В это время Ирина обрабатывала йодом спину Иванова. Майор молча терпел неприятное жжение, а Ирина удивлялась:
– У тебя что, всю ночь на спине кошачьи свадьбы играли? Живого места нет.
– Он знал, за что мучился! – Михаил, выразительно посмотрев на Наташу, состроил страдальческую гримасу и пошевелил челюстью. – А я-то пострадал за что? – и, пародируя артиста Этуша с его известным монологом из фильма "Кавказская пленница", запричитал с акцентом: – ведь и сделать ничего не успел – да? Только вошел, понимаешь, а она… хулиганка!
Было так похоже, что все снова покатились со смеху.
– А ты, – обратился Михаил к Иванову, – все-таки поставишь мне бутылку коньяка. В лечебных целях. Знаешь, как челюсть болит!
– Хоть ящик! – Иванов посмотрел на Наташу, и она по-доброму очаровательно улыбнулась в ответ. Перехватив их взгляды, Ковалев перестал дурачиться и признался:
– Честно говоря, не ожидал. Но уважаю тебя, Саня: столько мужиков не смогли Наталью даже поцеловать в щечку, а ты смог все с первого захода, летчик-налетчик-перехватчик. И чем ты ее взял?
– Тебе показать или догадаешься? – загадочно улыбнулся Иванов, бросив выразительный взгляд на Наталью, и все снова засмеялись.
Условившись о следующей встрече вечером у Ковалева на квартире, компания стала расходиться. Иванов задержал Наташу в коридоре и принялся целовать ее.
– Сумасшедший! – говорила она между поцелуями и целовала его в ответ.
– Я буду целый день думать о тебе, – говорил он, обнимая ее ниже талии и ощущая возбуждающее отсутствие под платьем трусиков.
– Я тоже буду думать о тебе, – отвечала она, подставляя губы для новых поцелуев.
– Ты позвонишь ЕМУ? Может, вечером вместе позвоним?
– Нет. Я сама. – она мягко высвободилась из его объятий. – Пора идти, Саша, а то опоздаешь.
– Не хочу тебя отпускать.
– И я не хочу расставаться с тобой. Давай загадаем, чтобы время до вечера пролетело быстро.
– Давай.
Выйдя из подъезда и еще раз поцеловав друг друга, они разошлись в разные стороны.
В полку Иванова ожидал сюрприз: вместо отбывающего в свою часть в Россию старого и опытного командира эскадрильи прибыл новый командир – подполковник Куркин Анатолий Иванович, бывший сослуживец Иванова еще по Дальнему Востоку. Тогда из полка с должности командира звена Куркин уехал учиться в академию в Москву.
Возле столовой, после представления личному составу нового командира эскадрильи, Иванов подошел к Куркину.
– Здорово, Толя! Рад встрече. – Иванов первым протянул руку. Куркин, нехотя, подал свою, и по его реакции стало понятно, что новоиспеченному командиру не понравилось дружеское обращение подчиненного.
– А ты все в майорах ходишь? – подчеркнул Куркин неравенство положения и только после этого ответил на рукопожатие.
– Не всем же академии кончать. Кому-то и воевать надо, – не сдержался Иванов. Хорошее настроение начинало портиться.
– Александр, – новый командир смягчил официальный тон, – я теперь, сам понимаешь, твой начальник, поэтому прошу называть меня по имени-отчеству. Если хочешь, и я буду называть тебя так же. Кстати, как твое отчество?
– Николаевич. – Иванова злил этот начальственный тон и высокомерное обращение.
– Ну, и как твои успехи, Александр Николаевич?
– Спасибо, нормально. Может, Анатолий Иванович, прикажешь тебя и на "вы" называть?
– При подчиненных называй, пожалуйста, на "вы".
– Как прикажете! – козырнул Иванов и отошел от нового командира эскадрильи, вскипая от злости. Он уже пожалел, что вообще подошел к Куркину. Время его не изменило, а высокая должность сделала заносчивее. Но этот эпизод не смог испортить приподнято-радостного восприятия жизни, которое сегодня подарила ему Наташа. Каждую минуту, думая о ней, Иванов чувствовал себя самым счастливым человеком на земле! Ему хотелось петь.
