"Нет, эта не могла!" - решил Краслен. Некрасивую, маленькую, плоскогрудую Чугунову знал и уважал весь завод. В честь очередной годовщины принятия плана электрификации всей страны она пообещала делать 220 % плана ежедневно - и твердо держала свое слово. Клароза была рекордсменкой по количеству прыжков с парашютом, чемпионкой по скоростному надеванию противогаза, победительницей конкурса чтецов и постоянной участницей майских парадов на площади Индустрии. Собирать подарки для обездоленных детей Эскериды - Клароза, подписывать на постройку гигантской авиаматки - тоже Клароза, организовывать юнкомовскую самодеятельность - снова она, проводить воспитательную работу с отстающими, прорабатывать уклон, пропесочивать хулиганов - и тут Чугунова в первых рядах. А как ласково, как заинтересованно она обычно смотрит на Краслена! Нет, Клароза не вредительница, быть того не может!
Кто же? Краслен огляделся. Мерзкое, трусливое чувство снова заворочалось в животе.
- Кто еще отсутствует? - спросил Спартак Маратович.
Все в зале замолчали. Встал Кирпичников:
- Бензины еще нету…
Общий вздох.
- …Но только вы не думайте! Уж в ней-то я уверен, как в себе! Говорю вам, чтоб потом такого не было: "смолчал, мол, укрывает"… Мы с Бензиной честные!
- А где она?
- Скажи нам!
- В парикмахерской…
Кирпичников сам отправил девушку перекраситься в естественный цвет. Вчера на каруселях он с трудом втолковал Бензине, что любит ее и без издевательств над шевелюрой. Никто не запрещал красностранским женщинам быть красивыми, никто не отрицал их естественного стремления нравиться… Но реакция коллектива все равно получилась неприятной:
- Свистулька!
- Вертихвостка!
- Что, она там поселилась? Ведь вчера уже была! Я все заметила!
- Смотри, Краслен! Глядишь, не с теми свяжется…
- Товарищи, спокойно! - объявил Спартак Маратыч. - Воздержитесь от подобных обвинений! Следствие решит!
- Вот именно! - вскричал Краслен взволнованно. - Чего у Аверьянова не спросите, где был?! А?! Тоже мне работничек!
Надутый Аверьянов бросил на Краслена взгляд, исполненный презрения, но смолчал. На лицах товарищей он и без того читал мрачное подозрение на свой счет.
- Кто бы ни был тем вредителем, - сказал Спартак Маратыч, - его цель ясна и очевидна. Он хотел не дать нам сделать пятилетку в нужный срок, сорвать ударный план. Мне кажется, товарищи, что нужно показать этому гаду, сателлиту капитала, всю решимость, всю сплоченность нашего коллектива! Предлагаю мобилизоваться и принять наш встречный план! Пятилетку в тридцать месяцев! Покажем злопыхателям, на что мы способны!
- Верно!
- Ве-е-еррно!
- Значит, голосуем. Так, кто за?
Единогласно.
3
- Ребят, а где стаканы? - спросил Делер, появившись на пороге комнаты с алюминиевым чайником.
Держать в жилых помещениях кипятильники и примусы не разрешалось техникой безопасности, так что любители гонять чаи на сон грядущий ходили вниз, на кухню.
- Все в столовую забрали. На помывку, - ответил Краслен.
- Ага, - сказал Пятналер. - Отчитали нас за некультурность. Выговор грозили даже сделать, если сами впредь сдавать не будем.
- Мать честная… - буркнул Делер.
Поставил чайник на подоконник, поскольку стол был занят, и пошел искать стаканы.
В холостяцком блоке комбината все было очень прогрессивно и культурно: чистое постельное белье, кровати с тюфяками, шторы на окошках (только что из прачечной!), большой красивый шкап, стол, стулья, радиотарелка в жилых комнатах. Никаких тебе клопов, ни тараканов, ни матрасов из соломы, ни рогож. Удобства - душевая и уборная - на каждом этаже. Конечно, электрические лампочки. Короче говоря, живи и радуйся, не то что в грязных избах при лучине в капиталистическое время.
