- Ну что, парни, - сказал я, стоя перед строем, - вот там, - показал на еле видные в лунном свете крыши поселка, - нас ждет отдых, тепло и выпивка. Вперед!
Шеренги восторженно взревели. Уверен, сейчас им не столько слава и подвиги мерещатся, сколько возможность нормально выспаться, не на мокрой земле. Время седьмой час утра, и дождь не прекращался всю ночь, пока переходили на эту сторону реки и маршировали. Рассвет заменяется тонкой красной чертой у горизонта. Светить сегодня из-за облаков нечему.
- Штыки примкнуть! - побежала команда, повторяемая сержантами.
Вторая колонна под командованием уже полковника Жози Лобрано (успехи и переход в Континентальную армию нужно поощрять повышением) должна к этому моменту двигаться с юга. Нет смысла стоять на месте, обязательно заметят рано или поздно. Не считая кавалерии, у нас вместе свыше трех тысяч человек и восемнадцать пушек. Более чем достаточно для внезапной атаки. Здесь не больше двух вражеских полков.
Возле домов раздался чей-то крик, и грянуло несколько выстрелов. Часовые все же имелись, но теперь поздно.
- Посторонись, - зарычал артиллерийский капитан.
Четыре пушки, протащенные на бешеном аллюре чуть не впереди наступающей бегом колонны пехоты, разворачивали для открытия огня. Прислуга быстро посыпалась с лошадей, ловко взялась за привычное дело: отцепила передки, поставила зарядные ящики, достала картузы с порохом и картечью. Две главные улицы, идущие с севера на юг, сейчас перекрывали наглухо. Из зданий высыпало на шум множество вооруженного и частично раздетого народа. По ничего не понимающей толпе хлестнула в упор картечь, а потом вперед вышли плотные цепи с ружьями наперевес. Начавшаяся было паника достаточно быстро переросла в повальную сдачу.
"И все?" - подумал я в недоумении, глядя на происходящее и принимая поздравления офицеров. Этот день обязательно всем запомнится в качестве великого подвига. Сто сорок два убитых, сто двенадцать раненых и больше тысячи пленных при трех погибших и четырех раненых у нас. Невольно начинаешь чувствовать себя великим полководцем, хотя все дело во внезапности и скорости. К тому же двух старших офицеров совершенно случайно накрыло первым залпом, и некому стало организовать сопротивление.
- Господин генерал! - крикнул смутно знакомый сержант. - Полковник Лобрано просит срочно прибыть.
Мы пронеслись по длинной улице, выскочив к каменной ферме неподалеку. Там плотным каре стояло не меньше трех сотен солдат в зеленых мундирах с красным воротником. Немецкие наемники. С тыла их защищала стена и несколько каменных зданий. Уверен, там тоже есть стрелки. Германцы славились егерскими подразделениями, пользующимися штуцерами. Большая дальность и меткость. Впрочем, им по-любому ничего не светило. Полковник стянул сюда не меньше полка и шесть легких пушек.
- Не хотят сдаваться?
- Требуют старшего, - криво усмехнулся Лобрано. - Я их не устраиваю.
- А картечь?
Он посмотрел хмуро. Ну да, военная косточка. Положено раскланиваться с противником и вежливо уступать очередь стрелять первым. Я себе такого позволить не могу. Начал - иди до конца. Понравится это кому-либо или нет, единственный шанс отбиться от регулярных войск - задействовать народ. Чтобы нападали на фуражиров, не давали продовольствия и служили разведчиками. А если испанцы нанесут удар вслепую или повесят парочку, оно и к лучшему. Пора местным жителям понять: вольница закончилась. Власть не собирается стесняться и заставит перед собой склониться. Чем больше они станут бить, жечь и грабить, тем лучше Федерации. Не колонии Новая Галлия, а именно Союзу. Пусть все видят, куда ведет отсутствие сильной руки и власть толпы.
- Ладно, - сказал я, - дам им шанс.
