Штаны заканчивались на середине щиколоток, застегнуть их нечего было и думать, свитер натянуть не удалось, зато ветровка налезла на голое тело, она, во всяком случае, прикрывала ширинку. Кроссовки были размера на три меньше, но выбирать не приходилось.
Раненый уже избавился от своего сувенирного ватничка и футболки, для разнообразия не тельняшки, и неумело возился с плечом. Одной руки, к тому же трясущейся, ему не хватало, да и опыт был явно первый. Вокруг бестолково хлопотал Миша, заслоняя мертвенный свет фонаря. Я отогнал его, поставил укол анальгетика (надо отдать должное, ребята были неплохо готовы), обработал рану и наложил повязку. Паренек был бледнее бумаги, тяжело и часто дышал, явная большая кровопотеря.
- В больничку бы тебе. Врач есть?
Он кивнул.
- Ладно, тогда я поехал. Миша, мусор разбросаешь по разным помойкам?
- Конечно, у нас проработано.
- После мусора в сауну, лучше не дома. Сиди, пока мозги не расплавятся, потом отдрай себя так, чтоб кожа сошла, и так раза два-три. Ногти обстриги до мяса и двигай в аэропорт. Не думай, не жди. Лети первым рейсом куда угодно, лишь бы из страны. Лучше всего побыстрее добраться до Китая, Индии, чего-нибудь в этом роде. Но главное - как можно быстрее выберись из страны. Понял? Сделаешь?
- Сделаю. Дядя Коля, куда же ты? Тебе ведь нельзя на этой машине.
- Отгоню на пару кварталов и брошу. За меня не переживай, нормально все. Еще - одежду с себя тоже выкинь.
Он что-то начеркал в блокнотике, оторвал и протянул мне листочек.
- Вдруг пригодится. Его Желудь зовут. Ну, кличка такая. Он всю ночь нас будет ждать на всякий случай. Говорят, прям волшебник. Народ через границу таскает. Скажите, что от Принца.
- От Принца?
- Ну да, - он даже немного покраснел.
Я уже сел в машину и закрывал дверь, когда Миша ухватился и потянул на себя. Поврежденную руку дернуло такой болью, что у меня чуть слезы не выступили.
- Дядя Коля, - он наклонился почти вплотную и говорил чуть слышно, - почему ты пришел?
- Вечерок выдался никуда. Сплошная тоска. Дай, думаю, разомнусь. Тикай, Миша, тикай, не останавливайся и не оглядывайся.
Я заехал в переулок чуть пошире и вызвал такси. Зеленым телефоном я для такого прежде не пользовался, экранчик был крохотный, пришлось немного повозиться.
Водитель оказался разговорчивым, его даже не смутило, что я занял задний диван.
- Слышал? - он просто брызгал эмоциями. - Наши на Верфях генерального секретаря завалили, пиндосского.
- Да ты что.
- Подогнали фуру с сухофруктами и ба-бах! Кто выпрыгивал из машин - добивали.
- Как же они фуру, да еще с взрывчаткой, в зеленую зону затащили?
- Это вообще не вопрос. Даешь нашим поменьше, пиндосам побольше и вези че хочешь.
Мне хотелось спросить, как он технически предполагает договориться с дроном о взятке, а потом ее передать. Спрашивать я, конечно, не стал, у этого парня наверняка был наготове идиотский ответ на любой каверзный вопрос, а мне его трескотня мешала собраться с мыслями.
- А еще слышал? Наши сегодня ночью мочили пиндосов в этой, как ее, Филадельфии, что ли. Подъезжали к дому какого-нибудь сопляка-дроновода и крошили в муку всю семью. Объявили, сто пятьдесят убитых, значит, на самом деле тыщи три ми-инимум!
- Я вот думаю, брать электричку или нет? - таксист решил, что политика меня не интересует, и попробовал сменить тему.
- Кого?
- Ну, тачку электрическую. Мужики пересаживаются потихоньку. Вроде, хвалят. Тем более после этих дел бензик по-любому подорожает. А Валерка, ну, пацанчик один, вообще взял аудюху-восьмилетку с автопилотом. Реально работает! Тоже, конечно, глюки, особенно в области. Он один раз шел по Мурманке…
- Помолчи минутку, мне позвонить надо.
