Как же она мило краснела, как томно трепетали ее темные ресницы, пряча стеснительный взгляд карих глаз, как дрожали тонкие пальцы в моей мозолистой ладной… Я был готов растерзать это юное тело прямо здесь, на ресторанном столике, раскидав в сторону тарелки и бокалы, как в каком-нибудь банальном музыкальном клипе из будущего. Еще бы мы здесь были одни… И в то же время одергивал себя. Будь скромнее, старый ты конь, даже в мечтах. Может быть, что-то у тебя с этой девочкой и получится, но только если она сама захочет. Давить не буду, у меня всегда контакт с противоположным полом случался по обоюдному согласию.
Наконец принесли горячее, и мы приступили к трапезе. Я был голоден как волк, но старался держаться прилично, словно дворянин, воспитанный в лучших домах Парижа. Варя, поначалу немного растерявшаяся, подсмотрела, как я держу приборы, и вскоре вполне прилично орудовала ножом и вилкой, неторопясь отправляя в рот маленькие кусочки.
Между тем в нашу сторону косились чуть ли не все посетители кафе. Понятно, мы тут выглядели, как бы помягче сказать, инородными телами. Но лично мне было плевать, у меня имелись деньги, желание нормально поесть и уделить толику внимание девушке, которая мне нравится. А вот одной компании, сидевшей через столик, было не наплевать. Трое охламонов лет по 25 и с ними девица весьма развязной наружности в какой-то момент принялись довольно громко обсуждать наш внешний вид. Вскоре, уже не стесняясь окружающих, они закатывались чуть ли не в голос. Если бы дело касалось только меня, я бы, может быть, и стерпел, давно научившись не обращать внимания на дебилов, тем более поддатых. Но когда дело касается чести моей спутницы - тут совсем другое. И в какой-то момент я не выдержал, спокойно поднялся и неторопливо прошествовал к столику хохмачей, невзирая на протестующий шепот Варечки, призывавшей не обращать на дураков внимания. При моем приближении смешки стихли, но пока они не выглядели особо встревоженными.
- Чего тебе, дядя? - лениво поинтересовался парнишка в белом костюме и белых штиблетах - мечте Остапа Бендера.
- Вы, молодые люди, имеете слишком много здоровья? - почему с еврейско-одесским акцентом поинтересовался я у ребятишек. - Так я могу вам его немного подпортить, если не укоротите свои языки.
- Ты чего, дядя, страх потерял? Да ты знаешь, кто я? - сплющив окурок в пепельнице, начал приподниматься зарозовевший говорун, но я легко надавил на его ключицу, заставив сесть обратно.
- Если молодые люди хотят себе проблем, то я имею честь их вам предоставить. Только не в этом приличном заведении, а на улице.
- Слушай, дядя, да ты борзый, да? - вскочил еще один искатель приключений на свои ягодицы, и тут же, выпучив глаза и раскрыв рот, сел обратно. А что вы хотели, тычок даже согнутым пальцем в солнечное сплетение на какое-то время заставляет потенциального соперника думать о том, как набрать в легкие воздуха, а не о том, как помахать кулаками.
Ну все, понеслась! Повскакали дружки, замахали ручонками… Блин, надо аккуратнее с ними работать, чтобы не разнести к чертовой матери этот "Гиацинт". Народишко-то вон уже начинает к дверям пробиваться, а официант помчался в подсобку, не иначе, звонить в милицию. Значит, и затягивать не надо.
Однако от красивого удара ногой в прыжке с разворота, как тогда в камере Бутырки, я все же не удержался. Захотел покрасоваться перед Варей, и отправил обладателя белого костюма в короткий полет на его же столик, тут же рухнувший под тяжестью тела. Хоть кино снимай, Ван Дамм отдыхает! Раздался звон разбитой посуды, чей-то женский визг, а я в этот момент ловко уклонился от ярко-красных ногтей спутницы моих оппонентов, мелькнувших в сантиметрах от моего лица. Все это сопровождалось такой заковыристой тирадой, что, будь я более хорошо воспитан, мог бы и покраснеть. Девушка, что же вы себя так ведете, словно портовая шлюха! Женщин я обычно не бью, но когда мне пытаются выцарапать глаза и при этом вспоминают нехорошими словами мою маму - это условие автоматически перестает действовать. Посему смачная оплеуха моментально охладила пыл драчуньи, заставив ее плюхнуться задницей на пол.
