─ Три два, ─ пробормотал Федор себе под нос, увидев, как его корабли протаранили на одно судно больше. Но, тут же римляне взяли реванш, насадив на таран еще две триеры. К его удивлению, даже поле тарана римские корабли не стремились расцепиться с финикийскими. Напротив, с римских судов в небо летели абордажные крюки и на палубу карабкались морпехи. Буквально за пятнадцать минут прямо по курсу следования каравана образовалось несколько заграждений из связанных между собой кораблей, что вынудило оставшиеся финикийские триеры раздвинуть строй, чтобы обойти их. В образовавшиеся бреши тут же проскользнуло несколько римских триер и бесстрашно атаковали шедшие вторым эшелоном квинкеремы.
─ Открыть стрельбу и всех баллист! ─ рявкнул Чайка, ─ остановить их!
И проворчал себе под нос "А этот римский капитан далеко не трус, и воевать умеет".
Но римляне и в артиллерийской дуэли проявили недюжинное умение. Лавируя бешенными зигзагами, две триеры смогли избежать точных попаданий финикийцев и направились прямиком к "Ликсу", опознав в нем флагмана.
─ Да они сюда плывут, ─ с неподдельным удивлением проговорил Федор, и выругался по-русски, несказанно удивив капитана, ─ Твою мать! Как у себя дома, словно мои артиллеристы ослепли.
Баллисты "Ликса" не умолкали ни на мгновение, и канонирам удалось всадить несколько ядер в борта римлян, но казалось, что слова Федора только придали им уверенности. Обе триеры были уже возле флагманского судна и вознамерились таранить его. Спасло лишь мастерство капитана корабля и гребцов. Могадор успел повернуть "Ликс" так, что таран одной из римских триер лишь скользнул по металлической обшивке, а сама она со страшным скрежетом притерлась бортом. "Боже, храни наших корабелов"! ─ вознес благодарственную молитву богам Чайка, лишний раз вспомнил предусмотрительность финикийских конструкторов, защитивших корабль от таранных ударов металлическими плитами, что крепились у самой воды вдоль всего корпуса. Однако, чтобы избежать другого тарана пришлось пожертвовать половиной весел.
Поняв, что они промахнулись, римляне в ярости пошли на абордаж. Такого Федор давно не видел. Со всех сторон в небо взметнулись крюки с острыми концами и две триеры намертво "повисли" на обездвиженной квинкереме. На глазах Чайки несколько крюков угодил прямо в строй морпехов, и окровавленные тела солдат подтащило к борту, словно загарпуненную рыбу.
─ Держать строй! ─ разнеслась команда по всей палубе, и наварх увидел, как откуда-то снизу вдоль всего борта, словно тараканы из щелей, полезли римские легионеры. Палубы триер были гораздо ниже, но римляне находились в такой ярости, что их это не останавливало. Но и морпехи финикийского корабля не собирались отдавать своего преимущества в рукопашном бою. Сомкнув щиты, они с наслаждением рубили руки и головы римских легионеров, пытавшихся взобраться на борт. Так продолжалось довольно долго. Однако вскоре Федор, вокруг которого по приказу Могадора сгрудилось человек двадцать морпехов, заметил, что в стройных рядах его солдат то и дело образуются бреши, словно римляне до сих пор использовали баллисты. Приглядевшись, Федор понял, в чем дело.
На палубе триер, у того места, где должна была стоять мачта, было установлено сразу два стреломета. Хорошо знакомые Чайке по службе у римлян "Скорпионы" через головы своих солдат "работали" по морпехам Карфагена. А когда, наконец, они пробили пару брешей, то в них немедленно вклинились легионеры, развивая наступление.
"Хорошая вещь, эти "Скорпионы", ─ как-то отстранено подумал Федор, глядя, как римляне пробивают себе дорогу по палубе его корабля сразу с двух сторон, ─ надо бы взять их на вооружение".
Но прилетевшая вдруг стрела из одного такого "Скорпиона" едва не лишила Федора головы, отчего он тут же прекратил любоваться римской техникой. Длинная и массивная стрела вонзилась в грудь стоявшему слева бойцу, пронзив панцирь словно тряпку, и отбросила его метра на три. Это мгновенно отрезвило наварха, приведя в ярость. Он выхватил фалькату и бросился в гущу сражения, кипевшего уже по всей палубе, позабыв о том, что должен еще командовать и морской битвой.