– Саня, ты знаком с новым комэском? – спросил Ващенка, когда они шли к вертолетной стоянке.
– Толик – мой бывший сослуживец по Дальнему Востоку, – ответил Иванов. – Мы командовали звеньями в одном полку, но подружиться как-то не получилось. Толик – сломал столик – так его прозвали в части – амбициозный и заносчивый. Он имел неплохие связи по линии жены в Главном штабе авиации. Тогда из полка он уехал в академию. И вот через четыре года судьба вновь нас свела.
– Понятно… – протянул Ващенка. – Ну и как под ним нам будет служиться?
Иванов пожал плечами:
– Он не трус. Летать умеет. Но – буквоед. Посмотрим.
Они подошли к вертолету.
– Ну что, братья-славяне, полетаем сегодня? – весело подмигнул он экипажу. – По местам!
Ващенка с Мельничуком удивленно переглянулись и вслед за командиром полезли в вертолет.
Летал Иванов в этот день почти автоматически: брался за управление только на взлете и посадке. Остальное время пилотировал правый летчик, а Иванов дремал в командирском кресле. Сегодня Иванов мог себе это позволить, потому что в задании на день значилась только доставка груза. Маршрут челночный – между Моздоком и Ханкалой.
– Командир, на тебе что, всю ночь черти воду возили? – поинтересовался догадливый Ващенка.
– Мелко берешь! – отшутился Иванов. – На мне самая прекрасная ведьма всю ночь каталась.
– Познакомишь? – сразу оживился "правак". – Я бы с пребольшим удовольствием и парочку ведьм на себе покатал. Кто такая? Может, у нее подруга есть?
– Ты ее знаешь… Помнишь дом на окраине? Самая красивая из трех.
– Неужели Наташка? – не поверил Ващенка.
– Наташа, – ласково произнес Иванов имя девушки. – А насчет подруги – разузнаю, может, что и получится.
– Помнишь, там Маринка была? Она тоже вроде ничего, – подсказал Ващенка.
– А если с Маринкой не получится?
– Все равно, – не стал привередничать "правак". – Но заявляю официально, Александр Николаевич, ваш подчиненный очень желает сегодня же к девочкам. Могу рапорт написать. По команде. Терпеть нету сил! А вы, по уставу, обязаны заботиться о подчиненных. Лучший кусок вначале им…
– Ладно-ладно, что-нибудь придумаем, – смеясь и прерывая рассуждения Ващенки, пообещал Иванов.
За обедом Иванов выпил только компот – есть совсем не хотелось. Хотелось прилечь и спокойно выспаться. Наташа не выходила из головы: ее взгляд, улыбка, умение быть необыкновенной: веселой, ласковой, очаровательной, женственной, строгой и грубой и вместе с тем такой беззащитной – все это удивляло и притягивало к ней.
После полетов в радостно-приподнятом настроении Иванов чуть не бежал на квартиру к Ковалеву. Быстро идя по улице и глядя по сторонам, он с удивлением открывал для себя, что трава и деревья вокруг – ярко-зеленые, небо – голубое и глубокое, клонящееся к закату оранжевое солнце – ласковое и любимое. Ему хотелось жить и смеяться и говорить всем встречным что-нибудь хорошее. Иванов удивлялся, почему целых тридцать лет жизни он не видел и не понимал всего этого великолепия, не ощущал себя единым с окружающим миром? Неужели в один миг все изменить в его, казалось, уже устоявшейся жизни вот так просто смогла одна женщина? И сейчас он увидит ее!
Дверь открыла Ирина.
– Наташа здесь? – от волнения совсем забыл поздороваться Иванов.
– Куда она денется? – понимающе улыбнулась Ирина и позвала: – Наташа, твой орел прилетел.
От звука знакомых легких шагов у Иванова радостно забилось сердце, и кровь ударила в виски.
Наташа выпорхнула навстречу и повисла у Иванова на шее. Сегодня она выглядела необыкновенно привлекательной: темно-каштановые волосы под белым бантом были собраны сзади в хвост, самые красивые на земле серо-голубые глаза с длинными густыми ресницами, большие, с еле уловимым азиатским разрезом, только чуть оттенены легкой тушью, волнующий рельеф губ подведен мягкой помадой, а в новом цветастом платьице и туфельках было столько легкого женского очарования, что у Иванова сбилось дыхание. Запах цветов наполнил коридор: ее духи нравились Иванову. Наташа выглядела потрясающе. Он поцеловал ее, обнял за талию и, опуская руку ниже, спросил:
– На тебе новые трусики?
