- У нас с Дэдлибом ба-альшой опыт насчет государственных тайн! Правда, Сэм? Ну, не ордусских, разумеется, а наших. Мы вообще дико государственные люди. Сэма вообще хлебом не корми, а дай подумать о судьбах своей страны… Так что слово за слово - глядишь, и выйдет обоюдная польза, а? В общем, надо чаще встречаться, милейший господин Лобо!
"Подозрительный интерес. Неспроста он это", - подумал Богдан; но мысль была какая-то вялая и бесцветная. Проплыла снулой рыбой и тут же перевернулась бледным, неубедительным брюхом кверху. Как-то не укладывалось в голове, что человек, который только что говорил: "пальчик вот сюда-а-а…" и вообще виртуозно и донельзя дружелюбно махал смертоубойными продуктами кузнечного дела у тебя и у твоего испытанного друга под самым носом, может тут же кривить душой.
Потом нихонец и его спутник направились в сторону улицы Больших Лошадей, а Баг и Богдан - к Проспекту Всеобъемлющего Спокойствия, где у дома Бага остался его цзипучэ.
- Знаешь, еч, - каким-то просветленным голосом проговорил Баг, - ни один разговор не заменит такого вот свидания в тренировочном зале. За эти два часа я узнал преждерожденного Люлю гораздо ближе. Прекрасный боец, прекрасный!
Богдан поглядел на друга.
- Спасибо тебе, еч, - сказал он, поправляя шапку на еще влажных после душа волосах, - спасибо.
- За что? - Баг уже протянул было руку к дверце повозки.
- Что привел меня сюда, - отвечал Богдан. - Это было очень… поучительно.
- Что ты, еч, - Баг повернулся к нему с широкой улыбкой. - Не стоит! Я рад, что… - Он осекся: откуда-то сверху раздался трубный кошачий рев.
Апартаменты Багатура Лобо,
21-й день восьмого месяца, первица,
день
На столе - небольшая пластиковая банка, закрытая плотной крышкой с маленькими отверстиями для воздуха. На крышке - полукруглая пластиковая ручка. Довольно длинная ручка. Внутри почти доверху - вода.
В воде, упершись в стену, плавно извивается в бесконечном стремлении куда-то плыть непонятная розовая лента, украшенная равномерными темными поперечными полосками.
- Гм… - пробормотал Богдан и ткнул пальцем в прозрачную стенку банки. На розовую ленту это не произвело впечатления: она продолжала куда-то скользить с поразительным упорством.
В комнате появился Баг с красным махровым полотенцем в руках; из полотенца торчала всклокоченная морда Судьи Ди: зеленые глаза демонически сверкали, длинные усы стояли дыбом. Кот взглянул на Богдана и банку с розовым существом, плывущим в бесконечность, и издал резкий, богатый чувствами мяв.
- Сейчас, сейчас, хвостатый преждерожденный! - Баг опустил кота на пол и убрал полотенце. Судья Ди яростно дернул хвостом, и умильно наклонившийся к нему Богдан вздрогнул: лицо ему словно окатили из деревенского водораспылителя; кот внимательно посмотрел на Бага, тщательно встряхнул правой лапой, а потом принялся ее вылизывать.
- Я его вымыл, - сообщил Баг, - ибо приятель мой был неимоверно грязен. Интересно, где он шлялся?
- А что сюцай? - спросил Богдан. - Он дома?
- На звонки в дверь по-прежнему никто не отвечает, - развел руками Баг.
- Все это очень странно, - пробормотал Богдан. - Ты не находишь?
- Еще как нахожу. Не просто странно. Подозрительно.
Судья Ди закончил с передними лапами, плюхнулся на ковер и переключился на задние.
- Как я тебя запачкал… - покачал головой Баг, ехидно глядя на него.
Кот был найден на террасе Баговой квартиры; собственно, кто кого нашел - вопрос оставался открытым. Ибо Судья Ди, вне всякого сомнения, полагал, что это он нашел Бага, и никак иначе, ведь именно он с риском свалиться высунулся за ограду террасы, разглядел внизу хозяина и подал ему недвусмысленный звуковой сигнал, благодаря которому Баг, а за ним и Богдан задрали головы и стали всматриваться вверх, где и увидели-таки ярко-рыжую морду. "Котик… - пробормотал Богдан. - Еч, ты же говорил, что он ушел неведомо куда?" Вместо ответа Баг устремился к лифту. Богдан с трудом поспевал следом.
