Ага! Обнаружилась обувка, где ей и положено стоять. Засунул в нее босые ноги и осторожно поднялся. Ух ты! Получилось. Да я герой сказаний, свершивший подвиг. Теперь войду в легенды! Цепляясь за стеночку и чувствуя себя столетним стариком, проковылял к двери. Толкнул и невольно зажмурился от бьющего в лицо света. Любые строения в крепости делались тяп-ляп - главным на тот момент было хоть как-то обустроиться. Потому никаких высоких крылец, резных перил и множества ступенек. Кроме меня, все и вовсе в общих бараках обретались. По крайней мере, так было до моей болезни. Отсюда большое облегчение - один шаг вниз, и, не упав, я оказался снаружи. Чей-то возглас по соседству. Явно заметили. Шаг, замер, выравнивая равновесие, еще один.
- Что вы себе позволяете! - вскричал негодующий голос, и маленькая твердая рука ухватила за плечо.
- Я решил погреться на солнышке, мадам Смит, - доложил смиренно. С Арлет станется уволочь назад в темное помещение. Больному ходить не положено. - Вон, на скамеечке посижу, ладно?
- Хорошо, - неожиданно согласилась она. - Но чтоб сидели - и больше никуда!
- Если вы со мной рядом побудете, - пробормотал, стараясь излишне не опираться на нее. Неудобно все же слабость перед женщиной проявлять, даже если она тебя уже видела во всех видах. Не настолько у меня отбило мозги, чтобы не помнить, кто за мной горшки выносил, да еще и подмывал. Хотя я бы это лучше забыл навечно. - Хорошо-то как, - сообщил, подставляя лицо под тепло солнца. И на всякий случай доложил: - Уже почти нормально себя чувствую. Слабость, но пройдет через пару дней, если сытно кормить. Нельзя чего-нибудь вкусного?
- Нет, - решительно отрезала она, усаживаясь рядом, - ничего жирного, особенно мяса и рыбы, копченостей, бобов, овощей, пшена, ячменя. Если бы мы были в более приличном районе, отобрала бы молоко и все молочные продукты, а также сладости. Многие из этих продуктов еще тяжелы для желудка, а молоко и многие овощи подвержены брожению.
И тут мой живот в неподходящем месте издал не особо красивый звук.
- Извините, - покаялся смущенно. - Оно само.
- Вот-вот, - сказала Арлет определенно с усмешкой. - Можете сколько угодно считать себя выздоровевшим, однако, судя по происходящему, легкая дисфункция кишечника сохранилась. Возможен жидкий стул, а метеоризм прямо наблюдается. Я бы и солдата не выписала в таком состоянии.
- Увы, я слишком за многое отвечаю и не могу позволить себе лежать, даже при наличии… метеоризма.
Выдумают же слова, прямо сказать нельзя. Хотя женщине, наверное, неудобно выражаться.
- Обходились как-то ваши офицеры без мудрого руководства добрый месяц. Под вашим руководством научились жечь индейские поселки и уверенно продолжили применять практический опыт.
Как будто в том есть нечто плохое.
- Так что же мне можно кушать? - жалобно спросил, не пытаясь вступить в бессмысленный спор. Каждый должен заниматься своим делом. Она - лечить, я - отдавать подобные приказы. Другого варианта прекратить эту войну не существует.
- Сухарики, - сообщила, запнувшись.
Видать, сбил с очередного монолога о милосердии и добре. И ведь не наивная девочка, повидала кой-чего в жизни, а сразу заводится. И не смей говорить "спасибо за спасение от смерти". Она ни при чем, тебя спас милосердный Господь. Так что помалкиваю с благодарностью не из грубости, а чтобы не выслушивать привычного отнекивания. С моей точки зрения, как раз Всевышний тут ни при чем. Он за мной дерьма не выносил.
- Из белого хлеба обязательно.
Каковых у нас осталось совсем немного, и выдавались, еще до того как свалился окончательно, исключительно раненым и больным. Пару штук для полковника, видать, сохранили. Не больше.
- Супы на разбавленном бульоне с отварами овощей.
- А нежирное мясо и рыбу? - жадно спрашиваю, чувствуя, как организм радостно встрепенулся при упоминании, и одновременно опасаясь повторения прежнего, когда, нигде не задерживаясь, выливалось моментально.
- Чуть-чуть для начала, посмотрим на результат.
- Ну не думаете же, что я не способен себя ограничить?
- Вы постоянно требовали, чтобы воду кипятили и сырой не пили, а сами?
- Дурак был, - честно сознался. Не уверен в причине, не сразу началось, но Бэзил уверял, что эти крошечные гады сначала размножиться должны, и это занимает разный срок при разных заболеваниях. Потому связь редко заметна. Тот случай очень подходит. - Жара, бой. Весь вспотел. Ну кто же думал, что так выйдет. Моя вина.
