Соревнования по панкратиону начались после обеда. Ребят предварительно рассортировали по весовым категориям, а чтобы определить, кто с кем будет встречаться внутри каждой из категорий, тянули жребий. Зачетные требования здесь были те же, что и в соревнованиях по борьбе на втором курсе: необходимо было либо победить противника в первой схватке, либо выиграть две схватки утешительного турнира.
Игинкат знал, что в своей категории именно он является для всех самым опасным противником. Это значит, что его будут бояться и в открытый обмен ударами вряд ли ввяжутся, а завершить бой хотелось досрочно и желательно нокаутом - за это начисляют дополнительные очки в общем зачете по результатам всех экзаменов. Он уже дважды становился лучшим выпускником курса, когда одолевал программу первой и второй ступеней. Сию традицию хотелось продолжить, но шансов на это после довольно слабого результата в стрельбе было крайне мало. Ну, разве что всех его основных соперников выбьют в первом же поединке. Впрочем, среди них был и Салве, а уж ему этой участи Игинкат никак не желал. Вот будет дело, если их сведет жребий! Мальчика даже передернуло от такой мысли. К счастью, пронесло: в соперники Игинкату достался один из редлевских приятелей.
Первыми на ринг выходили мухачи - в основном, конечно, десятилетки. Игинкат привык уже, что юные обладатели красных трусов - народ, как правило, отчаянный, и здесь они эти свои качества продемонстрировали в полной мере. Дрались пацаны яростно, не обращая внимания на синяки и кровоподтеки. Проигравший, сбитый с ног, утирал, бывало, расквашенный нос и тут же топал выяснять, с кем ему предстоит встречаться в утешительном турнире. По выражению его лица можно было заранее сделать вывод, что его будущим соперникам очень не поздоровится! Больше всех Игинкату понравился Линре. От его недавней забитости и следа не осталось, напротив, это был самый бешеный боец среди всех мухачей. Своего противника он вывел из строя в первом же раунде, и казалось, попадись ему на ринге кто-нибудь из старших ребят его взвода, кто еще совсем недавно его третировал, этого парня он бы тоже завалил.
Наконец, дошло и дело и до той весовой категории, в которой выступал сам Игинкат. В ожидании, когда его вызовут, мальчик наблюдал бой Салве. Соперником его друга оказался тот самый длиннорукий пацан, что умудрился взобраться на скалу быстрее всех. Оказалось, что он и отстрелял неплохо, и в совокупности по набранным очкам опережал пока всех. Понятно, что и в схватке он уступать не хотел. Салве был, безусловно, лучше сложен, дрался техничнее и по рингу перемещался не в пример грациознее, длиннорукий брал своим напором. Первый раунд они провели на равных, но во втором длиннорукий, кажется, малость подустал и ослабил защиту. Одной из его ошибок и воспользовался Салве, с блеском применив прием из тех, которым его с Игинкатом обучил Истребитель. Пропустив удар ногой в голову, длиннорукий рухнул на ринг. Победа нокаутом выводила Салве в лидеры гонки, его поверженному сопернику в утешительном турнире потерянных очков не отыграть. Поняв, что в заочном споре друга он теперь не догонит, Игинкат выбросил из головы все мысли о первенстве. Теперь бы просто не облажаться, сдать все экзамены, и хватит с него.
Парень, вышедший на бой с Игинкатом, откровенно его боялся, это было видно даже по глазам. Итке уже успел наделать фурор на занятиях по панкратиону, а ведь тому удару, которым он свалил более рослого соперника, он научился не от штатного тренера. По казарме уже прошел слушок, что к этому приложил руку Игинкат. Ну, а если даже спешно обученный мухач оказывается так опасен, то чего же, спрашивается, ждать от его учителя, который к тому же одних с тобой габаритов?! Больше всего боясь пропустить нокаутирующий удар, противник Игинката все свои силы отдавал защите, откровенно стараясь дотянуть до конца раунда. Игинкат ему, впрочем, этой возможности не дал, загнав в угол ринга, хорошенько отмутузив и закончив таки дело эффектным ударом пяткой в нос. Редлевского дружка почему-то жаль не было. Понадеявшись, что в утешительном турнире его точно добьют, да хоть тот же длиннорукий, юный Игироз предался, наконец, заслуженному отдыху. Завтра, как-никак, еще экзамен по болевой выносливости сдавать, там силы тоже потребуются.
