* * *
- Факимада, - прошептал Шамиль, глядя, как на экране вспухает багровое облако, секунду назад бывшее командным "Дроздом" Чернока.
Остальные молчали.
Мерцали окна контрольных мониторов. По московскому каналу транслировали какой-то фильм. Татарское телевидение передавало спортивную программу.
- Кашук, - сказал Князь, - Ты записывал?
- Да.
- Прокрути это еще раз. Прокрути по всем каналам, чтобы все увидели…
- Нет, - отрезал Верещагин.
- Что значит "нет", Арт? - Князь вцепился в воротник своего друга-пехотинца.
- "Нет" означает "нет", Гия. Отпусти меня, пожалуйста. Мы не будем передавать запись гибели Чернока по всем каналам. Это все равно, что вывесить на телевышке Российский Флаг.
- А на кой пес мы еще сюда пришли? - прорычал Берлиани. - Чтобы отсидеться или чтобы поднять Крым? Вот то, что может поднять Крым, Верещагин! У тебя в руках бомба, а ты не хочешь пустить ее в ход! Ты трусишь!
- Я не трушу, Гия. Я ясно представляю себе задачу. Дождаться "Красного пароля". Если его не будет - передать самим. Точка.
- Капитан, - осторожно начал Даничев. - Что мы будем делать теперь, когда убит Главнокомандующий?
Капитан на секунду задумался:
- Да, это проблема…
- Кой черт "проблема"! Это полный краш! - Хикс стиснул кулаки.
- Нет, Ник, это именно проблема. Я уже думал об этом, - Верещагин беспощадно терзал кистевой эспандер.
- Ну так перестань дрочить и поделись своими драгоценными мыслями! - взорвался Князь.
- Хорошо, ваше благородие, - Артем отложил эспандер. - Существует иерерхия передачи командования, благодаря которой полковник Чернок и стал здесь за главного. Согласно этой иерархии, после смерти или ареста Главнокомандующего генерала Павловича, начштаба ВСЮР Каледина и командира ВВС Чернока старшим становится командир Марковской дивизии полковник Волынский-Басманов. Он, скорее всего, арестован, за ним следует командир нашей, Корниловской, полковник Адамс.
- То же самое, - буркнул Томилин.
- Да, не буду больше трепаться. В общем, первый же офицер штаба, которого мы освободим, например, Старик, сможет считаться командующим. Совершенно законно. Просто потому, что он единственный свободный офицер штаба.
- Мы договаривались не о "первом же офицере штаба", а об Александре Владимировиче, - заметил Хикс.
- Ну, что тут поделаешь, Миша, - Верещагин развел руками. - Так уж вышло, что командующий убит. Всегда найдется идиот, которому охота пострелять.
- Какого черта он летал? - процедил сквозь зубы Кашук. - Что на него нашло? Простите, капитан, но ваши соображения ошибочны. Чтобы отдать какой-либо части какую-либо команду по радио или телефону, сначала нужно назвать код для связи. Кодов у нашего неизвестного штабиста нет, и ни одна часть его не послушает, если даже ему удастся добраться до тактического центра или штабного вертолета… Так что все у нас пошло к чертовой матери.
- Коды есть у меня, - спокойно прервал его Верещагин. Он выдержал должную паузу, чтобы все сумели оценить новость, и объяснил: - Александр Владимирович подстраховался.
- Вот это номер! - Козырев потер подбородок.
- На всякий случай, господа: коды у меня в сумке на магнитофонной кассете с надписью "Let it be".
- Это значит, ты теперь можешь командовать сам. Если доберемся до тактического центра, - Князь рассуждал вслух, внимательно глядя на товарища. - А хоть бы и отсюда. Напольён Буонапартий.
- Гия, я с удовольствием уступлю эту честь тебе, - невозмутимо сказал Верещагин. - В конце концов, ты учился в Аннаполисе…
- Чур меня!
- Меня тоже. Я думаю, наш неизвестный штабист справится. Я надеюсь. Мне уж-жасно не хочется командовать всеми крымскими войсками. По правде говоря, я не очень четко представляю, как это делается.