Вышел вперед и с холодком в сердце передвигал ноги по направлению к германцам. Ничего глупее придумать невозможно. Один случайно, с перепугу или по дурости, выстрелит - и меня нашпигуют свинцом целым батальоном, заодно добавив сзади от своих. Они же наверняка ответят, а я на линии огня.
- Генерал Континентальной армии Ричард Эймс, - сообщил, останавливаясь вблизи строя. - Кто у вас старший?
Надеюсь, по-франкски они понимают. Потому что в немецком с испанским мне известны разве отдельные выражения. В смысле все больше ругательства и простейшие слова. Можно попробовать фландрский, говорят, он достаточно близок.
- Капитан Леманн, - представился ответно офицер. Вид у него - будто на парад собрался. Не в смысле чистый, а подтянутый и какой-то лощеный. - После гибели майора фон Вольцогена командую батальоном.
К моему неподдельному счастью, он мог объясняться, и даже с парижским прононсом. Видать, учился там. Многие немцы заканчивали университеты во Франции, а кое-кто из граждан Соединенных Королевств ездил получать диплом в Мадрид и Вену. Вот северная Германия не котировалась. Захолустье почище Польши с Россией.
- Вы предпочитаете сгубить своих подчиненных, - демонстративно оглянулся я на пушки и своих солдат, - но не уступить? Мои артиллеристы не станут долго ждать.
- Германия не нуждается в напрасных жертвах, и наши матери и жены предпочтут увидеть своих мужчин живыми, но не уронившими чести.
- Тогда нет проблем, - ответил я, игнорируя вторую часть фразы. - Я предлагаю почетную сдачу. Вы сохраняете знаки отличия и даже знамя. Складываете лишь огнестрел, офицеры сохраняют личное холодное оружие. Под командованием собственных командиров следуете в тыл. Не в свой, понятно. Побудете в плену до обмена или конца войны. Это уж как выйдет.
- У некоторых есть семьи.
Видимо, в домах.
- Они пойдут с вами, как и имущество, если оно не относится к оружию и боеприпасам и не награблено у здешних. Мое слово, или в полномочиях командующего Континентальной армией тоже сомневаетесь?
Он странно дернул головой, четко повернулся к своим солдатам и пролаял приказ. На глазах напряжение спало. Дула ружей поднялись. Затем под новый приказ принялись складывать, четко передвигаясь отделениями. Не бросали, аккуратно клали и перемещались в сторону, вновь становясь ровными шеренгами.
- Вы знаете, генерал, - сказал между тем Леманн с ноткой злорадства, - боюсь, война далеко не закончена. Вчера мы получили известие - столица Новой Галлии город Эшли капитулировал. Вы поэтому так легко и победили: испанцы перепились, празднуя, и не выставили нормального охранения.
- Как это произошло?
- Как обычно. - Он был определенно доволен возможностью подколоть. - С завершением третьей параллели траншеи подошли практически вплотную к оборонительным линиям горожан. Внезапной атакой были взяты редуты на ключевых высотах. Там установили тяжелые осадные орудия и мортиры. Плотный артиллерийский огонь зажег пожары. Жители решили, что с них довольно. Почти две тысячи человек сдались. Где-то восемьсот ополченцев отпустили по домам под честное слово. Захвачено свыше сорока орудий разных калибров, не считая находящихся на кораблях. Триста семьдесят шесть бочек с порохом, огромное количество патронов, ядер, почти пять тысяч ружей и огромное количество всевозможного продовольствия.
Очень обидно. Мне как раз не мешало бы получить все это бессмысленно пропавшее имущество для своих частей.
- А потери?
- Семьдесят шесть убитых и восемьдесят раненых с нашей стороны. Восемьдесят убитых и сто тридцать восемь пострадавших с вашей. Есть еще некоторое количество пострадавших гражданских, но на войне как на войне. Вольно же им было тянуть с капитуляцией до начала обстрела. Положение стало безнадежным еще месяц назад, когда окончательно заблокировали Эшли с моря и суши.