Я, наконец, сообразил очередность необходимого и набрал Катю. Она сняла почти сразу, что само по себе поразительно.
- Да, - голос, кажется, звучал недовольно и настороженно, но это могло означать, что она, например, опять поцапалась с Софьей Олеговной, или как раз сейчас ругает Настю за несделанную домашку, или загоняет ее в постель.
- Дашунь, приветик, как делишки?
- Кто это? Куда вы звоните?
- В путешествие не собираешься в ближайшее время?
- Вы ошиблись номером, - Катя повесила трубку.
Намеки явно не удались. Звонить напрямую, без искажения голоса, было рискованно. Поговаривали, и походило на правду, что в телефонных сетях стоят фильтры, вычисляющие звонящего по тембру голоса, а если так, то на меня наверняка натравили самый злобный. Один неосторожный звонок, и зеленый телефон станет переносным маячком.
- Дружище, у меня тут с телефоном проблема, можно я с твоего разок позвоню?
- Не, братишка, телефон и жену не доверю никому. Без обид, брат. Принцип у меня такой.
Похоже, обиделся. Самое простое заплатить. Я вытащил кошелек, но там лежало только две пятитысячных, как раз на чашку кофе в недорогой забегаловке. Была у Кати такая бесящая манера - выковыривать наличку, не сказав ни слова. Этот раз обещал стать особенно эффектным. Платить чипами российских счетов нельзя было категорически, чипы иностранных остались в квартире, что теперь все равно как на Луне. Несколько секунд я довольно серьезно планировал отобрать у таксиста телефон, а заодно и машину, но это уже отдавало каким-то, мать его, Болливудом.
И тут я задумался о своем зеленом телефончике. За годы я привык верить в абсолютную защищенность этих электронных крошек. Так ли это теперь? Мой номер и такие аппараты были человек у двадцати-тридцати, в чьей лояльности мы не сомневались. Но лояльности кому? Не мне ведь, дяде Мише. Я припомнил несколько физиономий из офиса, открыто недовольных мной и моей карьерой, казавшейся им слишком стремительной и, чего уж там, выстроенной на протекции и личных отношениях. Меня они считали наглым сопляком. Как далеко заведет их счастливое злорадство? Не напоминают ли одному из них контры прямо сейчас какой-нибудь старый грешок? Так ли, в сущности, надежны эти аппаратики? Откуда взял мой номер тот же Ушаков?
Я набрал Катю напрямую.
- Да? - она звучала по-прежнему напряженно. На этот раз я разобрал шум машины.
- Привет. Ты в машине сейчас?
- Коля? Откуда ты звонишь? Что это за номер? С тобой все в порядке?
- Да, все отлично. Куда ты едешь?
- Мы на кольце. Где ты сейчас?
- Куда вы едете?
- В аэропорт.
- А вы - это кто?
- Я, Настя и Софья Олеговна. Ты точно в порядке?
- Лучше не бывает. Делай что дядя Миша скажет. Ладно?
- Хорошо. Где ты сейчас?
- Приехали, - хмуро сказал таксист, паркуясь.
- Я телефоном заплачу.
- Телефоооном? Понятно, - водитель просунул между передними сидениями ридер. Судя по сумме, процентов тридцать он добавил за моральный урон.
Я приложил телефон и ввел код. Оставалось радоваться, что дублирующая система идентификации по сетчатке у нас пока мало распространена. Вылезая из машины, я перевел аппарат в режим паники и засунул в карман на спинке переднего пассажирского сидения. Извини, брат. Несколько человек получат в следующую минуту сообщение, и завтра всем раздадут новые телефоны, бельгийские или мексиканские. После рассылки сообщений аппарат невосстановимо сотрет внутреннюю информацию. Останутся, правда, списки номеров и локаций у оператора.
