- Вот оно что! - прошептала она, когда Пол слез с крыши фургона. - А я думала, что ты просто решил оставить меня здесь. Мы застряли?
- Да. Можно было бы переправиться вплавь, но сомневаюсь, что тебе это удастся.
- Я попробую.
Она замолчала, слегка приподняв голову.
- Там под мостом лодка. Прямо под нами.
- Почему ты так думаешь?
- Вода шлепает по дереву. Разве ты не слышишь?
Она тут же смущенно извинилась.
- Прости, я забыла. Ты же не гипер.
- Я не что?
Пол внимательно прислушался. Но вода внизу шумела монотонно.
- Я имею в виду гиперчувствительность. Обострение чувств. Ты, наверное, знаешь - это один из симптомов.
Он кивнул, смутно припоминая, что немного слышал об этом свойстве. Впрочем, Пол всегда считал его побочным следствием галлюцинаций. Он подошел к ограждению и пошарил лучом фонаря по воде.
Лодка действительно была здесь. Она судорожно дергала веревку, туго натянутую от причальной тумбы, а вокруг нее отлив пенил настырные волны. Днище казалось довольно сухим. Значит, ее хозяин лишь совсем недавно пересек пространство от острова к материку.
- Подумай, ты можешь удержаться за веревку, если я спущу тебя вниз? - крикнул он.
Кожистая бросила на него быстрый взгляд, потом подняла конец веревки, за который до этого держалась, и накинула петлю себе на талию. Она начала ползти к перилам моста. Пол подавил безумное желание поднять ее на руки. Будь проклята эта напасть! Он и так уже стал опасно открыт для серой заразы. Но его все равно терзали яростные атаки совести…
Торопливо отвернувшись, Пол завязал конец веревки за поручень ограждения. Он напомнил себе, что любой благоразумный человек бросил бы кожистую здесь. Да и переправляться через канал было бы безопаснее вплавь. Но Пол не мог так поступить. В одежде не по росту она казалась девчонкой - беспомощным и раненым ребенком.
Пол знал, какими капризными и назойливыми бывают иногда больные: "Помоги мне! Ты должен мне помочь, гадкий безжалостный ублюдок! Нет, не трогай меня здесь, черт бы тебя побрал!" Слишком долго он слышал, как больные проклинают врачей, как раненый проклинает своего спасителя. Слепая агрессия. Желание нанести боль другому человеку.
Но, кроме редких непроизвольных стонов, девушка ни разу не показала ему своей слабости. Она ничего не просила. Она принимала все страдания со слезами благодарности, и от этого Пол чувствовал себя едва ли не больным. Хотя, с другой стороны, он с легкостью оставил бы ее, если бы кожистая умоляла или требовала помощи.
- Ты можешь немного раскачать меня? - крикнула она, когда Пол спустил ее к воде.
Рассматривая темноту внизу, он старался различить мелькавшие тени и понять, где находится лодка. Пол травил веревку обеими руками, а фонарик лежал на ограждении и только слепил глаза. К тому времени его подопечная начала раскачивать себя.
- Когда я скажу "давай", отпусти меня! - донесся ее крик.
- Ты можешь промахнуться!
- Не промахнусь! Лодка немного впереди. Надо раскачаться.
- Ты ушибешься…
- Давай!
Пол по-прежнему держал веревку, боясь разжать побелевшие пальцы.
- Спускайся к воде и подожди, пока я не нырну и не подтяну тебя к лодке.
- Но тогда ты коснешься меня. Ты же не хочешь этого, верно? Попробуем снова. Еще один взмах… Давай!
Он выпустил веревку из рук. С шумом и глухим стуком девушка рухнула в лодку. Три резких крика боли оцарапали его душу. А потом - приглушенное рыдание.
- С тобой все в порядке?
В ответ доносились всхлипывания. Казалось, что она не слышала его.
- Черт возьми!
Он добежал до края моста и нырнул в глубокий канал. Долго, очень долго… вниз и вниз… Ледяная вода, словно хлыст, обожгла тело жгучим ударом и, раскрыв объятия, поглотила его. Он выбрался на поверхность и поплыл к темному пятну лодки. Рыдания умолкли. Пол ухватился за борт и, мокрый до нитки, вылез из воды. Девушка лежала, свернувшись клубком.
