– После того, как вы чуть было не прикончили Стива? – Валюженич для убедительности перешел на французский. – Я не собираюсь участвовать в боевых действиях, но думаю, присутствие американского гражданина умерит ваши политические эмоции. К тому же мне хотелось быть уверенным, что эта акция не затронет мадемуазель Наташу.
– Как хотите, – сухо ответил Богораз. – Будет весьма жаль, если с гражданином Северо-Американских Штатов случится какая-нибудь неприятность. Мы едем не на прогулку.
– Догадываюсь, – кивнул Тэд, всем своим видом показывая, что дискуссия окончена. Генерал неодобрительно взглянул на американца, но больше возражать не стал…
Внизу их ждал памятный Степе автомобиль. Кроме шофера в нем было еще одно знакомое лицо – капитан, которого его товарищи называли Виктором. Шофер никак не реагировал на новых пассажиров, а Виктор поздоровался с Косухиным самым дружеским образом, как будто они вместе только что побывали на пикнике.
Авто тронулось с места, Богораз, кратко сообщив офицерам, что "господа Косухин и Валюженич" примут участие в операции, стал рассказывать.
Сразу после того, как Степу чудом не отправили на дно Сены, за Бергом было установлено наблюдение. Целый день обитатели особняка на улице Гош-Матье вели себя обычно. Берг не выходил из дому, Наташа и Гастон съездили в институт Кюри, где оба работали, а вечером сходили на выступление труппы Дягилева. Но уже на следующее утро шофер Берга – один из крепких парней в смокинге – подогнал к особняку автомобиль-фургон, в который погрузили какой-то ящик. Еще один автомобиль – небольшой, на котором часто ездила Наташа, – был послан Бергом куда-то в центр города, где ему удалось оторваться от наблюдения, но вскоре вернулся, после чего в оба автомобиля уселись Берг, Гастон и пятеро людей из обслуги особняка – все с оружием. Автомобили проехали через центр, где оторвались от наблюдения и скрылись.
Берг вернулся через два дня, но уже на одном автомобиле: второе авто и трое охранников куда-то исчезли. Берг, Сен-Луи и двое оставшихся с трудом втащили ящик в дом, при этом было заметно, что Гастон сильно хромал…
…Степа и Валюженич переглянулись. Где надо искать брошенный автомобиль и троих в черных смокингах, они догадывались. Косухина вдобавок тешила мысль, что талантливый ученый Гастон де Сен-Луи все-таки не отделался легким испугом…
Больше никто из особняка не выходил, но на следующий день Берга и Гастона видели в центре Парижа. Очевидно, они воспользовались запасным выходом, о котором люди Богораза не знали. Сейчас в особняке тихо, ставни закрыты, на телефонные звонки никто не отвечает.
– Так значит… – Степа секунду-другую размышлял стоит ли кое-что рассказать генералу, но в конце концов решился. – Мы тоже кое-что видели. Дело было так…
Он вкратце поведал о путешествии в Бриньоган, опустив некоторые подробности. Богоразу ни к чему знать о поисках логрской реликвии, а заодно и о страшилище, которое напустил на них Берг. Эти сведения Косухин решил приберечь для себя.
– Догадываюсь, как вас выследили, – кивнул генерал, внимательно выслушав Степин рассказ. – Вам двоим, похоже, удалось от них оторваться, но вас подвел ваш приятель.
– Они выследили Шарля? – не выдержал Валюженич. – Но, господин генерал, за нашей машиной никто не ехал! Дорога была пуста, мы проверяли!
Богораз усмехнулся:
– Мы здесь тоже не в игрушки играем. Кто-нибудь из людей Берга прикрепил к авто вашего приятеля небольшое устройство – этакий радиомаячок. Господин Берг – мастер на подобные изобретения.
Косухин и Тэд вновь переглянулись. Недооценивать Берга явно не стоило. Радиомаяк – это еще, похоже, не самое опасное.