Оглядев поле боя и возившихся на полу соперников с размазанными по мордам кровавыми соплями, я удрученно покачал головой и пальцем подманил к себе выглядывавшего из-за дверного косяка подсобки давешнего официанта. Когда тот осторожно приблизился, поинтересовался:
- Милицию вызвал?
Тот молча кивнул. Я достал деньги, отсчитал пятьсот рублей, затем, секунду подумав, добавил еще пару сотен, и сунул ему в кармашек пиджака, откуда торчал платочек.
- Это за съеденное-выпитое и беспокойство. Думаю, покроет убыток.
Официант часто закивал, явно испытывая желание побыстрее испариться. Самое интересное, что оркестрик как ни в чем ни бывало продолжал наяривать "Рио-Риту". При этом парни довольно здорово пели хором на немецком языке, наверное, исполняли классический вариант. Невозмутимые, как тапер в салуне, где ковбои бьют друг другу морды. Хотя этих недоносков, ползающих на карачках у моих ног, ковбоями назвать язык не поворачивался.
Я вернулся к нашему столику, где Варя все еще пребывала в легком шоке, помог ей надеть плащ, и мы покинули это оказавшееся не совсем гостеприимным заведение. О том, чтобы захватить недоеденное, мысли как-то не возникло.
- Клим, зачем ты устроил это побоище? - высказала мне спутница на улице, когда мы на квартал отошли от кафе.
- Так они сами на меня накинулись.
- Ну и не надо было к ним подходить.
- Извини, они оскорбили твою честь.
- Так-то оно так, но все равно комсомол и партия рукоприкладство не одобряют.
Может, и не одобряют, но я-то видел, что ей приятен сам факт того, что за нее вступился мужчина, раскидавший троих… нет, четверых, включая мегеру с красными ногтями, соперников. Между тем мы добрались до ее дома.
- Не спят еще, - сказала Варя, бросив взгляд на освещенные окно второго этажа.
- А ты им не рассказывай про кафе и драку, скажи, что на работе задержалась.
- Комсомол и партия…
- …считают, что обманывать нехорошо, - закончил я за нее, не сдержав улыбки. - Ну что, по рукам?
Я протянул ладонь, думая, что Варя ее просто пожмет, как в прошлый раз. Тогда, кстати, она же и была инициатором рукопожатия. Она пожала и в этот раз, но вдобавок еще приподнялась на цыпочках и прикоснулась губами к моей небритой щеке.
- Спасибо. И до завтра.
И скрылась в подъезде. Ох ты ж, е-мое! Как у меня сердечко радостно подпрыгнуло! Как физиономия растянулась в непроизвольной улыбке! Так, улыбаясь, словно блаженный, я и шел домой, в нашу с Костиком хату, уверенный, что ничего плохого уже не случится, и строивший планы относительно нашего с Варей совместного существования. А плохие мысли я просто загнал внутрь себя. Пусть они там перебродят какое-то время, не портя мне настроение.
Дворец пионеров, он же Воронцовский дворец, представлял собой весьма помпезное зрелище. Здание на Приморском бульваре было выстроено больше века назад, все здесь дышало стариной, и даже лозунги типа "Из искры возгорится пламя!" или "Пионеры! К борьбе за дело Коммунистической партии будьте готовы!"
Зал на семьсот мест был заполнен полностью уже минут за пятнадцать до начала концерта. Детей и пионеров не наблюдалось, зато взрослых самого разного вида и племени было предостаточно. Тут и простые работяги сидели, одевшиеся в лучшее, но да все же внешним видом явно уступающие интеллигенции, которой тоже набилось прилично.
Гримерки было две - одна для артистов-мужчин, вторая - для прекрасной половины человечества. Обе большие, но и выступающих было немало. Один только народный хор джутовой фабрики чего стоил.