– Да, – тихо ответила она. – Потом пошептала ему в самое ухо: – Они тебе понравятся.
Ужин прошел без спиртного и был недолгим: всем по разным причинам хотелось побыстрее в постель. Хозяин квартиры выглядел уставшим и передвигался тяжело, как отравленный таракан.
– Сегодня начальство достало, – жаловался он. – Весь день скакал по госпиталю. Напрыгался, как горный козел. Ни на минуту глаз не сомкнул.
Ирина, напротив, выглядела бодрой и выспавшейся, и Иванов не позавидовал Ковалеву.
Александр с Наташей, посоветовавшись, решили уступить Ковалеву комнату с нормальной кроватью, а сами заняли кухню, расстелив на полу широкий матрац. С затаенной надеждой Иванов подумал, что заниматься любовью на полу будет гораздо удобнее: можно использовать любые позиции без боязни свалиться с высоты, пусть даже небольшой, и сам процесс не сопровождается традиционным в таких случаях скрипом кровати. Однако ему вновь были выставлены строгие условия. И Иванову снова пришлось смириться.
Они еще не спали, разговаривали о жизни, службе, когда на кухню заявилась Ирина. На стройное девичье тело по типу кимоно была накручена только простыня.
– Можно к вам? – прежде чем войти без стука все-таки поинтересовалась Ирина.
– Валяй, – ответил Иванов, прячась под простыню.
– Я покурю тут с вами?
– Кури.
Ирина, придерживая одной рукой простыню на груди, а другой опираясь о стенку, перешагнула через лежащих на полу, села на табурет возле стола, достала из полной пачки сигарету, прикурила и протянула пачку Наталье.
Та уселась поудобнее на матраце и, не стесняясь своей наготы, закурила. Такой "пейзаж с натюрмортом" Иванова почему-то стал смущать. Он почувствовал, что ни с кем не хотел бы делить Наташу, даже с женщиной.
– Не спится? – задал он вопрос Ирине.
– Мишка сразу вырубился, спит как убитый, а мне что-то не спится.
– Да, не повезло тебе сегодня, – вздохнул Иванов с состраданием. Он как никто сейчас понимал Ирину.
– А давайте выпьем! – предложила Ирина. – Там, в холодильнике, шампанское стоит.
– Давай! – с радостью поддержал Иванов. Он не хотел вставать, чтобы Ирина не увидела его, в чем мать родила, и попросил ее:
– Доставай сама.
Ирина поднялась, открыла холодильник, нагнулась и потянулась за бутылкой. В этот момент из-под простыни у нее выбилась правая грудь. Иванов смотрел с улыбкой и думал о том, что эта бесшабашная девчонка без комплексов еще как может возбуждать в мужиках острые инстинкты. Наталья, перехватив бесстыдный взгляд своего будущего партнера, направленный на ее подругу, поднялась, потянула простыню, под которой скрывался Иванов, и, совсем сорвав с него, накинула простыню на себя, шагнула к Ирине и с оттяжкой хлестко шлепнула рукой по оттопыренному девичьему заду. Подруга с бутылкой в руках подпрыгнула от неожиданности, а Иванов в это время метался по полу в поисках своих плавок. Наконец, отыскав, он запрыгнул в них одним резким движением. Ирина, потирая место шлепка, смотрела на все непонимающими глазами:
– Вы че?..
Потом, сидя за столом, за разговорами они выпили бутылку шампанского. Наталья время от времени бросала на Иванова хмурые взгляды. Накурившись и наговорившись, Ирина ушла спать. Иванов с Натальей тоже легли.
– Спокойной ночи, – пожелал он ей в темноту, даже не сделав попытки обнять.
– Учти, – вместо ответа Наталья взяла в руку все "достоинство" Иванова так, что он чуть не задохнулся от боли, даже сердцем ощутив острые женские коготки, – узнаю, что ты мне изменил, найдешь это на помойке.