– Ладно! – генерал рубанул ладонью по воздуху. – Сейчас мы во всем разберемся. Если это недоразумение, все будет выяснено. Если Берг все же предатель, то что ж… Особняк штурмовать не будем, но ничего хорошего ему не обещаю. Мы тоже кое-что умеем…
На улице Гош-Матье было пустынно, лишь редкие прохожие не спеша шли по своим делам. Возле дома Берга стоял автомобиль. Как только авто генерала затормозило, из стоявшей машины вышел знакомый Степе поручик со шрамом.
– Все тихо, ваше превосходительство, – доложил он, подойдя к авто генерала. – Из дому никто не выходил, свет не зажигали.
– Хорошо, – Богораз решительно распахнул дверцу. – Начинаем. Прошу господ штатских выполнять мои указания.
Валюженич понял намек, но дисциплинированно смолчал.
– Все остаются в машине, – продолжал генерал. – Степан Иванович, не желаете рискнуть? По-моему, у вас есть на это право.
Косухин кивнул и вышел из машины.
– Я решил не крутить, – Богораз поправил спрятанный револьвер, бегло осмотрел Степу и улыбнулся. – Оружие прячете профессионально, одобряю… Спросим Берга сразу – чтоб не увиливал. Если он друг – пусть все объяснит. Ну а если нет… Как я понимаю, вам уже приходилось отступать под выстрелами?
– Да…
Они пересекли улицу, поднялись по ступенькам. Генерал позвонил в дверь, затем огляделся и кивнул Степе. Тот понял и стал справа от двери – в этом случае выстрелы не должны его задеть. Богораз стал слева.
Прошла минута, другая. Косухин подумал уже, что Богораз прикажет ломать замок, но внезапно дверь отворилась. Степа подался назад и тут же замер. На пороге стояла Наташа.
– Господин… Косухин, я не ошибаюсь? – в ее голосе чувствовалось удивление. Тут она обернулась и увидела генерала:
– Аскольд Феоктистович! Слава Богу! Я так волнуюсь… Вы не знаете, где дядя?
Богораз и Степа невольно переглянулись.
– Они с Гастоном куда-то уехали, – растерянно продолжала девушка. – Я в доме одна… Как хорошо, что вы заглянули!..
– Разрешите войти? – генерал оглянулся и кивнул своим людям.
Офицеры вышли из машины и быстро направились к крыльцу. Сзади шел Валюженич, при виде которого Наташа удивленно поглядела на генерала:
– Аскольд Феоктистович…
– Мы все объясним, – Богораз успокоительно кивнул, и растерянная Наташа повела гостей внутрь дома. Они прошли в большую гостиную, обставленную скромно, но богато. На стенах висели странные, на Степин вкус, картины – черные и красные многоугольники, помещенные прямо на негрунтованном холсте. Косухин вспомнил, что знаком с самим Ингваром, который не чета этим мазилам, и мысленно возгордился.
– Присядем, – генерал кивнул, и все трое устроились в глубоких креслах, обитых темной тканью. – Наталья Федоровна, я вынужден вам сообщить, что мы все попали в… гм-м-м… достаточно сложное положение…
– Что-нибудь с дядей? – Наташа испуганно поглядела на Богораза, затем на Степу. – Или с Гастоном? Знаете, с того вечера, как здесь появились вы, господин Косухин, я почувствовала: что-то случилось…
– Расскажите нам все…
Наташа нерешительно взглянула на Степу. Богораз понял:
– Степан Иванович осведомлен о наших делах. Он брат полковника Лебедева.
– Правда? – Наташа изумленно взглянула на Степу, и тому стало не по себе. Он вспомнил заснеженный Иркутск, пустую комнату – и девушку, закутанную в шаль, просящую его, красного командира, найти ее пропавшую кошку…
– Вы – брат господина Лебедева? Тогда я горжусь, что познакомилась с вами. Как жалко, что я ни разу не встречала Николая Ивановича…
…Перед глазами у Степы встала холодная степь, костер у подножия поросшего сухими колючками холма и Наташа, сидящая рядом с Николаем…
– Но тогда я ничего не понимаю… – девушка вдруг рассмеялась. – Аскольд Феоктистович, наверное у меня до сих пор что-то не в порядке с психикой! Несколько дней назад я слышала, как дядя велел вам ликвидировать господина Косухина! Я даже, признаюсь, пыталась предупредить…
…Степа вспомнил испуганный взгляд Наташи и ее намек об "офицерах". Значит, ему не показалось…
– Вы поступили верно, – спокойно ответил Богораз. – А мы были введены в заблуждение. Что было потом?..
