Я крутился как мог. Конечно, мне помогал советами настоятель Савва - да и не только советами. Без его помощи и покровительства я бы не стал боярином. Но основе-то лежал мой ум, моя хватка, мое желание сделать как можно лучше. К тому же был и наглядный пример: житье боярское, людская молва, в конце концов - ратная служба у князя Оболенского-Телепнева тоже не пала втуне. Но вот городским воеводой я еще не был, ладно бы - пришел в обустроенный город с крепким воеводством, на насиженное место, налаженную службу. Коломна? Того города, по которому я ходил несколько месяцев назад, считай, нет. Посад большей частью сожжен, дружину городскую еще восстанавливать надо, как и городскую стражу. Кем командовать? Где жить - на пепелище? И как? И что я теперь, как воевода, вправе делать? Где брать деньги на ту же городскую дружину? Я не мог пойти к наместнику или в городскую управу, поскольку управление городом отсутствовало. Считай, все надо начинать с нуля. Я даже ориентировочно не представлял себе круг своих полномочий. Плохо же выполнять поручение государя душа не лежала. Потому и ехал к Кучецкому на совет.
Федор встретил нас с Глебом горячо, слегка был пьян. Зная, что он крепок в застолье, я предположил, что он успел осушить уже не один кувшин вина.
- А, к-князь Михайлов? И боярин Кочкин с тобой? Рад видеть! Проходите, стол накрыт, вовремя приехали.
Кучецкой пьяненько хихикнул.
- Думаешь - чего это я пью? Повод есть. В переговорах во главе с самим… - он поднял палец, - участвовал. Князь мангуиский Скиндер, посол султана Солимана, столицу посетил. Государь через посла договор Московии с Портою заключить желает - против хана крымского. Однако хитер посол, ничего в беседе приватной не говорит, товаров только просит. Но чую - не за тем он сюда приехал. Да! Но о том - молчок! Давай выпьем!
Кучецкой собственноручно налил нам с Глебом вина в кубки.
- За государя нашего, многие ему лета!
Мы чокнулись и выпили. Поскольку мы с Глебом изрядно проголодались, то набросились на еду.
Федор, подперев голову рукою, внимательно смотрел на нас.
- Эх, молодость! Мне бы ваши заботы! Проскакал на лихом коне, поел с аппетитом. А тут от думок тяжких кусок в горло не лезет.
- Федор, так и я к тебе по делу. Государь милость и честь высокую мне оказал, назначил воеводой коломенским.
- Вот! А я что тебе говорил! Поздравляю! Знаю про то, сам способствовал. Ты расскажи лучше, как у тебя получилось татар завлечь в место гиблое и всех там утопить? По Москве уж такие небылицы про тебя ходят! Государь говорит - ты ему самолично о том поведал. Правда ли то?
- Правда, Федор.
И я ему рассказал про Мертвый Лог, промолчав, естественно, о призраке из подземелья. Слышал, мол, от стариков, ну - и так далее, как и государю говорил, только с подробностями.
- Надо же! - восхитился Федор. - А давай выпьем за твою удачу в той схватке с басурманами и твое новое назначение!
- Давай!
Мы чокнулись и опростали чарки. В голове у меня уже шумело слегка - больно уж великоваты у Федора кубки и вино стоялое, крепкое. Но и оставить вино в кубке нельзя - хозяина обижу.
- Эх, спеть что ли?
И чего меня дернуло? А может, вино в голову ударило?
Я встал и на полном серьезе затянул:
Боже, царя храни,
Царствуй на славу…
Гимн-то из значительно более поздних времен - династии Романовых. Сам понять не могу, почему меня потянуло его спеть.
- Федор выслушал внимательно, аж прослезился.
- Георгий, дай я тебя поцелую, - в сердцах притянув мою голову, сказал расчувствовавшийся стряпчий. - Славно поешь. Аки наш диакон во храме. И песня славная. Только чтой-то я не слышал ее ранее. Сам сложил?
- Да что ты, Федор! Сам раньше слышал, да запомнил.
- Слова хороши, за самую душу берут…
Это были его последние слова сегодня. Федор вдруг уронил голову на стол и захрапел. Называется - поговорили! Ладно, утро для того еще будет.
