Ну вот сама и вынесла приговор. Посоветоваться теперь получится разве с фрейлиной. Ничего, научилась и справляется. А правильно, неправильно - дело десятое. Главное, ответственность на себя взяла, а не подмахнула подсунутую бумажку. Молодец. Надо похвалить в ответном послании.
4. Молния ударила в железный штырь, установленный на крыше Сиротского дома, и безвредно ушла в почву. Своими руками устанавливал молниеотвод на доме, химической лаборатории и данном здании. Выходит, не зря. Предусмотрительно поступил.
Академики яростно спорят, не оказался ли в очередной раз Ломоносов прав, упирая на молнии, бьющие в высотные здания, одиноко стоящие деревья, и способы защиты от подобного рода происшествий. Есть официальная просьба к Анне Карловне, как главе ихнего гадючника, с целью изучения явления на пользу государства Российского.
Это они, естественно, загнули, и делиться со всякими-разными будущими открытиями нет желания. Надо отписать, что тема мной забита на будущее. Пусть прежние труды продвигают. Где, наконец, новые технологии изготовления селитры?
5. Академической типографией издан Судебник Ивана Грозного (1550 год) и несколько старинных летописей. Также на стадии сдачи в типографию первый том "Flora Rossica" на латыни - каталог растений Европейской части страны. Продолжается подготовка учебников по разным наукам для студентов и гимназии. Всего около тридцати, четыре подготовлены к печати.
И это замечательно! Наконец будет возможно продолжить обучение с четкими объяснениями на русском языке. Нет такой мысли, кою бы по-российски изъяснить невозможно было.
6. В "Ведомостях" в ближайшее время выйдет новое приложение под названием "Русский инвалид". В наше время это синоним ветерана. Весь доход от издания, за вычетом издержек на печатание будет употреблен на вспоможение инвалидам, солдатским вдовам и сиротам. Анна Карловна по-прежнему в третьем лице сообщила о субсидировании данного приложения за личный счет.
Очень удачный ход, на мой взгляд. Естественно, и от других благотворителей принимаются пожертвования людям в военной форме, не имеющим средств, или их родственникам, с подробным публичным отчетом, на что именно направлены средства.
Выходить будет пока раз в неделю, по мере получения новейших известий освещать военные действия, героические деяния отдельных лиц, а также иностранные новости и происшествия. В заметках будет говориться о славе отечества и любви к родине. В обязательном порядке высказывать поклонение царствующему дому и уважение к русскому войску, покрывшему бессмертною славою свои победоносные знамена. Тем не менее на отдельные недостатки воспоследует критика.
Так и написала: "отдельные". И правильно. Мои уроки не пропали даром. Могут быть плохие офицеры и генералы, попадаются и отвратительные солдаты, но не может быть плохой армии, потому что это наша армия.
7. На Урале обнаружено золото. Причем по условиям достаточно близко к описанным в моей работе. За месяц промыто несколько тысяч пудов песка и получено два фунта шестьдесят три золотника драгоценного металла. Найден самородок весом в одиннадцать золотников. Скоро воспоследует указ о предоставлении права всем российским подданным отыскивать руды. И там предусмотрено:
"…посылаемый для отыскания руд горные чиновники, штейгера и рабочия, также посторонния люди, открывшие рудники, получат… за открытие благонадежнаго рудника на новых местах, внутри Империи, назначаем награду десять тысяч рублей и свободу для крепостного человека".
Интересно, почему в последнюю очередь сообщила? А сюрприз знатный. Еще одно крайне удачное для России и меня дело. Вопреки всем специалистам, считающим нормальным искать жильное золото, я указал и, главное, попал в точку с рассыпным. Очередной жирный плюс к репутации. Деньги (золото) никогда лишними не бывают, в военное время особенно. Лет на сто раньше открыли благодаря мне и согласию Татищева послать людей на поиски вне его прямых обязанностей.