- Делим шкуру неубитого медведя, - напомнил Козырев. - Может быть, "Красный пароль" еще и не пройдет?
- Тогда наша забота - сделать так, чтобы он прошел.
- Едрена вошь! А Германа все нет…
- Германа может не быть до завтра, - процедил Кашук. - И хорошо бы…
- Хорошо бы, - вздохнул Князь.
- Мечты мечтами, господа, - Верещагин открыл двери аппаратной, - А вы следите за мониторами внешнего наблюдения. И еще одно… Кашук, вы можете отключить все каналы, кроме Москвы? Лучше даже - перевести Москву на все каналы.
- Ничего проще.
- Делайте. У меня такое чувство, что скоро у нас будут гости.
- Господи, - Даничев замер, пораженный внезапной мыслью, - Старик! Бедный Старик… Там же погиб его сын…
- Царствие небесное, - сказал Берлиани. - На посты!
Когда они разошлись, на пульте у Кашука замигал огонек вызова…
* * *
Командный бункер тактического центра Чуфут-Кале застыл в молчании. Дежурные офицеры штаба смотрели на командира дивизии, а тот - на "заснеженный" экран, где еще секунду назад было лицо Чернока, а полсекунды назад - огненная вспышка.
- Ублюдки, - наконец прошептал Адамс.
- Сэр, на связи Бонафеде, - сообщил прапорщик Чешков.
- Да, - Адамс взял наушник.
- Дуг, у меня на прицеле их авианосец, - командир ракетной базы береговой обороны говорил ровно, как всегда. - Шваркнуть по нему?
- Не сходи с ума, - глухо сказал Адамс. - Поздно… уже поздно…
Он опустил наушник на пульт и закрыл глаза. Через полминуты заговорил - медленно, словно читал под веками бегущую строку.
- Сережа, свяжитесь с базами "Ковчег". Отдайте распоряжение от моего имени: укрыться по схеме "полная защита", не выходить на контакт с советскими частями, ждать дальнейших указаний. Ян, вызовите Бонафеде еще раз… Нет, не надо… Вызовите батальон РЭБ. Питер, вызовите штабы дивизий…
- Батальон РЭБ отвечает, сэр!
Адамс поднял наушник.
- Четыреста тринадцатый слушает.
- Говорит восемьсот пятый, - сказал Адамс. - Вызови командира.
- Сэр! - в дверях возник запыхавшийся охранник, - прибыл советский командующий дивизией генерал Грачев!
- Очень приятно, - Адамс отвернулся от микрофона. - Не впускать!
Лицо унтера вытянулось.
- Что не ясно? - крикнул капитан Замятин. - Режим защиты, сэр?
- Пассивный! И не дергать меня!
Красавец черный "мерседес" блестел у массивных ворот тактического центра Чуфут-Кале. Все его нутро пахло свежей натуральной кожей, руль был красиво оплетен этой кожей, и под руками советского генерала эта кожа поскрипывала так тихо и приятно, будто пела… Генералу, конечно, положен водитель, но такую машину грех не поводить самому… А магнитолка! А кондиционер!
Какой все-таки хороший сегодня день, мама дорогая! Как легко все удается, как весело складывается! Крымцы не сопротивлялись ни черта: сами, как зайчики, собрались на стадионах, сидели там смирненько… И кого мы только шестьдесят лет бздели, с кем готовились воевать! Можно просто приходить на базу, отдавать приказ, и они все сделают сами…
Экономилась масса времени и сил. Так было время с расстановкой побродить по симферопольским автосалонам и поискать то, о чем давно мечталось - "мерс", последнюю модель со всеми прибамбасами. И только после этого генерал Грачев поехал на "мерсе" принимать сдачу у командира Корниловской Дивизии.
Сначала все было как положено, их остановили на КПП и белогвардеец-сержант доложил по селектору. Грачев был в легком раздражении: мог бы и сразу пропустить - в конце концов, на этой базе хозяин теперь он, советский генерал. Ладно, если беляку так охота потешиться, построить из себя напоследок чего-то там, то шут с ним…
Генерал посмотрел на часы.
- Однако! - сказал он вслух.