Судья Ди сидел на террасе перед закрытой дверью; шерсть его свалялась и висела какими-то неопрятными клочьями, но выглядел он спокойным и даже, скорее, довольным. Ровно морской волк после шторма: мол, потрясло изрядно, чуть всю душу не вывернуло, что и говорить, - зато какая романтика, три якоря мне туда и туда…
А рядом с Судьей лежала на боку эта самая банка; из дырочек в крышке неторопливо сочились прозрачные капли, а внутри извивалось нечто длинное, розовое и весьма омерзительное.
- И что сие значит? - Баг сложил полотенце и приблизился к Богдану и к банке. - Как думаешь, еч? - Богдан не ответил. - Судья Ди, где ты это взял?
Кот безмолвствовал, вылизываясь.
- Я бы сказал, что это очень похоже на пиявку, - с некоторым сомнением в голосе наконец отозвался Богдан. - Но для пиявки она очень, ну очень странная.
- Да… - протянул Баг, вглядываясь в розовое существо. - Здоровенная. У нас не водится. Такая как тяпнет…
- Драг еч, пиявки не бывают такого цвета! Где ты видел розовых пиявок, да еще с полосками?
- Ну, полоски, положим, у пиявок бывают… - Баг поднял банку и потряс ее. Розовая лента на мгновение сбилась с направления и ритма, а потом сориентировалась и поплыла с усиленной энергией. - Но наши пиявки - они черные, и на них более светлые полоски, а когда они крови насосутся, полоски становятся заметнее. - Баг поставил банку обратно на стол. - Определенно пиявка: видишь, у нее присоска на… гм… голове?
- На конце, - веско уточнил Богдан. У него отчаянно болели потянутые непривычными движениями мышцы, и потому мыслил он на редкость парадоксально. Баг покосился на него, но от комментариев воздержался. Судья Ди завершил мероприятия по первичному наведению чистоты и, подойдя к напарникам, привлек к себе внимание вполне привычным "мрр".
- А! Сейчас-сейчас, извини, хвостатый еч. - Баг скрылся в кухне. Хлопнул холодильник. Потом пробка. Потом зажурчало.
Появился Баг и поставил перед котом пиалу, до краев полную пивом.
- Прошу!
Кот степенно приблизился и начал лакать напиток.
- Не поверишь, еч… - заметил Баг, с симпатией глядя на Судью. - Пьет только "Великую Ордусь". - Он достал сигарету и щелкнул зажигалкой. - Нет-нет, про сигареты мы с тобой уговорились раз и навсегда! И не думай даже! - Он погрозил пальцем заинтересованно поднявшему морду коту. Кот слизнул стекавшую по носу каплю и вернулся к пиву.
- Э-э-э… - в изумлении широко открыл глаза Богдан, - и часто у вас… вот так? - Он указал на кота, как ни в чем не бывало лакающего пиво.
- Каждый вечер. Но сейчас хоть и день, ты же понимаешь, еч, животное переволновалось…
Богдан только руками всплеснул.
- Ладно, еч. То, что ты спаиваешь котика, это ваше с ним дело. - Судья Ди оторвался от пива и внимательно взглянул на Богдана. Потом демонстративно зевнул во всю пасть. - Хорошо, не будем об этом, - примирительно сказал коту Богдан. - В конце концов… Да! Итак, что мы имеем? Самонашедшегося кота, а также малопонятную, но вполне живую тварь в баночке. Которую этот кот сюда притащил на…
- На шее, - уверенно предположил Баг, а когда Богдан удивленно посмотрел на него, добавил: - Наверное, просунул голову в ручку, и банка всю дорогу болталась у него на шее. Очень аккуратно нес… Драг еч, может, ты тоже пива хочешь?
- Нет, спасибо.
- Напрасно отказываешься. Мускулы сразу отмякнут, страдать перестанешь…
- Еще Конфуций говорил, что страдания облагораживают благородного мужа.