─ Останься здесь и следи за водой! ─ бросил он метнувшемуся было за ним Могадору, у которого при виде римлян тоже руки зачесались срубить несколько голов, ─ если что, выдернешь меня!
Могадор нехотя остался. А Федор, забрав десяток морпехов, вместе с ними направился к левому борту, где римляне отвоевали себе уже довольно внушительный плацдарм. Там они оттеснили финикийцев метров на пять от ограждения и, отбивая все контратаки, стояли насмерть, давая возможность остальным легионерам взобраться на верхнюю палубу. "Этак они смогут и захватить корабль, ─ смекнул Федор, поднимая круглый щит повыше, ─ у них же в два раза больше, чем у меня солдат. Надо это исправить".
Он появился вовремя. Римляне, накопив уже достаточно бойцов на этом пятачке, перешли в контрнаступление. Не имея возможности вытянутся в линию, они сгрудились клином, на острие которого находился вездесущий центурион, и выдавили морпехов Карфагена почти на середину палубы.
─ А ну осади назад, уроды римские! ─ заорал Федор и, вскинув тяжелую фалькату, с яростью обрушил ее на шлем центуриона.
Римский предводитель, напрягшись, еле успел поднять вверх массивный скутум на металлическое ребро которого и пришелся удар фалькаты. Удар был силен. Федор вложил в него всю ненависть к Риму и его солдатам, вторгшимся на его корабль. Скутум треснул, но не развалился. Фальката разрубила металлический кант, однако щит остался в целости. Зато центурион покачнулся и упал бы назад, если его не поддержали, подставив плечо, собственные солдаты. Но, откинувшись назад, он невольно раскрылся, обнажив панцирь. Этого Федору было достаточно. Без защиты скутума центурион был для него словно голый, хотя его живот и облегал кожаный панцирь с ламбрекенами, а сердце защищала медная пластина.
─ Получи, ─ сплюнул он, делая короткий выпад острием фалькаты, и тут же услышал чавкающий звук. Испанский клинок прошел сквозь панцирь не хуже стрелы из "Скорпиона".
Римлянин выронил щит, схватившись освободившейся рукой за живот, словно пытался остановить ручеек крови, что пульсируя, выливалась на палубу из огромной раны. А Федор рубанул его еще раз по плечу и, оттолкнув мертвое тело ногой, крикнул ему в след.
─ Передай своим богам, чтобы всем центурионам выдавали кирасы. Без них вы слабее навозных мух!
Увидев быструю смерть своего центуриона, легионеры набросились на Федора с двух сторон, желая изрубить его на куски, но у них ничего не вышло. Отбив несколько ударов подряд, одного из нападавших он изящным движением насадил на изогнутый клинок фалькаты, а другого убил стоявший рядом морпех.
─ За мной, воины! ─ заорал Федор, внезапно ощутив себя вновь командиром наступающей хилиархии, ─ За Ганнибала! Сбросим этих ублюдков в море!
И, увлекая за собой морпехов, первым бросился в самую гущу сражения. Приметив легионера, который держал щит чуть ниже, чем следовало, Федор отбил его встречный удар и сам нанес мощный по плечу. Удар достиг цели. Наплечник просто срезало с плеча легионера, на котором появилась кровь. Римлянин покачнулся, но устоял, даже поднял щит повыше. Новый удар пришелся строго по шлему и оглушил его. В это время Чайка заметил, что позади бойца образовалась небольшая брешь, – сразу двое римлян упали там замертво. Не теряя драгоценных секунд, Федор толкнул ногой его щит, и легионер, споткнувшись о тело одного из убитых, рухнул навзничь. Чайка вонзил фалькату ему в живот и, перепрыгнув через поверженного противника, схватился со следующим уже у самого борта.