Половина второго. А на три его пригласил обедать мэр Бахчисарая. И с обеда нужно сразу ехать на ужин к мэру Ялты.
…Массивные ворота тактического центра Чуфут-Кале ожили, створки поползли навстречу друг другу под рык сервомоторов.
- Не понял… - сказал Грачев.
Часовой посмотрел на него с удивлением. Он тоже не понял…
* * *
- Что вы там делаете? - спросил полковник Адамс, заметно волнуясь.
Ответ остался неизвестным, но полковник разволновался еще больше.
- Когда? - спросил он, дождавшись окончания довольно длинной реплики.
На сей раз ответ был коротким.
- Я даже не смогу снять с вас голову, если вы соврали, - сказал он. - Почему не сейчас, черт возьми?
Длинный ответ.
- Клаузевиц, мать твою, - сказал полковник в сторону. - Да, в этом есть резон. Но вы меня не убедили. Я приказываю вам сделать это сейчас.
На этот раз собеседник прокричал свой ответ, так что услышали двое дежурных офицеров:
- Сейчас - это невозможно, это полный крах, это гибель! Я не могу вам сейчас объяснить, просто поверьте и сдавайтесь!
- Нет уж, вы потрудитесь это объяснить! Хотя бы потому что я - ваш командир дивизии, черт вас побрал!
- Я не могу! У меня гости. Если вы меня не послушаете - всему конец, всему, понятно?
- Связь прервана, - зачем-то сказал Ян Лопатин, хотя все и так это видели по миганию красной лампочки…
- Son of a bitch! - полковник бросил наушник.
- Приказ по "Ковчегам" сэр…- начал Сергей Ушаков.
- Остается в силе. Закрыться, замаскироваться, никого не впускать, на связь ни с кем не выходить… Что еще?
- Остальные три дивизии не отвечают. Штабы замолчали.
- Shit… - полковник встал из кресла.
- Что мы делаем дальше, сэр? - спросил Лопатин.
- Дальше? Боюсь, поручик, что мы просто сидим и ждем.
* * *
Чуфут-Кале, тот же день, 1215 - 1630
- …Как чего? - возмутился командир 102-ой воздушно-десантной дивизии генерал Грачев. - Там же пульт управления, система связи… Я не знаю, что еще! А он заперся и не хочет выходить. Это как понимать?
- Ну, и что мне - головой эту дверь прошибать? - сигарета в углу рта майора Ширяева поднялась градусов на тридцать. Майор чувствовал себя в своем праве - он был из спецназа КГБ и Грачеву не подчинялся.
- Слушай, майор, ты меня не зли! Прикажу - будешь и головой прошибать. Ты спецназ или кто?
- Спецназ, - подтвердил майор. - А не сапер. Дайте мне саперов, вскройте эту консервную банку - и мы с ребятами в два счета выковыряем вам вашего полковника, а так… Эту броню гранатой не возьмешь. Хотя, наверное, пробовали… - майор оглядел разрушения, царящие в ставке базы Чуфут-Кале. Разбитые компьютеры и телефоны, изуродованные столы… И целехонькая бронированная дверь в бункер.
- С ним есть какая-нибудь связь? - спросил Ширяев у безымянного штабного подполковника.
- По вот этому селектору.
Ширяев ткнул пальцем в кнопку, склонился над микрофоном.
- Господин полковник! Ваше благородие! С вами говорит майор Ширяев, командир батальона спецназа КГБ… Сдайтесь, пожалуйста. Вам ничего не будет. Если сдадитесь по-хорошему. Это же глупо - закупориться в бункере и сидеть там. Ничего вы там не высидите. Кроме своих яиц.
- Господин майор, - донеслось из репродуктора. - Ценю ваше чувство юмора, но сдаться не могу. Объект, доверенный мне, я могу сдать только по приказу моего командования. Либо генерала Павловича, либо полковника Чернока. Чернок убит, до Павловича я не могу дозвониться. Телефон в Главштабе не отвечает. Еще мне может отдать такой приказ наш премьер, господин Кублицкий-Пиоттух. Его кабинет тоже молчит. Как только я получу соответствующие распоряжения, я открою бункер. Вы, как человек военный, должны меня понять.