- Малышка… с тобой все в порядке?
- Извини… Я действительно как ребенок, - задыхаясь от слез, прошептала она и отползла к корме.
Пол отвязал причальную веревку, нашел рулевое весло и начал бороздить им воду то с одной, то с другой стороны. Волны безжалостно сносили лодку прочь от моста. Пол отдался на их волю и стал грести к далекому берегу.
- Что тебе известно о Галвестоне? - крикнул он, пытаясь успокоить себя тем, что кожистая по-прежнему на корме и не подползает к нему в темноте, вытягивая серые зараженные руки.
- Я иногда приезжала сюда на летние каникулы. И немного знаю город.
Пол вызывал ее на разговор все то время, пока греб к острову. Девушку звали Виллия. Она пришла из Далласа, и по дороге в Хьюстон ее отца убил спятивший фермер. Бродяга оказался кожистым. Он выследил девушку, и когда та задремала на краю дороги, кожистый долго гладил ее руки - до тех пор, пока Виллия не проснулась. Затем он убежал, весело хохоча и завывая.
- Это случилось три недели назад, - тихо продолжала Виллия. - И если бы у меня было оружие, я уложила бы его. Но теперь… Теперь я думаю иначе.
Пол чувствовал, как дрожит его тело.
- Почему ты пошла на юг?
- Я направлялась сюда.
- Сюда? В Галвестон?
- Да. Я слышала, что на этот остров ушли многие монахини. И я подумала, что, может быть, они примут меня.
Луна поднялась над мрачным черным городом. Волны гнали утлое суденышко на восток от моста до тех пор, пока весло не ткнулось в грязный ил на мелководье. Пол выскочил и протащил лодку по редкой болотной траве до самого берега. В пятидесяти ярдах виднелся ветхий рыбацкий домик, безмолвно дремавший в лунном свете.
- Побудь здесь, Виллия. Я поищу пару планок для костылей или, возможно, что-нибудь получше.
Осмотрев сарай за домом, Пол вернулся с садовой тачкой. Постанывая и стараясь улыбаться, Виллия перебралась в нее, и он повез девушку к дому.
- Слушай, Пол. А ты ничего. Извини, конечно…
Досадуя на свои слова, она встряхнула лунным серебром волос. Пол налег на дверь, одним ударом выломал замок и, перенеся тачку на три ступеньки, вкатил ее в затхлую комнату. Чиркнув спичкой, он нашел в углу масляную лампу с остатками керосина и зажег засохший фитилек. Пока девушка переводила дух, Пол осмотрелся.
- О-о, да у нас тут компания!
"Компания", с дробовиком между колен и шалью на плечах, сидела в кресле-качалке. Эта старая женщина умерла по крайней мере месяц назад. Заряд картечи, изрешетив потолок, запачкал его клочьями седых волос и коричневыми пятнами крови.
- Тебе придется подождать меня здесь, - сказал он девушке натянутым голосом. - Я попытаюсь добыть где-нибудь кожистого врача, который знает, как сшивать сухожилия. Вопросы есть?
Виллия испуганно смотрела на разложившееся лицо мертвой женщины.
- Здесь? С этой…
- Она не станет докучать тебе, - пообещал ей Пол, высвобождая дробовик из пальцев трупа.
Он подошел к буфету и за большим эмалированным чайником нашел коробку с патронами.
- В общем-то, я могу не вернуться, но кто-нибудь к тебе придет.
Девушка закрыла лицо руками, раскрашенными чумой. Какое-то время Пол стоял, наблюдая за содроганиями ее плеч.
- Ты не волнуйся… Я обязательно пришлю кого-нибудь.
Он остановился у фарфоровой раковины и положил в карман тонкую плитку высохшего мыла.
- Зачем тебе это? - взглянув на него, прошептала Виллия.
Пол хотел солгать, но передумал.
- Чтобы помыться после тебя! - закричал он сердито. - Я был рядом с тобой! Слишком близко! Пусть мыло почти не помогает, но мне все равно будет лучше!