– Потом… – глаза Наташи блеснули. – Потом вы позвонили, и я поняла, что нашего гостя уже нет в живых. Если бы я не знала вас столько лет и если бы вы не занимали такое место в программе, я бы пошла в полицию…
– Наталья Федоровна, мы просто ошиблись, – мягко остановил ее Богораз.
– А если бы не ошиблись? Если бы господин Косухин действительно был чекистом?
Генерал ответил не сразу.
– Я отвечаю за безопасность программы, – наконец проговорил он. – И за вашу безопасность тоже… Что было дальше?
– Потом все было спокойно, дядя работал в лаборатории. Но ближе к вечеру ему позвонили, и он вдруг приказал Гастону собираться. Затем он забрал всех людей и куда-то уехал… Вчера утром вернулся – и снова куда-то ушел, ничего не объяснив. У Гастона что-то случилось с ногой… Они очень спешили. Сутки я была одна. Хотела выйти, но заметила, что за домом следят…
– Это были мои люди, – кивнул генерал. – Вы не знаете, куда мог уехать ваш дядя?
– Не знаю… И совершенно не понимаю, почему от меня что-то скрывают…
Наташа замолчала. Богораз немного подумал, а затем поинтересовался, словно продолжая прежний разговор:
– Наталья Федоровна, Тускула на связь не выходила?
– Нет… – девушка недоуменно поглядела на генерала. – Ведь "Мономах" не взлетел, и связь не восстановлена. Дядя пытался что-то сделать, но пока безрезультатно…
…Степа вспомнил взволнованную Наташу возле входа в рубку управления и окутанную паром серебристую стрелу, уходящую в небо. Неужели можно это забыть?
– Вы… – он хотел сказать "Наташа", но вовремя одернул себя. – Наталья Федоровна совсем… ну, это… ничего не помните?
– К сожалению, – тон ответа был сухим. – Врачи обещают постепенное восстановление, но пока я помню лишь, как уезжала в Россию, а потом – клинику в Париже. Я знаю, меня привез во Францию господин Валюженич – он такой… такой… – Наташа внезапно улыбнулась. – Ну, в общем, непохожий на других…
– Да уж, не Гастон, чердынь-калуга! – не выдержал Степа. Генерал укоризненно поглядел на него. Наташа побледнела:
– Я бы просила вас, сударь, в нашем доме не говорить в таком тоне о моем женихе. Господин де Сен-Луи – выдающийся ученый и не вам чета!
"Да уж конечно!" – отпарировал Степа, но не вслух, а про себя. Похоже, Наташа действительно ничего не знала. Ни о том, что случилось с нею за последний год, ни о том, чем занимался мсье де Сен-Луи в свободное от работы время.
– Ваше превосходительство! – на пороге стоял капитан. – Мы осмотрели дом. Пусто. Только дверь в подвальное помещение закрыта.
– Могли бы поверить мне на слово, – вздохнула Наташа. – Это дверь в лабораторию. Там замок с шифром.
– У меня есть допуск, вы знаете, – Богораз встал и кивнул Степе. – Откройте, Наталья Федоровна.
– Но… Там же установка "Пространственный луч"!
– Тем более. Следует взглянуть.
Наташа некоторое время молчала, словно собиралась возразить, но затем резко встала и, не сказав ни слова, вышла из комнаты. Остальные последовали за ней. Прямо за дверью девушка наткнулась на Валюженича. Тот отшатнулся, нерешительно пробормотав: "Гуд ивнинг…". Наташа невольно улыбнулась и снисходительно ответила: "Добрый вечер, сударь".
– Стив, я тут все осмотрел! – Валюженич поравнялся с Косухиным и быстро заговорил по-английски. Степа, не ожидавший этого, сперва ничего не понял, но затем собрался с мыслями, и постепенно слова приятеля стали приобретать смысл: – Этот Берг – отчаянный коллекционер! Здесь у него столько артефактов!.. Он, наверное, ухлопал на них уйму денег!