Удобная вещь - личные связи. Конечно, все произошло по представлению академии (попробовали бы в ней возражать на прямой приказ Анны Карловны), но без определенного предварительного дружеского общения он бы отписался в вышестоящие инстанции и чесаться бы не стал. А сейчас и у него на руках неплохой козырь. Кто открыл? Люди Татищева!
И плевать, кто первый в списке. Оба там останемся. Важнее намного, что теперь Россия получит дополнительный и очень приличных размеров источник дохода. На Урале приисков было без счета. Еще есть месторождения и на Алтае, Лене, Чукотке, и даже на Аляске имеется золото. Может быть, при таком раскладе есть шанс не только сохранить за собой территорию, имеющую природные богатства, нефть в том числе, но еще и создать плацдарм на американском континенте. Те же ракеты в далеком будущем, угрожающие Вашингтону, немалая добавка к авторитету державы.
Правда, на удержание Калифорнии, как там его, форта Росс вроде, рассчитывать всерьез глупо. А это проблема. Кормить население Севера нужно, и возить через полмира нерентабельно. Значит, скорейшее освоение Дальнего Востока. Любыми путями загонять туда переселенцев, даже если они частично станут вымирать. Обещать государственным крестьянам землю в любом размере и права на манер казачьих, и пусть двигают. До Алтая добежали самостоятельно, надо бы хорошо подумать, как стимулировать на поход в Забайкалье. Крепостных расселять? Разбежались их хозяева ехать в глушь. Черкасского попробуй загони в Сибирь. Он сам кого хочешь туда отправит.
А ведь в девятнадцатом веке наша империя вроде по добыче золота на третьем месте в мире после Америки и ЮАР. Ну всему свое время. Слишком большой вброс монет в экономику ведет к инфляции - это азы для школьного реферата. И все же орденок мне положен. Есть шанс на меньшее поднятие налогов по затянувшимся военным действиям. Чем дальше, тем сложнее без дополнительного золота и серебра выкручиваться. А вот оно - на блюдечке!
Вывод из письма, да и разговора с поручиком выходит любопытный. Кое-что все-таки в России и мире сдвинуть удалось. Уже не требуется стоять над душой, чтобы после керосиновой лампы сделали керосинку, причем совсем не того вида, что первоначально я рисовал. Поручикова безфитильная и по всему удобнее в обращении. Золотые прииски тоже без моих указаний открыли. Хватило общих намеков. Эйлер до чего-то оригинального (надо его письмо внимательно изучить) додумался, и прочее и прочее. Особенно по части газеты.
Кто-то из великих в анекдоте говорил… А, так Наполеон: "Дайте мне газету "Правда", и никто в стране не узнает про Ватерлоо". Печатное слово страшнее суда и опаснее армии. Мы еще научим правильно Родину любить и фыркать на заграничное. И кстати, благотворительность тоже полезное по всем показателям дело. Тем более по моему сценарию, когда не просто кормят-поят, а дают образование и путевку в жизнь.
Пошло развитие! Не зря старался!
Глава 6
ОБОЗНОЕ СИДЕНИЕ
- Стоять спокойно! - проорал поручик.
Я бы на его месте тоже всерьез нервничал. Утром, стоило обозу двинуться, подскочили татары немалым числом и попытались разбить наш отряд. Сотен шесть на глаз. Может, и больше. Хорошо Зотов действительно правильно поставил службу. Сразу остановились и, сноровисто построив вагенбург, убрали внутрь волов. От первого приступа отбились. Я не вмешивался в распоряжения. Судя по происходящему, у него и опыта, и знания людей много больше. А чин роли не играет. Его люди и его ответственность.
- Стрелять дружно, плутонгами…
И почему нельзя нормально сказать "взводами"? - тоскуя подумал я. Не было у меня с утра настроя на схватку. Видимо, действительно только война учит войне и постигать науку придется кровью. А мне очень не хочется ее проливать. Свою в смысле и подчиненных солдат. Вот этих дикарей, носящихся с визгом вокруг телег, я бы с удовольствием пострелял, что в розницу, что оптом.
