Видать, зауважал-таки младшенького, знал, что не зазря тот Героя получил.
Вообще, Иосиф Виссарионович малость изменился.
Нет, характер как был жестким, так и остался.
Но вступил в силу не бытовавший ранее фактор: к отцу вернулся старший сын, а младший повзрослел и возмужал, совсем другим человеком стал…
Сталин, великий одиночка, впервые смог на кого-то положиться, кому-то довериться… Опереться.
…Быков потянулся и осторожно встал. Галя еще спала.
Григорий на цыпочках прошел на кухню, поставил греться чайник.
Умылся, побрился, оделся. Приготовил незамысловатую еду – намазал хлеб маслом да приложил сверху пластик брынзы (купил по случаю на базаре). И умял с чаем.
Полазал по буфету и прочим сусекам, понял, что оставляет "семеечку" без припасов, и решил сходить в коммерческий – "вкусненького" прикупить, благо, денежки водились.
А то сегодня вечером кончается его "инспекция", пора ему на фронт, а малышню чем кормить?
Вернувшись с полной торбой, Быков застал дома одних детей.
– А мама где? – спросил он, вытаскивая булки, колбасу и прочие радости желудка.
– А мама в магазин посла! – доложил Саша.
Надя важно кивнула: подтверждаю, мол.
– Ага, – озадачился Григорий. – Ладно, подождем. Чай будете?
– Будем!
Ни через десять, ни через двадцать минут Галина не появилась, и Быков поневоле стал беспокоиться.
И тут зазвонил телефон.
Поспешно пройдя в прихожую, Григорий подхватил трубку телефона.
– Алло?
– Василий Иосифович? – послышался веселый голос.
– Слушаю.
– Слушай, слушай! – глумливо сказал весельчак. – Твоя Галя у нас. Понял? Хочешь, чтобы она осталась жива и здорова – приезжай. Обменяем, хо-хо… Только чтобы никаких звонков и прочих сюрпризов, понял? Узнаем если – хана твоей девке! Запоминай адрес!
Крепко сцепив зубы, Быков выслушал, куда его заманивают, и процедил:
– Ждите.
Положив трубку, он подумал секунду и позвонил Джугашвили.
– Яша?
– Я. Что-то случилось?
– Присмотри за детьми, ладно? Саша тебе откроет.
– Что произошло?
– Потом. Извини!
Нажав на рычажок, Григорий выдохнул.
– Сашенька, иди сюда.
Присев на корточки, Быков поставил мальчика перед собой и сказал:
– Я должен уйти за мамой. Сейчас придет дядя Яша, впустишь его. Хорошо?
– Холосо! – кивнул "Александр Васильевич".
– Только больше никому не открывай! Понял?
– Ага!
Потрепав Сашу по голове, Григорий проверил "Астру" и покинул квартиру.
Спустившись в метро, он доехал до станции "Завод имени Сталина", где и вышел.
Пролетарский район столицы. Окраина.
Оставляя в стороне многоэтажки Амовского поселка, Быков добрался до улицы с идиотским названием Ленинская слобода.
Это где-то здесь…
Вон бывшая столовая Бари, где ныне расположился театр клуба "Пролетарская кузница", а напротив…
Ага! Тот самый "Опель", что висел у него на хвосте, когда впервые приехал в эту Москву. Или он ошибается?
Но адрес-то верный! Тот самый, что продиктовал ему "весельчак", надо полагать, пьяненький. Или уже похмелившийся.
Внимательно осмотрев улицу и окна, выходившие на Ленинскую слободу, Быков скрылся в переулке и отодвинул доску в высоком заборе – надо было осмотреть все подходы к дому.
Двор был завален всяким ломьем, будто здесь контора "Вторсырья" прописалась.
Ага… А вот и "аварийный выход" – арка в мрачном кирпичном доме, темном, словно сажей присыпанном.
У арки дежурил скучающий хлыщ. Наверняка не местный пролетарий – карман у него здорово оттопыривался. Та-ак…
Дом, в который пригласили Григория, был двухэтажный, дореволюционной постройки – добротный и красивый.
Окна, выходившие во двор, заперты железными ставнями, а то и вовсе досками заколочены.