В воскресенье, наконец, в лагере появилась экзаменационная комиссия в полном составе. Точнее, даже четыре экзаменационные комиссии, поскольку одна просто не успела бы принять экзамен у всех допущенных к нему курсантов. Но даже при таком разделении обязанностей процесс грозил затянуться часов на восемь, во всяком случае, время на него отвели с десяти утра до шести вечера. Самой плохой новостью оказалось то, что никакого перерыва на обед не запланировано, по крайней мере, для экзаменующихся, пожилые экзаменаторы могли покидать экзекуционный зал, но, разумеется, не все сразу. Среди пацанов тут же начались разговоры, что хуже всего придется тем, кто ляжет на скамью в числе последних. Тут и от долгого ожидания измаешься, и пустой живот сил не добавит, да еще, не дай боги, захочется в туалет. Туда ведь тоже не выпустят. А какой будет позор, если вдруг обмочишься на лавке, прямо во время сдачи экзамена!
Разговоры разговорами, но делать нечего, придется сносить дополнительные трудности. В конце концов, их во время занятий и к этому тоже приучали. Да и не маленькие они уже, чтобы не смочь перетерпеть.
Изменив ради такого дела распорядок дня и посетив туалет не до, а после завтрака, заодно и помывшись, Игинкат сумел придать себе должный настрой. Хорошо еще, что инструктора вошли в положение воспитанников и не стали их сегодня гонять на утреннюю пробежку. Незадолго до десяти часов ребята повзводно промаршировали из казарм в административный корпус, к дверям зала, где обычно проводились тренировки болевой выносливости, а теперь надо было предъявлять придирчивым комиссиям их результаты.
Войдя внутрь, Игинкат огляделся. Зал широкий, четыре лавки, установленные в линию вдоль дальней стены, отнюдь его не перекрывают, между ними можно свободно ходить. За каждой из лавок сидит своя комиссия со своим секретарем и экзекутором, только распорядитель экзаменов один на всех - майор Аранфед. Он, наверное, и вызывать будет, причем сразу четверых. Интересно, ребят уже расписали по лавкам, тьфу, точнее, по комиссиям, или все пойдут в порядке общей очереди? Курсанты уже целиком наполнили зал, сидят по взводам. Все как один чисто вымытые, в наглаженных трусах, хотя те все равно снимать. Никакой посторонней публики, в отличие от экзаменов на первых двух курсах, здесь нет в помине, да и куда бы она втиснулась? Зал большой, но все же не резиновый. Ну и ладно, обойдемся, в конце концов, тут уже не малыши экзаменуются, вполне могут и обойтись без родительской поддержки.
Ага, вот уже и первую четверку вызывают. Порядок все тот же: снимаешь трусы, кладешь на стул, идешь строевым шагом к предназначенной тебе лавке, рапортуешь комиссии о прибытии, ложишься на лавку, ухватываешься за нее покрепче, вытягиваешься в струнку и терпишь, сколько положено. Не упал с лавки, рук от нее не оторвал, не всхлипнул, не заорал - значит, экзамен сдан. Вроде бы все просто и знакомо, только поди продержись эти пятьдесят ударов!
Первыми секли обладателей красных трусов. Ну, они тут самые младшие, могут, стало быть, рассчитывать на небольшое послабление - меньше маяться в ожидании. Десятилетки держались хорошо: не дергались, не стонали, даже слезы не пускали, малозаметные поерзывания ближе к концу наказания - это уж не в счет. Крепкие ребята, будущая военная элита, уже почти готовые франгуляры. Экзамен выдержали, понятно, все.