Мне нужно было пройти метров сто до подъезда мимо фасада, поблескивающего чиграновским гранитом. Если наша служба эксплуатации ловит мышей, камер тут не должно быть, но на всякий случай я натянул куцый капюшон. Зря звонил, можно было догадаться, раз Ушаков решился дать знать мне, то дядя Мише тем более. Мне, правда, дядя Миша звонить не стал, может, и правильно, а может, звонит как раз сейчас.
Я приложил кошелек к панели и набрал шестизначный код. В эпоху повсеместного видеоконтроля и удаленной идентификации дядя Миша чутко уловил спрос на качественное жилье без подглядывания. В каждом доме мы строили один-два подъезда без камер. У квартир в таких подъездах одна дверь выходила на парадную лестницу с обычными средствами безопасности, а вторая - на "слепую", заодно решая проблему пожарного выхода. Теоретически мы должны были приглядывать, чтобы и власти не вешали камер, следящих за уличной дверью, но практически властей у нас тут многовато, чтобы со всеми сговориться. К конкретному входу, впрочем, путь проходил между двух корпусов нашей постройки, и риск был невелик.
Код от двери в квартиру, учитывая личные особенности, состоял из пяти нулей. Чип сработал, замок зажужжал, открываясь, я дернул дверь - закрыто на засов. Я звонил, сперва скромно, потом все настойчивей, в завершении держал звонок секунд тридцать нажатым. В тишине раздавалась приглушенная дверью мелодия. От отчаяния я даже пнул со всей дури, и задохнулся от боли, задев большой палец правой ноги. Других результатов достичь не удалось, двери мы закупали у Петровских, а они свое дело знали. Как-то пришлось вскрывать захлопнувшуюся дверь, и умелый человек с нужным инструментом провозился минут двадцать. Надежный бирманский замок, правда, уже открыт, но и у меня из инструмента только ноги в кроссовках не по размеру.
Я похлопал себя по карманам в поисках телефона и сел на ступеньки, пытаясь собраться с мыслями. Ее, видимо, нет, ушла в клуб, на маникюр, в какой-нибудь ночной торговый центр. Могут же существовать ночные торговые центры. Неважно.
Итак, после нескольких десятилетий я опять сижу на ступеньках в подъезде. Единственное утешение - в подъездах моей юности гнусно пахло, не было такой миленькой плиточки и на стенках не вешали картиночки, а малевали всякую мерзость.
Денег нет. Пользоваться чипами - все равно что гулять по Невскому нагишом с триколором. Впрочем, мой наряд недалеко ушел. По большому счету чипы стоит вообще выкинуть, ходят всякие полулегенды, дескать, по ним можно определять местоположение даже без использования. Идти никуда нельзя, в таком виде и при таком шухере меня повяжут минут через пятнадцать.
Я звонил и колотил в дверь, делая перерывы в несколько минут. На третий или четвертый раз дверь громыхнула засовом и открылась. Она ничего не спросила и наверняка не посмотрела на экран, а если бы даже посмотрела, то ничего бы не увидела. Тут установлена система, требующая держать лицо прямо напротив камеры. Говорить об этом было не ко времени, да и бессмысленно: она станет со слезами на глазах неубедительно врать.
- Ой, милый, давно звонишь? А я и не ждала тебя сегодня. Спала… - она зевнула.
Все-таки поразительно хороша. Сейчас, после кровати, даже еще лучше. Обычно она, ухоженная и вылизанная, немного отдает куклой. Такой как теперь, с растрепанными волосами и покрасневшими полосками от обивки дивана на щеке, она старается не показываться, и совершенно напрасно. Заспанный вид выглядел вполне натурально, к тому же эта женщина способна спать часов по шестнадцать в сутки, так что я почти поверил.
- Слушай очень внимательно, у меня не будет времени повторять.
Хотелось добавить "по сто раз, как обычно", но этот путь едва ли вел к успеху.
- Мне нужны маникюрные ножницы…
- Сейчас, - она рванулась в ванную.
- Подожди. Хотя, давай.
С ней лучше было действовать поэтапно. Удерживать в фокусе больше двух обстоятельств дольше пяти минут она не в состоянии.
- У тебя есть что-нибудь из моей одежды? - я скидывал роскошный наряд на пол ванной.