Койки были трехэтажные, и в комнатах обычно жили шестеро. Краслен дружил с соседями: помимо троих братьев, в комнате с ним вместе обитали токарь Новомир и поэт с двойной фамилией Шариков-Подшипников. Он тоже трудился на заводе: выделывал стихи о глодающих сталь станках, крикливом гомоне болванок и других прогрессивных явлениях. В то время как на капиталистических предприятиях только-только стали появляться столовые для рабочих, Краснострания уже обеспечила трудящихся пищей не только для тела, но и для того, что при старом режиме именовалось "душой": ни один завод не обходился без штатных поэтов, художников, артистов, чтецов. Свою работу деятели пролетарского искусства называли "творьбой" - смесью борьбы и творчества.
В этот вечер Краслен отдыхал, расположившись на лежанке, почитывая самоучитель эскеридского языка и вполуха слушая беседу Пялера с Пятналером, листавших "Пролетарскую звезду". Сбоку от них за столом пристроился тихоня Новомир. Нацепив круглые очочки, он, как обычно, что-то усиленно чертил: видимо, продолжал работать над своей мечтой - изобретением особого станка, который будет выдавать деталей вдвое больше против современного.
- "…Правобуржуазная "Эксцельсиор" отмечает, что агрессивные проекты Бриоло встретят несомненное сопротивление со стороны Ангелики, - читал вслух Пялер. - Орган шарматийских националистов "Вандреди" заявляет, что пора подойти критически к антикрасностранской пропаганде, которая ведется при помощи креста и хоругвей, так как заинтересованные стороны используют ее для своих внешнеполитических и хозяйственных расчетов".
- Ну то-то же! Доперли, наконец! - сказал Пятналер.
- Все равно попы с капиталистами добьются своего, - ответил Новомир. - Рассорят нас с Шарматией, порвут дипотношения.
- Не порвут! Ведь там социалисты в министерстве, а им выгодно друзьями Краснострании казаться, чтоб рабочим пыль в глаза пускать!.. Ну ладно, читай дальше.
- "Ангеликанские империалисты - организаторы кровавой бойни в Чунчаньване…"
- Тоже неудивительно…
- "Манянская печать, в частности манянские телеграфные агентства, пытаются оправдать неслыханное вмешательство ангеликанских властей Южной Цай во внутренние дела Маняня (при помощи ангеликанских властей удалось ликвидировать рабочую власть в Чунчаньване). С этой целью манянские агентства распускают слухи, будто во главе движения были красностранцы…"
Вошел Делер со стаканами. Налил себе чайку, добавил кубик сахару, пристроился за столом, под лампой со светло-зеленым абажуром, и стал слушать, медленно помешивая ложечкой в стакане.
- "Брюннский канцлер Отто Шпицрутен снова давит на рейхстаг, требуя увеличить военный бюджет на следующие три года. Похоже, его лживым уверениям в том, что это продиктовано исключительно нуждами обороны, не верит ни один депутат".
- А хотите анекдот? - вставил Пятналер. - Крановщица рассказала. Значит, этот брюннский их начальник говорит: "Брюнецию и Ангелику, к сожалению, все еще разделяет море. Но мы предпримем все усилия для того, чтобы заполнить это пространство броненосцами!" Ха-ха!
Соседи засмеялись - все, кроме Новомира.
- Ну, а что, - сказал он тихо, оторвавшись от проектов. - И заполнят. Туго нам тогда придется.
- Глупости! У нас же электрические волны. Вот направим им заряд - в момент уймутся!
- А я думаю, что раньше они сцепятся друг с другом. Доделить то, что не доделили в Империалистическую. Грянет мировая революция…
- Ну как же! Нас еще на свете не было, когда всем обещали - вот-вот грянет. И что дальше? Сколько лет уж…
- Грянет, куда денется!..
- А правда, председатель Рабинтерна выступает за союз с социалистами?
- Брехня…
- Давай читай, что дальше.
- А про Эскериду в этот раз там ничего не написано? - осведомился Кирпичников.