Черный ход стоял открытым, дверь, снятая с петель, была аккуратно прислонена к стене.
Расстегнув кобуру, Быков достал верную "Астру" и накрутил на нее глушитель. Так-то лучше…
Охранника под аркой он трогать не стал, за ним могли следить из дома.
Хоронясь под стеной, Григорий добрался до черного хода и проник в дом.
В подъезде пахло мочой и кошками.
Двери по всему первому этажу были железными, закрытыми на засов и со здоровенными амбарными замками.
Быков осторожно поднялся на второй этаж.
Правая половина выгорела от пожара, там все было завалено обугленными балками и стропилами, в прорехи виднелось небо.
Зато слева тянулась анфилада комнат с ободранными обоями и рассохшимся полом. Высокий сводчатый потолок кое-где обвалился, светясь дранкой.
Стараясь ступать по краю, Быков одолел первую комнату.
Спиной к нему, за письменным столом, изрезанным ножом, сидел небритый бомжеватый товарищ и хлебал из горлышка пиво "Жигулевское".
На загаженной столешнице перед ним лежал автомат ППС и стоял новенький телефон. Наскоро проброшенный провод уходил в окно.
Смачно крякнув, небритый оторвался от бутылки и стал стучать по краю стола иссохшей воблой.
– Тихо, я кому сказал! – прикрикнули на него из соседней комнаты.
– Щас! – ответил бомжик и пожаловался: – Деревянная совсем!
"Весельчак!" – узнал голос Быков.
Бомжик снова ударил по столу, и резкий звук совершенно смазал выхлоп глушителя.
"Весельчак" дернулся и упал лицом в стол.
Готов.
Повесив на грудь автомат, Григорий прошел во вторую комнату.
Здесь было людно, но у Быкова сразу отлегло от сердца – Галя тоже находилась здесь. Живая и невредимая.
Девушка сидела, привязанная к стулу, с кляпом во рту и с завязанными глазами.
На подоконнике устроился, качая ногой, парень лет тридцати, в засмальцованной гимнастерке, в галифе с пузырями на коленях и грязных сапогах. "Чмошник…"
А на драном кресле у стены сидел "Шеф" – лысый, круглоголовый, еще не толстый, а, скорее, не в меру упитанный.
Хрущев.
Никита Сергеевич как будто дремал, откинув голову к стене, но спокойствие его было деланым – губы раз за разом подергивались, складываясь то в презрительную, то в злую гримаску.
– Где этот сталинский ублюдок? – пробрюзжал он.
– Я здесь, – спокойно ответил Быков.
"Чмошник" вздрогнул, раскрыл рот для крика, но не поспел – негромкий хлопок выстрела поставил точку в его биографии.
Хрущев выпучил глазки и переводил взгляд с Быкова на "чмошника", скатывавшегося с подоконника, слепо шарившего у себя на груди, где чернело зияние.
– Привет, Никита Сергеич, – по-прежнему спокойно сказал Григорий.
Одной рукой держа на прицеле Хрущева, другой он вынул кляп у Галины и сдернул повязку с ее глаз.
– Гриша! – воскликнула девушка. – Я так испугалась…
– Все уже, маленькая. Больше тут никого?
– Н-не знаю. Я еще один голос слышала, на входе сюда. И во дворе…
– Ясно.
Вооружившись ножом "чмошника", Быков разрезал веревки, связывавшие Галю, и сел к стене, так, чтобы и девушку прикрыть, и вход в поле зрения держать, и Хрущева из виду не упускать.
Никита Сергеевич нисколько не обеспокоился.
Напротив, устроившись поудобней, он с интересом рассматривал Григория.
– Василий, – спросил он, – почему вы бросили пить?
– Пьют слабаки.
– О как…
– Скажите лучше, зачем я вам занадобился.
– Рычаг давления, – равнодушно пожал плечами Хрущев. – Рычажок… Вижу, что зря Максимильяныч все это затеял. Он не учел перемен в вашем характере. Весьма неожиданных и для меня, признаюсь. После провала в Заборовье вас надо было попросту прикончить, и все, но Маленков тупо продолжил ловлю. Ну, это я теперь понял, когда и сам… хм… попал.
Быков сощурился. Чего-то его визави не договаривал…
Никита словно ждал какого-то события или чьего-то прихода.