- Ваше благородие, они все уже сдались.
- Прекрасно! Пусть они мне сами об этом скажут.
- Упорный, как подшипник, - с уважением сказал майор. - Что делать будем? Товарищ генерал, может, звякнуть в штаб и попросить его начальство отдать ему приказ?
- Да что это такое, в конце концов! - Грачев бахнул по столу кулаком. - Мы что, уговаривать его должны? Майор, вы солдат или кто?
- Ну, тогда саперов сюда! Сколько там с ним народу, вы не знаете?
- Человек двадцать младших офицеров и низших чинов.
Ширяев поморщился и было отчего: штурмовать хорошо защищенный подземный бункер даже силами батальона - это не шутка. В подземельях численное преимущество не имеет никакого значения: один человек с автоматом из-за баррикады может уложить хоть роту.
- Может обратиться к нижним чинам? - предложил штабной подполковник. - Разагитировать их что ли…
- Валяйте, - великодушно уступил Ширяев. - Я не спец.
- Таких спецов, как вы, как раз в Афгане нехватка, - злорадно сказал Грачев.
- Если этот полковник чего-нибудь учудит, вместе туда отправимся. - Спокойно заметил Ширяев. - Ведь так, товарищ генерал? Ну, так вызывайте сюда саперов.
* * *
Западное побережье Крыма, 29 апреля, 11-15
Казачий городок Ак-Минарет стоит на берегу моря и каждому, кто проезжает или проплывает мимо, хочется там остаться, пустить корни, дожить до глубокой старости, умереть и быть похороненным на мысу, обнимающем бухту Узкую, где шепчет сухая пахучая трава и грустит на утесе аккуратненькая белая церковка.
Того же захотелось и старшему лейтенанту Афанасьеву, когда он с офицерами своей роты вошел в городок после принятия под охрану расположения казачьего разведбата (который служащие там казаки упорно именовали полком).
Они гуляли по просторным одноэтажным улочкам и отмечали полезные моменты, которые неплохо было бы ввести и в Союзе. Вот, например, велосипедисты не путаются под колесами водителей, а едут по тротуару, по специальной дорожке - круто! Или, скажем, полиэтиленовые кульки, которыми застелены урны - тоже круто! Или, к примеру, светофор срабатывает не по часам, а когда пешеход кнопку нажмет…
Но вот стоило ему задержаться, чтобы немного подкрепиться после сделанной работы (а принять батальон, чтобы все в порядке было - это та еще работа!), как городок окатил его ледяным презрением.
Офицеры разведроты и десантной роты Афанасьева зашли в небольшое придорожное кафе "Маруся'з драйв"и встретили там весьма сдержанный прием.
- Что надо? - спросила тощая бабешка лет сорока. Ее интонации весьма живо напоминали ненавязчивый советский сервис.
- А что есть? - спросил Афанасьев.
Баба ткнула пальцем в панель наверху, где было изображено нехитрое меню "Маруси": пирожки с творогом, пирожки с яйцами и пирожки с капустой, гамбургер, супергамбургер, гамбургер с сыром, жареная картошка и три вида напитков.
- Спиртного не держим, - процедила баба.
- Спасибо, нам не надо, - вежливо откликнулся лейтенант Пуртов, командир разведчиков.
Заказы тетка оформила споро, про деньги даже не заикнулась, но все посетители "Маруси" смотрели на советских офицеров так, что кусок им в горло не шел, поэтому они поспешили убраться из "Маруси" и съесть обед на улице, сидя на броне БМД.
Афанасьев жевал мягкую булку, переложенну. сочной котлетой, пил "Кока-колу" и отмечал изменения, которые произошли в городке с момента их появления. Еще десять минут назад было людно, а сейчас все попрятались. Казачки в джинсах и мужниных ковбойских рубашках загнали детей по домам. Афанасьеву стало обидно: не фашисты же в город пришли, в конце концов!
Он не знал, что весь Ак-Минарет видел по ТВ сцену гибели командного "Дрозда" с Черноком. Он не знал, что Чернок в казачьей среде - один из наиболее уважаемых армейских командиров. Он ничего этого не знал, и потому ощутил легкое раздражение. Ладно, почему есаул при сдаче волком глядел - понятно, но мирные-то граждане почему паникуют?