Кстати, никогда не понимал, зачем индейцы в фильмах вечно скачут вокруг бледнолицых, а не пытаются спокойно расстреливать из засады. Здесь дошло. На таком расстоянии попасть в скачущего из современного ружья дело практически невозможное. Разве случайно. А вот стоячая мишень в этом отношении много проще.
Зато когда они пойдут в атаку, палить по плотной толпе много легче. Хоть в кого прилетит, невзирая на отсутствие умения. Дальность стандартного огнестрела метров двести с лишним, нормальное расстояние для выстрела не свыше семидесяти. Кавалерист преодолеет такое расстояние в считаные секунды. Для того и по частям, взводами бьют, давая возможность перезарядить первой группе.
- Будьте любезны, проследите за той стороной, - быстро сказал Зотов. - Там в основном обозники, им требуется командир.
- Конечно, - автоматически отвечаю, разворачиваясь в другую сторону и делая десяток шагов в сопровождении личной караульной команды донцов. Дополнительный, пусть и небольшой, отряд профессиональных бойцов не помешает.
Все наше подразделение по фронту и в глубину мизерных размеров. Зато поставленные в два ряда телеги дают шанс задержать всадника. Просто так не перепрыгнет барьер, а за ним атакующих ждут штыки и топоры. Каждый русский, независимо в форме он или без, прекрасно знает, что его ждет, ворвись татары внутрь. В самом лучшем случае в рабство продадут. Пораненных сразу прикончат. Уходить налетчики станут по возможности скоро и обременять себя не будут.
Алебарды, оказывается, на вооружении унтер-офицеров до этого года тоже числились. Прогрессивное командование неожиданно разрешило оставить на складе. Не иначе что-то большое сдохло в Петербурге. Как же так, а чем раскалывать несуществующие доспехи кочевников?
- Берегись! - прикрикнул пожилой унтер-офицер с роскошными, уже седыми усами на очередного разиню, стоящего столбом и с раскрытым ртом смотрящего на всадников. Может, ничего такого и не имелось в виду, но ощущение, что и меня попутно мордой в грязь макнули. Тоже пялюсь бессмысленно. - Не стой столбом, за телегой сядь!
Своевременно. Очень неприятно стало, когда пули завизжали, казалось, возле самых ушей. Тут уж не до рассуждений, особенно если своими глазами неоднократно видел раненых и убитых. Не только мы стреляем, враги тоже не из соломы. Головой понимаешь: раз услышал, значит, мимо уже пролетела, своя ударит беззвучно, однако на нервы всерьез действует. Стук о дерево телег и вскрикнувший рядом нестроевой, уронивший ружье и схватившийся за плечо, оптимизма не добавили.
Ой, мама, кажется, пошли снова!
- Первый плутонг, огонь! - крикнул поручик за спиной. - Второй!
Несколько человек и лошадей в несущейся на нас толпе упали, остальные продолжали скакать, махая клинками и завывая: "Алла!" Они уже близко и кажутся огромными на своих скакунах и дико страшными.
- Дружно, первая шеренга - пали! - скомандовал я своим подчиненным. - Вторая - огонь!
Залпы стволов с этой стороны буквально в упор страшно выкосили татар в последний момент. Десятки бьющихся на земле лошадей и люди под копытами. Часть, не выдержав, невольно отвернула. Зато кое-кто, совсем потеряв представление о реальности, рвался вперед. Один даже перепрыгнул через телегу, показав высокий класс езды, и ворвался внутрь периметра.
Хороший у него конь, да пользы от того мало. Мозги желательно иметь помимо горячего скакуна. Мгновенно его взяли на штыки. Он дико визжал, отмахиваясь клинком до последнего момента. Одного возчика ударил по голове, аж мозги плеснули, второй корчился, держась за обрубок руки. И все же в одиночку долго не протянул.