Уйти с Галиной сейчас?
Это опасно. Один-то он проскользнет, а вот девушка…
Остается единственный способ – выйти, прикрываясь Хрущевым…
Черт! Он пилот, а не суперагент. Откуда ему знать, как действовать в такой ситуации? Вспоминая "кино про шпиенов"?
Может, зря он не звякнул Судоплатову? Опять-таки опасно, могла Галя пострадать.
Да, скорее всего, его "брали на понт", предупреждая о нежелательности звонков "куда надо". Ну, а если это был не блеф?
В следующую секунду послышался короткий звон, и в оконном стекле образовалась аккуратная круглая дырочка.
Пуля впилась в стену чуть выше головы Быкова, осыпая штукатурку.
Хрущев мигом оживился, хлопнул в ладоши и довольно их потер.
– Порядок! Снайперы на позиции!
– Все продумал, лысый? – сощурился "Колорад".
– А как же? – расплылся в улыбке Никита. – Я подаю знак, и вторая пуля бьет чуть ниже. В твою умную голову. Намек понял?
– Понял, – хладнокровно ответил Григорий, перебирая варианты.
Вариантов не было.
– Оружие на пол – и подсаживайся поближе, – деловито сказал Хрущев, – разговор есть. О девке не беспокойся, она в углу, ее не достанут… Пока.
Быков медленно поднялся, роняя пистолет, снимая автомат. Передвинул стул поближе и сел, соображая, успеет ли он схватить "Лысого" до того, как выстрелит снайпер? Это вряд ли…
Никита усмехнулся.
– Хочешь узнать тайну? – поинтересовался он. – Хочешь понять, в чем истинная причина облавы на Ваську Сталина? Сказать?
– Сказать, – ответил Григорий, вспоминая Якова.
– Я из будущего, – торжественно объявил Хрущев. – Из 2037 года.
Быков похолодел. Такого оборота он не ожи– дал.
– Путешественник во времени? – криво усмехнулся Григорий.
– Нет. Ментальный перенос. Не ущучил? Я родился в 1948 году, и… Нет, так ты ничего не поймешь. Хочешь узнать будущее?
– Хочу.
Никита поерзал и продолжил:
– Война окончится в сорок пятом, наших погибнет чуть ли не пятнадцать миллионов. Сталин поставит своих людей в Германии, Польше, Чехословакии, Румынии, Болгарии, Венгрии, Австрии, Италии, Бельгии, Голландии, Дании, Норвегии, Японии, Китае… Финляндия станет шестнадцатой республикой Советского Союза, и появится еще Маньчжурская АССР – в Порт-Артуре будет база Тихоокеанского флота, а в Дальнем – незамерзающая гавань. В 56-м Иосифа Виссарионовича похоронят, и его дело продолжит Яков Иосифович Джугашвили. В 57-м запустят первый искусственный спутник Земли, в 61-м в космос полетит наш человек, Юрий Гагарин. В 71-м мы высадимся на Луне – вторыми, правда. Западные страны затеют холодную войну, но к 70-м годам сдуются, проиграв СССР в экономической борьбе. Джугашвили отменит уравниловку, и хороший рабочий станет получать в десять, в двадцать раз больше, чем плохой… Ну, он там много чего понаделает. К началу XXI века Союз Советских Коммунистических Республик обгонит США. Наши космические корабли будут бороздить Вселенную, летая к Венере, на Меркурий и астероиды, на Марс, в системы Юпитера и Сатурна. Будем пасти китов в океане и думать, как управлять погодой… Хорошее будущее?
– Отличное, – серьезно сказал Быков.
– А вот меня оно не устраивает!
– Чем же?
– Государству нужна не дисциплина, а демократия!
– Дерьмократия…
Хрущев довольно осклабился.
– Я уже говорил, что родился в 48-м?
Быков кивнул, косясь на окно. Стрелять могли только из дома напротив, из комнаты на втором этаже или с чердака…
– По-настоящему меня зовут Андрийко Сулима, – продолжил Никита. – Я всю свою сознательную жизнь ходил в оппозиционерах, однажды полгода просидел за антисоветчину, когда в 68-м Джугашвили ввел войска в Чехословакию.