Я хлопнул в ладоши. Вошел слуга.
- Боярин устал, отдохнуть желает.
Слуга исчез, но вскоре появился с другими холопами, и Федора вчетвером довольно бережно унесли в опочивальню.
Нас же сопроводили в гостевые спальни.
Выспался я в эту ночь отлично. Сказались усталость после дороги, заботы, гнетущие меня, выпивка, - и я спал мертвецким сном. По-моему, даже проснулся в той же позе, что и уснул. А на лавке аккуратно лежала моя одежда и рядом стояли вычищенные сапоги. Ну, то не внове, слуги у Федора вышколенные, свое дело знают.
В дверь постучали, вошел слуга.
- Князь, хозяин к себе тебя просит.
Я оделся, и слуга провел меня в кабинет.
- Здравствуй, Федор.
- Доброго утра и тебе, Георгий. Садись. - Кучецкой оглядел меня внимательно. Видно, мысли, не дававшие мне покоя, были написаны на моем лице; он заметил мое нетерпеливое ожидание.
- Ты зачем приехал? Какая нужда? Сказывай все без утайки, вижу ведь - в кручине томишься!
И я рассказал ему о своих сомнениях. С чего начать воеводство, где деньги брать?
- Эва, брат. За деньгами в Поместный приказ идти надобно, там уж указ государев есть. О стройке кремля - то не твоя головная боль. И зодчие приедут сами, и кирпич доставят, али завод кирпичный поставят люди государевы. За все казна платить будет. Кремль - дело государево, вот дьяки сами и будут суетиться. Твое дело - дружину собрать, обучить, обустроить. На то тоже деньги выделены. Получать сам будешь или пришлешь кого?
- Думаю, сам.
- Тогда охрану найми. И за меньшие деньги напасть могут и живота лишить.
И Федор еще час объяснял мне, с чего начать и что делать дальше. Конечно, кое-какие мысли у меня и самого были, но Федор растолковал все подробно и внятно.
- Спасибо, Федя.
- Федя… - Кучецкой посмотрел на меня теплым взглядом. - Меня так маманя в детстве звала. Давно так ласково меня никто не называл. Все "Федор" да "стряпчий". Ты вроде вчера песню пел? Али мне показалось на пьяную голову?
- Пел, да уж сам и не помню, что.
- Жаль. Понравилось мне, еще послушать хотел.
- Поди, не в последний раз видимся, вспомню - спою еще.
- И то правда - будет еще оказия. В радость мне побратимство наше, Георгий! Вот ведь - зацепил ты что-то эдакое в душе моей. "Сла-а-вься вове-е-ки…" - пробасил вдруг стряпчий, бесконечно переврав мелодию. - А дальше запамятовал… Божественно! - воскликнул Кучецкой. Глаза его увлажнились. - Ну пошли, покушаем.
Мы поели втроем: Федор и я с Глебом.
- Ты вот что, Георгий. Поставь в острог свой главным Глеба. Не все ему в свите твоей ходить. Сам растешь, и боярин пусть растет с тобой.
Я оторопел, не зная, что и сказать. О таком варианте я еще не думал. Стало быть, Федор дальше меня видел, и в людях неплохо разбирался, коли сразу Глеба оценить смог, увидев его всего второй раз.
- А что? Сына боярского, Макара, над дружиной своей поставь. Глеба - на острог в этом, как его? - пытался припомнить Федор.
- Охлопково.
- Вот-вот.
- Я подумаю, за подсказку спасибо.
- Боярин, ты сам-то как? Согласен? - Кучецкой посмотрел на Глеба.
- Как князь решит, так и будет.
- Это верно, только я думаю - князь так и решит.
Завтрак закончился в молчании. Вроде бы все насущное обсудили, да и напор Федора я воспринимал с некоторым сопротивлением.
Мы попрощались с Кучецким. Дел полно у всех - и у Федора, и у нас.
В Поместном приказе все бумаги по воеводству, как и говорил Федор, были готовы. Но пока деньги из казны получили, пересчитали - полдня ушло.
- Ну что, Глеб? Сами с деньгами поедем? Или охрану от приказа возьмем?