- Детские - нет.
- Все равно в такую рань я пить алкоголь не буду. Лучше смерть. Мы все и так уже до… до розовых пиявок с твоим котом допились…
- Ты же трезвый совсем!
- Вы оба на меня дышите, ты это учитывай!
- Сейчас перестанем. Эй, хвостатый преждерожденный! Будь так снисходителен, перестань дышать в присутствии благородного минфа!
Кот безо всякого почтения покосился на Богдана и едва заметно дернул кончиком хвоста.
- Понятно… - пробормотал Богдан. - Хорошо. Ты мне вот что скажи: ты уверен, что он настолько разумен? То есть я понимаю, что он разумен - но настолько? Может, кто-то ему помог навесить банку на шею?
- Все может быть, драг еч. Я же говорю: очень подозрительно. Но кот умный. Ты же видишь, - Баг гордо указал на Судью Ди, который с чувством выполненного долга аккуратно вылизывал опустевшую пиалу.
- М-да… Не буду я говорить, что я вижу. Нашелся кот - и ладно… И все же, Баг. Сюцай и кот ведь не разлучались? Нет. Сюцай и кот пропали? Да. Потом кот возвращается, проблудив сутки невесть где, весь грязный и с неким сосудом на шее. В сосуде - загадочное животное. Не логично ли будет предположить, - Богдан старался не шевелиться в кресле, а если не шевелиться, руки-ноги почти не болели и логичному мышлению не препятствовали, - что это сюцай его отправил к нам с данным животным? Причем - сам будучи по каким-то причинам не в состоянии его нам принести?
- Логично, логично… - проворчал Баг. - Драг еч, мне эта мысль уже полчаса мозги сверлит. Только я это проще формулирую.
- Как?
Баг покрутил головой:
- С Елюем что-то случилось, и это "что-то" как-то связано с такими вот пиявицами. И единственный способ, которым сюцай смог дать мне об этом знать, - вот он, способ, сидит, пиво переваривает… А толку чуть. Все равно непонятно, что делать.
- При чем тут пиявки? - пробормотал Богдан. - Ерунда какая-то… Но факт есть факт: Елюй исчез. Извини, конечно, это твой сосед, а не мой, так что тебе виднее… но тебе не кажется, что пора давать его в розыск?
- Если не появится и в эту ночь, то… - неопределенно пробормотал Баг. - Хотя знаешь… если тут серьезное что-то, надо самим сначала разобраться. Спугнем…
- Кого?
- Понятия не имею. Пиявок.
Они помолчали, глядя на банку, в коей неутомимо пыталась плыть сквозь прозрачный пластик розовая нечисть.
- Знаешь, Богдан, - решительно проговорил Баг, - нам все равно к научникам пора наведаться. Возьму-ка я эту розовую тварь с собой. Прер Чу наверняка скажет нам о ней что-нибудь умное.
- К научникам… - простонал Богдан. - Да, пора… Но это же надо шевелиться…
- Может, тебя отнести до повозки? - ядовито спросил Баг.
- Хорошо бы, - с мукой отозвался Богдан и приступил к трудному делу вставания.
Управление внешней охраны,
21-й день восьмого месяца, первица,
после пяти
Кабинет главного следознатца Управления Антона Ивановича Чу напоминал келью даоса-алхимика. В полумраке внушительно возносились к потолку высокие стеллажи, уставленные разнообразными приборами, пробирными стойками, коробками с краткими надписями, понятными, вероятно, лишь самому следознатцу; отдельно стояли три застекленных шкапа, в коих строгими рядами теснились красные папки. Посреди всего этого великолепия помещался обширный стол, увенчанный средоточием таинств: могучим компьютером, к системному блоку которого тугой паутиной сходились бесчисленные проводки от потребных в научных изысканиях разнообразных устройств, громоздившихся по углам. Над столом нависала яркая лампа на суставчатой ножке; ножку и лампу покрывал слой разноцветных самоклеющихся бумажек со всякими записями, а под лампой блестела ухоженная лысина хозяина, сосредоточенно изучавшего что-то мелкое через сильное увеличительное стекло.
- Драг прер Чу! - позвал Баг, приближаясь к столу.