– Небось с американцами знался, правозащитничек…
– Не без этого. А где ж еще денежки брать на революцию?
– Так ты у нас революционер…
– Еще какой! – воскликнул Хрущев. – Я отошел от политики, когда состарился. Стал желчным, неприятным типом. И я всегда мечтал попасть сюда, в это время, чтобы изменить ход истории и повести страну к свободе и демократии! Мне было уже восемьдесят шесть, когда я узнал о секретной лаборатории хронодинамики. Головастые пацаны придумали, как перемещать "комплекс нейронных состояний", иначе говоря, сознание, во времени, и подсаживать его реципиенту. Сбыча мечт! Я втерся этим яйцеголовым в доверие и стал первым, как Юрий Гагарин, – с моего мозга списали КНС и приготовили все к переносу. Приготовился и я – перестрелял всех научников, чтоб не разболтали, заминировал все, повключал взрыватели и лег в биопсихомодуль. Как там все взрывалось, я уже не увидел, потому что очнулся в жирноватом теле Никиты Сергеевича…
– А чего ж сразу не Иосифа Виссарионовича? – усмехнулся Быков.
Хрущев, вернее, Сулима улыбнулся с долей превосходства.
– Я же не просто так устроил это… хм… переселение душ. Все было продуманно и просчитанно. Никита Сергеевич – лучшая кандидатура.
– И какой же у Андрийки Сулимы план?
– Двадцатилетний, как минимум! Сначала сплотим номенклатуру, поможем Сталину скончаться пораньше, расправимся с Берией, Молотовым, Жуковым и прочими верными сталинцами, вылезем из-под колпака "кровавой гэбни", станем неприкосновенными, обретем всю полноту власти!
– И чего вы добьетесь? – с холодным любопытством спросил Григорий, узнавая в плане "попаданца" свое реальное прошлое.
– Не я! Я могу и не дожить до победы демократии, но заложу основы, и уже дети партаппаратчиков завершат начатый мною процесс. Они попросту не захотят быть "совками". Отвратительная советская гусеница закуклится – и выпорхнет прекрасная бабочка! По всем расчетам, СССР распадется в 80-х или в 90-х годах, ему на смену придет свободное общество, чтящее частную собственность и права человека!
– Браво, – сказал Быков.
В это время щелкнула пуля. Она ударила в стороне, отбивая щепку от косяка, и Григорий решил, что у заговорщиков все пошло не так.
Почему и отчего, гадать времени не было, пришла пора действовать.
Сильно оттолкнувшись, он упал на пол и перекатился.
– Лови! – крикнула Галя.
Девушка стояла на коленках в соблазнительной позе и держала в руке его "Астру".
Быков поймал оружие. Лжехрущев тоже догадался о провале и бросился к дверям.
Две пули почти одновременно сразили его – одна из "Астры", а другая прилетела в окно. Вскинув руки, Андрийко Сулима рухнул замертво.
Прах к праху. Аминь.
– Василий! Не стреляй!
С облегчением узнав голос Судоплатова, Григорий ответил:
– Не буду!
Вскоре Павел Анатольевич показался в дверях.
Быстро оглядев комнату – трупы Хрущева и "чмошника", живого и здорового Быкова, сидевшего на полу и гладившего по плечу горько рыдавшую Галю, – комиссар тихо засмеялся.
– Успели-таки! Фу-у…
– Яша сообщил?
– Он, – кивнул Судоплатов. – Сынок твой рассказал "дяде Яше", что сначала мама ушла, а потом папа ушел за мамой. Ну, Яков Иосифович сложил два и два и позвонил… Все? – кивнул он на мертвое тело. – Кончились враги? Или еще не всех извел?
– Гитлер еще остался.
Встав, Григорий помог подняться Галине, прижал ее к себе и сказал:
– Пошли домой, маленькая…
…Утром следующего дня гражданский аэропорт Орла гудел и ревел на все голоса.
Раскручивая винтами воздух, выруливали истребители 2-й эскадрильи.
– Слетаешь восьмеркой, – озабоченно говорил Бабков, водя пальцем по карте. – Вот к этому железнодорожному узлу. Видишь?
Быков кивнул.