Другие пытались достать солдат шашками и растащить связанные заранее колеса. Разрубить цепи не так уж просто, особенно когда тебя норовят продырявить всеми возможными способами. Казаки рядом со мной сноровисто стреляли без команды. Может, это у меня с перепугу такое ощущение, однако, кажется, не меньше полусотни под моей командой замочили.
- Второй плутонг! - сорвавшимся голосом кричу.
Еще один залп, новые убитые и раненые татары. Остальные разворачиваются и уходят. Пушек мне не хватает, пушек! Пара залпов картечи вымела бы всю эту братию в кратчайшие сроки. Плотный огонь - страшная вещь. Оборачиваюсь. На той стороне тоже все нормально. Уходят.
- Господин офицер, - обращается ко мне, размазывая слезы по лицу, совсем молоденький солдатик. - Что мне делать? - И сует чуть ли не в лицо винтовку. - Я его штыком, а он саблей по стволу.
Господибожемой, осознав, что я вижу, обалдеваю. Толстенная металлическая стенка практически перерублена до половины молодецким ударом. Окажись на месте железа шея, голова бы и не заметила, как отскочила.
- Возьми вон у того погибшего, - показываю. - А это брось. Нельзя его использовать, разорвет.
- То чужое! - возражает солдатик. - Не мне дадено.
Тут до меня на манер жирафа дошло с большим опозданием. Он боялся взыскания за утраченное оружие. Уж не помню, что положено, порка или вычеты из и без того нежирного жалованья.
- Премьер-майор Ломоносов приказал, на него и ссылайся. - И краем глаза замечаю, что к разговору прислушиваются. - Ты не бросил ружье, позорно бежав, а честно бился, и нет в ущербе твоей вины. Разрешаю взять оружие у погибшего и встать в строй!
Кажется, слезы просохли. Истерика закончилась.
- Кстати, тот с саблей утек?
- А вон тамочки валяется, - показывает пальцем. - Токмо не я это. Его другой свалил.
- А то не важно. Один в поле не воин против конного татарина. А вместе мы их разделали. Так и нужно в дальнейшем. Гена, - говорю негромко, уже не для публики, - сходил бы глянул на клинок.
Крестник понятливо кивнул. Что с бою взято, свято и крайне полезно.
- И если умирающие мучаются, помоги им уйти. Хоть и татары, а люди. Зачем зря страдать.
- Сделаю, - подтвердил он и, не спрашивая разрешения, позвал: - Кривой, пошли.
- Унтер-офицеры, ко мне! - выбросив из головы ныряющих под телеги казаков, приказал я. - Проверить людей и доложить о потерях! Восполнить из патронных ящиков недостающие немедленно.
Двадцать пуль на каждого положено носить при себе. Пять по максимуму сейчас, кое-кто шмалял и без команды в толпу во время приступа, да и в прошлой атаке тоже палили. Нельзя остаться без патронов в опасный момент. Это еще не конец. Уходить орда не собирается. Правда, вряд ли полезут снова на приступ, но нам и без того будет кисло. От ручья ушли, запас воды минимальный. Пытаться двигаться - разорвать линию и подставиться под незамедлительный удар. Одна надежда: очередная задержка вызовет раздражение у Ласси, и он пошлет проверку. И здесь пальба и шум не так далеко от Азова. Должны услышать. Выходит, важно продержаться подольше, и помощь подоспеет.
Двое убитых, трое раненых. Два тяжело, выслушивая доклады, подвожу итог. Легко отделались. Кочевников на глаз набили добрых три с половиной десятка, и это только убитые. А еще после первой атаки. Недурственный размен, если учесть, насколько обозники не гвардия.
Хм… время обеденное. Солнце прямо над головой. Разрешить, что ли, сухари погрызть, раз нормального питания не ожидается, или без моих указаний обойдутся?
- Господин офицер, - подбегает с выпученными глазами очередной смутно знакомый унтер. Где-то в лагере видел, но кто и что - совершенно не отложилось.
- В чем дело?
- Там, там… Поручик Зотов.