Он хмуро кивнул на труп.
- Видишь, мыло ей не помогло. Зато картечь - самый лучший антисептик.
Как только Пол шагнул к двери, Виллия жалобно застонала. Спускаясь к воде, он слышал ее горький плач. И даже когда Пол вернулся на берег, изведя весь обмылок на свое замерзшее тело, девушка по-прежнему продолжала плакать. Конечно, Пол жалел о том, что говорил с ней жестоко. Но какое это было чертовское облегчение - избавиться от нее!
Баюкая на руке дробовик, он начал наращивать расстояние между собой и рыданиями Виллии. Однако их звук тревожил его слух даже тогда, когда он понял, что больше не слышит ее.
Пройдя мимо нескольких рыбацких домиков, Пол свернул на шоссе, ведущее к центру города. Для того, чтобы найти какого-нибудь медика, он должен был пробраться на другой конец острова. Именно там находились монастыри, больница и медицинская школа - во всяком случае, так ему говорила Виллия. Пол решил отыскать зачумленного доктора или медицинскую сестру, а затем под прицелом дробовика заставить этих помешанных на касании маньяков пойти вместе с ним и помочь попавшей в беду девчонке. И тогда он сможет расстаться с ней. Потому что, как только боль Виллии утихнет, она станет одержимой пагубным желанием, и он превратится в главный объект ее мануальной любви.
Прибрежные воды залива трепало ветром, и их больше не освещали фонари 61-стрит. Олеандры на бульваре тянулись вверх во вдовьем трауре. В дикой поросли, которая появилась на месте некогда ухоженной аллеи парка, шуршали то ли коты, то ли кролики.
Интересно, подумал Пол, почему чума выбрала человека, а не животных? Случалось, что какую-нибудь собаку или корову видели с чумными пятнами, но в основном болезнь обрушилась на людей. Как будто эти чертовы невральные бактерии намеренно искали себе жертву с высшей нервной системой. Неужели чума действительно была связана с метеоритами? Пол считал, что это так.
Прежде всего, рой появился неожиданно. Он не был частью регулярных метеоритных потоков. И потом ходили слухи, что космические посланцы оказались искусственными снарядами, заполненными замороженными микроорганизмами, которые оживали в тепле. В дни волнений и беспорядков в такое верилось с трудом. Но Пол не сомневался в истинности этих сообщений. Он понимал, что невродерма не имела ничего родственного с земными болезнями.
Какие же существа послали нам это проклятие? Потенциальные захватчики? Но тогда почему они медлят с вторжением? Ученые сходились лишь в одном: снаряды не могли попасть к нам с другой планеты солнечной системы. Направление их вхождения в атмосферу говорило об ином источнике. Возможно, их выпустили с межпланетного корабля? Но скорость роя равнялась той величине, которую тело обретает при подлете к солнцу с почти бесконечного расстояния. Все это намекало на то, что снаряды прилетели к нам с другой звезды.
Пол вздрогнул от треска спички, внезапно вспыхнувшей в тени массивного здания. Он остановился, едва живой от страха. Человек, прислонясь к стене, прикуривал сигарету. Он погасил спичку, и Пол увидел, как огонек сигареты описал дугу, когда человек приветственно махнул ему рукой.
- Хорошая ночь, не так ли? - произнес из темноты задорный голос.
Пол стоял в пятне лунного света, держа дробовик наперевес. Голос принадлежал юноше. Но если парень не кожистый, почему он не боится, что зачумленным может оказаться Пол? А если юноша болен, почему он не крадется к нему в надежде, что Пол еще никем не тронут?
- Я говорю, хорошая ночь, не так ли? Какого дьявола ты таскаешься с ружьем? Ты, что, охотился на кроликов?
Шагнув вперед, Пол достал фонарик. Он осветил лучом неуклюжую фигуру в тени. У стены стоял подросток лет шестнадцати. Пол увидел жемчужно-серое лицо, которое говорило о последней и постоянной стадии невродермы. От ужаса он застыл на месте в дюжине шагов от юноши, рассеянно щурившегося от света. Скорее всего, парень считал его кожистым. И Пол решил подыграть ему в этом.