– Да, видать, что не пролетарий, чердынь-калуга! – согласился Косухин. – Эх, в чеку бы его, к товарищу Чудову!
Мысль была хороша – в чеке Бергу самое место, но и товарищу Чудову пришлось бы изрядно повозиться с подобным вражиной.
Они спустились в подвал и очутились перед большой, из кованой стали, дверью.
– Отойдите, – велела Наташа. – Я наберу шифр.
Через минуту дверь медленно отворилась.
– Всем оставаться на местах, – генерал обернулся и кивнул Степе. – Мы войдем вместе с господином Косухиным.
– Но вы же знаете правила… – начала девушка. – Там установка…
Генерал не ответил и, вновь кивнув Степе, перешагнул порог. Косухин задержался: дверь внезапно привлекла его внимание.
– Чердынь-калуга! – не удержался он. – А дверь чего – изнутри закрывается?
– Конечно, – удивилась девушка. – Дядя всегда запирается, когда работает.
Богораз, бывший уже за порогом, обернулся и всмотрелся:
– А все-таки странно, Наталья Федоровна. Насколько я понимаю, даже если дверь заперта на шифровой замок, ее можно открыть изнутри, причем – смотрите – простым поворотом рукоятки…
Наташа лишь развела руками, похоже, не придав этой детали особого значения. Но Косухин поневоле задумался. Чтобы закрываться в лаборатории, Бергу вполне достаточно поставить на дверь стальной засов. Хитрое устройство замка явно предназначалось для того, чтобы открывать дверь изнутри, после того как ее по всем правилам заперли снаружи. Причем открывать одним движением руки…
– Господин Косухин, заходите, – вновь позвал Богораз. Степа поневоле почувствовал некоторую робость, но храбро перешагнул порог.
Он никогда не бывал, если не считать Шекар-Гомпа, в научных лабораториях, но почему-то представлял их именно так: масса приборов, мигающие лампочки и, конечно, пуды всякой научной писанины, без которой интеллигенты не могут прожить и дня.
Помещение было большим, квадратным, пол сверкал свежим кафелем, а стены были выкрашены в ровный серый цвет. Косухин почему-то ожидал увидеть хотя бы один портрет – какого-нибудь уважаемого интеллигента с пышной бородой или, на худой конец, Николая II. Он знал, что все образованные обожают портреты. Но стены были пусты, за исключением нескольких наскоро прикрепленных листов ватмана, расчерченных каким-то схемами и графиками.
Около стены, находившейся прямо против входа, стояло три стола. На одном, как и ожидал Степа, были навалены какие-то приборы, другой горбился от тяжести папок с бумагами, а вот третий был отчего-то девственно чист. На нем приютилась лампа под зеленым абажуром, из чего даже неопытный следователь мог вывести, что именно здесь работал Берг. Но сейчас на столе не лежало ни одной бумажки, массивные ящики были наполовину выдвинуты и, как убедился Степа, пусты.
То, что было справа, показалось Косухину куда более интересным. Почти всю стену занимало нечто вроде огромного металлического шкафа, по всей поверхности которого размещалось столько лампочек, верньеров и кнопок, что Степа оказался полностью удовлетворен увиденным. Похоже, этот железный шкаф и был здесь самой важной вещью. Слева от него на стене размещался рубильник, рядом стояла большая электрическая печь. Справа же находилась вделанная в стену ниша в человеческий рост, над которой были укреплены несколько лампочек. Внутри ее покрывал тусклый светлый металл. Ниша была пуста, но внутри Степа заметил что-то, напоминающее следы гари.
Приглядевшись внимательнее, Косухин сообразил, что и в самом металлическом шкафу – очевидно главной детали "Пространственного луча" – что-то не так. Прежде всего, ни одна из лампочек не горела, а стрелки бессильно склонились к нулям. Но это еще можно понять, а вот то, что в некоторых местах установки металл оказался снятым, отчего оказались обнажены голые искривленные проводки, а вместо некоторых приборов зияли черные отверстия, говорило о явном непорядке.