Антон Чу оторвался от своего занятия, вскинул глаза, выхватил из-за уха легкомысленно торчащий карандаш и встал.
- Драгоценный преждерожденный Лобо, драгоценный преждерожденный Оуянцев-Сю. - Он отвесил вошедшим сообразный поклон. - Рад вас приветствовать.
- Добрый день, драг прер Чу, - улыбнулся Богдан. - Думаю, мы можем отбросить излишние церемонии.
Дружелюбие и непринужденность давались Богдану с трудом: мышцы ног категорически отказывались служить. Ноги эти, казалось, не так давно кто-то пытался открутить от места, откуда они растут, и только по лености оставил недооткрученными. Переставлять их приходилось чуть ли не вручную. Во всяком случае, у Богдана появилось ощущение, что для каждого шага ему приходится затаскивать ногу вверх усилиями всех имеющихся в теле мускулов, начиная с расположенных в области подмышек, а может, даже ушей. Со времен Александрийского Великого училища, где и впрямь учили основным телесным навыкам, Богдан не испытывал столь мучительных и нелепых страданий. И потому, когда достойный минфа вслед за другом перемещался от двери к столу следознатца, приветливая мина его на какой-то миг стала несколько жалкой.
Антон Чу еще раз коротко поклонился.
- Я разумею, - начал следознатец, - драг ечей интересуют результаты научных разборов вещественных свидетельств с Моикэ и с Больших Капиталов? Так вот… - Чу ткнул пальцем в клавиатуру своего компьютера. - По существу ничего прибавить к первоначальному не могу, за исключением, пожалуй, того, что на Больших Капиталов на пепельнице с окурками обнаружены пальцевые отпечатки не только хозяев, но и третьего лица. Сличение данных отпечатков с имеющейся в нашем распоряжении картотекой со всей очевидностью указывает на то, что это третье лицо…
- Соборный боярин Галицкий, - мягко вставил Богдан. - Это мы уже знаем.
- А! - Антон Чу потеребил кончик носа. - Что ж… Тогда, кроме этого, могу сообщить вам, что разбор обгорелых остатков из камина на Моикэ со всей определенностью указывает на то, что это была книга.
- Что за книга? - подобрался Баг.
- Увы! Нам удалось прочесть лишь три буквы с обложки: хорошая вытяжка у боярского камина, споро горело, видимо, хозяин недавно озаботился прочисткой трубы! Эти буквы: "в" и "о", потом пробел и опять "о", после которого пробел. Это все. Даже фотографирование в ультрафиолете не дало большего. Вот, изволите ли видеть… - Он прошелся пальцами по клавиатуре, и из ближайшего принтера пополз лист бумаги. Протянул Багу.
- Негусто… - задумчиво пробормотал тот, с укоризной глядя на невразумительное "во о". Богдан хмуро теребил нижнюю губу.
- Снова увы! - Антон Чу развел руками. - Быть может, что-то даст разбор документов и файлов… аннотированный подробный список закончили составлять полчаса назад. Но, на первый взгляд, и там нет ничего такого, что обращало бы на себя особое внимание. То есть там много важного - но все это материалы, прямо относящиеся до работы боярина в Соборе.
- Ладно, благодарю вас, драг прер Чу. Что-нибудь еще не… не всплывало?
Следознатец развел руками.
- Разве что… За четверть часа до вашего яшмового появления мне позвонил прер еч Сыма и сообщил, что хотел бы зайти. Ему что-то хочется обсудить со мной, но что именно - по телефону он говорить не стал.
- Когда он собирался быть?
- Мы договорились к восьми…
- Это касается состояния прера ад-Дина?
- Еч Сыма ничего не уточнил.
- Интересно… - протянул Баг. - Что же, надеюсь, вы оба своевременно будете извещать нас с ечем Оуянцевым…
- Разумеется! Но ведь нести к вам каждую мелочь, каждое предварительное соображение - тоже нелепо, согласитесь. У вас своих дел по горло…
- Это точно.
- Я полагаю, что прер еч Сыма, если бы имел что сказать определенного, сразу звонил бы не мне, а вам.
Баг кивнул и повернулся было к двери.