После этой атаки, римляне были отброшены назад и почти рассеяны. А их прорыв у этого борта ликвидирован. Некоторые легионеры, спасаясь, даже сигали обратно на палубу своей триеры, откуда на них орали собственные офицеры, требуя вернуться назад. Федор увидел, как на его глазах римский опцион в ярости зарезал своего солдата, посмевшего спрыгнуть с палубы квинкеремы.
– Не отступать! – донесся до Чайки его крик по-латыни, – Мы должны захватить этот корабль!
– Ну, уж хрен вам! – сплюнул Федор, отбивая слева удар гладия щитом, и одновременно справа рассекая хлестким ударом панцирь римского легионера, – Не дождетесь! Это я сейчас приду к вам в гости.
Расправившись с одним из нападавших, Федор саданул по ребрам второго, а когда тот согнулся от боли, нанес удар ребром щита, заставив легионера перелететь через ограждение и рухнуть под ноги тому самому опциону. Римлянин поднял глаза, а когда заметил Чайку, они стали желтыми от злобы. Он замахал руками и стал кому-то указывать на него.
– Подожди, – проскрипел зубами Чайка, – скоро буду.
Федор огляделся по сторонам, – его морпехи уже "разобрались" почти со всеми легионерами, – и он решил сам атаковать римскую триеру, чтобы добить всех, кто там находился. Однако, ему пришлось задержаться на минуту. Едва он успел взяться за ограждение, чтобы перепрыгнуть его, как ощутил толчок, от которого вся палуба задрожала, и послышался мощный скрежет. Вслед за этим прикрепленная с другого борта канатами вражеская триера вдруг пришла в движение и стала медленно отдаляться. Канаты трещали и лопались, а многие из них были уже перерублены морпехами Карфагена. Наварх заметил, что проходившая мимо финикийская квинкерема на полном ходу зацепила металлическим багром римский корабль и потащила его за собой, избавляя команду "Ликса" от одной проблемы.
– Отлично! – воскликнул Федор, снова хватаясь за борт, – а с остальными мы как-нибудь управимся. Солдаты, за мной! Захватить триеру! Никого не жалеть!
В этот момент последний канат, сцеплявший его корабль с римской триерой, с треском лопнул, и палуба качнулась под ногами. Федор дернулся, чуть отклонившись в сторону. Это спасло ему жизнь. Мощная стрела просвистела буквально перед его лицом и унеслась в небо. Он повернул голову, заметив своих обидчиков, – у "Скорпиона" прыгал от досады тот самый опцион, ругаясь и честя, на чем свет стоит своих стрелков, не сумевших попасть в финикийского военачальника.
– Не дергайся! – крикнул ему Федор по-русски, – я уже иду!
И, ухватившись за абордажную веревку, первым соскользнул на палубу римского корабля. За ним последовало несколько морпехов. Едва его кожаные башмаки коснулись палубы, Чайка метнулся к "Скорпиону", но путь ему преградило сразу трое легионеров. Он смело врубился в стену красных щитов, что выросла перед ним, но, прежде чем пробился куда хотел, пришлось повозиться минут пять. Пока он наступал в одиночку, количество римлян утроилось. Но вскоре на помощь ему подоспели морпехи и силы сравнялись. Во время драки Федор бегло осмотрел палубу триеры – римляне потеряли много солдат, и сейчас здесь оставалось не больше трети легионеров.
– Это хорошо, – рассуждал сам с собою вслух Федор, приглаживая фалькатой чей-то шлем, – надолго мы здесь не задержимся.
– Ну, иди сюда! – крикнул он, переходя на латынь, когда все легионеры уже лежали мертвыми на палубе и между ним и тем опционом, что командовал артиллерией корабля, никого не осталось, – теперь можем поговорить.
– Ты римлянин? – с удивлением заметил опцион, бросаясь к нему навстречу, – Предатель!
– В чем-то ты прав, – философски заметил на это Чайка, отбивая его удар и делая знак остальным морпехам с "Ликса" не вмешиваться в поединок, – но, это уже неважно. Зря ты попался на моем пути.
Опцион нанес резкий удар в грудь, который Федор отразил уже изрядно измочаленным щитом. Затем римлянин нанес еще три удара подряд, в ярости молотя по щиту Чайки. И вдруг щит рассыпался на части в руках наварха.