Очень плохие новости, думал я, кивая на его слова. Смысл нашего тяжелейшего марша был в снятии осады. Теперь зачем идти вперед? Надо остановиться, привести полки в порядок, подкормить. В холода все равно кампанию никто не проводит. Сядем на зимние квартиры, передохнем. Заодно подтяну отставшие части, поставлю в строй местных ополченцев, потребую переброски с Севера дополнительных контингентов. Наладить связь с территорией Алабама, задействовав индейцев на южных коммуникациях испанцев. Создать "магазины" для снабжения, подтянув грузы ближе к будущему театру военных действий из Альбиона в северную Новую Галлию. Кстати, и местные пусть снабжают в первую очередь.
Это все надо хорошо обдумать, заодно устроив совещание штаба и дав высказаться каждому желающему. Уж Рюффен с Лобрано давно пытаются намекнуть на необходимость остановиться. Второго длительного марша по раскисшим дорогам под проливным дождем ни лошади, ни люди не выдержат. Обещал отдых? Ну что ж, встаем на зиму. Большое спасибо за своевременные известия и предупреждение.
Глава 2
Временный отдых среди домашних
Всего полтора лье от Акиндека, а будто в другой мир попал. На холме - язык не поворачивается назвать фермой - небольшая усадьба. Само жилое здание, конюшня, скотный двор с коровником, кухня, сыроварня с маслобойней, складские помещения, огород, колодец, пастбища и даже водяная мельница и запруда. По соседству несколько домов, где живут работники. Добрых два десятка специально отобранных человек из сервов. Чтобы были уже в возрасте, добросовестные и умелые. С расчетом на будущее. Если не слишком прижимать, большинство здесь и останется.
Изначально все это принадлежало фламандцу по фамилии Ван Дерк. Только, будучи неплохим юристом, он мало времени уделял собственности, отчего она пришла в не очень приятное состояние. Здешний управляющий, как это частенько водится, в первую очередь старался себя не обижать. Потому доходы были минимальны, несмотря на роскошные луга, относящиеся к ферме, и пятерых рабов. Старик помер, его дочь вышла замуж и отбыла куда-то на запад, а сын давно перебрался в город и пару лет назад спился до смерти. Поэтому ферму удалось выкупить без особых сложностей.
Конечно, все это пришлось приводить в порядок, ремонтировать, покупать коров, поскольку здесь имелась всего одна, и с десяток овец. Но Жанет, попав в знакомые условия и не особо ограниченная в деньгах, точнее, ее покупки просто погашались через мою юридическую контору, неожиданно проявила хватку и умело повела хозяйство. Похоже, ей именно этого все время и не хватало. У Глэна она была бесплатной служанкой, хотя считалась управляющей и могла распоряжаться остальными слугами. Но не супруга и не владела ничем помимо бытовой мелочи. А сейчас - ух. Сама трудилась как пчелка и остальными вертела. Причем без злобы и придирок, все на пользу дела. Но если человек старался уклониться от трудов, от такого моментально избавлялась. Своих работников отбирала сама, не спрашивая одобрения.
Тем страннее она выглядела, смущенно теребя фартук и не глядя мне в лицо, неизвестно с чего отчитываясь. Сколько корова дает молока, жирное ли, а также куда девается масло, сыр, творог и сметана - и так догадывался. Возят на тележке в Акиндек. Свежие продукты там охотно возьмут во многих домах. Спрос большой, и не такое уж глупое желание у нее было завести собственную ферму. Но мне-то это зачем?!
- Жанет, - говорю, не выдержав очередного перечисления количества проданной продукции и кучи цифр: потрачено, заплачено, отложено, причем все без подсматривания в бумаги, на память, - ты что, не поняла? Это твое. Деньги Глэна, не мои. Мне абсолютно не требуется отчет. Ты можешь хоть сжечь все, твое дело.
Отразившееся на круглом румяном лице при первоначальных словах недоумение сменилось откровенным ужасом. Идея уничтожить добро в голове не укладывалась. Как в ней уживались одновременно практичность с глупостью - выше моего понимания.
