил дружков по тюремной камере. Но как? Захватив контроль над их снами? Принуждая к самоубийству? Тогда здесь его ждет разочарование. Ему даже не удалось войти в сон Гири. Но почему тогда парень упоминал о манипуляциях наяву? В его палату по ночам доступ имела лишь медсестра. Заключенный же из собственной палаты выйти не мог, поскольку его стерегла полиция.
* * *
Теперь он жалел, что не расспросил более тщательно. Даже если предположить, что бандит способен войти в сон любого человека, как может это делать он сам и Оля, все равно, ему никаким образом никак нельзя проникнуть в сон медсестры. А все по той простой причине, что никто из персонала на дежурстве никогда не засыпал. Клиника обладала высокими стандартами, ее сотрудники зарабатывали очень прилично. По просьбе Станьчика он сам несколько раз проверял возможность хотя бы вздремнуть. Понятное дело, что проверял это не наяву. Просто-напросто, он входил в сон провинившегося и откровенно заявлял, что последующий подобный прокол закончится увольнением с работы. И Ружицкий был совершенно уверен в том, что все на ночных дежурствах были трезвыми, причем, в обоих значениях этого слова. Он пожал плечами.
- Отправляемся на войну? - еще раз спросила Оля.
- Ты никуда не отправляешься, а Ханка просто не может, поскольку она - существо нереальное.
- Ах, спасибо за напоминание, - послала ему та убийственный взгляд. Похоже, ее достало, потому что затем она прибавила: - А это обязательно, чтобы каждый мужчина вел себя словно кабан в посудной лавке?
- Слон.
- У тебя нет хобота, - потянула она его за нос двумя пальцами.
Ружицкий закурил. Оля отложила свой автомат и подошла поближе.
- Ты не хочешь, чтобы я пошла с тобой на войну?
- Нет.
- Ты же ведь сам говорил: у Кастро был свой Че Гевара, у Христа - святой Петр. У каждого фронтмена имеется свой бэкмен.
- Но ведь я взрослый, и у меня побольше опыта.
- Зато у меня план получше.
Ружицкому не хотелось дискутировать, и он попросту исчез.
* * *
Мир бандита вовсе не был серым и печальным, как поначалу подозревал Ружицкий; совершенно ни в чем не походил он и на вестерн с салунами, продажными девицами и перестрелками на каждом углу. Сон был странный. Цветной, составленный из огромных пространств, осенне-весенний. Какие-то парки, улицы, просторные площади, громадные, казалось бы, вымершие здания. И все это совершенно не было печальным. Но не было и уютным. Ну, вот если более или менее приличные предместья Нью-Йорка внезапно опустошить от всех людей. Или какой-то периферийный город в Калифорнии? Черт его знает. Для Калифорнии было холодновато, для Нью-Йорка - слишком чисто. Асептический пейзаж без единого человека. Ружицкий кружил по пустым улицам, зашел в несколько домов: повсюду одно и то же. Порядок, хотя и не слишком педантичный, спокойствие; легкий ветерок, вздымающий опадающие желтые листья, укладывающиеся в сложные узоры на покрытых цветами кустарниках, заполнявших клумбы. Осень и весна, легкая прохлада - но это, скорее, уже психическое впечатление.
Ружицкому уже не хотелось разыскивать владельца этого сновидения. Он сделал так, что на углу появился магазин с современнейшим чудесным оружием. Он снял с полки гранатомет и через окно запулил атомную гранату в сторону ближайшего парка. Он надеялся на то, что вид атомного гриба призовет создателя этого недоделанного мира. А ничего. Тогда он разослал во все стороны автоматических разведчиков. Рычание их реактивных двигателей было единственным конкретным звуком, которое он слышал с самого начала визита здесь. Он терпеливо выжидал, следя за появляющимися на экране компьютера данными. После этого он сотворил для себя стаканчик виски. Странно. В радиусе тысячи километров не было ни единого живого существа. То есть, либо творец данного мира в настоящий момент находился на противоположном полюсе, либо его здесь совершенно не было. Так что он получил материальное доказательство того, что сон может сниться даже и без хозяина. Ружицкий прикусил губу. Ждать больше не было смысла.
* * *
В яви шел дождь. Он слышал отзвуки капель, разбивающихся на стеклах окна в его кабинете. Ружицкий браво схватился с лежанки и подошел к письменному столу, зажигая лишь небольшую настольную лампу. Сейчас он толком не знал, чего делать. Несколько минут он просматривал на мониторе данные, касающиеся маньяков, но потом быстро это бросил. Псякрев, ведь он не был врачом. Разбудить Станьчика? Ружицкий глянул на часы. Зная жизнь, старик дрыхнул в первой фазе алкогольного опьянения, так что звонок мог привести лишь к пробуждению и присылке сюда Малого, а это ни к чему не вело.
Он подошел к окну, но тут же вернулся к столу. Вид вскипающих от дождя луж, освещенных фонарями автомобильной стоянки, ни в чем не мог помочь. Ружицкий чувствовал нечто странное вокруг. Какое-то невероятное сплетение обстоятельств. Прибытие Оли в клинику, перевозка туда же заключенного, властные родители девочки и Игоря, раз за разом твердящие: "Пан доктор, вы сотворили чудо!"… Но что-то весь этот его порядок разрушало. Силы хаоса, казалось, нагромождаются над тем, что он выстроил, над его методом. Следовало ли бояться? Во сне никто ему сделать ничего не мог. Онирические законы были непоколебимы. Но ведь бандит каким-то образом убивал. Наяву.
Ружицкий еще раз решил проверить. Единственным опасным предметом на расстоянии вытянутой руки были острые небольшие щипчики, служащие для извлечения скрепок из бумаг. В коридоре висел огнетушитель. Ну нет же, выругал доктор сам себя, ведь до сражения врукопашную не дойдет, поскольку это невозможно, а вот управление ним самим превышало возможности любого человека на планете. Никто и ничто без его согласия не вторгнется в сон, в рай и не останется в нем, если сам он того не пожелает. Во сне напасть на него невозможно никаким образом.
Бандит напал не во сне. Он сделал это в реальности. Полицейский, который неожиданно приоткрыл дверь, пошатывался; сделав несколько неуверенных шагов, он весь вспотел. Полы в коридоре были выложены звукопоглощающим ковром, так что никто ничего не слышал. Понятное дело, что приход полицейского зарегистрировали видеокамеры, но у охранников не было ни малейшего повода поднимать тревогу. Ведь это же полицейский. Быть может, он пришел к доктору о чем-то посоветоваться, или попросту перепутал дверь в туалет… Мужчина сделал несколько неуверенных шагов и вытащил из кобуры под мышкой пистолет. Ружицкий съежился в себе, никаких тревожных кнопок в кабинете предусмотрено не было. А позвонить по телефону он попросту не успеет.
- Ну и что? - Бандит, оставшийся во сне полицейского, когда тот проснулся, говорил ужасно невыразительно. - Я умею управлять людьми, а ты?
- Никогда этого не пробовал, - ответил Ружицкий инстинктивно. Вот странно, сейчас, уже увидав реальную угрозу, он успокоился. Древняя проблема "чудовища, спрятавшегося в подвале". Оно страшно до тех пор, пока остается неизвестным. Четко видимое в ярком свете, оно уже не столь страшное. - Да мне этого и не нужно.
- Я тебя убью, - тяжело дышал тот. - Донести не успеешь, а мне ничего не сделают.
И тут Ружицкий изумил сам себя.
- А ты умеешь? - спокойно спросил он.