- У нас на удивление мало больных на почти две тысячи военных, - задумчиво сказала Арлет. - Благодаря вашим приказам и мерам по чистоте. Иначе не объяснить.
- Мало - это сколько?
- Не больше двух десятков на сегодняшний день.
И из заболевших благодаря жестким правилам, поддерживаемым не только моими приказами, но и усилиями бегинок, вместо трети померших от болезней всего четверо на сотню. Второй раз после Мичигана четкое подтверждение. Одно это стоило поглаживания по голове Бэзила с утешениями и выслушивания его бессвязных речей. Солдаты не хуже меня поняли, благодаря кому и чему они встают на ноги, а не ложатся штабелями в землю навечно. Если вначале опасался поползновений на женскую честь, теперь моментально разорвут свои же, позволь себе некто обидеть врачиху.
- Выходит, не зря старался. Есть нечто в этой теории! Кстати, что это за гадость заставляли пить?
- Настой багульника в смеси с лапчаткой обыкновенной…
- На болота ходили?
- Господин полковник, вы поражаете знаниями. Откуда знаете?
- Мать использовала. Она называла ее "поносной травой". Полагаю, не зря. Высушенное корневище снаружи бурое, а на изломе - темно-красное, с приятным запахом и очень терпким вкусом. Средство старое, народное.
- Браво! Осталось поделиться рецептом от тифа, - сказала устало. - Вчера трое с ним слегли.
- Он вшами разносится, - моментально выскочило застрявшее в памяти от пришельца не из нашего будущего. - Надо обеспечить выварку одежды и всеобщее мытье, иначе и до эпидемии недолго.
- Откуда вы знаете? - спросила с расстановкой.
- Народная мудрость постоянно находящихся в поездках, - быстро отперся. - Сам и не упомню, когда услышал. Чего теряете, поверив? Один раз уже убедились, почему не попробовать.
- Вашему Глэну говорили про вшей?
Ну не объяснять же про прямо наоборот. Он мне в подробностях про переносчиков изложил. Аж трясет бедолагу при виде этих тварей. И про комаров, разносчиков желтой лихорадки с малярией, тоже поставил в известность. Я с тех пор к этим летающим гадам с изрядной опаской отношусь. Специально тренировочный лагерь полка убрал подальше от побережья и тамошних мест. Ни одного заболевшего не обнаружилось.
И ведь никто не поверит, начни всем и каждому выкладывать подобные вещи. Тем более что нормальных доказательств не имеется, а каждый приличный врач точно в курсе: малярия от плохих миазмов в воздухе. А на холме ветер дует, и там реже болеют. А не потому что в низинах стоячая вода и комаров масса в сезон. Будет у меня собственное поместье на юге - непременно попробую хинное дерево выращивать. И деньги немалые можно снять с жаждущих исцеления, и польза. А то видел парочку. Неприятное зрелище. И помереть тоже можно.
Потому свой личный талисман в человеческом виде к боевым действиям не привлекаю. Ни на озерах, ни здесь. Слишком ценный экземпляр, чтобы позволить помереть от случайной пули. Тем более что особого желания поучаствовать в боях за ним не водится, а в коммерческом отношении польза имеется, и немалая. Практически все хозяйственные нужды на него спихнул - и нормально справляется, успевая создать целое гвоздарное производство уже не на два станка, а две дюжины и долю в торговых оборотах Адама. Корабль тот получил, а вот товары требовалось закупать за отсутствующие капиталы. На этой почве мы основали совместную компанию.
А вот взять мою фамилию никто бывшего пирата не заставлял. То ли вздумал прикрываться, то ли из благодарности, тем более что мог с него слупить за содействие, но выправил Адам документы на Эймса. Теперь у меня имеется еще один почти родственник, плавающий в Южную Америку вопреки всем законам за многими полезными вещами не по официальной цене и в обход таможни. Зато и прибыль немалая. Пока не поймают. Не может нормально жить, что ли? Ну не мое дело воспитывать взрослого человека. Вот и Гринис вместо спокойного проживания в купленной за трофейные деньги таверне вдруг снова напросился воевать.
- Э… да. А что? - переспросил осторожно.
- Вы в курсе, что он купил рабыню и спит с ней?
- Вообще-то Жанет из исправительного дома, а не рабыня.
- Все равно, - резко сказала Арлет. - Все равно деваться от него некуда.
- Насилия не было, - напомнил утвердительно.