– А! Вот тебе и конец! – обрадовался опцион, перехватывая меч покрепче и нанося новый удар в бок, – сейчас я пущу тебе кровь!
– Это еще бабушка надвое сказала, – обескуражил его Чайка, вновь переходя на русский.
Он легко отразил этот удар, и затем, когда опцион вновь ринулся вперед очертя голову, схватил фалькату обеими руками и нанес разящий удар по ребрам. Римлянин едва успел прикрыться щитом, но фальката, скользнув по нему, вспорола рукав куртки. От боли опцион выронил скутум, который грохнулся на палубу.
– Ну, и кто кому пустил кровь? – продолжал издеваться Федор, видевший, что его подопечные уже уничтожили все сопротивление на корабле и теперь посматривали на ход поединка, – неужели у вас в Риме перестали делать настоящих солдат, и не нашлось никого, сильнее тебя?
Опцион пыхтел, пытаясь зажать рану, из которой ручьем текла кровь. Она стекала по распоротому рукаву кожаной куртки и капала на грязные доски палубы. Ремешок шлема опциона был разорван отчего тот съехал на сторону.
– Как поживает Марцелл? – поинтересовался Федор и, взмахнув фалькатой, сшиб шлем с головы перепуганного римлянина точным движением.
Со всех сторон послышался издевательский хохот финикийских морпехов. Опцион в страхе и ярости отступил на несколько шагов к месту, где стоял "Скорпион" Его обслуга была уже давно мертва.
– Куда же ты? – громко рассмеялся Чайка, медленно направляясь за ним, – я еще не закончил с тобой разговор. Или ты способен убивать только издалека? Какие же вы римляне стали трусы.
Доведенный насмешками до полного отчаяния опцион издал дикий крик, и, размахивая мечом, бросился на своего противника. Но Федор, не сделав ни одного лишнего движения, встретил его отточенный ударом в грудь. Опцион налетел на острие испанского клинка, пару раз дернулся и затих, опустившись на окровавленную палубу.
– Слабак, – сплюнул Чайка, с презрением посмотрев на мертвое тело опциона, и словно призывая в свидетели стоявших рядом солдат, заметил, – мельчают римляне.
Проходившая на большой скорости мимо квинкерема привлекла его внимание и вывела из секундной задумчивости. Федор вспомнил, что он еще и наварх, а потому должен следить за всей морской битвой. А битва уже разгорелась нешуточная. Римские квинкеремы догнали его арьергард и там сейчас в небо взлетали огненные шары, а в нескольких местах валил дым от подожженных кораблей. Нужно было срочно понять, что происходит.
– Возвращаемся на корабль, – приказал Чайка стоявшему рядом офицеру, – Захватить эти "Скорпионы" с собой. Пригодятся. А саму триеру сжечь.
Офицер кивнул и немедленно отрядил солдат для выполнения команды наварха. А Федор, больше не желая оставаться здесь, вскарабкался по ближайшей свисавшей с борта веревке обратно на палубу собственной квинкеремы. Проходя по ней в сторону кормы, наварх отметил, что во время сражения римлянам удалось вывести из строя две баллисты. "Зато мы вывели из строя два корабля, – усмехнулся про себя Федор, быстрым шагом проходя сквозь морпехов, которые осматривали раненых и убитых, – конечно, "Скорпионы" это не баллисты, но хоть отчасти они возместят мне эти потери".
Подумав так, он оглянулся назад. Там его морпехи, обвязав веревками стрелометы, уже втаскивали их на палубу. А команда из десятка бойцов с факелами бегала по палубе римского корабля, стараясь запалить его как можно быстрее.