- Ах да! - Он вытащил из-за пазухи банку с ручкой; неведомое розовое существо оставило свое стремление уплыть и теперь просто висело вдоль стенки, присосавшись к стеклу почти под самой крышкой. Баг водрузил банку на свободный угол стола. - Что бы это было такое, прер Чу, а?
Антон Чу осторожно взял банку и поднес ее поближе к лампе, всмотрелся.
- О! - Следознатец поднял на напарников вытаращенные глаза. - О! - повторил он с громадным удивлением. - Где вы это взяли?!
- Да, собственно… - пробормотал Баг. - Это подарок.
- От кого? - Взметнувшиеся на середину лба брови изумленного до глубины души следознатца так и не могли пока вернуться на место.
- Если б знать…
Чу, разглядывая розовое существо, медленно, сосредоточенно вертел банку так и этак. Взялся за увеличительное стекло.
- Я не специалист, но, по-моему, это неизвестный науке вид…
В кармане ветровки Богдана курлыкнул телефон.
- Извините, ечи, - сказал Богдан и неуклюже отошел в сторонку, на ходу доставая трубку натруженной рукой. - Оуянцев-Сю слушает.
И тут же вздрогнул, потому что в трубке отчетливо послышался голос боярина-осназовца Галицкого.
- Добрый вечер, Богдан Рухович.
- Добрый вечер, Даниил Казимирович… - выжидательно ответил Богдан.
- Я оценил ваш такт. Вы не потребовали с меня никаких обещаний о невыезде и неразглашении… и даже не оставили своего телефона на случай, если мне что-то захочется вам сказать.
- Вы были так взволнованы и расстроены…
- Благодарю вас за предупредительность и отвечаю вам тем же. Я действительно был очень взволнован и говорил, простите, больше о себе, чем о… во всяком случае, не меньше. А вас ведь интересуют не мои переживания, а факты.
- И то, и другое, драгоценный Даниил Казимирович. И то и другое.
- Я нынче утром не упомянул об одном пустяке. А вам это может оказаться важным, я ведь не знаю всех сопутствующих обстоятельств…
Сердце Богдана забилось быстрей.
- Я внимательно слушаю вас, драг прер еч.
- Где-то уже к концу нашего разговора с Гийасом, к самому концу… Он, явно уже некоторое время не слушая меня, вдруг бросился к книжному шкапу, откуда-то из глубины, основательно порывшись, достал книгу и побежал обратно ко мне. "Вот прочти! - кричал он. - Ты поймешь! Тут все написано! Я покажу тебе, как читать!" Причем, понимаете, мне показалось, что за книгой он побежал после… как бы это сказать… определенной внутренней борьбы.
- Как это?
- Сам не знаю, как объяснить… Словно бы ему очень не хотелось прибегать к такому аргументу, но желание убедить меня, переспорить, обратить в свою веру пересилило. Понимаете?
- Кажется, да. Но… вы очень тонкий знаток переживаний, если так вот…
- Я же профессионал, драг еч Оуянцев-Сю. Но самое странное… Я взял, я не мог ему возразить… Нипочем не догадаетесь, что это была за книга. "Слово о полку Игореве"!
Ноги окончательно подломились под Богданом, и он опустился в стоявшее у двери кресло.
- "Слово"?
- Ну да! Что уж он там мне хотел доказать с его помощью… Я прекрасно знаю эпос, очень его люблю… Правда, судя по обложке, этого издания я никогда не видел. Я сказал, что сейчас читать его не вижу смысла, и если он настаивает, я могу взять его с собой, посмотреть дома. Но Гийас не дал. Он страшно всполошился и забормотал что-то вроде: "Нет, нельзя… Как же я без нее… А если узнают, что я кому-то показал…"
- Вы так и не открыли книгу?
- Нет. Честно сказать, я не чаял, как уйти. Мне казалось, в одиночестве Гийас успокоится… впрочем, это я вам уже сообщал.
- Куда прер ад-Дин дел книгу затем?
- По-моему, он ушел с ней обратно к шкапу. Да. Не переставая говорить что-то о необходимости дать улусу все возможные преимущества и льготы относительно остальной Ордуси… Когда он вернулся от шкапа и сел на свое место, "Слова" у него в руках не было.