Уж это с гарантией. Прямо спросил, когда Глэн по делам отправился, пообещав заступиться. Да она и так, видно, довольна. Глупенькая, но с мощными формами. Ничего прежде, кроме ковыряния в земле, не видела. И украла-то с голодухи, когда удрала от индейцев аж на юг и осталась одна. А тут легкая работа, подарки, приятная пища, и никто не чистит рожу железным кулаками. Она вполне довольна. Простенькая материя на платье - повод для огромного счастья. Всю жизнь в обносках ходила. Единственное ее огорчило - необходимость ходить в платке постоянно.
- Я и не обвиняю. Просто он ее сначала обрил. Везде, если понимаете, о чем я.
Очень хотелось рассмеяться, но не посмел. Арлет удивилась столь странному поведению и только после моих слов пришла к определенному выводу. Молодец, соображает. Я вот не догадался сначала. Не принято такое ни в обществе, ни тем более у бедняков. Они на живность частенько внимания не обращают. У всех есть. А мне после этих откровений тоже не нравится. В следующий раз пойду к девкам - тоже побрею полностью. Уж точно не наградят гнидами.
- Радикальный способ полностью избавиться от вшей. Правда, на голове у женщины брить - все же, по-моему, перебор, - произнес я вслух.
А в принципе почему нет? Должно быть, забавные ощущения в постели. Но это не с мадам врачихой обсуждать.
Глава 8
Планы на будущее
- Что вы, месье, - замотал он головой, - все совсем не так.
Антуан был жутко пьян и уже второй час молол языком без остановки, получив внимательного и доброжелательного слушателя. Когда Глэн обнаружил по чистой случайности в списках высланных по приговору из Франции в качестве кабального смутно знакомое имя Лорана де Лавуазье, невольно заинтересовался. Честно сказать, кроме строчки в учебнике "создатель научной химии" и про некий прогрессивный способ увеличения добычи селитры при Наполеоне, ничего толком о данном субъекте он не знал. Важно, что под руку подвернулся настоящий профессиональный ученый, а свои проекты по перегонке нефти и спичкам он по-прежнему держал про запас. Видимо, некто сверху вспомнил о нем и прислал решение. Кстати, и для Лавуазье попадание в этот дом можно считать даром небес, особенно в подобном положении. Уже немолодой человек, и хотя образованный, вряд ли кто возьмет на хорошую работу.
А тут вот, на его удачу, абсолютно невзначай обнаружился заинтересованный человек, готовый предоставить возможность заниматься наукой. Конечно, придется отработать, и серьезно, однако явно повезло. Хозяин не тупой солдафон и не мужлан, пусть и разговаривает не самым литературным образом. Но что с колонистов взять! Главное, впереди открывались недурственные перспективы. После полуголодного многонедельного путешествия и предварительной отсидки в тюрьме плотный ужин и хорошее вино невольно вскружили голову и развязали язык.
В первый день он вообще отключился практически сразу, поплыв с пустого желудка моментально. С утра отвели мыться, переодели, забрав прелые лохмотья, оставшиеся от некогда нарядной одежды, опять накормили и дали поспать до появления хозяина. Уяснив, что от него требуется, проникся определенным уважением к заказчику. Все же не чужд изобретательства и научных штудий. Особенно когда получил обещание обеспечить необходимым оборудованием, материалами и склянками.
- Я был не откупщиком, а пайщиком.
Кажется, уловил недоумение, поскольку пустился в подробные объяснения.
- Генеральный откуп возобновляется каждые шесть лет. Их всего шестьдесят человек, а внести в казну каждый должен полтора миллиона ливров. Редко у кого такие суммы имеются. Вот и берут в долю определенное количество суботкупщиков, вносящих в общий капитал свою долю.
- И сколько получал генеральный? - невольно заинтересовался Глэн.
- Вознаграждение определялось в десять процентов с внесенного миллиона и в шесть процентов - с остальных пятисот шестидесяти тысяч; всего, с некоторыми другими мелкими получениями, - около ста пятидесяти тысяч ливров в год. Еще делили при окончательном подведении итогов излишки. За шесть прошлых лет они составили двести пятьдесят тысяч ливров.
- Неплохо, но я представлял иную цифру.
- Все любят считать чужие деньги не в своих карманах, - желчно произнес Лавуазье. - И почему-то их всегда больше реально полученных. Из этой суммы приходилось выплачивать шесть процентов на занятые полтора миллиона. Если принять в соображение этот и некоторые другие расходы, то каждому откупщику оставалось только пятьдесят две тысячи ливров в год. Нельзя не согласиться, что эта сумма не чрезмерно велика, если иметь в виду необходимость содержать дом, платить секретарям, воспитывать детей и обеспечивать жену. Кроме того, приходилось кормить массу дармоедов. Были приписанные к откупам по желанию короля. Иногда они вносили известную сумму и получали проценты, ничего не делая, иногда ничего не вносили, а просто считались "кредиторами откупа" и тоже получали проценты. То кормилице короля, то его камердинеру по десять тысяч ливров, то министров и проверяющих ублажать. Мой тесть после четырехлетнего участия в откупе оказался с дефицитом в пятьдесят две тысячи ливров. Когда неурожаи и эпидемии, много не соберешь.