Отпихиваю и торопливо иду в ту сторону, чувствуя спиной взгляды. Становясь на колени у неподвижного тела и обнаруживая у виска маленькую дырочку с запекшейся кровью, мысленно выругался. Наверняка ведь чистая случайность. Пока штурм не закончился, он живой был. Я же видел и слышал его не так давно.
Кутузов дважды выживал после ранения в голову, какому-то ветерану Гражданской войны в США прилетело прямо в лоб, и выжил. Это не тот случай. Глаза остекленели. Шальной кусочек свинца, и такие последствия. Вот тебе и героические подвиги. Даже названия у этого места нет, и как родственникам сообщить, не представляю. Погиб смертью храбрых, само собой, а куда писать?
Господибожемой, за что ты надо мной так издеваешься? Что я тебе плохого сделал? Мне теперь всем этим базаром командовать и воевать. Не потому, что хочу, а по причине отсутствия нормальных офицеров. Я здесь самый старший, и стоит дать слабину - побегут в панике. А это конец. Еще ни один пехотинец от конного не удрал. В одиночку всех перережут. Ну что ж. Такая у меня судьба кривая. На войну не просился, так загнали. В командиры не рвался, жизнь заставляет.
- Дело закончилось достаточно быстро, - стоя в глубоких сумерках перед штабными, бодро докладывал я, - с подходом драгун на выстрелы и без особой крови с нашей стороны. Пятеро погибших, одиннадцать раненых. Трое тяжело. Почти полсотни татар кончили во время приступов. Считаю своим долгом рекомендовать геройски погибшего поручика Зотова для награждения.
- Посмертно ордена не вручают, - без насмешки, но в очередной раз тыкая меня носом в непозволительную глупость, отрезал Ласси.
Видимо, это советские заморочки. Я точно помню, в Великую Отечественную давали именно погибшим задним числом. Кстати, не такой уж плохой обычай. Отметить реальный подвиг и дать семье утешение хоть минимальное, и гордость за сына тоже не лишняя. Долг мой бывший гвардейский знакомый выполнил полностью и честь не замарал. Сказать о том я был обязан.
- Заменить командира роты в бою, - сказал генерал-фельдмаршал задумчивым тоном, - похвально и хорошо характеризует. Здесь, - небрежный жест, - ваши силы тратятся недостаточно. Надо бы найти нечто по плечу.
В свете керосиновой лампы на столе лицо его я видел достаточно ясно, в отличие от свиты, прячущейся в тенях. Не ехидничает, вполне серьезен. В свое время мне доброжелатели поведали грустную историю поедания Меншиковым иностранных военных специалистов. Нет, сам по себе царский фаворит был храбр, умен и натурально лазил со шпагой на стены чужих городов, а также командовал крупными подразделениями. Была у него притом маленькая неприятная особенность.
Не любил Алексашка делить благорасположение царя с кем бы то ни было и старался немедленно применить контрмеры к особам, которые на этом поприще начинали добиваться заметных успехов. Проще говоря, пристально следил за успехами других и любого облагодетельствованного царем чинами и доверием принимался усиленно топить, применяя самые отвратительные способы и не упуская прямую клевету. Мой несостоявшийся тесть тот еще перец был.
Российские аристократы обычно принимали его поведение на манер должного и не пытались переходить дорогу, иногда прямо лизоблюдствуя. Другое дело иностранцы. Как говорил на суде, спровоцированном Меншиковым, один из них, Гольц: "Два года вовсе не получал жалованья, что, по совести, не знает за собой никакой вины, что распоряжения свои всегда делал письменно, что все эти распоряжения он сохранил и что ему теперь интересно будет услыхать, в чем можно обвинять его…"
Ничего, начальник сказал "надо", и устроили трибунал. Был признан невиновным, однако и должен был быть все же виноват, поскольку фаворит желал именно этого, и отрешили от должностей, к счастью не кинув в темницу, где бы и сгнил. Гольц плюнул на заработанные, но не полученные деньги, и без необходимых документов тайком покинул страну, где его так оригинально отблагодарили за помощь в военных действиях.