Глава двенадцатая
"Кровавый закат"
Ларин решил, что греки немедленно обратятся в бегство, однако по мере приближения морпехов и конницы скифов давление на цитадель только усиливалось. Гоплиты рвались из последних сил выбить оставшихся скифов из цитадели, чтобы занять их место. Последнее наступление было таким мощным, что бойцы греческих полисов, – а, здесь, судя по щитам, был сводный отряд гоплитов из Истра и Том, – лезли на стены не обращая внимания на стрельбу лучников. Их можно было понять: башню и прилегавшие к ней строения защищало едва ли три десятка бойцов во главе с адмиралом. Баллисты давно молчали. Греки практически уже отбили назад свою крепость и если не дать морпехам прийти на помощь осажденным, то у них будет шанс продержаться до того момента, когда и к ним придет помощь. Откуда именно она могла прийти, Леха не знал, но могла. Дельта большая, как идут дела у Арска на втором фронте известий еще не было, да и протока пока была заблокирована лишь со стороны реки. Если греки додумались послать в Истр гонца и там имелись какие-нибудь силы в резерве, то они могли прибыть в любую минуту и тогда результат сражения никто не смог бы предсказать заранее. Оно и так, на взгляд Ларина слишком затянулось.
– Хочешь поменяться со мной местами? – рявкнул он, подскакивая к ограждению башни, куда по веревке с крюком вскарабкался один гоплит, – не торопись.
И хлестким ударом меча отправил грека в обратный полет к выложенной камнями улочке, что примыкала снизу к башне. Сорвавшись, грек пролетел положенные метры, рухнул на головы своим собратьям. Но, не успел Леха разделаться с одним, как увидел другого, что карабкался чуть правее, закинув щит за спину. Не дожидаясь пока падут более низкие укрепления, гоплиты предприняли штурм самой башни, не считаясь с потерями.
– Как меня достали эти альпинисты, – пробормотал Ларин, перехватывая клинок покрепче.
Однако, второго гоплита "снял" лучник, но не стрелой, а своим топориком. Дождавшись, пока тот вскарабкается на самый верх.
В этот момент со стороны главных ворот раздались новые крики, и ворота закачались. Морпехи снаружи продолжали наседать, но скифы в цитадели не могли впустить помощь, поскольку между ними и воротами находилось еще человек пятьдесят гоплитов. Ларин понял, что им может не хватить совсем немного времени, чтобы дожить до "Встречи на Эльбе". Слишком уж яростно атаковали греки.
– Токсар, отзывай всех, кто выжил сюда, на башню! – крикнул Леха своему помощнику, который только что зарубил очередного противника, и ударом ноги сбросил его вниз, – даже от ворот. Будем держаться здесь.
Обернувшись на крик командира, бородач кивнул. А затем сбежал по лестнице вниз, откуда вскоре вернулся с пополнением из семи человек. Среди них был насмерть перепуганный Каранадис, которого совсем не прельщала перспектива повстречаться с разъяренными соплеменниками. Пощады в случае победы греков можно было не ждать
– Это все? – уточнил Леха, обводя взглядом остатки своих сил. На Каранадиса он даже не глянул.
– Все, – угрюмо кивнул бородач, – дверь внизу мы закрыли, сломать не смогут.
– Значит, будем ждать гостей здесь, – усмехнулся адмирал, чьи изорванные доспехи были измазаны кровью врагов, – подтащите баллисты к самому краю стены, пусть служат дополнительным прикрытием. Если что, приготовьтесь сбросить их вниз.
Был ли он сам ранен, Леха в пылу боя не чувствовал, руки-ноги целы и то ладно. Если выживем, разберемся. Пока часть солдат выполняла его приказание, оставшиеся уже отбивались от греков, которые, захватив близлежащие постройки и крыши, полезли вверх с утроенной энергией. Башня оставалась последним островком в море вражеских солдат, затопившем все остальные постройки крепости.
Когда над головами стали свистеть копья, которые гоплиты метали в них снизу в надежде поразить наугад, и двое солдат рухнуло замертво, убитые в спину, Леха приказал сбросить одну из баллист вниз.
– Навались! – скомандовал адмирал, первым хватаясь за раму из тяжелых обтесанных балок, – отправим этот подарок гоплитам. Посмотрим, насколько крепкие у них головы.
Когда баллиста, тяжело перевалившись через зубцы, опрокинулась вниз, оттуда раздались душераздирающие крики. Осторожно, чтобы не словить копье в грудь, Ларин выглянул между зубцами и увидел человек пять мертвых гоплитов, что лежали в нелепых позах под обломками рассыпавшейся от удара о камни машины.