- Да. Та маечка, помнишь, мы купили на Сардинии. Потом шортики те, красненькие с белыми…
- Достаточно. Тащи все в гостиную. Все - значит все. От трусов до сапогов. Еще мне нужен рюкзак. У тебя есть рюкзак?
- Да. Тот…
- Отлично. Его и неси. Еще мне нужен мешок для мусора. Когда все соберешь, одевайся. Тебе нужно уехать.
- Надолго?
- Надолго. Я объясню. Сделай пока как я прошу. Стоп, - я отобрал ножницы, с которыми она уже выходила из ванной.
Ванная, да и вся квартира, у нее была вырви глаз, что называется в индийском стиле. Мода, введенная бразильскими и колумбийскими дизайнерами, пришла к нам в американской уже обработке, а доморощенные творцы довели дело до полного маразма. Шутливый намек на индийское средневековье, декоративные акценты у нас, с обычной радикальностью, выродился в строительство каких-то тадж-махалов.
Если задуматься, странно получается. Мне сорок шесть лет, треть из них я вполне обеспечен, и все сорок шесть не особенно уступчив. И все же я ни одного дня не жил в месте, сделанном на мой вкус. У этой чертовой куклы в двадцать один есть идиотская квартира ее дурацкой мечты, причем за мой счет, а у меня по-прежнему нет.
Когда я вышел из ванной, вытирая голову, чахлая, но аккуратная стопка моих вещей лежала на диване. Рядом стоял ярко-розовый с голубым надо-слушать-когда-говорят рюкзак. Больше всего такая вещица подошла бы пятилетней девочке, наряженной на праздник принцессой. Только что кукла из кармашка не торчала. Через открытую дверь спальни было видно, как она в одних кружевных трусах зарывалась в груды тряпок. Грудь все-таки у нее чрезвычайная. Выполнила два из четырех, не так плохо.
- Как там с мусорным пакетом?
- На кухне возьми.
- А другого рюкзака или сумки у тебя нет?
- Есть сумка на колесиках, большая. Еще чемодан тот, здоровый. Ну…
- Все, спасибо. Оденься бога ради.
Я отыскал пакет и сложил в него свою, а точнее сказать, незнакомого мне покойника одежду. Располагаемый гардероб состоял из двух пляжных футболок, трех пар трусов, черных носков, длинных шорт игривой расцветки и босоножек. Так себе наряд для позднего майского вечера. Чтобы меньше мерзнуть, пришлось надеть босоножки на носки.
К моему возвращению она как раз успела надеть лифчик.
- Ты одеваться собираешься?
- Я не знаю, что одеть. Куда мы едем?
- Едешь только ты. Тебя ведь понравилось на Сардинии?
- Да… - она опустила глаза.
- Ты сделала визу? Только не говори мне, что ты не сделала визу! Сделала?
Она продолжала молчать, не поднимая глаза.
- Тупая коза!!!
- Не смей со мной так разговаривать! - она вскинула голову, золотистые кудряшки взлетели со лба, загорелись глаза. Характер у нее был. - Я…
- Заткнись. Паспорт не потерян, не просрочен?
- Иди в жопу!
Она собиралась выскочить из комнаты, но я успел поймать ее за шелковые плечи и чуть-чуть встряхнул. Боль пробила левую руку до плеча.
- Стой. Слушай. Случилась беда. За тобой могут прийти. Почти наверняка придут. Может, через пятнадцать минут, может, завтра, может, через неделю. Когда они придут, тебя не должно здесь быть. Понимаешь? Даже хорошо, что нет визы. Не надо в Европу. Едь в аэропорт, лети куда угодно, - давать ей выбор нельзя было ни в коем случае, - конечная точка - Индия. Не важно сколько ты будешь добираться, не важно сколько стоит билет, главное побыстрее выехать из страны. Поняла?
- Поняла. Могу я вещи хотя бы собрать?
- Они будут спрашивать обо мне, а ты даже сказать ничего не сможешь. Тебе выдерут по одному красивые, ухоженные ноготки, и секса у тебя будет намного больше, чем ты когда-нибудь мечтала, но вряд ли тебе понравится! Пожалуйста, просто делай как я говорю и как можно быстрее.