Когда дело дошло до более старших, картина стала не столь однозначной. Хоть Аранфед и обещал, что выбьет из воспитанников всякую изнеженность, до конца ему это сделать, похоже, не удалось. Да, жирок за семестр ребята порастеряли, все теперь тощие и поджарые, все от шеи до пяток в следах от рубцов и царапин, все поначалу стараются тянуть носочки и делать вид, что это не их секут, но далеко не у всех хватает запала на всю долгую порку. Некоторые под конец уже и воздух шумно втягивают при каждом ударе, и ногами дрыгают, и извиваются под розгой, и уже явно видно, что терпят они из последних сил, еще чуть-чуть - и заорут! Двое в итоге все же не вытерпели - голос подали, а потом расплакались, поняв, что завалили экзамен.
Но были и другие, державшиеся неимоверно стойко, словно они статуи, не чувствительные к боли. Игинкату не часто перепадала возможность видеть такую длительную лупку со стороны. Когда других драли на занятиях по болевой выносливости, одновременно драли и его, тут уж не до отвлеченных наблюдений. Сейчас же, видя своих товарищей под розгами, мальчик с удивлением осознал, что даже порка по спине может выглядеть эстетично. Ну, если парень, которого секут, сам по себе стройный и красивый, и умеет сдерживаться.
Больше всего Игинкат переживал, когда на лавке оказался Салве. Он, конечно, обаяшка и способен вызвать симпатии к себе и у комиссии, и даже у экзекутора, но только тут ведь за красивые глаза никому послаблений не делают, может, даже еще сильнее станут сечь, чтобы никто не подумал, что пожалели юного красавца. Салве, конечно, полсотни розог выносил с трудом, но внешне он сегодня держался просто идеально, знать бы еще, каких усилий это ему стоило.
Очередь Игинката подошла где-то на седьмом часу экзамена. Мальчику уже хотелось в туалет, но он сумел задавить в себе эти недостойные позывы и все проделал, как надо. Абстрагируясь от жгучей боли, охватывающей всю заднюю часть тела от плеч до колен, паренек думал о том, как вернется в Ксарту, как продемонстрирует отцу нагрудный знак, свидетельствующий о том, что он освоил нормативы третьей ступени мальчишеской доблести, а значит, отцовское задание стать настоящим франгуляром можно считать выполненным, как он придет с этим знаком в какой-нибудь клуб, куда ходят учащиеся женских школ… Да, ему ведь совсем скоро тринадцать исполнится, стало быть, для местных девчонок он будет уже настоящим мужчиной, а он к тому же еще единственный иностранец-франгуляр… да они на него десятками будут вешаться! Но и погрузившись в сладкие мечты, он сумел не утерять контроль над собственным телом и положенные пятьдесят розог перенес безупречно… даже слегка удивился, когда ему вдруг сказали, что все, надо вставать. Подниматься с лавки и топать в медсанчасть было потом, правда, ой как больно, и эйфории что-то не ощущалось, хотя по пути его не раз хлопали по плечу даже малознакомые парни, говоря, что он сегодня на экзамене был лучше всех.
Торжественный ужин прошел, как положено, хоть и не было на нем родителей, которые могли бы гордиться успехами своих отпрысков. Ну, значит, главные торжества откладываются до возвращения в город. Если честно, видеть тут своих родственников никто особо и не жаждал. Спины болят, бедра болят, о ягодицах и говорить нечего, это ж еще попробуй усиди после такой порки даже на мягком стуле, не скрипя от боли зубами! Но испеченные на праздник торты были, тем не менее, съедены, а все положенные регалии - вручены. Салве удостоился почетной грамоты за лучшие результаты на экзаменах. Игинкат радовался за него больше, чем радовался бы за самого себя, достанься эта грамота ему.