Афанасьев решил наладить с местным населением контакты. Причем начать с есаула.
* * *
Есаул Денисов разругался со всеми своими товарищами и подчиненными. Они были за Общую Судьбу, а он - против. Как можно соединяться со страной, где, считай, еще вчера ломали церкви и вешали священников, где крестьян морили голодом, где с казаками расправились так, что только кости хрустнули? Всего два поколения назад шла непримиримая, насмерть, война, в которой брат шел на брата, а сын - на отца. Младший брат казака Петра Денисова, захватив его, раненного в ногу, выбил ему еще и глаз, зверски избил и (эту подробность Григорий узнал, когда вырос) изнасиловал его жену, бабку Григория. Ночью на станицу налетели врангелевцы, перебили красных казаков, а тех, кого захватили в плен (в том числе Денисова-младшего) связали попарно и побросали в Дон. Ожидавшего смерти Петра освободили. Жена вместе с детьми пристала к обозу, где везли раненого мужа, и таким манером их семейство оказалось в Крыму. Татарский поселок Ак-Минарет, где отыскавшие друг друга казаки поселились вместе, уже на памяти гришиного отца стал славным городком, живущим главным образом за счет добычи и обработки даров моря. И всю эту благодать, всю эту размеренную прибрежную жизнь, за которую деды платили своей плотью и кровью, всю эту свободу отдать обратно красным? Они говорят, это теперь другая страна! Ка-кая там, на хрен, другая? Люди, которые истребили девять миллионов своих земляков, еще живы, находятся на свободе, получают пенсию и воспитывают внучат. Я себе представляю, как они их воспитывают!
Случай с Черноком серьезно поколебал позиции сторонников ИОСа, но что-либо делать было уже поздно. Советские десантники хозяйничали на территории батальона, причем в отсутствие офицеров распоясались совершенно.
Подчиненные, запертые вместе с есаулом в подвале, признали его правоту, но это его не радовало.
Поэтому, когда ближе к вечеру его привели под конвоем в его собственный кабинет к командиру роты, есаул был готов плюнуть советскому лейтенанту в лицо и сказать все, что о нем думает.
А лейтенант настроился на душевную беседу, и даже выставил бутылку "Столичной", поддержав ее с флангов нарезанной колбасой "Салями" и банкой соленых корнишонов.
"Он думает, что я с ним водку пить буду!" - возмутился про себя Денисов. Но вслух ничего не сказал. Он ждал, что имеет ему сообщить "голубой берет".
- Садитесь, товарищ есаул, - сказал ему Афанасьев.
- Я вам не товарищ, - сказал казак. Но, тем не менее, сел.
- Да ладно вам обижаться! - старший лейтенант разлил водку по рюмкам ("МОИМ рюмкам!" - еще больше разозлился Денисов). - Как будто мы с вами нехорошо обошлись…
- А вы считаете - хорошо? - Денисов кивнул через плечо на конвоиров. Десантник жестом приказал рядовым убраться.
- Это все временно, - убежденно сказал старший лейтенант. - А будем дружить - я и вовсе освобожу всех из-под стражи, под честное слово. Казаки слово держат?
- Держат, - подтвердил есаул.
- Ну, и добро. Выпьем за мир и дружбу между народами?
Григорий Денисов покачал головой и к рюмке не притронулся.
- Ну что, ссориться будем? - обиженно сказал старший лейтенант. - Чего вы все здесь как каменные? Что мы плохого вам сделали? Вы человек военный, я человек военный. Вам приказали сдаться, мне приказали вас взять под стражу. Судьба наша такая.
- Ага, - согласился Денисов. - Общая. Только вы по эту сторону колючки, а мы - по ту, господин старший лейтенант.
- Я вам не господин, - отбил Афанасьев, - Значит, водочкой нашей брезгуете?
- По запаху слышу - дрянь, - подтвердил Григорий.
"Вот падла!" - разозлился в свою очередь старлей.
- Так вам "Смирновской" принести?