Жаркая, далекая и глубоко отсталая страна Эскерида в течение последнего года являлась объектом самого пристального внимания мирового пролетариата. После свержения народом малохольного короля Чучо XXIII в ней разгорелась гражданская война. На одной стороне стояли рабочие, коммунисты, республиканцы, на другой - силы мракобесия и реакции во главе с профашистскими элементами. Именно оттуда, от эскеров, ждали искры для мирового пожара. Именно туда рвались все борцы за свободу из разных стран. После того как в газетах написали о разбомбленном фашистами автобусе с эскерскими детишками, Кирпичников взялся за изучение языка особенно тщательно. Бросить родной завод, сорвать все производственные планы ради подвигов в Эскериде было бы, конечно, безответственно… И все же Краслен втайне надеялся, что однажды и он исполнит свой интернациональный долг.
- Про эскеров сегодня не пишут.
- Должно быть, все плохо, - сказал Новомир. - Наши отступают. Сколько месяцев они уже не одерживали побед?..
- Хватит ныть! - рявкнул Пялер. - Смотрите, забавная новость. "Глава ангеликанского правительства накануне принял у себя владельца десяти фабрик эскимо Рональда Памперса. Тема беседы не разглашается. Буржуазной печати запрещено затрагивать этот вопрос. Остается лишь теряться в догадках, чем мог заинтересовать премьер-министра хозяин такого мирного производства…"
- Может, он праздник решил своим деткам устроить? - хихикнул Пятналер.
- Бомбу ледяную изготавливают, - мрачно констатировал Новомир.
- Какую еще бомбу?! Что за паникерские разговоры?! Да и вообще, парни… Надоело слушать про заграничное! Читай, что в Краснострании творится.
Пялер развернул газетный лист.
- "На полях Южной губернии развернулась борьба с опасным вредителем - марокканской кобылкой. На помощь хлеборобам пришли авангардовцы и молодежь из Облюбхима. По сельхозкоммунам юга пущен агитпоезд с агрономами и химиками".
- Здрасьте! - буркнул Новомир. - Сейчас еще и хлеб погибнет. Перед самым столкновением…
- Да не будет столкновения! - оборвал его Пятналер. - Читай дальше.
Новомир обиделся, замолк. Потом зачем-то скомкал свой чертеж: решил, наверное, выкинуть. Обычно эта участь постигала все его проекты. Передумал, вновь расправил, положил на стол перед собой и принялся чинить в него карандаши карманным ножиком. Пятналер вытащил из пачки папиросу, сунул ее в рот и начал мять губами: в жилых комнатах курение запрещалось, да и бросить он собирался уже давно. Краслен разглядывал картинки под названиями на эскеридском языке. У Делера закончился чай, и он отправился к подоконнику плеснуть кипяточку. Пялер читал дальше:
- "Результаты металлургических гигантов Зубовского округа за две первых пятидневки крайне неутешительны. Завод имени Разина снова сильно отстал по выплавке чугуна. Завод "Черный квадрат" плетется в хвосте по всем показателям"… Головотяпы!
- Скоро так напишут и про нас, - сказал вдруг Делер.
- Ты давай не каркай! - оборвал его Краслен.
Пялер опустил газету:
- А ведь и правда могут написать. Ну, в самом деле! Сначала сборочный цех, теперь вот песок этот… Боюсь, товарищи. А завтра-то что будет? Вдруг с аэроплана обстреляют?! Зря мы взяли обязательство в два года пятилетку… Опозоримся… За три теперь не сделать…
На другой день после взрыва конвейера кто-то насыпал песку в токарные станки. Работа встала. Как, когда в цеха проник вредитель, кто он - эти темы обсуждали все рабочие, сначала на заводе, а затем в жилкомбинате. Контролеры с проходной давали слово, что чужих не пропускали - ни сегодня, ни вчера, ни днем, ни ночью. Значит, свой? Но кто это мог быть?!