Вечером курсанты особо не бузили, всем больше хотелось отлежаться после порки, но уже поутру в казармах воцарилось всеобщее веселье. Весь распорядок дня пошел побоку, пацаны занимались, кто чем хотел, до самого отъезда, который произошел только после обеда. Даже жесткие скамьи в автомобильных кузовах, на которых пришлось ехать всю дорогу, не смогли лишить ребят оптимистичного настроя. У ворот Агелы N 5 их уже ждала торжественная встреча, на заключительном построении сам директор школы произнес прочувственную речь. Тут же, понятно, были и многочисленные родственники, которые задарили героев дня подарками, а по окончании церемонии развезли их по домам. Игинкат думал, что на этом его знакомство с Агелой и закончится. Как же он ошибался!
Часть 4. На пути к совершенству
Глава 1. Летние игры
Пока третьекурсники страдали на полевых сборах, весна успела перейти в жаркое южное лето. Там, в предгорьях, это как-то не ощущалось, но в Ксарте по солнцепеку ходить было уже совершенно невыносимо, даже стойкие франгульские дети, привыкшие передвигаться босиком, надели сандалии, поскольку в разгар дня под ногами плавился асфальт. Естественно, все мечтали о том, чтобы побыстрее убраться из города на лоно природы и, желательно, до самой осени. Все организации, что могли приостановить работу хотя бы на пару месяцев, временно позакрывались, в остальных резко сократилось количество наличного персонала. Начинался сезон долгих летних отпусков. Учреждение, в котором работал Афлат, тоже распустило сотрудников на лето, и семейство Игирозов уже наверняка отправилось бы в какое-нибудь туристическое путешествие, благо средства позволяли, если бы именно в эти дни к ним не приехал гость из Кенлата: Инфет Асден, давний друг семьи.
Встречать Асдена на вокзал Афлат отправился лично. После первых приветствий, обмена свежими новостями и расспросов о работе Инфет, наконец, рискнул затронуть тему, которая его интересовала больше всего:
- Ну и как, дружище, обстоят дела с твоей миссией? Эксперимент удался?
- Сам увидишь, - усмехнулся Афлат. - Вот до дому доберемся, и поглядишь на моего наследника…
Наследник, однако, отправился гулять на весь день и вернулся только к ужину, когда основательно проголодался. Гостя он узнал первым, хотя не видел уже год.
- Ой, дядя Инфет!.. Здрасте! Вы к нам надолго?
Инфет стоял и не верил своим глазам. Вот этот босой жилистый подросток в одних трусах - тот самый скромный тощенький Игинкат, школьный хорошист и маменькин сынок?! Нет, конечно, уже год прошел, мальчик и должен был вырасти, но чтоб настолько внешне измениться!..
- Привет, Игинкат. Ну, ты даешь! Даже не сразу тебя узнал… А что это ты в таком странном виде по улицам разгуливаешь?
- А что? Жарко же! Дядя Инфет, да тут все пацаны так ходят!
- И ногам не горячо?
- Да не, по асфальту-то я в шлепанцах хожу, просто на крыльце их скинул. А по земле стараюсь босиком.
- Тебя тут, слышал, вовсю во франгуляры готовят?
- Есть такое дело.
- И как успехи?
Игинкат заулыбался от уха до уха, метнулся в свою комнату и вернулся оттуда со знаками мальчишеской доблести трех ступеней и двумя почетными грамотами в руках.
- Нате, смотрите!
Пораженный Инфет внимательно прочитал обе грамоты, полюбовался на знаки, после чего поднял глаза на мальчишку:
- Невероятно. Ты, новичок, и оказался лучше коренных франгульцев?..
- Да ну, дядя Инфет, - заскромничал Игинкат, - там же на двух первых курсах в основном мелкота была. Чтоб их, да не обыграть…
- Ну, не скажи, их же тут муштруют с самого раннего детства… И розгами, говорят, тоже. Ты-то как все это перенес?
- Да вот перенес как-то, - улыбнулся Игинкат, - и даже получше многих.
- Слушай, подойди-ка сюда, дай взглянуть на тебя поближе, - попросил Инфет.