В темноте очень близко он увидел ее глаза. Она улыбалась, но Иванову почему-то хотелось ей верить.
– Насчет меня можешь не волноваться, – переведя дух, успокоил он Наташу, осторожно снимая ее руку с самого дорогого. – А как у тебя? Ты же обещала поговорить со своим "бывшим"? Почему откладываешь?
Помолчав, она ответила:
– На службу не дозвонилась. А домой, сам понимаешь, нельзя. Я ему письмо написала и, когда шла сюда, опустила в ящик.
Иванов попытался обнять девушку, но она холодно отстранилась, как будто он стал ей чужим. Ему эта игра уже начинала надоедать:
– Если следовать твоим правилам, то мы должны сначала дождаться письменного разрешения – мол, Наташа, позволяю тебе с другим… А уж потом только ложиться в кровать! Так, что ли? По-моему, он у тебя больной! Да и мы с тобой на пару с ним! – Иванов покрутил пальцем у виска. – И все проблемы мы могли бы устранить еще вчера ночью.
– Ты так говоришь потому, что я сама пустила тебя в свою постель! – повысила голос Наташа. – Как шлюха!
– Дура ты! А попробовала бы ты меня не пустить! – с этими словами Иванов кинулся на девушку. – Ты нужна мне, Наташка!
Он нашел ее губы и стал целовать. Она замотала головой, но он поймал ее голову ладонями и припал долгим поцелуем. Она больно укусила его за язык. Не обращая на это внимания, Александр продолжил атаку, и она долго не смогла сопротивляться…
Утром их разбудил противный, как у всех будильников, Мишкин голос:
– Подъем, бойцы невидимого фронта! – кричал Михаил, заходя на кухню. – Дядя к тетеньке пришел, дяде было плохо. Дяде стало хорошо, и у тети – кроха. Лучше выпить водки литр, чем…
Обнаружив на столе пустую бутылку из-под шампанского, Михаил осекся на полуслове и запричитал:
– Вы тут по ночам еще и пьете, неблагодарные! Кого я пустил в дом? Разорили! Вы же выжрали весь мой неприкосновенный запас. Чем теперь я буду похмеляться?
На что Иванов, обнимая Наташу, ответил:
– Доктор, не паникуй, ты вчера с нами не пил. Чего тебе похмеляться?
– Оно и обидно, – промямлил Ковалев.
– Там, в холодильнике, бутылка коньяка, я вчера принес тебе на лечение, им и похмеляйся.
– Ты хочешь сделать из меня профессионального алкоголика? Чтоб тебе всю жизнь похмеляться коньяком!..
За завтраком Михаил хмуро оповестил присутствующих:
– Сегодня вечером "лафа" отменяется, я по госпиталю дежурю.
– И я сегодня дежурю, – сообщила Наташа.
– Ага, вместе со мной, – подтвердил Михаил.
Иванов задумался.
– Мне послезавтра в ночь летать. Значит, Наташа, я тебя не увижу два дня. Как поется в одной песне: "Легче ждать столетья, чем четыре дня…". Под столом Иванов положил руку на Наташино колено. Девушка не подала вида, но мягко прижала его руку другой ногой.
– Саша, а ты приходи к нам в отделение, – неожиданно предложила она. – Мы тебя ночью спрячем.
– А что, Миша, пусть он придет! – поддержала Наталью и Ирина.
– Приходи – прикроем, – согласился Ковалев.
– Обязательно приду! – пообещал Иванов.
В расположении Иванова ждал неприятный сюрприз: уходя, он не поставил в известность вновь назначенного комэска, и тот вечером при обходе эскадрильи обнаружил отсутствие командира звена.
– Принесло же его! – возмущался Андрей Ващенка. – И ведь пить с нами не стал, сволочь! Собрал все звено и вычислил, что тебя нет. Я ему объясняю, что тебе разрешил старый комэск, что ты адрес оставил, а он: "Будем разбираться… Будем разбираться!". Гнида. Еще командиру полка доложит.
– Все нормально, Андрюха, – успокоил его Иванов. – Командир полка – мужик правильный. Ну, доложит. Ну, схожу "на ковер". Ну, получу выговор. Домой меня, что ли, отправят?