Пятнадцать лет назад в С. С. С. М. упразднили органы милиции: с введением бесплатного питания исчезло воровство; другие преступления, более тяжкие, народ не совершал и до этого. Одни регулировщики - земные (на дорогах) и воздушные (на крышах) - в модной белой форме иногда напоминали, что когда-то в Краснострании были милиционеры. При честном руководстве, справедливом самоуправлении, общей образованности и массовой работе с молодежью предпосылки для преступности исчезли. Случаи халатности и мелких нарушений вроде хулиганства разбирали комитеты предприятий, и они же назначали наказание. Поэтому отлавливать вредителя работникам завода безмоторных авиаконструкций надо было собственными силами. Расследовать дело поручили, разумеется, Маратычу. В помощники назначили директора Непейко и Люська. Весь день они ходили по заводу и допрашивали каждого, но толку от допросов не было: ничего, что как-то разъясняло бы события, никто сказать не мог. На тех, кто вчера не был на собрании, смотрели подозрительно.
- Аверьянов. Это Аверьянов, - сказал Делер. - Я не сомневаюсь. Кто еще-то? Доказательств только нет. Пока. Но Маратыч их найдет. И арестует.
- Да, он подозрительный, - охотно согласился Пятналер. - А имя-то - Степан! Ну прямо прошлый век, седая древность! Ладно, понимаю, могут быть отсталые родители… Так что бы не сменить-то? Нет, ведь ходит и доволен. Скользкий тип. Заметьте - сборщик! В родном цеху взрывать - оно удобней!
- Он, конечно, - буркнул Пялер. - Только как теперь работать? Что со сборкой? Станки не наладить… Боюсь, план провалим!
- Хватит охать, это не проблема! Час себе накинем сверхурочно - не по пять часов работать будем, а по шесть в день. Или, там, по семь. Не страшно. Сборщикам поможем. Без конвейера, конечно, неудобно, но что делать! Справимся вручную.
- Правильно, Краслен! Быстрее б только этого Иуду Аверьянова поймать да обезвредить.
- А вы вот что: притворяйтесь, будто верите ему. Пускай он себя выдаст новым преступлением - за руку поймаем! Жаль, конечно, что опять нам что-нибудь испортит… Но что делать!..
- Да не он это. Не он. Не Аверьянов, - заявил вдруг Новомир.
- А кто, по-твоему? - с недоверием спросил у него старший из трех братьев.
- Я не знаю. Но не Аверьянов. Ведь вредители, они должны скрываться, маскировку применять, а этот больно наглый!
- Может, и не он, - сказал Краслен.
- Нет, он! - вскричал Пятналер.
Изо рта его упала папироса, вся разжеванная.
- Следствие решит… - парировал Кирпичников. - У нас по Конституции никто не может быть виновным, покуда не доказали. А ты его уже и расстрелять готов, приятель! Даже подозрительно…
- Ах вот что! Ты меня подозреваешь?!
- Я-то, может быть, и нет. Но где ты был вчера вместо собрания, товарищи не знают. Где, скажи-ка!
- Где! Не ваше дело, черт возьми! Ты лучше бы, Кирпичников, пригляделся к своей девке! - возмутился Пятналер.
Он вскочил со стула и собрался подойти к Краслену, чтобы решить дело кулаками, но был схвачен за руки братьями.
- Ты Бензину оскорблять мою не смей, слышь? Ясно? - Краслен поднялся с кровати. - Я всем прямо на собрании объявил, что в ней уверен. А вот братья твои что-то промолчали про тебя… Наверно, если б кто-то честный не сказал, то так бы и молчали перед всеми о твоем, дружок, отсутствии?
- Язык попридержи!
- Ты, слышь, Краслен… Ты бочку не кати на нас… Сумеем друг за друга постоять-то!
- Если бы я не был коммунистом, я б тебе, Кирпичников, морду набил!
- Парни, вы чего? Не ссорьтесь лучше, - попросил соседей Новомир.
- Молчи, сопля!
- Кликуша! Паникер!
- Какой я паникер вам, что болтаете?!
- Ну а кто, по-твоему, вредитель? Кто? Давай, скажи, защитник Аверьянова!
- Совсем с ума сошли… Какой я защитник… Просто сказал, что…
Дверь открылась.
- Гутен так! - сказал красивым басом Шариков-Подшипников.
Появление поэта разрядило обстановку. Он скинул кожанку, берет метнул на вешалку, конечно, не попал, довольно улыбнулся, плюхнулся на стул и стал снимать ботинки. Огляделся.