Мальчик спокойно приблизился и дал себя рассмотреть со всех сторон. От увиденного у Инфета глаза полезли на лоб. Поджившие следы от розог по всей спине… и на бедрах тоже… Страшно подумать, что тогда могло быть на ягодицах… Не, если бы в Кенлате вдруг показали ребенка с такими "украшениями" на теле, скандал бы поднялся на всю страну с неизбежными суровыми оргвыводами в отношении его родителей, воспитателей, или кто там еще его так "отделал"! А здесь, во Франгуле, это, стало быть, в порядке вещей, если подросток может вот так спокойно ходить по улицам, даже не пытаясь прикрыть рубцы?!
- Ох, бедный, сколько же тебе досталось-то!.. И тебя не смущает, что все прохожие это видят?
- А что такого-то? - удивился Игинкат. - Сейчас это у всех пацанов есть, которые на третью ступень сдавали. Тут, дядя, этим даже гордятся. Чем больше следов на теле, тем круче, стало быть, парень. Совсем непоротыми только недопацаны могут ходить, да и то если они совсем паиньки.
- Недопацаны - это кто?
- Ну, мальчуганы, которые не тянут на роль настоящих пацанов. К ним здесь как к девчонкам все относятся, они даже учатся в девчачьих школах. Короче, мрак.
Инфет посочувствовал неведомым ему недопацанам, примерив их незавидную судьбу на своего собственного сына. Тот еще недотрога, кстати. Ну, какой из него был бы по здешним меркам настоящий пацан, если для того, чтобы считаться настоящим, тебя должны драть, как вот этого вот Игинката? Не, о таком даже подумать страшно… И что, идти учиться тогда в женскую школу? В Кенлате таковых нет, но если бы были, сын бы уж точно посчитал это оскорблением, такой хай бы поднял, что хоть святых выноси! Впрочем, размышления о школах породили у него еще один вопрос.
- Игинкат, а учебе все эти твои воинские курсы не мешают? Ты здесь тоже хорошист?
- Берите выше, круглый отличник! - совсем разулыбался Игинкат. - Вы удивитесь, но даже по физкультуре!
- Не, вот этому я теперь точно не удивлюсь, - промолвил Инфет, снова окинув взглядом мускулистую фигуру подростка. - Ты тут просто богатырем сделался. Если б не видел тебя, никогда бы не поверил, что за каких-то девять месяцев возможны такие перемены.
Польщенный Игинкат утопал к себе, оставив гостя разбираться в его впечатлениях.
На следующий день Игирозы планировали познакомить Инфета с достопримечательностями Ксарты, но все планы порушило письмо, пришедшее с утренней почтой. Рингис и Салвис Конведы приглашали все семейство Игирозов посетить празднество в честь богини Аленты, которое должно было состояться завтра на центральном городском стадионе. Чтобы религиозные торжества проводились на стадионах, о таком в Кенлате даже не слыхивали, в том числе и применительно к Франгуле, да и вообще местной религиозной жизнью Игирозы интересовались мало, в храмы никогда не заглядывали, и их туда никто никогда не приглашал. Тогда с чего бы вдруг? Афлат и Киру решили срочно проконсультироваться у хорошего знакомого, практически уже друга семьи, Талиса Эресфеда, Игинкат же сразу после завтрака помчался домой к Конведам, уж те-то точно все должны разъяснить! Салве, по счастью, оказался дома.
- Слушай, это куда это вы нас приглашаете-то? - сразу с порога взял быка за рога Игинкат.
- Ну, праздник такой в честь богини охоты.
- А почему именно на него?
- Потому что я сам буду в нем участвовать, - обезоруживающе улыбнулся Салве.
- Ты-ы?!
- А что ты удивляешься-то? Это ж по сути спортивные соревнования среди тринадцатилетних ребят и девчонок тоже. Не всех, конечно. Только тех, кто носит красные или золотые трусы и купальники. Причем пацаны, носящие золотые трусы, обязаны сдать экзамены как минимум на третью ступень. Я всем этим критериям соответствую, ну, меня и пригласили.
- Все же странно как-то, ты и охота…