– Если немцев там нет, следуешь вдоль путей на разведку. Если фрицы там, устрой им банный день! А то давно мы им штурмовок не выдавали…
– Устроим, – пообещал Григорий и скомандовал: – По самолетам!
Уже взобравшись на крыло, он проводил глазами долгушинский "По-седьмой" – истребитель пролетел на бреющем, и его крестообразная тень неслась следом по земле, мельком оглаживая холмики, осеняя рощицы.
…Тихий ангел в небесах Землю крестит русскую. Он в дозоре, на часах, Силу гонит прусскую.
Тихий ангел свет несет – Мрак, как сон, развеется. Ночка темная пройдет, Зоренька зардеется…
Краткий глоссарий
"Ахт-ахт" (нем.) – "восемь-восемь". Прозвище немецкой 88-миллиметровой зенитной пушки FlaK 18/36/37/41. Одно из лучших зенитных орудий того времени. Послужило образцом при создании пушки для тяжелого танка PzKpfw IV "Тигр".
Бабков, Василий Петрович, гвардии майор. Совершил 465 боевых вылетов, сбил 13 самолетов противника лично и 10 в группе с товарищами. Очень грамотно строил воздушный бой. Отличался тем, что и на земле, и в небе опекал своих ведомых. Герой Советского Союза.
Баклан, Андрей Яковлевич, гвардии капитан. Уже к октябрю 1942 года совершил 400 боевых вылетов, сбил лично 13 самолетов. Еще в "Зимнюю войну" с финнами совершил 40 вылетов на штурмовку. В марте 1942 года командир звена Баклан участвовал в воздушном бою с 27 вражескими бомбардировщиками и истребителями, во время которого было сбито пять самолетов противника. Наше звено потерь не имело. После этого выдающегося боя каждый его участник был награжден орденом Ленина.
БАО – батальон аэродромного обслуживания. Занимался охраной и техобслуживанием самолетов.
БК – боекомплект.
Блокфюрер – должность в концлагере, предоставляемая, как правило, унтершарфюрерам СС. В обязанности блокфюрера входило соблюдение порядка в блоке из нескольких лагерных бараков.
БЧ – боевая часть, то же самое, что и боеголовка.
ВСУ – вооруженные силы Украины.
ВПП – взлетно-посадочная полоса.
"Ганомаг" – Hanomag SdKfz (Sonderkraftfahrzeug) – немецкий полугусеничный бронетранспортер. Имел открытое десантное отделение на четырех человек. Вооружение – два 7,92 мм пулемета MG-34 или MG-42.
"Горбатый" – прозвище штурмовика "Ил-2". Имея несущий бронекорпус, штурмовик показывал удивительную живучесть. Потери среди "Илов-вторых" еще больше сократились, когда Ильюшин исправил свой промах и разместил в кабине стрелка, отражавшего атаки с задней полусферы.
Вооружение: две 37 мм крыльевых пушки, два пулемета ШКАС, турельный 12,7 мм пулемет УБТ, авиабомбы, контейнеры ПТАБ (48 штук кумулятивных бомб в контейнере), 4 РС-82 или РС-132.
"Грач" – прозвище дозвукового бронированного штурмовика "Су-25". Скорость 955 км в час. Турбореактивные двигатели "Грача" признаны самыми надежными в своем классе, выдерживают прямое попадание 23-мм снаряда. Вооружение – двухствольная 30-мм пушка, 10 точек подвески для бомб и ракет.
Долгушин, Сергей Федорович, гвардии капитан. Совершил более 500 боевых вылетов, из них 120 – на штурмовку и 86 – на разведку, лично уничтожил 17 самолетов противника. Интересно, что первый немецкий самолет С. Долгушин сбил за день до начала Великой Отечественной – 21 июня 1941 года (самолет Люфтваффе пересек границу СССР с разведывательными целями).
Герой Советского Союза.
Душман (пушту) – враг. Так называли афганских моджахедов. Попросту – "дух".
"Завод имени Сталина" – станция метро, в 1943 году – конечная на Горьковском радиусе. Ныне – "Автозаводская".
"За речкой на юге" (армейский жаргон) – в Афганистане.
Капонир – место стоянки самолета, защищенное валом от осколков и ударной волны.
КП – командный пункт.