- Вы тут, часом, не ругаетесь?
- Маленько дискутируем, - ответил примирительно Краслен.
Поэта все соседи очень уважали, и ругаться при нем было как-то некультурно. Делер и Пятналер застучали маленькими ложечками в чайных стаканах. Краслен опять занялся изучением четвертого по счету иностранного. Новомир полез в сундук и зашуршал там номерами "Техники и жизни". Пялер после долгого молчания сообщил:
- А ну-ка, братцы, почитаем объявления! Ох, как я люблю их…
И принялся декламировать:
- "Федосеевский стройкомбинаттрест срочно приглашает мастера по производству марсельской черепицы"… "21 мая в ДК Бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев состоится вечер встречи ветеранов общества "Долой стыд""… "В отъезд на полуостров Дальномерзлый приглашаются: инженер-угольщик и инженер-нефтяник"… "Бумтресту нужны паровые машины в 700 лошадей"… "Новая комедия в "Геракле" - "Модный трактор". Режиссер Бабусин-Минский. Картину иллюстрируют гармонисты". Слышишь, Делер? Гармонисты! Я бы поглядел такую фильму…
Когда улеглись, Краслен долго, до трех часов ночи, ворочался. Все думал о ссоре с соседями - это случилось впервые. Чертов вредитель! Он портит не только станки, но и дружбу.
Вновь и вновь Краслен пытался вычислить преступника. Перебирал в голове варианты, улики, кандидатуры, подозрительные моменты… И вдруг понял - вредитель с ним рядом. Вредитель под маской рабочего, честного парня (девчонки?) тут, близко, и скоро Краслену придется почувствовать боль оттого, что он так горько ошибся в мнимом товарище! Стало заранее больно. Немножечко страшно. Кирпичников вновь стал обдумывать, много ли шансов имели соседи, друзья и приятели, чтоб заложить злополучную бомбу. Примеривал платье шпиона на каждого. Думал о том, как же прав был Никифоров: время свершений, опасности, подвигов, битв не закончилось. Надо быть сильным и смелым. Не спать. Не зевать. Не давать себе слишком уж верить другим. Ведь пока коммунизм на Земле не построен, пока есть буржуи, министры, фашисты и прочая нечисть - нельзя расслабляться.
4
Проснулся он в двенадцатом часу. Это ж надо! Не почувствовал, что рассвело, не услышал ни утреннюю музыку по радио, ни того, как возились соседи. Даже завтрак проспал. Хорошо хоть, что Краслен работал во вторую смену: не с восьми, а с часу.
Соседи уже ушли. На столике валялась вчерашняя газета с сообщениями про бойню в Чунчаньване и про марокканскую кобылку. Сверху помещались два стакана в подстаканниках и чей-то портсигар. Мусорная корзина была доверху забита скомканными чертежами. Краслен оделся, вышел в коридор, откуда доносились звуки марша - бодрого и яркого, какого-то светящегося, что ли.
Прямо перед дверью в его комнату на белом полу лежал огромный лист ватмана. По нему, передвигая вырезки журналов и газет, ползал художник. Со своим коллажем, места для которого в жилой комнате не хватало, он возился уже пятый день.
Сверху, из спортзала, слышалось, как мяч бьется об пол, как кто-то прыгает, как весело скрипят спортивные снаряды. Снизу раздавался детский крик - там были ясли. Через окна в полный рост струился свет, и было видно, как на внутреннем дворе, построившись рядами, дошколята, дети комбинатовцев, в одних трусах и майках делают гимнастику.
Мимо шел по пояс голый Революций. Бросил:
- Ба! Да ты небось едва проснулся! - И в шутку хлестнул Краслена полотенцем. - Слышал?
- Что?
- "Что"! Эх ты, соня! Да в Шармантии в правление союза переплетчиков двух наших нынче выбрали! Ну, в смысле, коммунистов! Наконец-то! Обошли-таки буржуйских болтунов!
- А… Это здорово…
- Сегодня в стенгазету напишу. Ну ладно, некогда. Увидимся еще!