Прибедняется, решил слушатель. До сих пор столь далекие от Нового Света материи его мало занимали, но чтобы откупщик в убыток трудился?! Ну да, а банки раздают деньги всем подряд желающим под отрицательный процент себе во вред.
- Сколько вы получили? - прямо спросил Глэн. - Да бросьте, не ломайтесь. Понятное дело, если нечто и имелось, ушло или жена спрятала. Не собираюсь отнимать остатки. Чисто ради интереса.
- За восемнадцать лет - двести семьдесят пять тысяч, - нехотя признался ученый.
- Ха! Недурственно.
- Почти все ушло на опыты, - быстро сказал Лавуазье.
Такой поворот разговора ему не понравился. Да и кому приятен интерес к финансовым возможностям, когда полностью в чужой власти?
- Ну, поскольку вас не казнили, а с минимальным приговором в колонии отправили, видимо, и на взятки немало. - У приобретения Глэна вильнул взгляд.
Видать, так и есть. Ну и правильно. Молодец. Деньги существуют не для лежания под подушкой. Если могут спасти, надо пользоваться. Пятерых откупщиков казнили крайне неприятными способами, как он догадывался, в качестве подачки недовольному народу.
Когда-то Глэн специально проверил слова Дика про пытки. То есть не особо сомневался, но захотелось уточнить в свете собственной поротой спины и малопривлекательного позорного столба на площади в Де-Труа. Оказалось, тот про многое умолчал. Приготовительные истязания до допроса, пытка на дыбе с целью выяснить о сообщниках уже после осуждения. Для здешних это в порядке вещей, как и трупы в цепях на виселицах, с клюющими их воронами, в каждом мало-мальском крупном городе на побережье. Приговор к каторге фактически означал растянутую смерть. Оттуда не возвращались, и милосердием в судах даже отдаленно не пахло.
Антуан смотрел с подозрением. Пришлось еще налить, дать понять про возможность привезти в случае удачного завершения эксперимента жену и вообще посыпать сахаром, расспрашивая про прошлые работы и не забывая подливать вина. Через какое-то время химик оттаял, и его вновь понесло.
- Король ничем не ограничен, и при этом управление чертовски неэффективно. И проблема даже не в том, что вынужден считаться с мощнейшими силами: с желаниями окружавших его придворных, семьи, знатных друзей, а также с настроением и мнением буржуазии. Эти две группировки находятся в постоянном конфликте. Основная сложность в бюрократии. С одной стороны, чиновники на местах почти безраздельные владыки в своем округе, с другой - почти по любому вопросу требовалось обращаться к своему интенданту, а тот часто отсылал документы за указаниями в Версаль. Любая мелочь для общего пользования, от починки моста до строительства, могла дожидаться разрешения годами.
И это речь идет о центре государства, подумалось Глэну, а ведь существуют Соединенные Королевства. Таможенные заставы стояли на дорогах, будто не одно общее государство, и ими даже гордились! Централизованная держава с единым монархом - и одновременно несколько мер веса, длины, денежной системы. Причем не только в отдельных странах, а частенько в соседних провинциях. Это бесило больше всего, приходилось вечно путаться в фунтах, ливрах, гульденах, талерах и прочих пистолях с гинеями. А ведь имелись расхождения в весе, и надо было четко знать различие, чтобы не нагрели шустрые мошенники, пишущие в договоре не тот город, указав его название.
Заодно и единых законов с судебной системой не существовало. Частично право шло от римского и называлось "письменным", местами стояло на старых феодальных правилах и древних обычаях. У многих городов имелись собственные кодексы. В одной провинции или королевстве могли рядом находиться земли, живущие по отличным установкам. Все высшие судебные чиновники получали должность по наследству. Иногда она покупалась, как и множество государственных постов. Можно догадаться об уровне знаний и умений таких людей.
- Налоги надо пересмотреть, - бормотал окончательно поплывший Лавуазье. - Таможни снять. На пути из Лангедока в Париж чуть не на каждой остановке берут пошлину. В результате бочонок вырастает в цене вдвое. В два раза! - вскричал он негодующе. - А еще запрещают приобретать больше четырех бочек вина в год без дополнительного налога! Франку запрещают пить, опасаясь перепродажи! Нормальному человеку не позволяют весело провести время!
Так, осознал Глэн. Вечер воспоминаний и прощупываний окончательно переходит в пьяный разговор на тему "Ты меня уважаешь?". Он поднялся, подошел к двери и, выглянув в коридор, свистнул. Через минуту примчался мальчишка.