- Сами. Пистолеты есть, сабли. Неуж не отобьемся, если лихие люди вздумают поперек дороги встать?
Я приторочил один мешок с монетами к своему седлу, второй мешок привязал Глеб. И до Коломны мы добрались без проблем.
Время было уже вечернее, и потому встал вопрос - куда девать деньги? Ни постоялых дворов, ни просто какого-либо подходящего пристанища в Коломне не было. Решили ехать дальше - в Охлопково. Там и изба есть, и воинов достаточно.
По ночной дороге доехали-таки до имения. Из привратной сторожки раздался грозный окрик:
- Стой! Кто такие?
С площадки над воротами свесились ратники с факелами, пытаясь разглядеть приезжих.
- Князь прибыл! Отворяй.
- Сейчас, сейчас!
За воротами засуетились, загромыхал засов.
- С возвращением, князь.
Мы сняли с седел мешки с деньгами и положили в моей избе под топчан.
- Глеб, позаботься о лошадях, устал я что-то!
- Не беспокойся, князь! Отдыхай!
Едва стянув сапоги и сняв кафтан, я рухнул на постель. Чертовски устал, спать хочу.
Вот и проспал деньги… Хорошо еще, что не все.
Утром после туалета и умывания я вернулся в избу, глянул под топчан и похолодел: одного мешка нет! Твою мать! Поспал, называется!
Дрожащими руками я развязал мешок и запустил в него руку. Слава богу - серебро осталось. В Москве я получил один мешок с серебром и второй - с медяками. Вот с медяками мешок и стянули - не мог же он сам уйти. Сколько же там было? Я пошарил в своей переметной суме, достал расписки. Ага, двадцать пять рублей. Не сказать, что сумма велика, но их хватило бы на стадо коров. И что самое паскудное - что вор кто-то из своих. Но кто? Раньше такого не случалось, и я никого подозревать не мог. И когда украли? Если ночью, когда я спал - так вор мог уже далеко уйти с деньгами. А если утром - наверняка припрятал мешок внутри острога.
Я выглянул из дверей и подозвал проходившего холопа.
- Быстро позови ко мне боярина Глеба и старших - Макара и Федора!
Вскоре прибежали все трое.
- Что случилось, князь, чего звал?
- Вчера мы с Глебом деньги из Москвы привезли, два мешка. Один украли ночью. Кто за караул сегодня отвечает?
- Я, князь, - выступил вперед Федор.
- Узнай у караульных, не заметили ли ночью чего-нибудь подозрительного? Может, кто по острогу ходил? И выходил ли кто-нибудь за ворота? И еще - ворота закрыть! Не выпускать никого!
- Слушаюсь, княже! Федор убежал.
- Не уберегли мы, Глеб, мешок с деньгами, двадцать пять рублей пропало государевых. Ежели не сыщем, мне придется свои доложить.
- Вот сволочь! - выругался Макар.
- Ты про кого? Подозрение есть?
- Да нету. Я про вора.
Пока судили-рядили, прибежал запыхавшийся Федька.
- Нет, боярин, караульные божатся - никто острог не покидал.
- Уже легче, стало быть, мешок - внутри острога. И вот что: пока о краже - молчок. Всех построить, вроде как для смотра. Макар, ты оружие осмотри, одежду. А ты Федор вместе с Глебом по избам пока пройдитесь, по укромным местам - в бане, конюшне, сараях поищите. Мешок - не нож, под стреху его не спрячешь. Только прошу - аккуратно, тихо.
- А ежели сыщем?
- Мешок не брать, сразу мне доложить. И вот еще что. Федор, возьми мешок с серебром - и в подпол его, да двух караульных приставь. А то, не ровен час, и этот мешок пропадет.
- Ну, если дознаюсь - кто украл, самолично казню! - вырвалось у Глеба.
Я терзался в сомнениях. Конечно, боярин сам заносил мешок ко мне, и только он знал, что в нем. А поскольку было уже темно, когда мы приехали в острог, то в первую очередь подозрение падает именно на Глеба. Ведь все уже спали, и во дворе никого не было. Караульные на воротах мешки у седел могли и не разглядеть. И даже если бы увидели - откуда им знать, что там деньги? Значит, Глеб?!.. Но ведь этого просто не может быть! Он - боярин! Кучецкой видит его моим преемником, а он в людях не ошибается. Тогда кто?