- Да, ночь подходящая. Ты случайно не знаешь, где тут можно найти доктора?
Парень удивленно поднял брови.
- Доктора? Ты хочешь сказать, что тебе это неизвестно?
- А в чем дело? Я здесь впервые.
- Впервые? Ой…
Ноздри паренька слегка расширились и задрожали, словно он принюхивался к ночному воздуху.
- В монастыре Святой Марии все священники - доктора. Так ты, брат, заболел?
- Нет, но одна девушка… Ладно, мне некогда болтать. Скажи, как туда пройти? И есть ли среди этих медиков кожистые?
Глаза у паренька странно заблестели. Рот приоткрылся, будто он хотел спросить, почему круг не бывает квадратным.
- Так ты, значит, впервые на острове? Мы тут все кожистые, если тебе по душе это слово. Но почему…
Его ноздри снова задрожали. Внезапно он взмахнул сигаретой и медленно вдохнул в себя порцию ночного бриза.
- Я чувствую…- прошептал он. - Я чувствую запах негипера.
Пол начал пятиться. Волосы на его затылке вздыбились тревожным предупреждением. Парень шагнул к нему. Слабый оттенок предвкушения начал озарять его лицо. Он оскалил зубы в широкой гримасе удовлетворения.
- Ты не гипер, - прошептал он, двигаясь вперед. - Мне еще никогда не доводилось прикасаться к негиперу…
- Ну-ка назад, или я убью тебя!
Парень захихикал и придвинулся ближе, говоря сам с собой.
- Падре сказал, что это плохо. Но ты так пахнешь… так сладко… Оо-х-х!
Он страстно глотнул и издал горловое рычание.
Пол уклонился от атаки и с силой вонзил ствол ружья в лицо мальчишки. Кожистый, завывая, распростерся на мостовой. Пол приставил дуло к его затылку, но юноша попытался подняться. Пол злобно ткнул его стволом в шею, чувствуя, как сталь разрывает кожу.
- Мне бы не хотелось разнести в клочья твою дурацкую башку…
Парень всхлипнул и перекатился на спину. Затем он вновь перевернулся, встал на четвереньки и, низко опустив голову, уставился на лужицу крови, которая быстро собиралась на асфальте. На его щеке зияла рваная рана.
- Зачем ты сделал это? - жалобно и тихо спросил он у Пола. - Я же не хотел тебе ничего плохого.
В его голосе звучала оскорбленная и отвергнутая мольба.
- Ну хватить выть! - вскричал Пол. - Где монастырь? Как мне туда добраться?
Держа юношу под прицелом, он отошел на безопасное расстояние.
- Иди прямо по бульвару… Сам найдешь… Это рядом. Кажется, на четвертой улице.
Парень поднял голову, и Пол увидел размеры раны. Она была глубокой и рваной. А мальчик плакал.
- Вставай. Ты поведешь меня туда.
Боль заглушила позыв страстного желания. Паренек с трудом встал на ноги, прижал шейный платок к щеке и, смерив своего обидчика гневным взглядом, неохотно побрел по дороге. Пол последовал за ним, отстав шагов на десять.
- Если ты заведешь меня в какую-нибудь ловушку, кожистый, клянусь, я тебя убью!
- Здесь нет никаких ловушек, - тихо ответил юноша.
Пол недоверчиво фыркнул, но повторять предупреждение не стал.
- Почему ты решил, что я тоже кожистый? - с насмешкой спросил он у парня.
- Потому что в Галвестоне живут только гиперы. Это наша колония. Когда-то сюда забредали такие, как ты, но священники взорвали мост динамитом. Негиперы выводили колонию из равновесия. С тех пор как исчез их запах, у нас не возникает никаких проблем. Днем на дамбе сидит сторож, и если какой-нибудь гипер идет в Галвестон, наш человек переправляет его через канал. Когда приходят негиперы, сторож рассказывает им о колонии, и те, как правило, уходят.