Перед предполетными указаниями Иванова подозвал командир эскадрильи.
– Иванов, где вы были ночью? – спросил он, не повышая голоса. В этот момент к ним подошел замполит полка подполковник Косачаный. Надо было отвечать.
– У друга в городке, товарищ подполковник, – глядя в глаза, Иванов старался выдержать официальный тон. – Адрес у штурмана звена был.
– Ты отпрашивался у командира эскадрильи? – очень строго спросил Косачаный.
– Нет. Когда я уходил, комэск в расположении отсутствовал.
– А ты вообще у кого-нибудь отпрашивался? Ты в курсе, что идет война, что мы находимся на военном положении? – раздраженный тон замполита не предвещал ничего хорошего. – И какой пример ты подаешь подчиненным? Они пьют, играют в карты, бегают в "самоволки"!
– А что им делать? Сами знаете, в каких условиях живем! Хотя, вы-то живете в гостинице… – неожиданно вспылил Иванов.
– Иванов!.. – резко оборвал комэск.
– Извините, товарищ подполковник, погорячился. Нервы. – Иванов понял, что перегнул палку.
– Если ты так радеешь за личный состав, – саркастически начал замполит, пропустив сказанное подчиненным в горячке, – что ж ты один в "самоволки" бегаешь? Взял бы звено с собой, так сказать, в культпоход. – И развеселившись от своей неожиданной шутки, замполит подмигнул комэску. – Мы вот с Анатолием Ивановичем никогда против не будем, мы всегда "за" общественно-культурные мероприятия с личным составом.
Потом, перейдя на серьезный тон, Косачаный добавил:
– Я тебе, Иванов, лично запрещаю отлучаться от звена после полетов! Понял? Если нарушишь мое приказание – слетишь, к чертовой матери, с командиров звена и пойдешь под арест. Свободен.
– Есть! – ответил Иванов и, повернувшись через левое плечо, пошел к экипажам.
После получения предполетных указаний, когда летчики шли к вертолетам, Ващенка участливо поинтересовался:
– Что, командир, "выдрали"?
– Ладно бы только "выдрали". Получил от замполита указание: от звена – ни на шаг!
– Не переживай, командир. Знаешь поговорку о том, что суровость российских законов компенсируется их невыполнением. Выкрутимся. Плюнь ты на этого замполита с его указаниями.
– Если я нарушу его указание – обещал посадить под арест, – довел Иванов информацию.
– Это уже серьезнее, – задумался Ващенка.
Идею он выдал уже в воздухе после взлета.
– Сань, если замполит запретил оставлять звено – бери нас с собой. Мужики тоже хотят развеятся.
– Ты не перегрелся? Двенадцать человек! Где ж я вам столько девчат найду?
Но постепенно до Иванова стало доходить, что в идее Ващенки есть рациональное зерно. Необходимо искать решение. Ведь он обещал Наташе быть сегодня в госпитале. А майора Иванова можно обвинить в чем угодно, только не в том, что он не держит слово, тем более данное женщине.
Весь полет Иванов обдумывал предложение "правака". Выходило: или по его, или – никак. Если уйти звеном, а командир эскадрильи не отпустит, в чем Иванов не сомневался, то комэск обязательно доложит начальству. Попробовать договориться с Куркиным – дело пустое. Еще по старому месту службы Иванов знал вредный характер Куркина и что Толик – карьерист, каких мало. Причем это самая опасная когорта начальников-буквоедов, зануд-теоретиков, которые не видят людей: подчиненные для них – только средство достижения цели. Сам Анатолий Иванович никогда себе ни в чем не отказывал. Да черт с ним, этим Куркиным!.. Если сегодня увести звено, то появляется шанс оправдаться перед Косачаным. "Врезать" по службе, конечно, могут, но это – не смертельно. Зато Наташа будет рядом. А вот где разместить дюжину мужиков на ночь? Госпиталь под охраной, отпадает сразу. Тогда что? Иванов раздумывал, как поступить. И тут судьба решила ему помочь. После возвращения из Ханкалы на стоянке к Иванову подошел командир эскадрильи с информацией:
– Сегодня на дежурство нужно выделить два экипажа. Я решил – из твоего звена.