Чтобы быстрее докопаться до истины, я сразу же решил использовать чудодейственный порошок, позволяющий увидеть прошедшие события.
Зажег свечу, высыпал в пламя несколько крупинок из кожаного мешочка.
Передо мной, как кино, начали прокручиваться события минувшей ночи. Ночь, в лунном свете открывается дверь, входит ратник, приближается ко мне и достает из ножен нож. "А ведь меня ночью убить хотели!" - похолодел я.
Видно, нога несостоявшегося убийцы стукнулась о неглубоко задвинутый под топчан мешок.
Ратник убирает нож в ножны, наклоняется, вытаскивает мешок и развязывает горловину. В руке посверкивают монеты. Мешок снова завязан, ратник злорадно ухмыляется, с сожалением глядит на меня, берет мешок с деньгами и выходит.
Действие порошка кончается - я же бросил в огонь всего несколько крупинок. А ведь вспомнил я этого ратника! Он под Макаром ходит, и брали его в прошлом году, после татарского нашествия. Видно - поторопились.
Я посидел немного, осмысливая увиденное. И моя вина тут есть. Двери на ночь запирать надо. Хотя сроду не запирался в остроге - двор огорожен, у ворот караульные, чужих нет - все свои. Да и брать у меня особо нечего в избе. Основные деньги в Вологде, а здесь - только на текущие расходы. А вот поди ж ты, чуть не поплатился за свою неосторожность. То, что ратник позарился на деньги - это понятно и объяснимо, но почему он меня убить хотел? Вроде бы раньше наши пути-дороги не пересекались, да и, будучи ратником в моей дружине, притеснений от меня он не видел.
В дверь постучали.
- Князь позволь войти, это я, Федор, - услышал я голос полусотника.
Я отодвинул задвижку двери.
- Макар смотр проводит, а мы все обшарили - ничего! Да не печалуйся так, княже, сыщем!
- Полагаю, я уже знаю, кто украл деньги.
- Князь, только скажи - кто! Сам негодяя порешу!
- Из макаровских он, в прошлом году приняли в дружину.
- И-и-и… Так о прошлом годе многих приняли.
- Недосмотрели, выходит. А Глеб где?
- Обещал сейчас подойти.
- Ну что же, пойдем к ратникам. Надо мерзавца наказать.
Мы с Федором подошли к строю ратников. Макар, как мы и договаривались, добросовестно выполнял мое поручение, отвлекая воинов и давая нам возможность обыскать избы. Он не спеша осматривал пищали, сабли - даже ножи. Нет ли ржавчины? Почищены ли пищали? Остра ли сабля? Потом обувь принялся осматривать. Ведь сапоги для воина важнее, чем одежда. Ратник в пешем строю передвигаться должен, и не всегда по ровному. А ногами приходится бить при случае - босиком же какой удар? И по стерне не больно побегаешь, коль обувь худая.
- Макар, подойди.
Я шепнул ему на ухо:
- Это один из твоих, которого мы в прошлом году взяли новобранцем.
Макар только глаза зло сощурил.
Я медленно пошел вдоль строя. Вот и тот, кого я видел в своем видении. Я остановился перед ратником, глядя ему в глаза.
- Назовись!
- Илья.
Видно увидел что-то в моих глазах Илья, насторожился, выхватил боевой нож из ножен и кинулся на меня. Федор выручил - ударил своим, неизвестно откуда появившимся ножом ратника в живот. Илья схватился за живот и упал.
Остальные ратники отодвинулись, сломав строй, и смотрели на происходящее с удивлением и страхом.
Я взглянул на свою руку. Илья лишь распорол мне Рукав кафтана, оставив на коже царапину.
- Хорошо я нож в рукаве держал, - сказал Федор, убирая нож в ножны.
Лежавший Илья прижимал руки к животу, пытаясь зажать рану и остановить струившуюся кровь. Я наклонился к раненому.
- Зачем убить меня хотел?
- Я тиун никифоровский, за хозяина отомстить хотел.
- Хозяин твой уж далеко. А коль мстить пришел, чего же передумал? Чего не убил? Я ведь спал.