Похоже, Богораз заметил это сразу. Когда Степа вошел, он был уже возле установки и методично разглядывал блок за блоком. По тому, как сразу напряглось его обычно невозмутимое лицо, Косухин сообразил: с "Пространственным лучом" что-то действительно не так.
– Установка размонтирована… – Наташа прямо с порога увидела случившееся, и в ее голосе прозвучало крайнее изумление. – Господи, кто это сделал?
Она подбежала к генералу, и они принялись осматривать приборы уже вдвоем.
Степа, решив не мешать, отошел в сторону. Конечно, будь у него образование получше, он не преминул бы изучить всю здешнюю машинерию для нужд мировой революции. Но проклятый царизм лишил его такой возможности, не пустив в созданную лишь для дворян и буржуев высшую школу, посему Косухин решил действовать иначе. Через минуту он был уже возле стола с бумагами и держал в руках верхнюю папку.
Увы, и тут вышла загвоздка. Писано было не по-русски, а если и по-русски, то вперемешку с какими-то цифрами. Понятных слов немного: "поэтому", "значит", "а также" – а потом новые ряды цифр. Встречались и чертежи – но уж больно мудреные.
– Разобрались, молодой человек? – генерал тоже подошел к столу, в его голосе звучала знакомая ирония. Степе даже показалось, что он слышит голос хитрого притворщика Семена. Похоже, и отец, и его отпрыск горазды шутить над пролетариатом.
– Нет, конечно, – Косухин ответил неожиданно серьезно, как никогда бы не стал отвечать Семену Аскольдовичу. – Я ведь необразованный, господин генерал. Четыре класса…
Очевидно, Богораз что-то понял, его тон сразу изменился:
– Не хотел вас обидеть, господин Косухин. Но можете не стараться, это не те бумаги. Они не имеют прямого отношения к лаборатории.
– Это старые дядины черновики. – Наташа быстро перебрала папки и растерянно поглядела на своих спутников. – И черновики Гастона… Зачем дядя их сюда принес?
– Какие бумаги пропали? – генерал уже все понял и тоже положил ненужные папки на место. Теперь он смотрел не по сторонам, а под ноги, о чем-то напряженно размышляя.
– Все… – голос девушки упал почти до шепота. – Лабораторный журнал, рабочие записи, наблюдения за работой установки. Пропала рукопись профессора Глазенапа – мы ею все время пользовались. И даже письма господина Семирадского. И все чертежи…
– Вы заметили пепел в печи?
– Да…
– Значит, установка размонтирована, основные приборы сняты, а документация увезена или уничтожена… Наталья Федоровна, вы понимаете, что произошло?
– Лаборатории "Пространственного луча" больше нет. – Наташа справилась с волнением, и слова прозвучали ровно и бесстрастно. – Наверное, мне полагается теперь застрелиться. Не знаю, что случилось, но я была обязана это предотвратить.
– Полно, Наталья Федоровна, – генерал вздохнул, в глазах его промелькнуло странное выражение – усталости и даже отчаяния. – Я верю, что вы ничего не знали… Мы все доверяли господину Бергу. Увы, теперь уже поздно…
– Вы думаете, это дядя? Но зачем? Ведь это же не восстановить за десять лет!
Наташа пошатнулась, еле устояла на ногах и бессильно опустилась на пододвинутый Богоразом стул.
И тут только до Степы дошел смысл случившегося. Он еще раз оглядел разоренную лабораторию, бледного, не похожего на себя Богораза, Наташу, уткнувшуюся лицом в сцепленные руки, и к горлу подступило удушье.
– Значит, теперь… – он хотел сказать о брате, но язык не повернулся. – Те, кто на Тускуле? Они…
– Мне очень жаль, – генерал говорил медленно, слова подбирались с трудом. – Это единственная установка "Пространственного луча" – вторая была в Пулково под Петербургом, но она демонтирована еще в 17-м. Если Семен… Семен Аскольдович не смонтирует установку на Тускуле, то…
Он не стал договаривать, но все и так было ясно.
– А он… Ну, Семен Аскольдович, имеет эти… запчасти?..