Я скромно сидел в уголочке на табурете и тихо тренькал на гитаре, когда в гримерку зашла директор Дворца пионеров - женщина неопределенного возраста в серо-зеленом френче и такого же цвета юбке.
- Товарищи, минуточку внимания! - произнесла она хрипловатым голосом, поднимая руку. - Обращаю ваше внимание на тот факт, что в зале помимо председателя Одесского областного исполнительного комитета совета депутатов трудящихся товарища Шевцова будет присутствовать наш земляк, известный исполнитель Леонид Осипович Утесов. Он сегодня один из членов оценочной комиссии.
- Ого! Неожиданно. Вот это да! - понеслось со всех сторон.
- Поэтому, - повысила голос директриса, - поэтому просьба отнестись к выступлению ответственно, не ударить лицом в грязь перед известным земляком.
- Не посрамим, - пообещал за всех руководитель хора джутовой фабрики.
Я выступал последним в первой части концерта, изрядно утомившись в ожидании своего выхода на сцену. Наконец звонкий женский голос объявил: "А сейчас выступает докер Одесского порта Клим Кузнецов! Он исполнит песни "Шаланды" и "Темная ночь"". И аплодисменты, под которые я, мысленно перекрестившись, вышел на сцену, задник которой украшал большой портрет Сталина, глядевшего в зал с ленинским прищуром.
Утесов и в самом деле сидел в первом ряду среди членов жюри… то есть оценочной комиссии. Мда… Живой Утесов, мог ли я мечтать увидеть его когда-нибудь живьем… А вот гляди ж ты, довелось! Чуть постарше выглядел, чем в кинокартине "Веселые ребята", насколько он мне там запенился взлохмаченным и шустрым. Теперь добавилось солидности, но все же он не выглядел на свои года, а по идее ему уже должно быть в районе сорока.
А в боковой ложе для почетных гостей расположились несколько высокопоставленных чиновников, среди которых наверняка был тот самый Шевцов. Впрочем, я на них особо не пялился, а ждал, когда в зале установится тишина, чтобы приступить к исполнению. Без микрофона, потому как в это время, похоже, на эстраде ими еще не пользовались. Но вроде бы акустика здесь неплохая, надеюсь, не осрамлюсь.
Опыта выступлений перед такой массой народы у меня не было, так что меня слегка потряхивало, пока я сидел на специально приготовленном для меня стуле в ожидании тишины. Но с первым же аккордом все волнение моментально улетучилось и, негромко прочистив горло, я запел:
"Шаланды, полные кефали
В Одессу Костя приводил…"
Сказать, что публика была в восторге, значит, не сказать ничего. Тот же Утесов аплодировал, не жалея ладоней. Мне пришлось эту вещь еще дважды исполнять на бис, несмотря на умоляюще сложенные руки стоявшей сбоку за кулисами ведущей концерта и беззвучный мат директрисы Дворца пионеров.
Наконец я заявил, что в моем репертуаре имеется еще одна песня и, чтобы не задерживать других артистов, пора бы уже ее исполнить. И запел "Темную ночь". Тут уже случился совершенно обратный эффект. Нет, понятно, что песня зрителям также пришлась по вкусу, однако не было свиста и нескончаемых оваций с требованиями исполнить на "бис".
Зал задумчиво притих, а я, стоя в круге света, даже разглядел, как у некоторых в зале предательски заблестели глаза. Ну что ж, я и сам прочувствовал, когда пел, так что заканчивал с комом в горле.
- Друзья… Товарищи, - объявил я. - У меня для вас приготовлен небольшой сюрприз в виде еще одной, на этот раз незапланированной песни. Если вы не против, я готов ее исполнить.
- Давай! - крикнул кто-то из зала, и его подхватили еще семьсот глоток.
Я многозначительно поглядел на вип-ложу. Гладко выбритый товарищ лет за сорок во френче снисходительно кивнул - не иначе сам Шевцов - и я это воспринял как сигнал к действию. Тем более что и Утесов подмигнул. Начал играть проигрыш, забыв обо всем на свете, полностью погрузившись в музыку Никольского.