Пол застонал. Он попал в крысиное гнездо. А есть ли здесь шанс на спасение? Прежде чем идти дальше, он должен придумать вариант отхода. Неужели это конец? Неужели все так безнадежно? Черт, а что если старик, встреченный им на пути в Хьюстон, был прав, говоря о мире и покорности чуме. От подобных мысли становилось тошно. Он должен найти какой-нибудь затерянный остров, найти здоровую женщину и жить с ней вдали от этой вымирающей цивилизации.
- Разве сторож не останавливал тебя на мосту? - спросил его парень. - Он еще не вернулся. Наверное, до сих пор сидит на своем посту.
Пол тихо выругался, обрывая бесполезный разговор. Теперь он знал, что там произошло. Зачумленный сторож увидел здоровых путников и вместо того, чтобы предупредить их об опасности, переплыл канал на лодке и отправился за ними в погоню. Хотя если бродяги были при оружии, его тело уже лежит в какой-нибудь канаве на краю шоссе.
Когда они дошли до 23-стрит и до городского центра осталось лишь несколько кварталов, Пол приказал мальчишке замереть на месте. Он услышал чей-то смех. На тротуаре под арками нависших деревьев раздались шаги. Пол шепнул парню, что им надо спрятаться за живой изгородью. Они присели в тени в нескольких ярдах друг от друга. А голоса становились все громче и ближе.
- У брата Джеймса прекрасный тенор, - говорил кто-то мягким голосом. - К сожалению, он поет латынь с ужасным западным акцентом. В его устах она звучит довольно странно. Готов поспорить, что брат Джон не даст ему сольную партию. Он - ярый сторонник правильного произношения. Да и сами подумайте, такое исполнение внесло бы в хор шутовскую ноту! А мы еще спрашиваем, почему это сестры все время смеются?
Другой мужчина хохотнул и начал что-то отвечать, но тут же умолк. Их шаги затихли неподалеку от того места, где прятался Пол. Сквозь кусты он разглядел двух монахов в коричневых сутанах. Они стояли на тротуаре и подозрительно осматривались вокруг.
- Брат Томас, ты чувствуешь запах?
- Да, я чувствую.
Пол слегка изменил положение и направил ружье на кожистых монахов. Те замерли в смущенном молчании, вглядываясь в темноту. Внезапно один из них зажал нос пальцами. Другой последовал его примеру.
- Блажен будь Господь, - дрожащим голосом пропел первый.
- Да святится имя Твое, - вторил другой.
- Блажен будь Иисус Христос, истинный Бог и Человек.
- Блажен будь…
Подобрав сутаны до колен и бормоча литанию божественных восхвалений, оба монаха развернулись и быстро удалились прочь. Вскочив на ноги, Пол удивленно смотрел им вслед. Бегство кожистых от своей потенциальной жертвы было для него почти невероятным делом. Он спросил об этом юного проводника, и тот, прижимая платок к окровавленной щеке, стыдливо склонил курчавую голову.
- Епископ издал постановление, в котором запретил касаться всех негиперов, - жалобным голосом объяснил подросток. - Он сказал, что грешно касаться человека, если тот не покоряется тебе по собственной воле. И еще он сказал, что нам не следует нарушать обычные пути людского общения, ибо сие есть плотское желание. Вот так!
- А что же ты полез ко мне?
- Ну… Я не так религиозен.
- Ладно, малыш, это твои проблемы. Но я советую тебе стать религиозным на то время, пока мы будем вместе. А теперь ступай вперед.
Они шли по бульвару, не встречая других пешеходов. Минут через двадцать парень остановился в тени неуклюжего кирпичного здания, несколько окон которого желтели светом масляных фонарей. Омытая лунным светом статуя скорбящей женщины на козырьке входных дверей подсказала Полу, что это монастырский госпиталь.
- Все в порядке, парень. Войди и приведи ко мне доктора. Скажи, что его ждет у двери посетитель. Если проболтаешься, что я не кожистый, мне придется убить тебя, понял? И знаешь, что… Ты прости меня за лицо…
Юноша побрел к двери. Пол сел в тени дерева, обеспечив себе круговой обзор на двадцать ярдов. Теперь он был готов к защите от любого нападения. Вскоре на крыльце появился священник в черной одежде. Он вышел на тротуар и осмотрелся вокруг.
- Сюда, сюда! - зашептал ему Пол.