- Ну мне же не принадлежат, его деньги. По закону разве нет?
В данном случае я сам себе закон, тем более в округе главный, а большинство его дел прекрасно известны. Наверное, кое-что пропало, но по мелочи. Основные суммы были вложены в мои предприятия и товары. И я не настолько беден, чтобы отбирать. Другое дело использовать в личных интересах.
- У него не было родственников, - твердо заявил я.
Кстати, вполне могли быть, но поскольку он о них понятия не имел, потеряв прежнюю память, то и искать не собираюсь. Объявятся - посмотрю для начала, что за люди.
- Зато дети имелись. Так что судья постановил… - Между прочим, полностью официально, по всем правилам и с документами. Очень не хотелось в будущем осложнений. - Все его средства принадлежат им. По достижении совершеннолетия получат, а пока я - главный опекун.
Из четырехсот акций Асарко на долю Глэна приходилось двадцать, что не так уж мало. Сто восемьдесят принадлежат франкским дворянам, замолвившим словечко перед троном о разрешении на добычу руды и обработку металла. Точнее, сто пятьдесят: у дез Эссара тридцать. Остальное поделено между бывшим суперинтендантом Франции графом де Невера маркизом Нормандским, при вступлении в должность умудрившимся за счет королевской казны погасить личные долги в размере двухсот двадцати тысяч ливров, принцем крови герцогом Шартрским и бывшим личным королевским другом графом д’Артуа. По моим сведениям, все трое покойники в результате революции и казней аристократов республиканцами, а на руках у наследников не может находиться никаких документов, за полным их отсутствием. Вся сделка была на словах. А вот перечисленные дважды до революции суммы очень даже реальные. Пока что их дивиденды идут на отдельный счет. Но это для финансовых отчетов. На самом деле тоже крутятся в деле, используемые для расширения военного производства.
- Когда отсутствую, фирма "Арнольд Констебль и Роджер Мейси" займется любыми твоими проблемами.
Жанет машинально кивнула. С моей адвокатской конторой она успела хорошо познакомиться. Именно через нее шли платежи после приобретения фермы, и все расходы погашались моментально. Команду отнестись предупредительно и не дать сделать глупость юристы получили изначально. Ну не мне же изучать договоры и стоимость ремонта.
Чтобы не держать все яйца в одной корзине, часть денег Глэна вложена в заем свободы (на пять лет, с процентами), облигации строительства канала Эри (принципиальное согласие Конгресса и обещание дополнительного финансирования имеется), в землю в Мичигане и долине Шенандоа. При любом обороте дети нищими не останутся. Подрастут, получат за счет дивидендов хорошее образование и возможность самим решать, куда силы приложить. Неизвестно как сложится, но уж на их мать имею право потратить унаследованные капиталы. Тем более что она их кормит, поит и воспитывает.
Радостный визг по соседству подтвердил, насколько дети довольны. Причем громче всех кричала Вики. Кинула ловко тряпичный мячик Питеру, и восьмимесячный беспородный щенок, неизвестно оттуда взявшийся, метнулся за ним, причем длинные шелковистые уши развевались за спиной. Не знаю, от какого предка он их получил. Длинные, как у кролика.
- Я сейчас прогоню, - виновато сказала Жанет.
В очередной раз поражаюсь, неужели я настолько грозен? Чего она так боится? Почтение - понимаю. А это… Иногда становится сильно неудобно от подобного поведения. Я так перед лордами в Англии не мельтешил.
- Пусть. Дети.
С Элизабет мы в последнее время не особо ладим. Крепко взъелась за случившееся, да еще крупно повернутая на Франке, сыне-наследнике. Она так испугалась его потерять, что ходит за ним не хуже няньки и абсолютно потеряла интерес к любым иным действиям. Даже про Викторию почти забыла, охотно вручив ее мне вопреки обычному недовольству. Ну я и рад стараться. Домой к Арлет ее не вожу, чтобы потом случайно не сболтнула чего, а здесь пусть развлекаются.