Народу понравилось, на этот раз обошлось без слез, и аплодировали дружно. И снова просьбе трудящихся пришлось исполнять на "бис". Приятно, черт возьми, побыть какое-то время звездой, пусть даже художественной самодеятельности. Откланявшись положенное, я скрылся за кулисами, где меня встретила разъяренная директриса.
- Вы что себе позволяете, товарищ Кузнецов?! - прошипела она.
- Что-то не так? - наивно поинтересовался я. - Народу вроде бы понравилось.
- Вы срывает график выступления других участников! - со свистом выдохнула она.
- Думаю, лишние пять погоды не сделали.
- Пять?! Да вы провели на сцене семнадцать минут, больше, чем остальные артисты!
- Послушайте, музу нельзя втиснуть в какие-то рамки, она не терпит ограничений ни по времени, ни по каким-то другим параметрам. Тем более что после моего выступления объявили перерыв.
- Вы мне тут демагогию не разводите…
- Что случилось?
О, а вот и Варя подоспела в своей неизменной алой косынке.
Директриса принялась было по новой возмущаться, но комсорг заявила, что у нас срочное дело, взяла меня под руку и увлекал за собой. На вопрос, куда она меня тащит, последовало лаконичное: "Увидишь". И я действительно увидел… Леонида Осиповича Утесова. Он находился в комнате для членов оценочной комиссии, с которыми в перерыве гонял чаи. Увидев меня, поставил чашку на стол и протянул широкую ладонь.
- Ну, здравствуй, Клим Кузнецов. Вот решил с тобой поближе познакомиться. Не против?
- Нет, конечно, Леонид Осипович.
- Да можно без отчества, я еще не старый. Короче говоря, очень уж мне твое выступление понравилось. Ты нигде раньше не пел, не играл?
Я отрицательно покачал головой, пожав плечами.
- Значит, самородок, как я, - хохотнул Утесов, крепко хлопнув меня по плечу. - Так вот, интересный у тебя репертуар, Клим, три совершенно разные песни. А кто же автор?
- Первые две один знакомый написал, а третью - другой.
- Так это композиторы?
- Нет, что вы, так, в свободное от работы время сочиняют.
Врать, конечно, нехорошо, как говорит Варя, комсомол и партия этого не одобряют, но не говорить же правду, в самом деле, про то, что песни еще не написаны. Сначала, может, и в дурку упрячут, но затем может всплыть моя настоящая биография, и я могу оказаться вновь в какой-нибудь Бутырке, и на этот раз Ежов уж точно добьется, чтобы приговор привели в исполнение. Блин, легче было авторство себе приписать.
- Вот видите, сколько у нас в стране самородков! - повернулся Утесов к остальным членам оценочной комиссии. - Послушай-ка, товарищ Клим, а не хочешь в моем "Теа-джазе" выступать? Всяко лучше, чем мешки в порту таскать.
Ничего себе, вот так предложение! Соглашаться? Но это значит, быть постоянно на виду, а мне лишняя публичность вроде и ни к чему. Отказать тоже неудобно может и обидеться. Черт, все же какое заманчивое предложение!
- А у вас что, вакансия образовалась?
- Вроде того, гитарист болеть часто стал, - Утесов выразительно щелкнул себя по горлу. - А у меня с этим делом строго.
- Ясно… Можно я хотя бы подумаю?
- Думай, никто тебя не торопит. Но учти - Утесов второй раз не предлагает. Я в Одессе еще пару деньков задержусь, если что, найдешь меня в "Бристоле". По-новому она "Красная" называется, но тут все говорят по старинке. Назовешь свою фамилию - тебя ко мне проведут.
На этом я с Утесовым расстался, и мы с Варей спустились в зал, где она приберегла мне местечко в третьем ряду. По итогам смотра конкурса я занял вполне приличное второе место, уступив только победителю прошлого года - хору той самой джутовой фабрики. Был поощрен почетной грамотой и довольно увесистой бронзовой статуэткой почему-то в виде буденновца верхом на лошади. Впрочем, дареному коню - тут уж в тему - зубы не смотрят, и свои призы я сразу же передал Варе, заявив, что пусть стоят в красном уголке и служат примером для остальных рабочих порта, которые все еще скрывают в себе таланты.