На стене были развешены причудливые железяки, проданные как точные реплики средневекового индийского оружия. Трудно было поверить в возможность воевать чем-нибудь настолько разукрашенным гравировкой и позолотой. Я дернул за странную кирку со слоником на эфесе, стеновая панель отщелкнулась, открывая сейф. Такая штука неплохо подошла бы оружием какому-нибудь зажиточному индийскому гному, если у них водились в мифологии гномы, или, еще лучше, развратной и жестокой полубогине.
Замок дважды возмущенно запищал, отвечая неверному коду. Не успел я подробно представить последствий неоткрытого сейфа, как сообразил, что ввожу домашний код. В пересчете на вес и объем рупий и марок влезало больше, чем долларов, рублей или юаней, поэтому именно ими я набил рюкзак. Остальных, впрочем, тоже прихватил по блоку, а остатки высыпал на кровать.
Она, уже в светлых брюках и изумрудном свитере с бабочкой, натягивала термопластичные следки.
- Здесь тебе хватит на… не знаю, надолго хватит. Если не выйду на связь, не суйся обратно хотя бы полгода, лучше год.
- Коля, что случилось? - она закидывала в чемодан деньги вперемешку с одеждой.
- Некогда рассказывать. Будут проблемы с деньгами в аэропорту, проси старшего смены. Когда останетесь вдвоем, скажи, что тебе посоветовал к нему обратиться Илья Михайлович, предложи десять миллионов, это один блок рублей, именно блок, а не пачка, в блоке десять пачек. Захочет доллары - это пятьдесят тысяч, пять пачек, половина блока. Будет все равно упираться, звони сюда, - я накарябал косметическим карандашом на пятитысячной телефонный номер. - Скажи, что ты моя близкая знакомая, там поймут.
В маленьком отделении сейфа, защищенным отдельным кодом, лежал десяток разномастных чипов. Я отобрал дубликат своего загранпаспорта, гонконгский вид на жительство и белорусский паспорт, почти настоящий. Остальные сгреб в мусор. Невинные, в общем-то, штуки, некоторые просроченные, но легче подробно не разбираться. Дома уже полгода валялся дубликат чипа к гонконгскому банку, все время забывал довести и оставить здесь. Никакой подпольщины, просто удобней для поездок - низкие комиссии при конвертации. Гонконгский счет мог здорово пригодиться, но жалеть было некогда. Подумав, я положил в сейф кошелек вместе с чипами, а закрывать дверцы и панель не стал, бессмысленно, все равно найдут, еще и разломают.
У тебя родители ведь в Бендерах?
- В Тирасполе.
- Отлично. Пусть пока в Россию не приезжают. А младшая сестра?
- У меня брат. Старший. Он в Кракове…
- Прекрасно, вот пусть там и сидит.
Ее забитый чемодан закрыть удалось с трудом, вышло неподъемно.
- Извини, помочь не смогу.
Возле парадной двери она развернулась, зеленые глаза сделались большими и жалкими, как у испуганного котенка.
- Коля, я тебя больше не увижу?
- Не говори глупостей, на днях свяжусь. Такси внизу. Билет сможешь по дороге купить?
- Конечно. Я помню, ты…
- Хорошо, хорошо, билет бери бизнес или первый, в экономический могут не пустить с таким баулом… Обязательно Индия. Как можно скорее улететь. Долларов пять пачек, рублей десять, - я подкреплял, показывая пальцы, - не берут - звони. Если от меня ничего не слышно, выжидаешь год. Давай.
Она постояла секунду в нерешительности, словно собираясь что-то спросить. Так ничего и не сказав, обвила шею и, привстав на цыпочки, поцеловала долго, влажно и мягко.
Молния второго застегивания не перенесла, разойдясь. Ветровка с застрявшей посередине застежкой органично дополняла наряд патентованного кретина, но выбросить было нельзя, все-таки капюшон хоть немного прятал лицо. Вместе с молочными сумерками сильно похолодало, и я слегка продрог, даже не дойдя еще до улицы.