- Опозорить сперва хотел, как деньги увидел. Слова давались ему с трудом. Лицо его на глазах бледнело. Похоже, минуты его жизни сочтены.
- Еще на войне тебя убить хотел, да близко подойти не удавалось.
- Деньги где?
- Найди… - Лицо его скривилось в ухмылке, и он испустил дух.
Я выпрямился.
- Этот негодяй на ваших глазах покушался на мою жизнь. А сегодня ночью он из моей избы украл мешок государевых денег. Смотр прекращаю. Труп сей скинуть с холма, погребать запрещаю - слишком много будет чести татю. И еще. Кто хочет, может принять участие в поисках мешка с монетами. Нашедшему - призовой рубль.
Я повернулся и пошел в свою избу. Горько было на душе. Вроде и наказал вора и несостоявшегося убийцу, а на душе муторно. Будто бы грязью вымазался.
Ратники кинулись искать злополучный мешок. Несколько человек перерыли все в избе, где жил Илья. Те, кто сообразили, что вор не будет прятать мешок в избе, стали обыскивать хозяйственные постройки.
А удача улыбнулась самому глазастому и догадливому ратнику. И это был конечно же Демьян. Наблюдательный охотник обратил внимание, что Федор с Глебом уже обходили избы, баню, конюшню, сараи, и потому время даром терять не стал. Он осмотрел землю, тын и углядел-таки что-то темнеющее на дереве.
Демьян влез на осину и увидел мешок, который Илья привязал среди веток. Нес мешок торжественно, на вытянутой руке.
Завидев счастливчика, остальные аж взвыли от досады.
Молодец Демьян. Под деревьями все ходили, однако ж разглядеть смог он один. А так - висел бы мешок до осени, пока листва не облетела.
Я похвалил Демьяна прилюдно, достал из мешка рубль призовой медяками и вручил ему. - За верную службу и зоркий глаз! Заулыбался Демьян, и мне стало легче на душе, спокойнее. Все-таки нашли и покарали подонка, и деньги государевы сыскали.
Конечно, я бы хотел судить его княжьим судом, право на который мне даровал государь с княжеским званием, но уж как получилось… А может, так оно и к лучшему. Илья умер, как воин - от раны, а не в петле, как тать.
Теперь и второй мешок отправился в подпол, за-в место по соседству с мешком серебра. Жалко - ящика железного с замком прочным нет. А надо бы иметь в виду, нужная вещь в моем положении. Может, при оказии немцам заказать? Они мастера в этом Деле, видел я у Кучецкого такой ящик. С виду - как сундук, и открывается хитро: не ключом, а кнопочками да рычажками потаенными. Похоже, пришла пора и мне таким обзавестись. Ратникам я раньше верил без оглядки. А как без веры в побратимов по оружию в бой идти? Только вот Илья веру ту поколебал. Горький осадок от происшествия остался.
Следующим днем я при всех торжественно назначил Глеба воеводой своего острога и других деревенек своего удела. Ратники обеих дружин - Федора и Макара - подчинялись теперь ему. Да и не только ратники: управляющий Василий и все холопы - тоже. Фактически он теперь - мой заместитель, или, как тогда говорили, товарищ.
Поклонился Глеб прилюдно, поблагодарил за доверие высокое.
Я его подозвал после сбора дружины.
- Глеб, ты потихоньку к людям присматривайся. Полагаю, как в Коломне дела наладятся, крепость поставят, так и тебя к себе возьму - с повышением, конечно. Не век же тебе в Охлопково сидеть. Ты исподволь, не спеша присматривайся к людям, замену себе подыскивай, может быть, того же Макара, он - не холоп, а из боярских детей. В общем, передаю бразды правления в твои руки и полностью на тебя полагаюсь. Казну, что в Москве получили, временно здесь оставляю. В караул, на охрану денег, только доверенных людей ставь.
Поклонился Глеб еще раз.
- Не беспокойся, князь, не подведу.
Я спустился в подвал, отсыпал из мешков в кали-ту немного серебра да меди. Не тащить же мне мешки в Коломну!
Взяв двух ратников для охраны, я выехал в город, где мне поручено воеводствовать.