А на следующее утро я держал в руках свежий номер газеты "Правда", раскрытой посередине, и невидящим взглядом пялился в статью под названием "Сорока-белобока и другие пернатые обитатели леса".
Глава IX
- Молодой, позолоти ручку, всю правду расскажу!
Закутанная в разноцветные тряпки старая цыганка с изборожденными морщинами лицом, позванивая рядами монист, выжидающе смотрела в мою сторону. Тоже мне, нашла молодого… Вокзал - а в эти годы особенно - это непременные суета, гомон, крики, ну и куда же без этих вечных странников из породы перекати-поле!
- Нету мелких, чявалэ, так что не судьба.
- Смотри, молодой, дороги тебе не будет, попадешь в казенный дом, - крикнула мне в спину цыганка.
Вот же зараза, все настроение испортила. Хотя и до этого оно было так себе. Со стареньким чемоданом в руке я стоял на перроне, ожидая объявления посадки на поезд "Одесса-Москва". Вот так, решился я все-таки отправиться в первопрестольную, повидаться лично с самим товарищем Сталиным. Если это, конечно, не подстава со стороны ежовских спецслужб. Хотя вполне может быть, что и Генсек после разговора со мной - если даже дело дойдет до разговора - даст команду на мое физическое устранение. Ну хоть на самого Сталина при жизни погляжу. А то Ежова видел, а Иосифа Виссарионовича как-то не сподобился.
Но на самом деле как же мне не хотелось ехать! Особенно учитывая, что оставлял я своих новообретенных товарищей-докеров и Варю, с которой, как мне казалось, у меня постепенно завязывались отношения. Где-то в углу сознания билась мыслишка, что и с Утесовым можно было замутить, но опять же… Причем я не был уверен, что даже и без этой статьи в "Правде" решил бы связать свою судьбу с известным музыкантом и его "Теа-джазом". Но я все же наступил на горло своим чувствам, решив, что личный комфорт может и потерпеть в угоду интересам страны.
Понятно, что расставание прошло не без грусти, особенно с Варей. Мне показалось, что секретарь комсомольской организации едва не всплакнула. Ну что ж, я ее вполне понимаю, где она еще такого красавца, как я, отхватит! Шутка, конечно, но в каждой шутке, как известно… Рвалась меня провожать на вокзал, но я попросил ее не ходить. Ни к чему все эти рвущие душу проводы, если Бог даст, может - еще свидимся.
Хорошо хоть погода сегодня нормальная, не то что бы солнечная, но и не льет с неба. Для середины ноября в этих широтах - более чем терпимо.
Двери тамбуров пока еще были закрыты, а сквозь окна вагонов иногда мелькали тени проводников, занимавшихся своими насущными делами. Таких, как я, возле плацкартного 7-го вагона, куда у меня был куплен билет, набралось человек пятьдесят. С узлами, котомками, чемоданами… Одиночки, семейные пары, с детьми… Кто-то уже громко возмущается, поему за тридцать минут до отправления еще не впускают в вагон. Куда торопятся, очередь в рай что ли занимать… Тут бы вообще никуда не ехать.
Накаркал! А может быть, и цыганка накаркала, на которую в этот момент я как раз засмотрелся, как она ловко облапошивает какую-то городского вида тетку. Потерял бдительность, и не заметил, как народ отпрянул в сторону, словно на мне неожиданно проявились признаки проказы, а меня окружили сразу четверо товарищей в форме сотрудников НКВД.
- Гражданин Кузнецов? - поинтересовался старший с кубиками капитана в петлицах.
Первая волна паники прошла, оставив после себя мокрую от пота спину. Если обращаются как к Кузнецову, значит, не все еще потеряно. Вот если бы назвали мою настоящую фамилию - тогда точно можно было бы ставить точку в моих приключениях в прошлом. Тем более что ребята, меня окружившие, явно не намеревались шутить, направив в мою сторону стволы своих револьверов. За исключением капитана, видно, решившего, что трех стволов вполне достаточно.
- Ну, Кузнецов, - как можно спокойнее сказал я. - А в чем, собственно говоря, дело?
- Документики имеются? - проигнорировал мой вопрос капитан.