Из наших детей приличная компания вышла. Двое моих близнецов, Глэновы дети и Вики почти одного возраста и легко сошлись. Единственное, приходится скрывать встречи от матери, но это девочка приняла с готовностью - достаточно выросла, чтобы понимать, когда лучше промолчать. От поездок она получала большое удовольствие. Мать с маленьким братом безвылазно сидели в городском особняке. В отличие от поместья ей приходилось болтаться в доме или по саду, не выходя за ограду. Элизабет на каждый чих сына моментально сходила с ума и вызывала докторов, а на нее практически перестала обращать внимание, приставив в качестве надсмотрщика Стеллу. Точнее, сослав ту от себя, поскольку привела не ту акушерку, а значит, имела злодейский замысел.
Я вечно отсутствовал, даже когда был дома. Бесконечные дела, частные и общественные, армия, депутатство и окружные. Пока воюешь в одном конце страны, копится масса незаконченных проблем в другом. Поэтому при малейшей возможности брал Вики с собой. Поехать подальше от людей, поиграть с детьми, пройтись до холмов, посадив Вики на закорки, и полежать на травке, выкинув из головы очередные планы и просьбы, вечером почитать вслух детям или рассказать сказку - прекрасный отдых.
- Я пойду? - спросила Жанет. - Скажу, чтобы коляску готовили?
Скоро начнет темнеть, и пора возвращаться. Наверное, она чувствует облегчение при моем отбытии. А я как раз задержался бы. Очень не хочется возвращаться в особняк. Никогда не думал, что Элизабет может превратиться в такую клушу, с единственной мыслью в голове. Еще из-за длительного отсутствия не наблюдал вблизи превращения - и сразу огромный контраст пусть и со связанной множеством правил, но жизнерадостной и любящей вечеринки женщиной. Этой ничего не надо и не интересно, кроме здоровья сына. Даже на люди почти не выходит.
Ну невозможно же терпеть одинаковые бесконечные разговоры даже в краткое присутствие. Причем моментально переходит к Арлет и ее зловредности. Вплоть до магических попыток сжить со света официальную супругу. Ее то есть. Даже успокоительное не помогает. Все крутится вокруг двух этих идей. А из-за постоянного присутствия Элизабет в городе на ночь у Арлет я оставаться не мог, и та временами откровенно злилась.
Иногда хочется сбежать от обеих, и как можно дальше.
- Будь любезна. Я прослежу, чтобы все было в порядке, - заверил я женщину.
"Сейчас лучшее время в вашей жизни, - сказала мне как-то старая крестьянка в поместье. - Уж поверьте, не успеете оглянуться - и маленькая девочка превратится в замужнюю даму, уедет из дома. А сыновья отправятся воевать и, не дай бог, пострадают. Конечно, ни один волос не упадет ни с чьей головы без воли Божьей, но откуда нам знать ее. Потому не теряйте зря времени. Никто его не возместит".
Мудрый, конечно, совет. Особенно если вспомнить про последние два года походов и перестрелок в лесах. Вики внимательно изучила при возвращении шрам на щеке, даже потрогала пальчиками. Потом заявила, что ничего ужасного. Кости целы, а мужчине чересчур красивым быть не обязательно. Рассуждает как маленький взрослый. Я бы умилился, но она в последнее время чересчур быстро развивается. Скорее всего, причина в моем отсутствии и поведении Элизабет, когда она неделями не обращает на дочку внимания и вдруг начинает чересчур резко воспитывать.
Только от меня в очередной раз мало зависит. Зима заканчивается, еще немного - и надо отправляться в войска. А дальше слишком много факторов, чтобы иметь уверенность в гарантированном благополучном исходе и скором возвращении. Одно ясно: сидеть и ждать нельзя. Не в понуканиях из Конгресса или Новой Галлии дело. Тянуть с выступлением невозможно по множеству причин. Политическим, экономическим, нравственным и стратегическим. А вот как действовать - уже целиком зависит от меня. Время подумать было.